Современные цивилизационные теории и Евразийская модель
В современных условиях мирового развития, характеризующегося глобальными процессами в сфере геополитического развития, все в большей степени актуализируются принципы выделения не отдельных государств, а цивилизаций, как факторов многополярности мира.
В сложившейся системе цивилизационных теорий начинает приобретать значение евразийская цивилизационная модель. Сегодня евразийскую цивилизацию рассматривают как суперэтническую систему, мозаику различных наций, народностей, различных культурно-исторических типов общества, геоэкономическую и геополитическую общность, симбиоз культур. Остается исторической истиной формирование евразийской цивилизации, которая берет свое начало на заре человечества.В существующей системе цивилизационных теорий развит основной принцип существования цивилизаций, который зависит от цикличности мирового порядка.
По мнению многих теоретиков, в данный переходный период для нового суперцикла или мировой цивилизации прослеживается перемещение эпицентра снова с Запада на Восток, в Азиатско-Тихоокеанский регион. Во многом это связано с экономическим подъемом стран евразийского региона, с усилением позиций Востока в геополитическом плане. Такое соотношение цивилизационных взаимосвязей определяется многообразием единой системы цивилизаций, рост и упадок которых очень тесно взаимосвязан. При активизации и расцвете одной из цивилизаций происходит либо укрепление цивилизационных связей в целом, либо меняется расстановка акцентов в существующем историческом поле.
Многообразие единой мировой цивилизации в теоретическом плане может быть аргументировано существующей классификацией типов цивилизаций:
- по условиям генезиса: первичные и вторичные;
- по географическому признаку: цивилизации речных долин, морских берегов, нагорий и плато, степей, пустынь и оазисов;
- по месту в системе мировой цивилизации: очаговые (в том числе первичные и вторичные), региональные, западноевропейская, периферийные, или ассоциированные, для которых более мощную роль играет культурный центр; межрегиональные, связанные с мировыми религиями или научнофилософским воззрением;
- по стадиям жизненного цикла: формирующиеся, зрелые, стагнирующие, перерождающиеся, реликтовые, исчезнувшие;
- по формационным характеристикам: феодальная и капиталистическая, коммунистическая и т.д.;
- по временным показателям: древние, античные, современные и т.д.;
- по социально-экономическим признакам: демосоциальные, геосоциальные, кочевые, земледельческие, традиционные, технотронные, классические,
92
либеральные и т.д.;
- отдельно по религиозной принадлежности: христианская, буддийская, исламская и т.д.;
- по этно-языковой принадлежности: греческая, славянская, арабская, тюркская, китайская и т.д.;
- по континентально-пространственным признакам: западная, восточная, дальневосточная, европейская, центральноазиатская, евразийская, африканская и т.д.
К указанной классификации можно добавить также возникшие относительно недавно в рамках концепции о многополярности мира, типы: «классические» и «неклассические», или «пограничные», цивилизации. Так как, выбранная в качестве объекта исследования евразийская цивилизационная модель относится к числу последних, остановимся на их основных характеристиках более подробно.
Ученые, занятые проблемами культурного синтеза в пограничных цивилизациях в сумме выделяют следующие признаки, свойственные пограничным цивилизациям [151]:
- в классических культурах преобладает элемент органического структурного единства; в пограничных образованиях цивилизационная база неоднородна, расколота, фрагментизирована. Внутри этой крайне нестабильной культуры происходит постоянное взаимодействие противонаправленных культурных тенденций;
- все классические цивилизации являются результатом реализованного и завершенного процесса культурного синтеза. Незавершенность и нереализованность культурного синтеза - это определяющая характеристика пограничных цивилизаций;
- в отличие от классических цивилизаций, в пограничных культурах стратегическая роль принадлежит не синтезу, а культурному симбиозу, являющемуся культурообразующим механизмом и структурной цивилизационной основой. Симбиотические взаимосвязи различных интегрирующих элементов, образующих основу пограничного образования, обеспечивают его неустойчивую стабильность.
Но главное различие между классическими цивилизациями и пограничными цивилизациями срединных пространств, по мнению некоторых ученых [152], заключается в принципиальных расхождениях восприятий единства и многообразия, целостности и гетерогенности мира. Так, облик любой из классических цивилизаций в значительной степени определяется как нечто целостное, здесь принцип единства давлеет над разнообразием, тогда как в пограничных культурах превалирует начало гетерогенности, многообразия.
По мнению автора, феномен пограничной цивилизации заключается в отмеченной выше симбиозности, предполагающей, согласно своему смысловому содержанию, минимальное взаимодействие, при котором поддерживается независимое существование традиций и современности во взаимноизолированных сферах и в значительном разнообразии их форм.
93
Однако, рассматривая евразийскую цивилизационную модель, мы не подразумеваем национальную социокультурную общность, обладающую коммуникативным единством и своим историческим опытом, привязанным к истории определенной государственности, тем самым, ведя речь о самостоятельной евразийской цивилизации, подчеркиваем факт сосуществования, но не слияния воедино.
Таким образом, целесообразнее принять евразийство в качестве методологического обоснования полицентризма и многолинейности социально - исторического процесса, идеи параллельного сосуществования и развития различных цивилизационных начал, каждое из которых имеет свою культурную доминанту, собственные ценности, цели и приоритеты.
Длительный процесс эволюции взглядов на проблему природы, характера, динамики цивилизационного развития нашел выражение в формировании как наиболее общих подходов рассмотрения данной проблемы, так и в целом комплексе «цивилизационных» концепций.
Данный процесс характерен и для евразийской концепции. Первые попытки изучения цивилизационной специфики Евразии, начатые еще в середине XIX века с позиционирования России как исторического субъекта со своими законами развития, отличными от «всеобщего закона человечества», привели, в первой половине ХХ века к оформлению евразийской цивилизационной парадигмы. Традиции цивилизационного анализа в рамках евразийской цивилизационной парадигмы развиваются сегодня в коллективных трудах.
Диссертанту представляется, что позиция, изложенная многими известными авторами в специальных статьях, рассматривающих общие проблемы изучения цивилизаций и специфичные вопросы устроения различных цивилизационных образований, развивает принципы евразийской концепции [153].
Однако сегодня вряд ли возможно говорить о существовании универсальной концепции исторического, социально-философского, социокультурного и т.п. развития общества. Тем не менее, поиск в этом направлении способствовал теоретическому оформлению представлений о специфике цивилизационного развития, нашедшего воплощение в широко распространенной схеме «Запад - Восток», где фиксируются основные цивилизационные доминанты.
Многими современными учеными и исследователями цивилизационных теорий осуществляется попытка создания теоретических оснований выделения самостоятельности евразийской цивилизационной модели.Интересным на наш взгляд представляется геополитическая теория больших многомерных пространств российского ученого В.А. Дергачева. Основные положения этой теории изложены в трудах «Раскаленные рубежи» (1998), «Геополитика» (2000), Геополитика (2004), «Геоэкономика» (2002), «Цивилизационная геополитика» (2004), «Глобалистика» (2005), в разделе Портала «Г еография» и других.
Одним из основных понятий этой теории выступает «Еврамар» - Евра-
94
зийская маргинальная (рубежная) зона цивилизаций. Контактная зона диалога культур, важнейший «двигатель» духовного прогресса человечества и, одновременно, барьерные «горячие фронты» взаимного непонимания и подозрительности (крупнейших мировых военных конфликтов). По мнению ученого - это основа эксцентрированных социокультурных систем, барьер против «морской стихии» открытого общества и вестернизации, барьер против химеры - формы контактов несовместимых суперэтносов. Еврамар находится в вечном движении. Барьерные и контактных рубежи цивилизованного мира и варваров проходили по рейнским и дунайским рубежам Римской империи, Черноморью, Главному Кавказскому хребту, бассейнам Амударьи и Сырдарьи, Великой Китайской стене. Севернее - от Карпат до Хингана - расположена Великая Евразийская степь, которая, начиная со средневековья, трижды объединялась Тюркской, Монгольской и Российской империями.
В многомерном пространстве Еврамара стратифицировались природные, геополитические, конфессиональные, экономические, этнические, культурные и другие рубежи. Великая Евразийская суперэтническая зона есть результат «пограничных состояний» многомерного пространства, образующего коммуникационные полюса высокой энергетики. Согласно идее В.А. Дерга- чева главный евразийский рубеж проходит через души людей. В многомерном коммуникационном пространстве Еврамара возник духовный микрокосмос мировых религий и расположены их центры (Иерусалим, Рим, Мекка, Медина, Исфахан).
Здесь сосредоточены мировые полюса философской мысли (Древняя Греция, Китай, Германия), исторические центры международной торговли. Интенсивный информационный обмен, обусловленный ускорением оборачиваемости торгового, промышленного и финансового капитала способствовал благоденствию народов и рождению мировых религий на социокультурных рубежах, но здесь же возведение «железных занавесов» сопровождалось наиболее кровопролитными этническими и этноконфессиональ- ными конфликтами.На евразийских рубежах цивилизаций человечество впервые получило ответ на вечную проблему политического и социально -экономического выбора. Этот ответ связан с ценностями и приоритетами восточныной духовности, чистотой нравственной жизни народа, истоками цивилизационных начал общества.
В рассмотрении контактных и барьерных функций евразийского цивилизационного пространства основными выделены контактные функции, которые из века в век характеризуются международным сотрудничеством, свободной торговлей и информационным обменом, являются гарантом мира и благополучия народов, безопасности государств с различными этнокультурными традициями. В древности и средневековье гарантом стабильности на рубежах евразийских цивилизаций был Великий шелковый путь. Как только нарушались материальные, транспортные и финансовые коммуникации на рубежах цивилизаций - снижался уровень и качество жизни. В «кровеносных сосудах» евразийской цивилизации образовывались гигантские «тромбы»,
усиливающие конфликтность и барьерность рубежей цивилизаций. «Непреодолимая преграда есть отрицание природы, а оно всегда грозит человеку злыми последствиями» [154].
Геополитические рубежи Евразийской рубежной цивилизации неоднократно приходили в движение, вызовы вражды сменялись миром и наоборот. Здесь оставили свой след великие полководцы от Александра Македонского, Чингис-хана и Тимура до Наполеона. Форпосты Римской империи - Константинополь и Вена - стали столицами евразийской Византии и европейской Австро-Венгрии. Правопреемница Византии - Оттоманская империя - выдвинула вглубь Европы границы мусульманского Востока.
Противостояние Запада и Востока нашло отражение в восточном вопросе и проблеме Черноморских проливов.При рассмотрении современного состояния мировых геополитических узлов В.А. Дергачев попытался сопоставить крупные очаги напряженности с этноландшафтными рубежами и пришел к выводу, что многие исторические эпицентры конфликтов расположены на тройных конфессиональных границах мировых цивилизаций:
• западнохристианской, православной и исламской (Балканы, Левант, Крым);
• исламской (арабской, тюркской), индийской и китайской (Афганистан, Таджикистан, Пенджаб);
• православной, китайской и японской (Маньчжурия).
В ХХ веке евразийская цивилизация была эпицентром двух мировых войн, в которых погибло 60 млн. человек - больше, чем за предшествующие войны человечества. Столетие завершилось очередным цивилизационным разломом. В коммуникационном пространстве евразийской цивилизации стратифицирована пограничная энергетика западноевропейской, славянской, мусульманской (арабской, тюркской), индийской и китайской цивилизаций. Полиэтничность, интенсивный торговый, культурный и информационный обмен неоднократно в истории становились ресурсом социальноэкономического развития и гарантом межконфессиональной терпимости.
На географических и суперэтнических рубежах в неоднородном социальном времени шел непрерывный диалог между греками и варварами, античностью и средневековьем, Западом и Востоком. В качестве трансляторов диалога выступали евразийские Древняя Греция, Византия, Золотая Орда, Османская и Российская империи, многие другие. Вся история Евразии подтверждает существование определенной закономерности, связанной с формами организации евразийского пространства. Этот вопрос обращал и обращает пристальное внимание со стороны научного сообщества, пытающегося определить и выявить основные движущие силы евразийской цивилизационной модели.
Интересные выводы были сделаны другим российским исследователем этой проблемы Ермаковым Д.С. [155]. При изучении основных евразийских цивилизационных доминант им были выделены следующие характеристики.
96
Запад - развитый, урбанизированный, индустриальный. На Западе - производство как базис.
2. Характеристики социальности
Запад - рыночные и правовые отношения, выделение личности, пользующейся правами и свободами.
Для классического Запада характерна классовая дифференциация.
3. Политические характеристики
Запад - гражданский, демократический.
4. Культурные характеристики
Запад
Материализм
Секуляризованный
Реализм / Прагматизм
Объективизм
Плюрализм
Рациональность
Разум (Логос)
Динамизм/Развитие/Движение
Прогресс
Искусственность
Покорение природы
Право
Научность
Свобода
Равенство
Воля
Индивидуализм
Антропоцентризм
Восток - отсталый, сельский, аграрный. На Востоке - распределение как базис.
Восток - межличностные отношения, нормативный контроль через религиозные принципы и государство.
Для Востока - родоплеменные, сословные, клановые, этнические отношения.
Восток - патриархальный, авторитарный, деспотический.
Восток
Духовность
Религиозный
Идеализм
Субъективизм
Монизм
Интуитивность
Путь (Дао)
Инертность / Стабильность Застой / Косность Естественность Адаптация к природе Мораль
Сакральное знание Порядок Подчинение Фатализм
Подавление личности Теоцентризм
5. Исторические характеристики
Запад Восток
Циклическое время. Застойность, неисторизм
Историзм, линейное время.
Данная схема, отражая значительные цивилизационные реалии, является в современных условиях глубоко укоренившимся штампом. Свидетельство тому - регулярные попытки создания универсальных цивилизационных концепций.
Для конкретизации определения евразийской цивилизации автором частично за основу берется предложенное известным исследователем И.Б. Орловой понятие евразийской цивилизации: «Хотя евразийство - достаточно сложная концепция, ее суть можно свести к очень простым и понятным любому человеку положениям. Это многополярность мира, уникальность Евразии как особой цивилизации, евразийская идентичность взамен утраченной советской ...» [156]. Цивилизация в данном случае нами определена как культурно-историческая система, объединяющая на суперэтническом уровне население с общей самоидентификацией, органически связанное с конкретной природно-пространственной средой. В основе цивилизации лежат три вида системообразующих связей:
- пространственные, опирающиеся на особенности природной среды, ландшафта;
- временные, формирующие общность исторического бытия, традиций, исторической памяти, широко понимаемой культуры, языка;
- социальные и социально-психологические, цементирующие суперэтническую общность при помощи формирования сопоставимых ценностно - нормативных механизмов, субъективного осознания общности, самоидентификации людей [93].
В соответствии с этим определением, Евразия, представляющая собой особую географическую, этническую, культурно-историческую целостность, может быть классифицирована как культурно -историческая система или пограничная цивилизация.
Каждая из современных цивилизаций не только сама является системой, но и представляет собой элемент другой системы: множества цивилизаций, существующих в мире. По мере развития и роста сложности цивилизаций растет их взаимосвязь и взаимозависимость, происходит унификация ряда их особенностей, прежде всего технологических, не затрагивающих в то же время консервативных базовых составляющих или социокультурных кодов каждой из цивилизаций. Взаимосвязь и одновременно дивергенция современных цивилизаций существуют в единстве, в соответствии с законами самоорганизации систем.
Проблема определения цивилизационной специфики была одним из важнейших направлений в науке ХІХ века. Согласно теории цивилизации иссле-
98
дование общественных систем, выходящих за рамки локальных культур, само по себе противоречит ее сути, кроме того, опровергается существование всякого срединного пространства между Западом и Востоком. Об этом одним из первых писал Н.Я. Данилевский.
Намеченная Н.Я. Данилевским циклическая модель исторического процесса предвосхитила последующие весьма разнообразные опыты подобного рода как на Западе (О. Шпенглер, А. Тойнби), так и на Востоке (наиболее яркий представитель культурологического циклизма - китайский мыслитель Лян Шу мин [157].
Для них так же характерны: критика «европоцентризма», утверждение циклического характера исторического процесса, формирование основных принципов «цивилизационного» подхода.
Теорию цивилизаций А. Тойнби можно рассматривать как кульминацию тех теоретических разработок, которые были проделаны Н. Данилевским и О. Шпенглером. Она была осуществлена независимо от их работ, основана на несравненно более широком историческом материале и является подлинным шедевром исторического и макросоциологического знания.
По мнению А. Тойнби, истинной областью исторического знания является не описание отдельных событий, сближенных в пространстве или времени, не история государств, политических систем или же человечества в целом, а «цивилизация» в ее религиозных, территориальных и политических характеристиках. В своем многотомном труде, который он в дальнейшем развивал и конкретизировал, А. Тойнби рассматривает проблемы, связанные с зарождением, ростом, надломом и разложением цивилизаций.
На огромном историческом материале он рассматривает процессы глобально-цивилизационного характера и дает следующую классификацию цивилизационных типов: цивилизации достигшие расцвета, задержавшиеся в развитии, недоразвившиеся цивилизации.
Концепция «вызов-ответ» является в трудах А. Тойнби одной из центральных. Механизм зарождения цивилизаций представляет собой взаимодействие вызова и ответа на вызов: окружающая среда непрерывно бросает вызов обществу, а общество, через «творческое меньшинство», успешно отвечает на вызов и находит решение проблемы. Затем следует новый вызов, и новый успешный ответ и т.д. В таких условиях покою места нет, общество постоянно находится в движении, которое и приводит его к цивилизации.
Надлом, разложение и гибель цивилизаций обусловлены тем, что в определенный момент своего развития общество утрачивает способность давать ответы адекватные историческим вызовам.
Анализируя наследие А. Тойнби, в аспекте интересующей нас проблемы можно выделить и условно обозначить вызовы, обусловившие характер и специфику развития евразийской цивилизации, которую А. Тойнби определил как «православную христианскую, русскую ветвь» [154, с. 233]. Речь идет о географическом, социокультурном и технологическом «вызовах».
Вызовом, «географического» характера, ответом на который явилось возникновение российской цивилизации, была экспансия Степи: «В России ответ представлял собой эволюцию нового образа жизни и новой социальной организации, что позволило впервые за всю историю цивилизаций оседлому обществу не просто выстоять в борьбе против евразийских кочевников и даже просто побить их..., но и достичь действительной победы...» [158].
Вызов «социокультурного» характера был обусловлен тем, что, входя в сферу влияния Византии (сестринскому обществу того же греко-римского происхождения, что и Запад, но, тем не менее, это по Тойнби, совершенно другая цивилизация) «российские члены византийской семьи» всегда резко противились любой угрозе попасть под влияние Западного мира.
Ответом явилась модель государственности, в основе которой лежала жестокая концентрация политической власти, был выработан «свой вариант тоталитарного государства византийского типа» [158, c. 380].
Таким образом, исследуя проблему генезиса цивилизаций, А. Тойнби, независимо от евразийской традиции, излагает положения, во многом воспроизводящие предыдущие и последующие, в частности евразийские представления о сущности российской цивилизации, а именно - определяющую роль «географического» фактора при формировании российской цивилизации, а также специфическую роль и характер российской государственности, обусловленную историческим «вызовом» внешнего характера.
Кроме того, А. Тойнби сформулировал проблему, предвосхитившую в значительной степени исследования в области природы модернизационных процессов в странах незападного типа: в какой степени возможна модернизация без полного подчинения Западу или изменения «генотипа» трансформирующейся цивилизации. «Возникает, естественно, судьбоносный вопрос: может ли кто-нибудь заимствовать чужую цивилизацию частично, не рискуя быть постепенно втянутым в принятие ее целиком и полностью?» [158, c.381]
По мнению А. Тойнби, «ответ» России на данный «вызов» следует искать в сфере цивилизационной ментальности. «На окончательное решение России - серьезное влияние окажет склонность к ортодоксальности и вера в предопределение, которые она тоже унаследовала от своего византийского прошлого. .Россия - все еще «Святая Русь», а Москва - все еще «Третий Рим»» [158, c.381].
Известный исследователь П.А. Сорокин, анализируя теоретическое наследие основоположников цивилизационного подхода Н. Данилевского, О. Шпенглера, А. Тойнби и других культурологов-морфологов, утверждает, что их ошибка состоит в утверждении того, что все цивилизации проходят один и тот же одновариантный «органический» цикл: они рождаются, развиваются и, в конечном счете, распадаются и гибнут.
Даже самый беглый анализ смысла рождения, роста, зрелости, надлома и гибели, по мнению П. Сорокина, показывает бессмысленность и ошибочность этих терминов в применении к совокупному конгломерату культурных систем и скоплений, содержащихся в каждой «цивилизации». Ни одна из этих теорий не в состоянии точно указать ни когда зародилась та или иная
«цивилизация», и каковы признаки ее зарождения, ни когда она погибнет и каковы критерии ее гибели [159]. Критика П. Сорокина в основном направлена против следующих положений:
- путь развития цивилизации является крайне многовариантным и никоим образом не может быть сведен к одному одновариантному циклу;
- возникновение цивилизаций обусловлено различными причинами и имеет различный характер;
- время существования цивилизаций может колебаться от нескольких секунд до тысячелетий и даже достигать подлинного бессмертия (пока существует человечество).
Крупные культурные системы, такие как: наука, великие философские системы, религия, художественная культура, этика, право, экономика и политика и, прежде всего, умозрительные, чувственные и интегральные культурные суперсистемы, поистине бессмертны и могут претерпевать любое количество изменений в процессах трансформации, упадка и возрождения. Анализируя основные тенденции развития цивилизации, П. Сорокин оперирует понятием «социокультурного строя». Главными тенденциями второй половины XX в. П. Сорокин называет продолжающуюся дезинтеграцию культуры общества и системы ценностей, «возникновение и постепенный рост первых компонентов нового - интегрального типа личности» [160]. Борьба между этими двумя системами пронизывает все стороны жизни современного общества.
Однако эта главная тенденция не столь проста и однозначна, как может показаться на первый взгляд. Общество многомерно, многогранно. В нем всегда соседствуют, противоборствуют, сосуществуют элементы, представляющие настоящее, будущее, прошлое и давно ушедшее прошлое (реликты). Поэтому речь может идти лишь о смене преобладающего социокультурного строя, а не об установлении единообразного порядка.
На Западе будут нарастать элементы религиозных начал, будет возвышаться роль духовной жизни. На Востоке, напротив, усилится тяга к чувственной культуре со всеми ее атрибутами (как это наблюдается в Японии, новых индустриальных странах).
Для восточных культур речь идет о переходе от их умирающего порядка к творческому интегральному, причем последний на Западе и Востоке будет иметь существенные отличия. [160, c.102] В этом суть социокультурной конверсии Запада и Востока, которая поможет предотвратить самоубийственное столкновение цивилизаций. «Если удастся избежать самоубийственной третьей мировой войны, совокупность существующих социокультурных условий будет довольно благоприятной для создания западно-восточных разновидностей интегрального строя» [160, c.103]. Переходный период при этом будет напоминать громадную эклектическую «свалку», заполненную «разнородными обломками чувственной, идеациональной, интегральной культур и других социокультурных скоплений» [160, c.106]. И лишь со временем, через десятилетия, при реализации оптимистического сценария выри-
101
суются черты становления в глобальных масштабах единого по основным принципам, но многообразного по конкретным формам и проявлениям интегрального социокультурного строя.
Как можно оценить динамику социокультурного строя конкретных цивилизаций к середине XXI в. «В большинстве цивилизаций следует ожидать утверждения интегрального (идеалистического) строя - в западном его варианте ... или восточном (японская, китайская). В оптимистическом сценарии этот строй утвердится и в евразийской цивилизации - скорее всего, в варианте, который будет носить черты как западного, так и восточного» [ 161].
Наука на Западе в 1990-е годы под воздействием экономического и политического подъема стран, представляющих древние цивилизации (Китай, Юго-Восточная Азия, арабо-исламский мир), обнаружила явную склонность к цивилизационному анализу, учитывающему культурный аспект мирового процесса, специфику символических вселенных разных стран, их образов мира и т.д. В этом смысле были актуализированы и идеи евразийства, в частности проблемы евразийской цивилизационной модели. На Западе апеллировали к О. Шпенглеру и А. Тойнби, в России - к Н.Я. Данилевскому и Л.Н. Гумилеву, разработавшим уникальные концепции развития и борьбы цивилизаций. Тогда же, в начале 1990-х годов всеобщее внимание общественности привлекли идеи С. Хантингтона о сущности современной исторической эпохи, как эпохи «столкновения цивилизаций», выраженные в одноименной статье.
По мнению С. Хантингтона, с разрушением двухполюсного мира человечество ожидает повсеместное нарастание фундаменталистских настроений, и соответственно обострение противоречий, а вероятнее всего - столкновение между семью-восемью базовыми цивилизациями, внутренне консолидирующимися вокруг традиционных религий. С. Хантингтона считает, что, будучи светским государством, Россия в то же время является «стержневым» государством одной из основных мировых цивилизаций, которая исторически отождествляется с православным христианством» [162]. К этой цивилизации помимо России, полагает С. Хантингтон, на сегодняшний день относятся Белоруссия, Болгария, Македония, Сербия, Грузия, Армения, Румыния, Украина и Казахстан. Как стержневое государство Россия несет ответственность за поддержание порядка и стабильности среди православных стран и народов, а также, конечно же, имеет основания для беспокойства по поводу потенциальных внешних угроз, для входящих в эту цивилизацию стран и попыток других стран и народов развязать военную или демографическую агрессию на территории данной цивилизации.
Россия, по мнению С. Хантингтона, должна нести ответственность и пытаться улаживать конфликты между государствами, входящими в данную цивилизацию, и другими цивилизациями. Как «цивилизационный лидер» она должна представительствовать в межцивилизационных организациях типа ООН и ОБСЕ, а также сотрудничать со стержневыми государствами, представляющими другие цивилизации, при разрешении международных проблем.
Вместе с тем, считает С. Хантингтон, утратив контроль над неправославными государствами центральной Европы, странами Балтии и мусульманскими республиками Кавказа и Средней Азии, Россия поставлена перед необходимостью признать их иную идентичность и правомерность их тяготения к иным цивилизационным целостностям и стержневым государствам. Центрально-европейские страны будут присоединяться к Европейскому Союзу и НАТО, балтийские - развивать отношения со скандинавскими странами, прежде всего Швецией и Финляндией, среднеазиатские страны будут все тесней примыкать к Турции, Ирану, Пакистану» [162, с.5].
Таким образом, признавая за Россией статус «стержневого» государства одной из цивилизаций, С. Хантингтон одновременно признает ее права и ответственность в качестве одного из центров силы будущего мирового порядка, но права, ограниченные культурным ареалом православия, православной цивилизацией. О том, является ли Россия центром именно православной, или даже славянской цивилизации, споры не утихают. С. Хантингтон некритично принимает эту точку зрения. А поскольку, согласно его концепции, глобальная политика - это политика не столько государств, сколько цивилизаций, Россия получает одну из ведущих ролей в будущей мировой многоцивилизационной, полицентрической политике. И не важно даже, что новая роль, предоставляемая ей С. Хантингтоном, сильно напоминает роль, которую должен был играть Советский Союз по отношению к своим сателлитам согласно так называемой «доктрине Брежнева».
По его утверждению Россия всегда состояла в поиске особого исторического пути, который соответствовал бы специфике и даже уникальности России как не страны даже, а некоего наднационального и надгосударственного цивилизационного образования. Проблема поиска этого особого пути стояла всегда. Первоначально она выступала в теоретическом противостоянии концепций «западников» и «славянофилов».
Собственно разделение на западников и славянофилов было продуктом реакции на остро стоявший вопрос-стимул: либо присоединение к Европе, представляющей собой, так сказать, готовый цивилизационный образец, либо развитие в собственных терминах, на собственных основаниях, которые еще только предстоит прояснить. Характерное для нынешнего времени теоретическое противостояние так называемых «атлантистов» и «евразийцев» в дискуссии по поводу цивилизационного будущего России частично воспроизводит на новом уровне старое разделение западников и славянофилов.
Среди концепций, пытающихся дать анализ и нарисовать перспективы развития мировой и локальных цивилизаций, интерес представляет концепция Э. Тоффлера [163]. В работе им была предложена новая модель цивилизационного развития, в основе которой лежит так называемая «волновая теория конфликта». Волновая теория конфликтов предсказывает, что основной конфликт произойдет не между Востоком и Западом или «Между Западом и остальными», как предположил С. Хантингтон. Это не будет и упадком Аме-
103
рики, как заявил П. Кеннеди, или, по выражению Ф. Фукуямы, «концом истории». Мир движется к совершенно другой структуре сил, разделяющей мир не на две, а на три четко определенные противоположные враждующие цивилизации. Символ Первой, как и прежде, - мотыга, Второй - конвейер, а Третьей - компьютер. Напряженность между цивилизацией Третьей Волны и двумя более ранними цивилизациями будет нарастать, и новая цивилизация будет бороться за глобальную гегемонию. До сих пор человечество пережило две великие волны перемен, первая - аграрная революция, вторая - становление индустриальной цивилизации.
Третья Волна берет свое начало с 1955 г., когда впервые количество служащих превысило количество рабочих. Она принесла с собой совершенно новый стиль жизни, основанный на возобновляемых энергетических источниках, на методах производства, которые доказали несовременность большинства производственных линий, на новом общественном институте, который можно назвать «электронный коттедж», и на радикально измененных школах и корпорациях будущего. Новая цивилизация имеет свое специфическое мировоззрение, свои способы контакта со временем, пространством, логикой и причинно-следственными связями, а также собственные принципы управления будущим.
Конфликт между Второй и Третьей Волной является, в сущности, основной причиной политического напряжения в сегодняшнем обществе. С одной стороны приверженцы индустриального прошлого, с другой - растущие миллионы тех, кто понимает, что большинство важных мировых проблем больше не могут быть разрешены в рамках индустриального порядка. Этот конфликт и есть «суперборьба» завтрашнего дня.
«Как Вторая волна породила слой людей, чьи интересы превосходили локальный уровень и становились основой национальной идеологии, так Третья волна порождает группы людей, интересы которых шире, чем национальные. Эти люди становятся носителями формирующейся глобалистской идеологии, которую иногда именуют «планетарным сознанием». ... И его появление представляется эволюционной необходимостью - ступенью к «космическому сознанию», охватывающему не только Землю, но и Вселенную» [ 163].
По мнению Э. Тоффлера глобальная гонка будет выиграна странами, которые закончат свой переход к Третьей Волне с минимальными внутренними неувязками и беспорядками. Тем временем исторический переход от двухчастного мира к трехчастному может привести к острейшей борьбе на планете, так как каждая страна постарается найти себе место в возникающей трехъярусной структуре влияний.
Такова, в общих чертах концепция Э. Тоффлера. Однако, участившиеся в последнее десятилетие второго тысячелетия экономические кризисы, причем не только среди азиатских тигров и латиноамериканских НИС, но и самих США, свидетельствуют о том, что выбранная парадигма постиндустриализма далеко не оптимальна.
Система ценностных приоритетов постиндустриального общества с его опорой на коммуникационные и компьютерные технологии далека от совершенства, а концепция общества всеобщего потребления затратна и разрушительна. Очевидно, что успехи в области благосостояния постиндустриальных обществ достигнуты, по его мнению, благодаря неэквивалентному обмену и откровенному грабежу других народов.
Интересное видение цивилизационного развития в контексте евразийской общности на постсоветском пространстве наблюдается у известного российского политика Г. Зюганова, который не ставит своей целью разработку общей теории цивилизации и геополитики. Он пишет применительно к российским проблемам. Начиная с XIX века, но особенно в XX веке - в Эпоху катастроф - ядром исторического развития стала борьба Западной цивилизации (она же «мировая система капитализма») и Славянской цивилизации, олицетворяемой Россией. Революция 1917 года едва не погубила Россию, но постепенно страна оправилась и стала возвращаться на путь исторически преемственного развития. Борьба Запада и СССР (исторического преемника России) достигла кульминации в «холодной войне», которая завершилась «перестроечной диверсией» и гибелью СССР. Но в результате этого Запад не выиграл, а скорее проиграл, поскольку исчез «геополитический баланс» и вместо одного хорошо известного противника у Запада появилось множество новых. И множество новых проблем. В результате нарушения геополитического баланса обнаружились «цивилизационные разломы», которые должны определить облик мира в будущем. Наиболее болезненные разломы:
- геополитический (по линии атлантизм - Евразия);
- социально-экономический (богатый Север - нищий Юг);
- расовые и этнические (межнациональные);
- конфессиональные (межрелигиозные);
- внутрисистемные в рамках родственных культур.
Первый из этих разломов появился потому, что крушение биполярной системы мира побудило к жизни альтернативные и геополитические единства (прежде всего, Китай, Индия), по отношению к которым Запад не в силах найти правильной политики, что чревато совершенно непредсказуемыми последствиями. России в этих условиях важно быстро адаптироваться и выработать новую глобальную стратегию.
Г. Зюганов отмечает, что противоречие Север-Юг (нищие-богатые) представляется неразрешимым, если Запад добровольно не вступит на путь самоограничения (а он, уверен, что не вступит), и чреватым глобальным катаклизмом. Стратегия России: избежать чрезмерной интеграции в «мировую хозяйственную систему» и «международное разделение труда», что могло бы породить опасную зависимость страны от внешних факторов. Обилие природных богатств, экономический и интеллектуальный потенциал дают уникальную возможность максимальной хозяйственной автономии, которая, укрепляя национальную безопасность, в то же время позволяет как бы «остаться в стороне» от зоны главного социально-экономического разлома современности [164].
Среди современных цивилизационных концепций к собственно «евразийской традиции» в полной мере можно отнести лишь наследие Л.Н. Гумилева. По его мнению, объяснением культурно-исторических и политических явлений является пассионарная теория этногенеза. Рожденные и отшлифованные общественной практикой устойчивые мировоззренческие архетипы становятся, по его мнению, существенным фактором исторического процесса, ядром тех территориальных, экономических, культурных, конфессиональных общностей, которые можно обозначить термином «цивилизация». Исторический процесс и есть в значительной мере процесс взаимодействия, соперничества и смены на земле таких цивилизаций. Субъектами цивилизаций, их носителями и хранителями, главными действующими лицами на сцене мировой истории всегда - с древнейших времен - являются этносы: нации и народы, а также их более широкие совокупности, взаимодействие которых и определяет картину мировой политики и культуры в каждый конкретный исторический момент. Этническая история имеет три параметра:
1. Соотнесение каждого этноса с его вмещающим и кормящим ландшафтом.
2. Вспышка и последующая утрата пассионарности; этногенез - как энтропийный процесс.
3. Выделение из этноса отдельных персон и консорций (сект), изменяющих стереотип поведения и отношение к природной среде на обратное [ 165].
Все этносы объективно отличаются друг от друга способом поведения их членов (стереотипами поведения). В отличие от социальных групп и коллективов в этносе действуют не сознательные решения, а ощущения и условные рефлексы. «Грубо говоря, поведение каждого человека и каждого этноса - просто способ адаптации к своей географической и этнической среде» [ 127, с.179]. Все этносы имеют разный «вмещающий ландшафт», а потому культура позволяет им к нему адаптироваться. Именно благодаря своей «мозаичности», человечество, как вид, выжило на планете Земля [127, с.39]. Процесс этногенеза конечен и связан с энергией живого вещества биосферы, открытой В.И. Вернадским. От момента «пассионарного толчка» до возвращения в новое состояние равновесия - гомеостаз проходит около 1300-1500 лет.
В течение этого периода пассионарное наполнение этноса не остается стабильным. В начале пассионарность устойчиво растет, структура этнической системы постоянно усложняется, из разрозненных субэтносов (сословий) возникает единый новый этнос. Затем пассионарность достигает максимальных значений и наступает акматическая фаза этногенеза. Именно в этой фазе создается единый этнический мир - суперэтнос, состоящий из отдельных, близких друг другу по поведению и культуре этносов. Далее должен наступить обратный процесс - разрушение суперэтноса вследствие спада пассионарности. Наступает фаза надлома вслед за «перерывом» акматической фазы.
Обращаясь к проблемам российской истории, Л.Н. Гумилев акцентирует внимание на том, что на территории Российского государства, затем - СССР, существует как минимум семь различных суперэтносов, каждый из которых занимает особую экологическую нишу или «этноландшафтную зону» и, следовательно, имеет свою индивидуальную историческую судьбу, а также определенную традицию взаимоотношений с соседними суперэтносами. Невозможность слияния всех суперэтносов не означает невозможности добрососедства. Наоборот, единственно верный девиз устойчивого сосуществования народов в полиэтническом государстве - «В мире, но порознь». Вражда и кровопролитие начинаются, когда людям внушают, что они одинаковы [127, с. 169].
Л.Н. Гумилев трактовал «кормящий ландшафт» и «вмещающий ландшафт» как политический ресурс, определяющий возможности евразийского государства в деле своего жизненного обеспечения, сформировал некоторые принципы геополитики: на территории этого государства не может быть единой культуры, с учетом чего и должна проводиться умелая политика межнациональных отношений.
Социокультурной системе евразийского сообщества на протяжении многих веков была свойственна высокая степень внутренних социальных и нормативно-ценностных противоречий. Они дополнялись гетерогенностью ее этнического и конфессионального состава, классовыми расколами, расхождением между общиной и государственностью, обществом и властью, интеллигенцией и народом и т.д. Именно поэтому Евразия оказалась в состоянии вбирать в себя те или иные цивилизационные принципы с Запада и с Востока, не создавая устойчивого цивилизационного синтеза. Вопреки этой постоянной внутренней расколотости, Евразия на протяжении веков представляла собой устойчивое социополитическое образование, способное сдерживать внутренние противоречия, обеспечивать устойчивую организацию огромных территорий с разнородным населением и противостоять агрессии извне. Эта устойчивость поддерживалась государственно-политической системой, в которой государство в значительной степени становилось заменой цивилизационного устроения.
Обширность и трудность территории, разнообразие этноконфессиональ- ных компонентов организовывалось государством введением общей, но вместе с тем дифференцированной системы политико-административного устройства, в котором, с одной стороны, в значительной степени сохранялось культурное и конфессиональное разнообразие, а с другой - государство само испытывало воздействие этих пространств и культур.
Начиная со второй половины XIX и начала XX вв., не прекращаются попытки создания универсальных социально-философских теорий цивилизационного характера, В особенности этот процесс усилился во второй половине XX века, когда стала очевидной невозможность воспроизведения западной модели общественного развития в незападных обществах.
Теоретическое наследие евразийцев 20-30-х годов XX века и развитие их идей в процессе становления евразийской цивилизационной парадигмы представляет особую ценность.
1. Изыскания евразийцев являются, по сути, одной из первых попыток создания универсальной теории цивилизационного характера, отражающей социокультурное многообразие и определяющей развитие культур и цивилизаций.
2. Значительная часть современных цивилизационных концепций построена на развитии либо технократической, либо социокультурной доминант. В основу же евразийской концепции положен комплексный опыт Рос- сии-Евразии, что делает ненужным процесс адаптации данной теории, в отличие от заимствованных концепций, к реалиям российского общества.
3. В рамках евразийской цивилизационной парадигмы опыт России осмысливается с принципиально иных, обусловленных собственным культурно-историческим бытием, позиций. «Евразийский» анализ представляет собой комплексное, взаимосвязанное видение, оценку и определение перспективы развития России как цивилизации.
4. На наш взгляд, можно утверждать, что в рамках цивилизационного подхода сформирован комплекс идей системообразующего характера: евразийской цивилизационной парадигмы.
Таким образом, исследуя место евразийской цивилизационной модели в системе современных цивилизационных теорий, мы приходим к пониманию уникальной природы евразийской цивилизации, которая определена как пограничная или рубежная цивилизация. Наличие цивилизационных признаков и классифицирующих элементов позволяет сегодня говорить о правомерном признании евразийской цивилизации как существующей исторической реальности.
Евразийство подтверждает роль в жизни каждого народа, принадлежащего к евразийской цивилизации, высшей национальной идеи и самостоятельного самобытного развития. Обретение независимости вовсе не означает отторжения того или иного культурного богатства, которое было наработано другими народами за всю историю их существования. Знакомство и приобщение к достижениям других народов обогащает интеллект и является фоном, на котором развиваются собственные национальные культуры. Особенно остро это осознается в условиях, когда освобождение от коммунистической идеологии ознаменовало возрождение в странах бывшего Союза нового геополитического мышления.
Геополитическая стратегия для Казахстана и других стран евразийского региона связана с интеграционными процессами, направленными на рост взаимовыгодного взаимодействия между ними. В наше время геополитического и духовного разлома прежде существовавшей государственной и идеологической системы, евразийская цивилизационная модель и ее осмысление приобретают все большее значение. Идея евразийства, вытекающая из евразийской цивилизационной сущности приобретает перспективы как духовная форма противодействия изоляционизму, проявлению национализма и религиозной нетерпимости. Сегодня, как точно подметил ученый Н. Зиядулаев «обозначился естественный переход к возрождению исторически сложившегося духовно-цивилизационного пространства искусственно разделенных народов, как единственно важный способ самосохранения новых суверенных государств» [166].
Перед евразийскими государствами после обретения независимости встала свобода выбора моделей экономического и политического развития и ориентации на цивилизацию и ее центры. Наша страна свой путь связала с широкой интеграцией евразийского масштаба. Политика первого Президента, связанная с евразийством, сегодня во всей своей объективной реальности доказала свою состоятельность. Глубокий смысл евразийства Н.А. Назарбаева связан с его стремлением сохранить национальный суверенитет в условиях нарастающей опасности со стороны окружающего мира, которая реально существовала в 1990-х годах. В общественной среде евразийских народов произошло изменение самосознания людей в сторону восприятия исторической общности органичного целого - евразийской цивилизации, произошло формирование двойной идентичности: собственно национальной и общеевразийской. Произошедшие изменения в жизни государств и народов подтвердили объективную предрасположенность евразийских народов к интеграции в евразийских масштабах, как наиболее приемлемой и органичной.
2