Переписка А.И. Анисимова с П.С. Уваровой

В архиве Уваровых, среди обширнейшей переписки Прасковьи Сергеевны, сохранился очень интересный комплекс писем Александра Ивановича Анисимова, адресованных графине. Письма размещены нами в приложении № 6 к диссертационному исследованию (см.

Так сложилось, что комплекс хранится не единым блоком, а разделен по четырем единицам хранения. Большая часть писем отложились среди личной переписки П.С. Уваровой (ед. 541 – 3 письма, ед. 542 – 56 писем). Указанные единицы не сшиты, хранятся отдельными листами в россыпь. Остальные письма подшиты в объемные конволюты (общий объем сборников более 1000 листов) с материалами по работе XV съезда (ед. 637 – 1 письмо, ед. 638 – 10 писем). Письма перемешаны с другой корреспонденцией, поэтому для их выявления единицы просматривались целиком. При брошюровке сборников края писем с находящимся на них текстом, частично попали в переплет, что делает невозможным расшифровку некоторых слов или частей слов. Если судить по сохранившимся письмам, переписка велась не постоянно, с периодами подъема и спада. Интересно распределение корреспонденции по годам. Как следует из приведенной ниже таблицы, основная часть переписки приходится на 1912-14 гг., особенно выделяется 1913 год (почти треть из сохранившихся писем – 22). На одной небольшой записке, подшитой с материалами съезда (ед. 638), нет

датировки, но, исходя из содержания, скорее всего она относится к 1911 г., поэтому и суммируется с перепиской за этот год.

Таблица 3.1.

Письма написаны черными чернилами ровным, достаточно хорошо читаемым подчерком на бумаге разного формата и качества. Есть несколько открыток. В письмах прослеживаются особенности авторского стиля, связанные с сокращением и написанием отдельных слов. Часть писем написаны на тонкой бумаге с лицевой и оборотной стороны, что приводит к проступанию чернил на оборотах и сливанию отдельных частей текста. С этим связано затруднение в прочтении отдельных слов.

Некоторые письма имеют двойную датировку – отправления и получения. На то, как внимательно П.С. Уварова относилась к переписке, указывает наличие карандашных и чернильных помет, сделанных ее рукой. Встречается подчеркивание красным карандашом наиболее интересных и важных мест, сделанное также, скорее всего, графиней.

Автор на всех письмах указывал место написания. Основная их часть прислана из Новгородской учительской семинарии, располагавшейся в деревне Григорово, недалеко от Новгорода.

«глубокоуважаемая». Заканчиваются также выражением уважения, пожеланиями благополучия семье графини и характерной подписью – сокращенным именем

«Ал-др» и полной фамилией «Анисимов».

В данной части, как и в Приложении № 6 письма описаны в хронологической последовательности вне зависимости от разделения между и внутри единиц хранения. Каждое письмо пронумеровано, в скобках указывается единица хранения.

1909 год.

1. (ед. хр. 541). Первое отложившиеся в фонде письмо датируется 7 июля 1909 г. и, как говорилось выше, находится в общей переписке П.С. Уваровой. В нем молодой ученый благодарит Уварову за присланные тома трудов А.С. Уварова и П.С. Уваровой. Кроме этого Анисимов рассказывает о своей поездке в Турцию, Египет, Палестину и Сирию, отмечая, что особенно его волновала роспись византийских храмов и портретная живопись Египта, в которых он видит истоки русской иконографии.

1910 год.

2. (ед. хр. 638). Больше года разделяет первое и второе письмо, на котором стоит дата 8 июля 1910 г., присланное из города Устюжны, входившего в то время в состав Новгородской губернии. Письмо подшито в конволют с материалами XV съезда. В нем молодой ученый описывает свои поездки по Новгородской губернии в рамках мероприятий по подготовке к съезду. Во время поездок проводились обследования церквей и отбор памятников церковного искусства для последующего экспонирования на выставке, приуроченной к работе съезда. В письме упоминаются поездки по Череповецкому, Устюжскому и Боровическому уездам. За 11 дней Анисимов осмотрел около 50 церквей в Череповецком и 15 церквей в Устюжском уездах. Особенно он отмечает саму Устюжну, поразившую его массой сохранившейся старины. Он с восторгом пишет, что в маленьком городке – 13 церквей (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 638. Л. 97). Подводя итог, автор письма резюмирует, что «архитектурный материал» в этих уездах в основном неинтересен, а «иконографический же богат чрезвычайно» (ОПИ ГИМ.

Ф.

3. (ед. хр. 638). Следующее письмо за 2 августа, также подшито к материалам съезда. Написано оно уже после завершения поездок Анисимова по трем упомянутом в предыдущем письме уездам. В письме он излагает свое мнение по поводу готовящейся поездки в эти уезды фотографа от Московского археологического общества для съемок намеченных памятников. Анисимов считает, что поездку эту необходимо отложить до зимы и объясняет свою позицию тем, что зимний путь сокращает расстояние между интересующими объектами, а наличие снега и отсутствие листвы прибавит естественной освещенности в церквях и облегчит съемку. Александр Иванович пишет, что за время своей поездки успел осмотреть 150 церквей, 2 часовни и 16 усадеб, но к фотосъемкам планирует 15-20 самых интересных мест. Излагает он и свои предложения по поводу устройства выставки, предлагая представить на ней

«систематическую серию икон связанных с житиями, которыми так обильна новгородская земля» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 638. Л. 104).

Интересно замечание Анисимова по поводу раскопок известного русского художника, писателя, историка Н.К. Рериха (Рерих Николай Константинович 1874-1947), который проводил археологические исследования Городища и Детинца накануне съезда. Большую часть средств «из своей тысячи» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 638. Л. 103об). Рерих вложил на обследование Городища, а на раскопки в Кремле средств не хватило. Рерих рассчитывал на выделение дополнительных средств, но Московский комитет отказал в этом. Рерих уехал из Новгорода, в самый разгар работы были остановлены и остались незаконченными.

4. (ед. хр. 541). 8 ноября Анисимовым была отправлена сопроводительная записка к двум номерам газеты «Новгородская жизнь» (газеты к письму не приложены) в которых была напечатана статья Анисимова о пасхальной выставке в Новгороде [5].

5. (ед. хр. 638). Анисимов продолжал подробно информировать графиню о мероприятиях, проводимых в связи с подготовкой к археологическому съезду и о работе Новгородского предварительного комитета. В письме, датируемом 30 ноября, Анисимов впервые упоминает о своих первых шагах в деле реставрации памятников новгородской древнерусской живописи: «За это время я занимался ц. Феодора Стратилата (имеется в виду церковь Феодора Стратилата «на Ручью» («на Федоровой улице») 1360-61 гг.), учился реставрации икон под руководством мастера (речь идет о Павле Ивановиче Юкине 1883-1945 – художнике- реставраторе, исследователе древнерусской живописи) из мастерской Чирикова (Чириковы – семья иконописцев-реставраторов из Мстеры. Отец - Чириков Осип Семенович (ум. 1903 г.) открыл иконописную мастерскую в Москве, которую после смерти унаследовали его сыновья – Григорий Осипович (1882-1936) и Михаил Осипович (ум. 1917)) и чисткой купленных мною за лето старинных портретов» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 638. Л. 145об). В письме содержится интересная информация по поводу ожидаемого 2 декабря приезда в город нового архиепископа. Речь идет о митрополите Арсении (Стадницком) (Арсений (Авксентий Георгиевич Стадницкий) 1862-1936 - митрополит Новгородский и Старорусский в 1910-1933 гг.) возглавившем Новгородскую епархию в ноябре 1910 г. Несмотря на то, что новый архиепископ зарекомендовал «себя большим археологом» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 638. Л. 144об) - Арсений, еще в бытность епископом Псковским и Порховским, активно поддерживал научные изыскания, основал церковный музей, был одним из организаторов историко- археологического комитета - Анисимов выражает опасения, что новое назначение грозит непредсказуемыми последствиями. Автора письма волнует вопрос, как будут строиться отношения Новгородского общества любителей древности,

других организаций и отдельных лиц с новой церковной властью в деле сохранения, изучения и реставрации памятников древнерусского искусства.

6. (ед. хр. 638). Через неделю, 7 декабря молодой исследователь попросил П.С. Уварову оказать содействие в присылке двух книг, необходимых для дальнейшей работы по реставрации фресок церкви Феодора Стратилата:

«Стенные росписи в храмах греческих и русских» и «Сийский иконописный сборник» известного ученого, основоположника русской церковной археологии Н.В. Покровского (Покровский Николай Васильевич 1848-1917). Также в письме он упоминает о работе над докладом о реставрации фресок для выступления на заседании Общества любителей древности. Кроме этого Анисимов пишет о фотографиях фресок, снятых редакцией журнала «Старые годы» в качестве иллюстраций к его статье в этом издании [6], которые он готов представить вместе с докладом на заседании МАО.

7. (ед. хр. 638). В продолжение предыдущего послания, 12 декабря Анисимов благодарит графиню за присылку труда Покровского и оговаривает дату выступления на заседании Археологического общества. Причем он предлагает сделать два разных доклада. Один - для Московского предварительного комитета на тему «К вопросу о способах сохранения старины церковной в России». В этой беседе он хотел особо остановиться на состоянии сохранности церковной старины в деревенских церквях и об отношении к ним духовенства, которое он мог наблюдать во время летней поездки по Новгородской епархии. Другой доклад, для выступления на заседании МАО, посвящен работам по реставрации фресок в церкви Феодора Стратилата. Анисимов выражает опасение по поводу готовности фотографий к докладу, оставляя на усмотрение графини вопрос о возможности прочтения доклада без показа снимков.

1911 год.

8. (ед. хр. 638). Очень интересно и содержательно письмо, присланное 24 января 1911 г. В нем речь идет о дебатах в Предварительном комитете по поводу процедуры выписывания из церквей памятников храмового искусства для устройства выставки к съезду. Дело в том, что частично присланные предметы и

иконы планировалось в дальнейшем оставить в Новгородском музее древностей. Музей, основанный в 1865 году, был одним из первых провинциальных музеев в России. Но здесь интересы Общества любителей древности впрямую сталкивались с интересами нового архиепископа Арсения, который планировал создать в Новгороде епархиальное древлехранилище (Древлехранилище епархиальное было открыто 3 января 1913 г.). Анисимов предполагал, что, утверждая списки вещей для будущей выставки, Арсений может впоследствии оставить наиболее интересные предметы в качестве экспонатов для будущего епархиального музея. Архиепископ попросил передать ему списки всех предполагаемых для выставки памятников и только в зависимости от его решения иконы и церковная утварь могли быть переданы для экспонирования. Списки предметов составлялись отдельно по каждой церкви. Анисимов внес предложение сделать два вида списков, в зависимости от лояльности священников. По церквям, где клир находился целиком под влиянием архиепископа, составить списки полные. Там же, где священники готовы были отдать вещи «не обращаясь к высшей власти» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 638. Л. 163об.), Анисимов планировал не включать наиболее интересные предметы в предварительные списки, напрямую договорившись с местным духовенством о вывозе памятников.

9. (ед. хр. 542). Небольшая записка по поводу составления маршрута и списка экспонатов для работы фотографа от 9 февраля.

10. (ед. хр. 638). В письме от 15 февраля подробно оговаривался маршрут и условия для съемок фотографа Павлова (речь идет о фотографе Павлове Петре Петровиче 1860-1924), сотрудничавшего с МАО. К съезду он должен был отснять наиболее интересные памятники. В заключении Анисимов пишет, что хотя до архиепископа дошла информация о том, что вещи могут быть взяты на выставку без его благословения, все равно готовятся два варианта списков в зависимости от лояльности священников.

11. (ед. хр. 541). В феврале 1911 г. в Великом Новгороде произошло очень важное событие – новгородский губернатор, действительный статский советник, председатель Новгородского предварительного комитета П.П. Башилов (Башилов

Петр Петрович 1857-1919), возглавлявший губернию с 1907 г. был переведен на аналогичную должность в Уфу. В письме от 21 февраля 1911 г. Анисимов упоминает это событие, выражая опасение по поводу того, как это отразится на судьбе археологического дела в целом и готовящегося съезда в частности. Также в письме излагается версия, что причиной отставки послужило нарушение этикета на приеме у Николая II. Башилов попросил императора показать наследника «в чем государь не отказал и даже представил ему императрицу» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 541. Л. 257об). Но министр Императорского двора В.Б. Фредерикс и министр внутренних дел П.А. Столыпин усмотрели «"дерзновение", нарушение прерогатив и великое преступление против этикета, который, очевидно, с точки зрения государственной пользы – все» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 541. Л. 257об).

12. (ед. хр. 638). Как уже упоминалось, в материалах XV съезда подшита небольшая записка от Анисимова без указания даты. Исходя из места ее хранения, а также в связи с упоминанием в тексте пасхальных праздников, можно считать, что она была написана весной 1911 г. Записка была направлена графине в связи с ее приездом в Новгород. В ней Анисимов сообщал о своей готовности встретиться с графиней, если она изъявит такое желание.

13. (ед. хр. 638). 23 мая, находясь в Кириллове, Анисимов отправил графине Уваровой письмо с подробным изложением плана своего маршрута. Его целью был осмотр церквей Кирилловского и Тихвинского уездов, а также Белозерска и Синозерской пустыни (Троице-Благовещенская Синозерская Пустынь – мужской монастырь, основан старцем Евфросином в 1594 г. в Устюженском уезде Новгородской губернии). В среднем в день он планировал осматривать по 3-4 церкви, хотя жалуется на то, что начал сильно утомляться, находясь в пути уже в течение 12 дней. В этом письме несколько изменилась общая тональность в отношении к вопросу о создании Епархиального музея. Дело в том, что, как следует из письма, состоялась встреча Анисимова с преосвященным Арсением, на которой владыка просил исследователя содействовать делу создания музея. Речь

идет уже о передаче после выставки неподлежащих возврату в церкви предметов в Епархиальный музей.

Так же Анисимов отмечает, что вместе с выставочными вещами он отправляет в Новгород иконы, нуждающиеся в реставрации. «Эти предметы я планирую выставить отдельно во Входоиерусалимском храме, и они вскроют перед съездом колоссальную картину гибели наших национальных церковных богатств. (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 637. Л. 204.).

14. (ед. хр. 638). Письмо написано незадолго до начала работы Археологического съезда - 8 июля (XV Археологический съезд открылся 22 июля и проработал до 5 августа 1911 г.). В нем уделяется внимание организационным моментам - выступлениям на заседаниях съезда с докладами митрополита Арсения, а также самого Анисимова, подготовкой экскурсий для членов съезда в Юрьев монастырь и в церковь Феодора Стратилата. Несколько строк посвящены готовящейся выставке, за устройство церковного отделения которой отвечал непосредственно Анисимов. Он отмечает, что он всего лишь несколько дней назад вернулся из поездки по обследованию памятников новгородской губернии. Он пишет, что установка предметов начнется 11 числа, а составление каталога близится к завершению. Кстати, по итогам выставки, ученый опубликовал статью в журнале «Старые годы» [7].

15. (ед. хр. 542). Письмо написано через два месяца после закрытия съезда –

6 октября. В нем Александр Иванович просит сообщить о дате назначения заседания МАО по вопросу о времени созыва Предварительного комитета XVI археологического съезда (XVI археологический съезд планировался к проведению в августе 1914 г. в Пскове, но в связи с началом войны был отменен), чтобы объединить приезд в Москву с ученической экскурсией и успеть попасть на Съезд художников в Петербурге (Всероссийский съезд художников состоялся в Петербурге в декабре 1911 – январе 1912). В «Трудах» съезда была напечатана его статья «О судьбе старых икон в России [8]. Конечно, особое внимание уделяется продолжению реставрационных работ в церкви Феодора Стратилата и отбору экспонатов для будущего древлехранилища. В письме Анисимов выражает

благодарность графине за теплые строки «которые Вы посвятили мне в конце письма, адресованного Моск[овским] Арх[еологическим] Общ[еств]ом директору нашей семинарии» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 542. Л. 136об). И далее автор письма сетует, что это признание гр. Уваровой единственная награда, ведь он не встречает «для себя ничего, кроме равнодушия и сплетен (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 542. Л. 136).

16. (ед. хр. 637). В письме от 10 декабря Анисимов пишет, что, несмотря на недавнее нездоровье, на заседание Предварительного комитета XVI археологического съезда он придет. Он считает, что целесообразнее съезд проводить в Пскове, с отдельными выездами в Изборск, Новгород и по окрестностям Новгорода. По поводу памятников русского христианского искусства, собранных на выставку к XV съезду, Анисимов сообщает, что из консистории пришло предписание все вернуть в церкви, «даже те, кот-ые сами причты прислали с просьбой "передать в Епарх[иальный] Музей"» (ОПИ ГИМ. Ф.

17. Оп. 1. Ед. 637. Л. 120). Историк пишет, что готов активно работать для будущего съезда, но подозревает, что ему еще больше будут чинить препятствий при осмотре церквей.

1912 год.

17. (ед. хр. 542). Очень интересное по содержанию подробное письмо было отправлено графине весной, 2 марта. В нем подробно описана встреча Анисимова с владыкой Арсением и их разговор по поводу памятников церковной старины. В этой беседе Арсений упрекал коллекционеров в общем и Анисимова в частности, что те разворовывают церкви и приобретают лучшие образцы древнерусского искусства в свои частные коллекции. На что Анисимов отвечает: «Так деньги кот- ые одни из них могли бы тратить на свое благополучие, а другие на шампанское и разврат, они добровольно тратят десятками и сотнями рублей на то, чего не хочет и не может спасти само духовенство, предающее и губящее старину и, как Пилат, умывающее руки, кот-ми они не брезгуют брать деньги за продаваемые иконы, утварь, облачения» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 542. Л. 139).

Зимой началась работа по разбору и передаче собранных на выставку к съезду вещей в фонды будущего Епархиального музея. «Что это была за работа, если бы Вы знали. Морозы. Храм не топлен всю зиму. Ноги стынут. Чернила мерзнут. Непокрытая голова прямо немеет» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 542. Л. 139об.). Следовали многократные проверки и сличения с целью обличить воровство Анисимова. «И это смеют делать люди, кот-ые не только продают иконы сами, когда опасность далека, но ежедневно распинают Христа» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 542. Л. 139об.). Также Анисимов упоминает о поступившем приглашении от известного искусствоведа графа В.П. Зубова (Зубов Валентин Платонович 1884-1969) на открытие Института истории искусств (был открыт в 1912 г. В.П. Зубовым в собственном особняке в С.-Петербурге). «Как радостно за науку, искусство и Россию и как грустно за себя. Там где-то идет жизнь, все к услугам работающего, на каждый интерес – отклик. А здесь сидишь прикован и не то, что не можешь, а не хочешь уйти: личные интересы влекут к искусству, к его научному постижению, а сердце и сознание долга требуют работы в деревне, среди народа, и совесть не даст покоя, если уйдешь» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 542. Л. 140).

Интересен один эпизод, который Анисимов описывает в подстрочнике. Речь идет о деревянной церкви конца XVI в. в селе Курицко (ц Успения Богородицы 1595 г. С 1964 г. экспонат Новгородского музея деревянного зодчества

«Витославлицы»). Над церковью нависла угроза разрушения в связи с ее месторасположением на берегу озера Ильмень. Анисимов пишет о варианте переноса церкви на территорию Григоровской семинарии. «Если удастся перевезти церковь в Сем[инар]ию и отчистить иконостас, то в Новгороде неожиданно окажется чудесный памятник древнего русского деревянного зодчества» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 542. Л. 140об.). Исследователь в письме делает зарисовку церкви. Но в то же время Анисимов пишет о желании владыки Арсения перенести церковь на «мызу» - летнюю дачу (вероятно, речь идет о Сметанинской или Архиерейской мызе в Великом Новгороде, расположенной на высоком берегу Волхова при впадении в него реки Питьбы).

18, 19 (ед. хр. 542). Две следующие небольшие записки, написанные 24 марта и 12 апреля, несомненно, связаны с приездом в город П.С. Уваровой. В них автор выражает надежду, что своим приездом графиня несколько расшевелит новгородское болото и вызовет в нем брожение для обнаружения новой жизни (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 542. Л. 141). Также Анисимов приглашает графиню посетить Григорово.

20. (ед. хр. 542). В письме от 5 мая Анисимов выражает просьбу священника Григория Яковцевского воспользоваться снимками МАО для напечатания открыток с видами Синозерской пустыни к торжествам 29 июня 1912 г. в связи с канонизацией основателя пустыни, преподобного мученика Евфросина. Кроме этого, не вдаваясь в подробности, Анисимов пишет, что осенью архиепископ Арсений планирует открыть церковно-археологическое общество и попросил ученого посодействовать в организации.

21. (ед. хр. 542). Следующая открытка была отправлена из Флоренции 15 июня, где Анисимов оказался во время своей поездки по Италии. Из текста видно, что он уже смог посетить Венецию, Падую и Равенну, а впереди, при благоприятном стечении обстоятельств, его ждет Рим, Палермо, Пиза, Сиена, Неаполь и Сицилия. В первую очередь ученого, естественно, интересовали памятники раннего христианства в которых он стремился найти истоки древнерусской живописи.

22. (ед. хр. 542). Письмо от 23 июля было послано из Рима. Указан адрес – Капитолийская площадь, 5. В письме Анисимов описывает свои передвижения по Италии: он побывал в южной Италии – Неаполе, Помпеях, мельком в Салено и Пестуме. Также он планирует попасть в Болонью, Милан, Брешию и Венецию. А уже 1 августа планирует из Милана выехать в Верону, из которой 4 августа отбыть через Вену в Новгород. В письме Анисимов очень сожалеет, что в связи со сложившимися обстоятельствами он не смог попасть в библиотеку и христианский музей в Ватикане. Но, хотя и с большим трудом, ему удалось посетить пинакотеку Ватикана, где он смог познакомиться с итало-греческими и русскими иконами.

23. (ед. хр. 542). 21 сентября письмо уже было отправлено из Новгородской учительской семинарии. Оно все еще полно впечатлениями от летней поездки по Италии. Анисимов называет Италию «отечеством души» и ратует на обступившую по возвращении его в Россию «убогую русскую жизнь»,

«национальную грубость невежество» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 542. Л. 148). Близится к завершению реставрация фресок ц. Феодора Стратилата. Анисимов считает, что все запланированные работы можно завершить в течение месяца.

Начались работы по реставрации фресковой живописи еще в двух новгородских церквях – Спаса Преображения и Рождества Богородицы (имеется в виду церковь Спаса Преображения на Ильине улице 1374 г., где сохранились фрески Феофана Грека и церковь Рождества Христова (в письме допущена описка) на Кладбище 1381-82 г. Известно, что именно в 1912 г. были проведены обследования церквей и П.И. Юкиным впервые частично была раскрыта из-под побелки древняя фресковая живопись [47]).

Интересна изложенная в письме информация по поводу расчистки собранных на выставку и впоследствии оставленных для будущего музея икон. Для работы архиепископом Арсением был приглашен мастер из мастерской Чирикова, самого же Анисимова для отбора наиболее интересных памятников, нуждающихся в незамедлительной реставрации, не приглашали. В очередной раз в сторону молодого реставратора архиепископом был брошен упрек в незаконном присвоении икон. В ответ на это Анисимов сетует, что «при таком грубом недоверии ко мне и общем невежестве духовенства в вопросах науки и искусства я рискую оказаться совершенно лишним и одиноким» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 542. Л. 148). При этом отмечается, что расчистка «открывает чудесные образцы иконописи, достойные лучших музеев Европы» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 542. Л. 148).

Помимо вышесказанного, в письме сообщается о чтении в Новгороде лекций по археологии известными питерскими учеными-археологами Н.В. Покровским (в письме указано только имя и отчество), Платоновым, Каринским и Соболевским (речь идет о: Платонове Сергее Федоровиче 1860-1933;

Каринском Николае Михайловиче 1873-1935; Соболевском Алексее Ивановиче

1856/57-1929), чьи лекции Анисимов назвал лучшими.

24. (ед. хр. 542). В начале письма от 29 ноября Анисимов пишет о работе над статьей, выясняя, будет ли она помещена в «Трудах» МАО или можно будет с ней выступить на следующем съезде. В ней историк хотел уделить внимание судьбе церквей Новгородской губернии и в частности – сохранению иконного убранства. За время его поездок в преддверии съезда было сделано немало важных и интересных наблюдений, которые Анисимов был готов подробно изложить научной общественности.

Конечно, в письме возникает вопрос о взаимоотношениях с верховной церковной властью Великого Новгорода. Анисимов остро реагирует на обвинения архиепископа Арсения по поводу приобретения икон Анисимовым в свою частную коллекцию. В ответ на пожелание П.С. Уваровой Анисимову встать во главе создаваемых Церковно-археологического общества и музея, он с горечью отвечает, что его не только не пригласили возглавить, но даже не посоветовались насчет устава общества и музея. Хотя архиепископ, во время небольшой беседы при случайной встрече на улице, задал вопрос историку о возможности дальнейшего сотрудничества, на что Анисимов был категоричен и ответил, что

«содействие Музею может выразиться только в форме заведывания им» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. ОП. 1. Ед. 542. Л. 150об.)

25-27. (ед. хр. 542). Три небольших письма, написанных в течение недели с 7 по 14 декабря касаются выступления Анисимова с докладом «Новооткрытые фрески Новгорода» на одном из заседаний МАО. Исследователь собирался сообщить о заканчивающейся реставрации церкви Феодора Стратилата, открытых фресках церкви Спаса Преображения и церкви Рождества Христова. Анисимов считает полученный материал весьма интересным и в письме выражает уверенность, что при продолжении очистки церквей «он на многое откроет науке глаза» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 542. Л. 154об). Свой доклад исследователь хотел проиллюстрировать фотографиями, и просил Уварову прислать для этого в

Новгород П.П. Павлова. Позднее в журнале «Старые годы» была напечатана статья Анисимова на эту тему [9].

1913 год.

28. (ед. хр. 542). Письмо было написано 23 января 1913 г. и сопровождало, как следует из письма, краткий текст доклада Анисимова, который он ранее прочитал на заседании МАО. Также речь в письме идет о уже прочитанной лекции о фресках церкви Феодора Стратилата на заседании НОЛД и о согласии прочитать курс лекций о византийском и русском искусстве на летних курсах для учителей.

3 января в Новгороде было открыто Церковно-археологическое общество. Анисимов был избран действительным членом общества с правом голоса. Написав об открытии, он сокрушается, что никто не вспомнил о работе Новгородского предварительного комитета и о людях, которые стояли у истоков создания общества и музея при нем. «Все пели гимны владыке, а он отвечал им тем же» (ОПИ ГИМ Ф. 17. Оп. 1. Ед. 542. Л. 155об).

29. (ед. хр. 542). В письме от 18 февраля Анисимов пишет о неком списке его работ, который он отправляет графине для будущей публикации в одном из изданий МАО. Он отмечает, что по списку видно, как его работы разделяются на два периода. Первый – когда он занимался историей русских университетов. А во втором периоде его интерес всецело отдан археологии и истории искусства.

В конце письма он сообщает, что вскоре в Новгороде состоится совместное заседание НОЛД и Новгородской архивной комиссии, на котором Романцев (Иван Степанович Романцев 1882-1917) «будет "доказывать" новгородское происхождение Романовых. Если докажет, горе Костроме!» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 542. Л. 158).

30. (ед. хр. 542). В письме от 20 февраля Анисимов предлагает выступить на заседании МАО с докладом об открывшемся в Новгороде Епархиальном музее

«кот-ый, в конце концов, не увидел бы света, если бы не было Моск[овского] Арх[еологического] Общ-ва и Всероссийских Съездов» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп.1. Ед. 542. Л. 159). Также в письме упоминается знакомство с новым новгородским

губернатором (имеется в виду Лопухин Виктор Александрович 1868-1933), от встречи с которым у Анисимова сложилось приятное впечатление и надежда на поддержку губернатором дела археологического изучения Новгорода.

31-33. (ед. хр. 542). Три небольшие записки от 3, 20 и 24 марта. Две первые касаются выступления Анисимова с докладом. Вероятно, в своем ответном письме, графиня Уварова согласилась включить доклад Анисимова в повестку дня заседания МАО, при условии, что доклад будет интересным. На что Анисимов с некоторой обидой отвечает, что интерес в науке понятие субъективное и, чтобы не вызвать разочарования и недовольства графини, он отказывается от выступления и оставляет доклад в проекте. Но в следующем письме все же говорит о том, что готов выступить на заседании в начале Страстной недели.

34. (ед. хр. 542). Вероятно, летом 1913 г. П.С. Уварова планировала посетить Великий Новгород и в своем письме от 14 мая А.И. Анисимов пишет, что готов показать графине созданный церковный музей и отмечает, что своим возникновением музей обязан Уваровой, устроившей, в преддверии съезда, поездки исследователей по губерниям. «Я считал, что один этот Музей, пока еще небольшой, вправе был бы оправдать смысл созыва археол[огического] съезда в Новгороде» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 542. Л. 164).

35. (ед. хр. 542). В следующем письме от 7 июня Анисимов рассказывает о текущих событиях в Новгороде, в том числе и о заседании новой Музейной комиссии, где Анисимов принял в заведование церковный отдел. Также он поздравляет графиню с избранием ее «доктором honoris causa Кёнигсбергского университета» (присуждение ученой степени без защиты диссертации, в силу общепризнанных заслуг. Дословно: «принимая во внимание заслуги» – (лат.)). (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 542. Л. 165).

36. (ед. хр. 542). Небольшое письмо от 8 июня. Ученый высказывает просьбу иметь русский перевод «Истории архитектуры» известного французского исследователя и преподавателя Огюста Шуази (Шуази Огюст 1841-1909). Есть упоминание о князе Павле Павловиче (речь идет о Голицыне Павле Павловиче

1856-1914 - новгородском уездном и губернском предводителе дворянства) с которым Анисимов обсуждал детали постройки некой церкви и школы и ознакомил его со своим «"собранием" его не удивившее, но, видимо, все же доставившее некоторое удовольствие» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 542. Л. 166об).

37-38. (ед. хр. 542). Два больших обстоятельных письма были посланы в один день 2 июля. Они хранятся в одной единице, но перепутаны местами. В них Анисимов сообщает, что П.И. Юкин, работавший в мастерской Чириковых, ушел от них для последующей самостоятельной работы. Это вызвало, естественно, большое недовольство владельцев мастерской, а также высказаны опасения, что мастер выдаст все химические секреты Чириковых. После этого Юкин продолжил работы по расчистке фресок на нескольких объектах, но уже как представитель МАО.

Продолжавшаяся реставрация привлекала внимание различных ученых и исследователей древнерусского искусства. Затяжной конфликт между Московским археологическим обществом и Императорской археологической комиссией [подробнее: 81] и отсутствие между ними договоренности о разграничении сфер влияния, отразились и на ведении реставрационных работ в Новгороде. Происходили столкновения интересов МАО, как главного заказчика реставрации, и ИАК, как организации, стремящейся курировать все проводимые исследования. Конфликту в немалой степени способствовала и позиция владыки Арсения. Он не давал разрешения на проведение работ в храмах без консультации с представителями Археологической комиссии. В связи с этим Анисимов просит графиню прислать официальное прошение на проведение работ в церкви Рождества. «Прошение же, конечно, опять-таки должно исходить от Вас, как лица, стоящего во главе учреждения, под официальной эгидой и ведением кот-го будет вестись реставрация» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 542. Л. 167).

Кроме этого в письме Анисимов негодует по поводу запрета архиепископа на фотосъемку икон в Епархиальном музее и выражает надежду, что П.С. Уварова сможет убедить владыку в обратном. Впервые в письме упоминается некая

Прасковья Константиновна, от которой Анисимов передает графине поклон. Впоследствии, практически в конце всех своих писем Анисимов упоминает это имя. Пока не удалось установить достоверно, кем она приходилась ученому.

39. (ед. хр. 542). 10 июля Анисимов пишет о продолжающемся противостоянии с владыкой Арсением по вопросам реставрации новгородских храмов. На словах последний благословляет эти работы, одновременно делая выговор священникам, которые пускают реставраторов в церкви. По мнению Анисимова все упирается в отсутствие официального прошения от имени Московского археологического общества на проведение работ. К тому же не был окончательно решен вопрос с финансированием. Анисимов очень надеялся на то, что деньги выделит киевский коллекционер и меценат В.Н. Ханенко (Ханенко Варвара Николаевна 1852-1922), но окончательного ответа от нее еще не было получено. В связи с этим работы у церкви Рождества были приостановлены, а П.И. Юкин был отправлен в помощь фотографу П.П. Павлову, который делал снимки отреставрированных фресок в церкви Феодора Стратилата. Предварительно планировалось сделать около 140 снимков как общих видов, так и отдельных деталей с целью их последующей публикации.

40. (ед. хр. 542). В противостоянии с владыкой Арсением П.С. Уварова, по мнению Анисимова, встала на сторону последнего, высказав в своих письмах ряд замечаний исследователю. Со свойственной Анисимову прямотой в письме от 19 июля он пишет, что упреки графини в его адрес несправедливы, что он никогда не игнорировал права Арсения.

П.С. Уварова обвинила Анисимова, что он «сманил» Юкина от Чириковых, в чем Анисимов также своей вины не видит, и пишет, что это было личное дело мастера, что «он сам уже не первый год тяготился службой у них, порывался уйти и только искал хоть какой-нибудь самостоятельной работы» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 542. Л. 171). Несмотря на противостояние, владыка Арсений не только поддерживал Юкина в его решении, но и призывал Анисимова уговорить Павла Ивановича совмещать работу по заданию Предварительного комитета XVI археологического съезда со службой в церковном музее. В связи с тем, что В.Н.

Ханенко выделила незначительную сумму, Анисимов просит согласия графини на продолжение реставрационных работ в Рождественской церкви.

В очередной раз возникла проблема с фотографированием икон в церковном музее. Уварова смогла получить разрешение Арсения на проведение съемок и предложила Анисимову воспользоваться этим правом. Но служащие музея с этим не согласны и отказываются предоставлять на съемку иконы, помимо заявленных графиней в ее прошении. В связи с этим Анисимов просит уточнить формулировку согласия Арсения на съемку.

41. (ед. хр. 542). В начале следующего письма, написанного 26 июля, Анисимов поздравляет графиню с днем ангела. Затем он сетует на то, что несмотря на договоренность между Уваровой и архиепископом, дьякон, являющийся хранителем музея, не разрешает произвести съемку более чем восьми икон. В письме Анисимов перечисляет те иконы, которые привлекли его внимание и снимки которых он хотел бы сделать. Кроме того, он пишет, что Юкину удалось расчистить 6 клейм и средник иконы Феодора Стратилата после чего работы были остановлены в связи с поездкой реставратора в Москву.

42. (ед. хр. 542). Письмо от 4 августа было прислано из новгородского имения юриста, общественного деятеля Д.В. Стасова (Стасов Дмитрий Васильевич 1828-1918), где Анисимов гостил в течение 5 дней (имение Д.В. Стасова находилось в сельце Рождественское Боровического уезда Новгородской губернии). Ситуация со съемкой икон в церковном музее наконец разрешилась, и они были отсняты. После достижения устной договоренности между Уваровой и владыкой Арсением 30 июля были возобновлены реставрационные работы в церкви Рождества. Но вечером того же дня из консистории была получена бумага, в которой предписывалось временно прекратить работы по расчистке фресок. Анисимов видит две причины случившегося: или Арсений решил связаться с Археологической комиссией на предмет разрешения на проведение работ, либо

«всё дело создалось на почве мелочного самолюбия: "как смела графиня распорядиться о возобновлении работ, если я не дал еще официального

разрешения?!"» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 542. Л. 173об). Анисимов выражает надежду, чтобы все поскорее уладилось.

43. (ед. хр. 542). 11 августа Анисимов пишет, что получил известие от графини о получении разрешения на продолжение реставрационных работ. Но в консистории эту информацию не подтвердили, так как не получено разрешение от Археологической комиссии. В связи с этим Анисимов говорит, что не может ничего предпринять «для распутывания этого узла» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 542. Л. 175).

44. (ед. хр. 542). В следующем письме от 16 августа Анисимов подтвердил свое предположение, что владыка ждет разрешение ИАК на проведение реставрационных работ. Это он услышал от архиепископа при личной встрече. Анисимов сетует, что требуется значительный срок для получения разрешения, при этом будет упущено летнее время и работы придется вновь отложить. Помимо этого, в ответ на просьбу Уваровой написать о реставрации храма Феодора Стратилата к Псковскому съезду напоминает графине о договоренности относительно выпуска отдельного издания об этом памятнике к юбилею МАО.

45. (ед. хр. 542). В сентябре все же было получено разрешение архиепископа Арсения на продолжение реставрационных работ, о чем сообщается в письме от 18 сентября. Но и Арсений, и член Археологической комиссии П.П. Покрышкин (Покрышкин Петр Петрович 1870-1922) настаивают на создании специальной комиссии для наблюдения за ходом работ, в чем Анисимов совершенно не видит смысла. Одной из причин создания подобной комиссии автор письма видит в натянутых отношениях между МАО и ИАК. Также Анисимов просит связаться графиню с архиепископом по поводу разрешения работ и на другом памятнике – церкви Петра и Павла (речь идет о церкви Петра и Павла в Кожевниках 1406 г.), выражая опасение, что это может тоже занять значительное время.

В конце письма выражает сожаление по поводу болезни сына Уваровой (речь идет о старшем сыне А.С. и П.С. Уваровых - Алексее Алексеевиче Уварове 1859-1913) и надежду на его скорейшее излечение.

46-47. (ед. хр. 542). В больших обстоятельных письмах от 12 и 22 сентября очень подробно излагается ситуация с противостоянием Московского археологического общества и Императорской археологической комиссии по вопросам проведения реставрационных работ в Рождественской церкви. В первом письме Анисимов последовательно излагает всю цепь событий. Решение о проведении реставрации рассматривалось весною 1913 г. на заседании Новгородского предварительного комитета, состоявшегося в присутствии и под председательством графини П.С. Уваровой. Было принято решение просить Московский предварительный комитет курировать эти работы, Анисимову же было поручено искать жертвователей и заведовать работами. Выполнение работ было поручено П.И. Юкину, оставившему к этому времени мастерскую Чириковых. Архиепископ Арсений, испугавшись ответственности за судьбу памятника, сообщил о производимых работах в ИАК, откуда последовало требование организовать особую комиссию с непременным включением в нее Г.О. Чирикова и членов ИАК. Учитывая непростые отношения между МАО и ИАК, а также между Г.О. Чириковым и П.И. Юкиным и одновременно не видя смысла в создании подобной комиссии, Анисимов высказался категорически против нее. Кроме этого, у самого Анисимова были очень непростые отношения с членом Археологической комиссии П.П. Покрышкиным. Анисимов пишет, что готов подчиняться только руководству и указаниям Московского предварительного комитета и, если Археологическая комиссия найдет упущения в проводимых работах, пусть ставит в известность Уварову как председателя Московского комитета и единственное лицо, стоящее «во главе дела и морально отвечающему за его исход» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. ОП.1. Ед. 542. Л. 179). В противном случае и Анисимов, и Юкин отказываются работать в церкви. «Ведь молчали же все эти господа, когда были одни голые стены. А как открылись чудесные произведения искусства и оказались деньги на работу, так нашлись сейчас же и сотни хозяев, готовых взять на себя тяжелый труд дать новорожденному памятнику свою фамилию, стать его Колумбами» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 542. Л.179об).

Из второго письма становится ясно, что графиня Уварова не против создания подобной комиссии, на что Анисимов со свойственной ему горячностью попытался убедить графиню в том, что комиссия может оказаться не просто бесполезной, а даже вредной. «Я не против контроля Археол[огической] Комиссии и Епархиальн[ой] власти, но никакой комиссии подчиняться не стану: могут устраивать хоть 10 комиссий, но пусть все эти комиссии доносят о допущенных неправильностях Моск[овскому] Комитету и только его я буду слушаться, как хозяина дела.» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. ОП.1. Ед. 542. Л. 180об). Арсений, с которым Анисимов встретился на заседании совета Церковно- археологического общества, отказался вмешиваться в возникшую конфликтную ситуацию. Он высказывает просьбу, чтобы графиня договорилась с архиепископом для недопущения повторения подобной ситуации при реставрации церкви Петра и Павла.

В конце первого письма интересно сообщение Анисимова, что Юкин в музее расчищает две иконы, впоследствии ставшие очень известными – «Битва новгородцев с суздальцами» и «Молящиеся новгородцы». По результатам реставрации в журнале «София» вышла статья Анисимова [10].

48. (ед. хр. 542). В начале следующего письма от 2 октября Анисимов приносит соболезнования графине в связи со смертью сына. Далее он подробно описывает ситуацию, возникшую при реставрации церкви Петра и Павла. Во- первых, у преподобного Арсения из-за сложившегося недопонимания, сложилось впечатление, что проводить работы по реставрации памятников будет член НОЛД П.Л. Гусев (Гусев Петр Львович ?-1925), что породило обширную переписку консистории с ИАК. На самом деле речь шла только о разрешении Гусеву воспользоваться результатами расчистки иконостаса для подготовки сообщения к XVI археологическому съезду. Во-вторых, чтобы обезопасить себя от повторения ситуации, возникшей с церковью Рождества, в ходатайстве, направляемом в консисторию для допуска к памятнику, Анисимов включил фразу, что работы будут включать в себя лишь очистку икон от грязи и копоти. Но из консистории для подстраховки вновь отправили запрос в ИАК, чем вызвали бурю негодования

Анисимова. Свое несогласие с происходящим Анисимов высказал в частном письме к Арсению. После этого последовало распоряжение архиепископа о допуске реставраторов в церковь без уведомления Археологической комиссии.

49. (ед. хр. 542). 12 декабря Анисимов пишет, что начались работы по расчистке иконостаса. Обсуждая с графиней свой будущий доклад о проводимой реставрации, он обещал тайно привезти в Москву две наполовину расчищенные иконы, дабы, видя результат работ, комитет продолжил финансирование реставрации. «К докладу приедет и Юкин, чтобы демонстрировать, если потребуется, способы очистки икон, во избежание всяких кривотолков о подмазывании, порче и тому подобных пустяках, в действительности не существующих» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп.1. Ед. 542. Л. 182).

Дело расчистки шло достаточно медленно, так как Юкин делил день между работой в музее и в церкви. Поэтому Анисимов предлагал рассмотреть вопрос о приглашении помощника для расчистки церковного иконостаса.

Судя по письму, летом 1913 г. отчим Анисимова был отстранен от преподавания в одной из гимназий Виленского учебного округа по слухам за якобы революционные взгляды. Эти известия дошли до графини. Анисимов на все обвинения отвечал, что и он сам, и его отчим не могут поддерживать иную точку зрения кроме эволюционной. Что есть люди, для которых естественная, планомерная и постепенная эволюция жизни равносильна революции. Но при этом школа не должна иметь никакого отношения к политике. «Ученик должен вырасти прежде всего гуманным и честным человеком, а потом мастером своей специальности» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп.1. Ед. 542. Л. 182об). Анисимов просит П.С. Уварову посодействовать его отчиму в стремлении получить место директора одной из школ Московского учебного округа.

1914 год.

50. (ед. хр. 542). Письмо от 27 января. Из письма следует, что графиня воспротивилась «тайному» привозу в Москву икон из иконостаса Петропавловской церкви. Хотя никакого разговора в Новгороде об этом не было,

так как Арсений находился в Питере, а все остальные не восприняли эту информацию всерьез.

Дальнейшая очистка икон продвигается достаточно медленно, в связи с тем, что финансирование не позволяет взять помощника, а Юкин работает всего по 4 часа в день. Анисимов считает, что такими темпами к XVI археологическому съезду будет готов лишь местный чин.

В подстрочнике письма Анисимов делает приписку о переезде председателя НОЛД М.В. Муравьева в Москву (Муравьев Михаил Валерианович 1864/67? – 1942). Анисимов выражает сожаление по этому поводу, считая отъезд Муравьева потерей для Великого Новгорода. «Уход его отсюда – большая потеря для дела археологии, кот-ой он занимался если и не всегда удачно и впопад, то с искренним увлечением» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 542. Л. 185).

51. (ед. хр. 542). Помимо ответов на ранее заданные вопросы, в письме за 3 марта Анисимов кратко рассказывает о текущих событиях в Новгороде. Для помощи Юкину был взят помощник, что ускорило работы в церкви Петра и Павла. В связи с получением окончательного разрешения на проведение работ в церкви Рождества Христова, весной планировалось вернуться к расчистке фресок. Из церкви Спаса на Нередице (церковь Спаса Преображения на Нередице 1198 г.) в Епархиальный музей был перевезен иконостас, находящийся в полуразрушенном состоянии и нуждающийся в реставрации, о чем ранее писал Анисимов. В конце письма приложена небольшая автобиография Анисимова, написанная, скорее всего, для юбилейного сборника к 50-летию основания МАО.

52. (ед. хр. 542). 16 марта Анисимов пишет Уваровой, что по всей видимости на должность председателя Новгородского общества любителей древности будет избран И.С. Романцев. В связи с планами графини приехать весной в Новгород Анисимов предполагал, что Уварова, вероятно, сможет лично присутствовать на выборах нового председателя.

53. (ед. хр. 542). В письме, написанном 5 мая, Анисимов успокаивает Уварову, которая выражает тревогу по поводу частых отлучек Юкина и беспокоится, как это отразится на сроках реставрации иконостаса церкви Петра и

Павла. Дело в том, что с появлением помощника процесс реставрации пошел более слаженно. Юкин берет на себя очистку сложных участков – лиц и рук, а фон и одежды очищает помощник.

На заседании НОЛД был заслушан доклад о реставрации стен Кремля. Было решено просить о выделение финансирования в размере 197 тысяч для полного окончания ремонта. «Решили просить сразу, так как просьбы по [мелочи] не лучше удовлетворяются, да и маленькими затычками и не остановить разрушения детинца» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 542. Л. 190об). Кроме этого на заседании была заслушана бумага из консистории по поводу работ в церкви Феодора Стратилата. В письме были озвучены следующие требования: разбор лесов внутри и снаружи церкви, иконостаса в прежнем виде, проведение работ по оштукатуриванию церкви и освобождение пределов от сложенного там иконостаса. «Словом, приказание за приказанием, неизвестно только одно: откуда взять деньги, а также зачем затрачены 5 тысяч на очистку фресок, если старый иконостас их опять закроет» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 542. Л. 190об). Анисимов предложил ответить в достаточно жесткой форме, что все требуемое не может быть исполнено в связи с отсутствием денег, а восстановление иконостаса в прежнем виде делает бессмысленными все уже законченные работы. Муравьев предложил ничего не отвечать, но дать знать Археологической комиссии, что памятнику грозит серьезная опасность со стороны новгородской епархиальной власти.

54. (ед. хр. 542). Из текста письма от 19 мая становится ясно, что оно написано уже после визита Уваровой в Новгород. В это же время в Новгороде находились члены ИАК П.П. Покрышкин и К.К. Романов (Романов Константин Константинович 1882-1942) и, тайно посетив церковь Петра и Павла, остались недовольны качеством проводимых там работ. В связи с чем в консисторию из Археологической комиссии было отправлено требование запретить дальнейшее проведение реставрационных работ. Анисимов напоминает, что реставрация иконостаса проводится только на основании личной договоренности между Уваровой и архиепископом, причем последний дал обещание, что даст

возможность довести работы до конца, вне зависимости от указаний Археологической комиссии. В связи с этим Анисимов замечает, что интересно, как поведет себя Арсений и сдержит ли он данное слово. Кроме реставрации фресок была начата расчистка икон в Губернском музее, но из-за отсутствия финансирования Анисимов был вынужден вкладывать свои личные средства.

55. (ед. хр. 542). В следующем письме от 21 мая речь идет об издании, посвященном истории и реставрации церкви Феодора Стратилата. Книгу планировалось выпустить в виде альбома, с большим количеством фотографий и комментариями к ним. Текст разбивался на следующие главы: история церкви, схема росписи, техника росписи, место росписи церкви Феодора Стратилата в ряду других новгородских фресок, указатель и приложения. Анисимов считает, что это издание может вызвать не только возражение, но и прямое отрицание.

«Думаю, однако, что не надо бояться говорить то, что думаешь, ибо, если все будут бояться, как бы не сказать того, что другим не нравится, то дело изучения никогда не подвинется вперед» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 542. Л. 192). Также Анисимов сетует на то, что многие современные ему исследования основаны не на новых оригинальных источниках, а лишь на исследованиях предшественников.

«Надо описывать и анализировать сами памятники, а не переворачивать с боку на бок по сто раз "мнения предшественников", бoльшею частью весьма кратко и поверхностно наблюдавших памятник, а иногда даже знавшим его только по плохим снимкам» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 542. Л. 192). Сделав небольшое отступление заметим, что переложение чужих слов на новый лад было всегда свойственно ученым-историкам.

56. (ед. хр. 542). Следующие письмо от 18 июня также посвящено работе Анисимова о церкви Феодора Стратилата. Из письма становится известно, что графиня сократила количество предлагаемых Анисимовым фотографий и собирается издавать исследование не отдельной книгой, а включить его в один из томов юбилейного издания «Трудов» Московского археологического общества. С сокращением снимков Анисимов, хотя и с трудом, соглашается, а отказ выпускать отдельным изданием воспринимает с некоторым облегчением. «Последнее даже

лучше, ибо, помещаемая в ряду других статей, моя статья не будет претендовать на особенную самостоятельность и будет выглядеть скромнее» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 542. Л. 193). Но в связи с большой загруженностью Анисимов просит графиню разрешить сдать текст для сборника не ранее ноября.

57. (ед. хр. 542). Письмо прислано 26 июня из села Болшево под Москвой, где гостил Анисимов. Он выражает сожаление из-за невозможности увидеться с графиней до открытия Псковского съезда.

58. (ед. хр. 542). Следующее письмо написано 2 июля в Череповце. Из него следует, что информация по поводу предписания ИАК о прекращении работ в Петропавловской церкви была непроверенной и неверной. Речь идет лишь о рекомендации консистории следить внимательнее за работами по расчистке иконостаса.

59. (ед. хр. 542). В первых строках письма от 7 августа Анисимов пишет, что П.И. Юкин с помощником были призваны в армию в связи с началом войны. Но реставрация иконостаса Петропавловской церкви, по мнению Анисимова, должна продолжаться. Как следует из текста письма от П.С. Уваровой пришло сообщение, что Московский предварительный комитет отказывается финансировать дальнейшее проведение работ. Кроме того, Анисимов задает вопрос - в чем причина убеждения графини, что Новгород должен выйти из поля зрения археологических съездов. При этом он замечает, что «из здешних раскопок ничего не выходило и никогда ничего не выйдет» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед.

542. Л. 197). Отметим, что как показали последующие события, оба оказались не правы в отношении дальнейшего археологического будущего Новгорода.

В этом же письме Анисимов пишет, что из ИАК была получена бумага, в которой отмечалось, что «Юкин якобы допустил целый ряд дефектов в снятии позднейших прописей. Приводятся примеры, - на самом деле не существующие, но указывающие с чрезвычайной авторитетностью и ученым видом» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 542. Л. 197). Комиссия в очередной раз вышла с предложением создать особую группу для наблюдения за проведением реставрационных работ.

Но решение этого вопроса, как следует из письма, было отложено до очередного заседания совета Новгородского церковно-археологического общества.

Несколько строк посвящено статье о церкви Феодора Стратилата. Анисимов заверяет Уварову, что работа будет отдана в срок в ноябре, как и было условлено.

В конце письма он благодарит графиню за теплые слова в свой адрес.

«Ваша оценка моей работы имеет для меня значение подлинной нравственной поддержки, потому что Вы всегда одинаково прямы и в своих отрицательных отзывах» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 542. Л. 197об). В ответ на сожаления графини о том, что Анисимов не смог заразить других своей любовью к старине, он пишет: «Я уже начинаю замечать эту любовь в окружающей меня молодежи, особенно мне близкой: её я мог воспитать, свежую, неиспорченную и впечатлительную. И в этих нескольких своих учениках я вижу своих продолжателей» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 542. Л. 197об.).

60. (ед. хр. 542). В письме от 20 сентября в ответ на упрек Уваровой в том, что работа Анисимова идет так тяжело из-за того, что он силится «сказать во что бы то ни стало что-нибудь новое», исследователь отвечает, что вовсе не собирается «открывать Америки и глубоко чту всех Колумбов, уже нашедших туда пути», а просто хочет «добросовестно и правдиво описать еще никем не описанный памятник и сравнить его с другими» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 542. Л. 198). При этом он старается писать «приличным русским языком», а не так

«как принято это в обиходе нашей неряшливой археологической литературы, где зачастую сам автор не понимает, что написал» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 542. Л. 198).

Отношения между Анисимовым и владыкой Арсением все более ухудшались. Графиня пыталась вмешаться, напомнив архиепископу о роли Анисимова в деле создания Епархиального музея, но Анисимов считает, что ситуацию уже не изменишь. Он упоминает о неком издании под названием

«Церковная старина» «посвященную не старине, а Арсению… Тут вы найдете все: и самую неприкрашенную клевету на меня, будто я утаивал иконы и вещи или вводил бедных священников в заблуждение» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед.

542. Л. 198). И в конце добавляет, что вся эта вакханалия не имеет ничего общего ни с наукой, ни с искусством, ни с религией. Небольшой абзац в конце посвящен отношению Анисимова к немцам. Он пишет, что не может смотреть на немцев без отвращения «как на народ, продавший душу ради зла» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 542. Л. 198об).

61. (ед. хр. 542). В письме, написанном 30 сентября, Анисимов просит графиню подтвердить согласие на выдачу из «раскопочных» денег суммы, причитающейся за работу Юкину. Сам Юкин, находящийся в действующей армии, прислал Анисимову письмо с просьбой передать невыплаченные деньги жене. Жалуется Анисимов на то, что очень тяжело идет работа над фресками церкви Феодора Стратилата. И связывает это в первую очередь с отсутствием необходимой литературы. В конце письма он вновь несколько строк посвящает идущей войне, говоря о том, что уничтожаются «редкие и дорогие колосья русской культуры» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 542. Л. 199об), имея в виду молодых людей, погибающих на фронтах войны, вместо того, чтобы учиться и работать во благо будущего России.

62. (ед. хр. 542). В начале письма от 10 ноября Анисимов благодарит Прасковью Сергеевну за присланные книги. Из текста становится ясно, что в связи с войной празднование юбилея Московского Археологического общества было отложено, как и выпуск приуроченного к этому событию издания. «И если бы не война и не отсрочка торжественного празднования юбилея Вашего Общ[ест]ва, я был бы одним из несчастнейших людей в мире, так как видеть свою работу изданной к этому юбилею – моя мечта, осуществить кот-ую я, по наивности рассчитывал в два-три месяца, тогда как это, оказывается выше всех моих сил» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 542. Л. 200). В письме Анисимов сетовал что может писать только по воскресеньям и понедельникам, когда у него нет уроков. Поэтому работа далека от завершения.

Интересен небольшой рассказ о попытке 17 семинаристов 6 класса уйти в школу прапорщиков. Связывает он это не со стремлением спасать отечество, а попыткой увильнуть от умственного труда и учебы. Педагогический совет

семинарии оказался в замешательстве, не зная как на это реагировать. Анисимов активно высказался против поощрения этого поступка и посоветовал всем желающим попасть в школу прапорщиков немедленно подавать прошение об отчислении из семинарии. Совет принял это предложение, что впоследствии отрезвило горячие молодые головы.

1915 год.

63. (ед. хр. 542). 11 января 1915 г. в письме Анисимов благодарит за решение издавать работу о фресках церкви Феодора Стратилата отдельным томом осенью. Но в то же время сожалеет, что отказывается от мечты увидеть свою работу включенной в юбилейный том. «Я дорожил этой мечтой потому, что, надеясь осуществить ее, думал таким образом выразить свое глубокое уважение к деятельности Московского Археологического Общ[ест]ва, как учреждения, общественного, а небюрократического, и к деятельности Вашей и покойного графа» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 542. Л. 202).

Анисимов жалуется, что получены сведения о том, что из Археологической комиссии в Новгород направлена бумага с требованием восстановить огромнейший елизаветинский иконостас в церкви Феодора Стратилата. Это сведет на нет все усилия потраченные на реставрацию. В сложившейся ситуации, свою главную задачу Анисимов видит в недопущении разбора лесов внутри церкви, чтобы успеть закончить работу по открытию окон, цементированию щелей и окончательному закреплению фресок. Анисимов взывает к графине с просьбой употребить все свое влияние, «чтобы обезвредить покушения этих чиновных вандалов на национальный памятник» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 542. Л. 203).

64. (ед. хр. 542). В письме от 22 февраля Анисимов пишет, что получил известие о дне празднования юбилея МАО и просит включить его в число участников юбилейного заседания. Более-менее разрешился конфликт с Археологической комиссией. В Новгород приезжали П.П. Покрышкин и К.К. Романов и присутствовали на заседании правления НОЛД. Анисимов в письме упоминает о некой бумаге, направленной Уваровой в ИАК, с которой и было

связано их присутствие на заседании. Итогом встречи стало согласие Покрышкина и Романова с точкой зрения реставраторов о том, что иконостас не может быть возведен в храме в прежнем виде. Кроме того, было решено, что завершение реставрационных работ должно быть отложено до возвращения П.И. Юкина, поэтому леса должны оставаться в церкви. Анисимов указал на ошибочность суждений Покрышкина и Романова по поводу расчистки иконостаса церкви Петра и Павла, а также на отношение Археологической комиссии к Новгородскому предварительному комитету, организовавшему и финансирующему процесс реставрации.

65. (ед. хр. 542). 24 мая Анисимов отправляет П.С. Уваровой письмо, в котором сообщает о своем желание оставить Григоровскую учительскую семинарию и просит графиню помочь перевестись ему в другое место. «Поэтому прошу Вас помочь мне теперь перейти в столицу или в учебное заведение, или в музей, лишь бы служба была таковой, что избавляла меня от необходимости идти в действующую армию и становиться под ружье, тяжести кот-го я не вынесу» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 542. Л. 206). Его отношения с новым директором семинарии не сложились и историк стал тяготиться службой там. Анисимов считает, что заслужил нравственное право на поддержку Уваровой, так как в течение 11 лет «за совесть работал над тем незаметным делом, важность кот-го в русской жизни я признавал, и доказал на этом деле, что я могу трудиться и терпеть, и достигать некоторых результатов» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 542. Л. 206).

66. (ед. хр. 542). В письме от 2 ноября Анисимов выражает недоумение по поводу решения графини напечатать работу о фресках Феодора Стратилата во втором томе «Трудов Новгородского археологического съезда». Он напоминает о договоренности на выпуск отдельного издания, тем более объем рукописи вполне допускает это. Учитывая эти обстоятельства Анисимов не торопился с окончанием текста, к тому же ситуация в семинарии не способствовала спокойной работе над книгой. Хотя он и получил два предложения о переходе в петроградские учебные заведения, но предлагаемый заработок его не устроил и он

вынужден был временно отложить уход из семинарии. Помимо основной работы Анисимов продолжал заниматься реставрацией. И хотя продолжение расчистки икон в губернском музее он оставил до возвращения П.И. Юкина, самостоятельно произвел проклейку наиболее значительных памятников.

1916 год.

67. (ед. хр. 542). В небольшой записке от 8 апреля 1916 г. Анисимов поздравляет Уварову с приближающимся праздником Пасхи. Пишет он из Петрограда, куда приехал хлопотать о своем переводе. «Вижу, что ни двенадцать лет работы в деревне, ни некоторые заслуги перед родной наукой ничего не значат в глазах здешних заведующих и что жалкое штатное место преподавателя гимназии в столице так же трудно получить естественным способом, как сорвать с неба звезду рукой» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 542. Л. 201об).

68. (ед. хр. 542). Самой главной темой трех последних отложившихся в фонде писем, была борьба против строительства железнодорожной ветки Петроград-Орел рядом с уникальнейшим памятником монументальной архитектуры XII в., церковью Спаса Преображения на Нередице. Из первого по времени письма от 24 июля становится ясно, что строительство железной дороги и моста через Волхов идет полным ходом. Анисимов считает, что остановить строительство может только распоряжение главы правительства или даже самого государя. Он пишет, что еще зимой, делая свой доклад на заседании НОЛД, советовал торопиться. Но Археологическая комиссия никак не прореагировала, Московское археологическое общество упустило время, Городская Дума сознательно тянула время и откладывала решение вопроса. Лишь обращение Уваровой к губернатору, статьи сына известного новгородского краеведа и археолога В.В. Передольского (Передольский Владимир Васильевич 1869-1936) и самого Анисимова [12; 13], вызвали некоторый переполох. В Новгород приехал Товарищ министра путей сообщения И.Н. Борисов (Борисов Иван Николаевич 1858-1928). На совещании были заслушаны разные точки зрения, но к единому решению так и не пришли. «Единственной "уступкой" они считают укрепление подножия холма Спаса Нер[едицкого] чем то вроде каменной стены» (ОПИ ГИМ.

Ф.17. Оп. 1. Ед. 542. Л. 208об). Анисимов обращается к графине с просьбой не оставлять попытки спасения уникального памятника.

69. (ед. хр. 542). Следующее письмо датируется 2 августа. В начале письма Анисимов выражает радость по поводу полученного «утешительного» письма от графини. Он упоминает о неком обращении П.С. Уваровой. Вероятно, речь идет о письме графини П.С. Уваровой к императору Николаю II по поводу строительства железнодорожной ветки в непосредственной близости от уникального памятника (черновик обращения хранится в ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 670. Л. 22-22об). Анисимов пишет о заседании НОЛД, на котором он настоял на посылке Председателю Совета министров Б.В. Штюрмеру (Штюрмер Борис Владимирович 1848 - 1917) обращения с просьбой принять меры к переносу полотна на север от города. Анисимов сетует, что многие горожане, не понимая опасности происходящего и равнодушно относясь к памятникам, поддерживают продолжение строительства на юге.

В заключеник Анисимов пишет, что с 1 августа он стал преподавателем петергофской гимназии. График работы на новом месте позволит регулярно наведываться в Новгород, поэтому он оставляет за собой заведование церковным отделом губернского музея и членство в Правлении НОЛД.

70. (ед. хр. 542). Последнее письмо от 12 октября прислано уже из Петергофа. На вопрос Уваровой о работах в церкви Феодора Стратилата Анисимов отвечает, что архиепископ Арсений не решается еще отстранить Общество любителей древности от заведования завершением ремонта, «так как было это начато до него, да и денег на его довершение у него пока нет. Поэтому завершение ремонта отложено до окончания войны и считается находящимся в нашем владении» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед.542. Л. 216). Леса внутри церкви остаются, иконостас все так же сложен и убран в пределы.

По поводу продолжающегося строительства железнодорожной дороги, Анисимов считает, что время упущено, даже несмотря на решение Николая II на несколько дней приостановить работы. Александр Иванович пишет, что общался с известным историком, академиком А.С. Лаппо-Данилевским (Лаппо-

Данилевский Александр Сергеевич 1863-1919), который ездил к министру путей сообщения А.Ф. Трепову (Трепов Александр Федорович 1862-1928), как представитель Академии наук. Трепов сообщил, что согласно воле государя, южное направление остается временно, по обстоятельствам войны, потом линия будет перенесена. Но письменное официальное подтверждение этому получено еще не было.

По поводу своего нового места службы Анисимов пишет, что работа легче, спокойнее и ее меньше, но материально стало труднее, ухудшились условия жизни, что отразилось и на его здоровье.

Это было последнее письмо А.И. Анисимова из сохранившихся в фонде Уваровых. Продолжавшаяся война, последующие революционные события и эмиграция Уваровых прервали переписку. Жизнь ученого решительно изменилась после революционных потрясений, когда с изменением установленного жизненного уклада он получил возможность заниматься тем делом, которое считал наиболее важным для себя, и путь к которому можно проследить по его письмам – сохранением и реставрацией памятников древнерусской живописи, над чем он и работал всю свою, к сожалению, недолгую, жизнь.

Приведенный в этой главе общий обзор писем представляет их как интереснейший, первоклассный, многослойный источник не только связанный с двумя персоналиями – А.И. Анисимовым и П.С. Уваровой, но и раскрывающий время. Время важнейших исторических событий, в частности Первой мировой войны. Из писем мы видим, как шла борьба за сохранение уникальнейших новгородских памятников, которые, к сожалению, не пощадила Великая отечественная война. Но те усилия, которые предпринимались историками, реставраторами в первой половине ХХ века не прошли даром. Благодаря их исследованиям удалось восстановить разрушенные войной памятники.