ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Установившаяся в результате революционных преобразований и гражданской войны власть большевиков с первых дней своего существования кроме социально-экономических и политических преобразований перешла к культурному реформированию.

Господствовавшие в сознании и городского и деревенского населения традиции затрудняли процесс легитимации советской власти.

Сценарий власти большевиков был определен в дни октябрьских событий 1917 г., когда на II съезде Советов были приняты Декрет о мире и Декрет о земле, в которых власть позиционировала себя как рабочекрестьянская, народная, действующая в интересах трудового народа. Об этом же свидетельствовали и другие мероприятия власти. Но в отличие от императорской, советская власть, стремясь стать частью сознания и образа жизни общества, не имела собственных механизмов воздействия на общество, особенно его крестьянскую составляющую.

В основу культурного механизма воздействия на общество был положен принцип яркости и эмоциональности, массовости и активности всех его элементов в достижении единой цели - построение светлого будущего - коммунизма. Сам механизм имеет достаточно сложную структуру, в которой большую роль играли визуальные виды и пластические искусства, такие как монументальная скульптура, плакат и своеобразный синтез праздничной культуры и площадного театра.

Культура с ее способностью воздействовать на подсознательном уровне должна была подчиняться целям и задачам власти, что заставило власть в первый же год своего существования перейти к ее реформированию, охватив все направления, от образования и науки до искусства. Но если получение результата реформ в области образования не могло быть сиюминутным, то реформы в области искусства и художественной культуры позволили получить результат относительно быстро, в течение первых 2-3 лет. Этим объясняется достаточно активная деятельность государства по привлечению к строительству нового общества пространственных видов искусства.

Формирование новой культуры нашло свое отражение в активной законотворческой и культурно-практической деятельности советского правительства в первые годы своего существования. В 1917-1918 гг. в каждом номере «Собрания узаконений и распоряжений рабочего и крестьянского правительства» печатались распоряжения и декреты власти по вопросам реформирования школьного образования, национализации музейного, библиотечного и издательского дела, театра и художественномузыкальных организаций.

Традиционно в последние десятилетия в отечественной и зарубежной историографии эти мероприятия советской власти рассматриваются как стремление власти взять под идеологический контроль культурную жизнь страны.^[885] Необходимость такого контроля со стороны партийного руководства напрямую была связана с формированием и пропагандой советской идеологии, носителем которой являлся литературный текст.

В развитии культурных процессов 1917 - начала 1920-х гг. присутствовало несколько тенденций:

• сохранение традиций и эстетических концепций серебряного века;

• активно развивающееся футуристическое искусство как отражение нового, революционного искусства;

• формирование и развитие идеи пролетарской культуры, выдвинутой Пролеткультом как проявление собственно рабоче-крестьянского творчества.

При этом каждая из составляющих дополнительно характеризуется мучительным поиском истины, обосновывающей, оправдывающей или отрицающей революционную современность. Для новой власти такая ситуация усугублялась отсутствием единого ее восприятия со стороны малограмотного рабочего и безграмотного крестьянина. Советская власть для них приобретает зачастую черно-белое, точнее, благодаря цветовой символике революции и гражданской войны, - красно-бело-черное восприятие.

Для реализации восприятия власти на эмоциональном уровне как отражения унифицированного сознания и воспитания чувства сопричастности к политическим и культурным процессам было необходимо:

1) развитие самодеятельного творчества народных масс как механизм формирования эмоционального приобщения и сопричастности на индивидуальном уровне при помощи создания новой политико-культурной формы - массового праздника;

2) строительство центров культуры в каждом городе как сосредоточие новой идеологии, развитие новых принципов градостроительной архитектуры;

3) формирование особого социокультурного пространства, культурно-исторического хронотопа посредством пространственных, пластических видов искусства - монументальной скульптуры, театра, политического плаката.

Низкий уровень грамотности населения не давал возможности широкого использования литературы, что способствовало активному обращению со стороны власти к устной и визуальной культуре.

роль визуальной и устной истории, как это было в случае с планом монументальной пропаганды. Эмоционально воздействуя на человека, скульптуры должны были знакомить граждан с историей классовой борьбы, формировать идею о том, что сама борьба развивалась давно и что ее логическим завершением стала победа большевиков в октябре 1917 г. Монументальная скульптура была призвана соединить в сознании человека разные исторические эпохи, связанные с классовой борьбой, и подвести его к пониманию единства этих событий с фактом возникновения советского государства. В 1918-1920 гг. в самом начале реализации плана монументальной пропаганды, власть стремилась к постановкам монументальных памятников общественно-политическим деятелям XIX в., следуя русской скульптурной традиции. После победы в гражданской войне все чаще стали ставить памятники рабочим, чей обобщенный образ свидетельствовал о том, кому принадлежит власть в стране и как трудно она досталась. И только уже в 1920-е гг. советская власть окончательно перешла к реализации того, что мы называет монументальной пропагандой, включавшей в себя не только отдельно стоящие памятники, но и развитие нового облика городов, формирование нового советского пространства, где выставочные павильоны, дома или дворцы трудящихся красноречиво свидетельствовали о репрезентации власти.

Изобразительное искусство, оказывающее образно-эмоциональное воздействие на зрителя, на начальном этапе своего существования должно было сформировать чувство исторической преемственности и событийной сопричастности революционным событиям. Визуальное пластическое искусство выполняло компенсаторную функцию в сознании общества, а впоследствии способствовало становлению советской идентичности.

Искусство одновременно выступало и средством коммуникации власти и общества,и большую роль в этос сыграл политический плакат. В условиях отсутствия средств связи, когда радио находилось в стадии своего становления, а телеграф было средством оперативной связи, доступной небольшому кругу людей, особое значение в развитие коммуникации приобрел политический плакат. В отличие от монументальной скульптуры, которая позволяла выстроить определенную ретроспективу истории классовой борьбы, политический плакат позволял давать не только оперативную информацию для неграмотного человека, но и проводить определенную идеологическую работу, формируя общественное мнение. Методы политического плаката были настолько просты, понятны, эмоциональны, а. художественные приемы доступны и выразительны, что плакат стал определенной школой воспитания и формирования представления о власти. Политический плакат периода гражданской войны выполнял не только коммуникативно-информационную функцию, но и создавал героический образ советской власти, где на защите интересов беднейшего большинства, в том числе и крестьянства, стоял рабочий, сменивший молот на красноармейскую гимнастерку и винтовку.

Особую роль в развитии репрезентативного образа советской власти и ее легитимации сыграла праздничная культура. Фактически благодаря ей отрабатывались и внедрялись в сознание общества основные обряды и ритуалы советской власти, способствующие укоренению в сознании общества идей власти и ее позитивного образа.

Однако прохождение по центральной площади города как символ ритуального шествия советской власти в дни своей победы над царской властью и Временным правительством в октябре 1917 г. не до конца демонстрировало единство общества и власти. Легитимация требовала массовости праздника, большого количества людей, выражающих свою поддержку советской власти. С целью развития массового праздника власть прибегала к сотрудничеству с деятелями театрального искусства. Функции театра как механизма репрезентации власти, создания ее образов были такими же, как и у праздника, что во многом объясняет синкретизм театрально-праздничной культуры. Политический праздник приобретает черты политического театра, где действующими лицами и исполнителями являются рабочие и крестьяне. Театральные режиссеры, среди которых признанным лидером новаторского театра были В.Э. Мейерхольда и С.Э. Радлов, ломали представление о традиционном репертуарном театре, вынося свои постановки на площадь, делая зрителей участниками действа. Идея о том, что народ сам творит свое будущее, привела к активному внедрению в массы театрального действа как метода массовой праздничной культуры. Массовые театральные постановки в дни советских государственных праздников, метод массового действа, применение его на практике стали не просто олицетворением единства власти и народа, а апофеозом выражения репрезентации власти и ее легитимации.

«Штурм Зимнего», «Октябриада», «История трех Интернационалов» и многие другие массовые театральные постановки не могли охватить все население советской России. С целью развития народного творчества Наркомпрос способствовал созданию низовых театральных студиф, которые не приобрели для власти необходимого размаха и масштаба. Но эксперименты с театром, программа «Театрального Октября», новая праздничная культура сыграли свою роль в формировании образа власти и утверждению ее легитимации.

Посредством праздничной культуры и массового политического площадного театра формировался политический миф как способ выражения коллективного сознания и миропонимания. Создавая героический нарратив, конструируя новую реальность, советская власть, отвергая церковь и религию, обращается к языку религии, который был понятен для большинства населения. Культурно-политический миф аккумулировал в себе социокультурный и политический опыт масс, стал основой, базой формирования устойчивого позитивного образа власти.

Репрезентация власти наиболее активно была реализована именно в монументальной пропаганде, празднике и театре, где власть

трансформировалась в могущество и незыблемость государства. При этом чем слабее была советская власть, тем активнее она использовала механизм репрезентации. Наиболее ярко это проявилось в 1918-1919 гг., период утверждения власти, и в 1921 г. - в год политического кризиса. На это время приходится максимальное стремление власти провести масштабные праздники такого уровня, чтобы ни у кого не осталось сомнения в ее силе, величие и незыблемости. В эти годы окончательно утверждаются основные контуры будущей советской культуры.

Сценарии власти и ее репрезентация в сознании и психологии русского человека всегда ассоциировались с конкретным носителем, были персонифицированы. Утвердившаяся в ходе революционных событий и гражданской войны советская власть для простого человека была достаточно абстрактна. В то же время в первое пятилетие существования рабочекрестьянского государства в структуре власти не был выявлен единственный ее носитель. Используемый в средствах массовой информации термин «вожди», активное обращение во власть посредством писем рабочих и крестьян к видным деятелям партии свидетельствовали о том, что в сознании масс отсутствовали ассоциации власти с конкретным человеком. Но уже к 1922 г. наиболее ярким и всеобъемлющим персонификатором власти становится В.И. Ленин. До настоящего времени остается открытым вопрос, почему именно он стал олицетворением советской власти и ее носителем. Ведь рядом с ним было большое число ярких личностей, соратников по партии и активных участников революции, которые, в отличие от Владимира Ильича, не находились в длительной эмиграции, были в Петрограде в дни корниловского мятежа и способствовали своими действиями росту авторитета партии большевиков осенью 1917 г. накануне восстания. Анализ политических плакатов гражданской войны, писем во власть свидетельствует, что постоянно рядом с именем В.И. Ленина, на один уровень с ним по значимости ставили Л.Д. Троцкого. Но впоследствии он сам стал активным участником процесса персонификации и мифологизации образа власти в имени В.И. Ленина.

Первоначально задачи репрезентации требовали от В.И. Ленина физического присутствия на всех мероприятиях государственного характера и масштаба. Вождь выступал на митингах и открытиях памятников деятелям революционной борьбы, на парадах за один день в нескольких местах. Этот так называемый, по выражению М.Б. Ямпольского, физический символизм был связан с идеей успешности и победы большевиков, их силы и могущества. Но постепенно в ходе процесса персонификации и мифологизации образа власти физическое присутствие заменяется изображениями, символами, ритуалами, что постепенно приводит к формированию культа В.И. Ленина.

Анализ процесса персонификации власти дает возможность заметить существенный момент: чем дальше был В.И. Ленин от власти, чем менее способен он был к участию в управлении государством, тем активнее его сторонники развивали культ вождя. Так, например, покушение на Предсовнаркома в августе 1918 г. вызвало целую волну публикаций, митингов, манифестаций, где активно пропагандировалось имя В.И. Ленина, где он впервые был назван вождем мирового пролетариата, где формировалась у простых граждан ассоциация образа советской власти с его образом. В это время впервые появляются публикации в газетах портретов В.И. Ленина и начинаются его хроникальные съемки.

В то же время нельзя не заметить, что и сам В.И. Ленин способствует формированию тенденций культа. Так, например, он внимательно следить за тем, чтобы его выступления снимались на кинохронику, иногда даже руководя процессом съемки. Он активно фотографируется с делегатами различных съездов и собраний, сам инициирует и контролирует план монументальной пропаганды и проведение первых праздников советской власти.

В результате активного процесса персонификации образа власти в имени В.И. Ленина уже к 1924 г. сложились основные иконографические образы вождя и связанные с его именем мифологемы, которые после его смерти окончательно укрепились в сознании и психологии простых людей. В зависимости от ситуации и возраста читателя, зрителя, слушателя, которого знакомили с именем В.И. Ленина, выделяются основные его образы:

1. Вождя мирового пролетариата и партии большевиков, который своей твердой рукой и политикой привел к победе рабочий класс и способствовал установлению пролетарского государства.

2. Пламенного революционера и борца за освобождение рабочего класса, человека, который с юных лет знал свой революционный путь.

3. «Самый человечный человек», который заботился обо всех обиженных и обездоленных, внимательный, добрый, отзывчивый, простой и доступный в общении.

4. Государственный деятель, вдумчивый, строгий, но справедливый, человек государственного масштаба, который мог предвидеть на несколько лет вперед, что привело этот образ к трансформации и появлению образа политического «провидца».

5. Друг детей и заботливый дедушка.

Постепенно имя В.И. Ленина стало частью сценария власти, ее образа и приобрело ритуализированный характер в форме «клятв Ильича», возложения венков к его могиле, появления уголков В.И. Ленина, выпуска его трудов, в конце концов, построения мавзолея, установление ему памятников в каждом городе, в каждом селе. Это привело с одной стороны к мифологизации имени В.И. Ленина, а с другой - к его формализации и формированию культа вождя.

Формирование образа власти шло на фоне процесса дискурса между властью и обществом, проявлением которого стали письма во власть. В письмах, проанализированных диссертантом, большинство обращений принадлежит крестьянам, их письма доминируют в газеты и журналы, издаваемые властью. Во многом это объясняется и абсолютным большинством крестьянского населения в России, и интересами власти к этой неустойчивой в своих настроениях группы, и той активностью, которую проявили крестьяне в 1920-е гг. Внутренняя сложная ситуация в деревне, нарастающие между беднейшим крестьянством и кулачеством противоречия заставляли власть отслеживать общественные настроения сельского мира. Подавляющее большинство писем несло эмоциональную окраску, было персонализировано (анонимки были большой редкостью), благодаря чему дискурс приобретал личностную окраску. Но при этом письма несли оттенок обращения подчиненного к покровителю, в роли которого выступала верховная власть

Анализ писем позволяет утверждать об архаичности и традиционности массового народного сознания. Круг вопросов, поднятых в письмах, был достаточно конкретным. Крестьян в первую очередь волновали вопросы межевания земли, налогов, лишения гражданских прав, нарушений со стороны местной, низовой власти. Но в то же время в письмах рабочие и крестьяне рассуждали о власти вообще, что свидетельствовало о ее высокой роли в миропонимании простого человека. Письма, которые были подвергнуты анализу, сдержали обращение к верховной власти, что говорит о сохранении традиции, в том числе индивидуальных и коллективных петиций, социокультурной преемственности восприятия и понимания образов власти. В целом для писем во власть характерны разрыв в миропонимании и противопоставление России до и после революции.

В своих письмах корреспонденты стремились выразить отношение к мероприятиям советской власти и самой власти. Динамика настроений в 1920-е гг. менялась в зависимости от политической ситуации. В годы гражданской войны происходило разрушение традиционного крестьянского мира. Это вело к его «архаизации» и противопоставлению жизни до и после революции, к неприятию советской власти, что нашло свое выражение в ее критике. Многие крестьяне не понимали мероприятий советской власти и не принимали. Культурные преобразования и нововведения, в том числе и внедрение праздничного календаря, были непонятны и крестьянам и городским обывателям. В первое пятилетие советского государства общественные настроения носили крайне противоречивый и фрагментированный, мозаичный характер, демонстрируя разочарование, непонимание, раздражение и в некоторых случаях отчаяние. Ряд мероприятий власти по формированию собственного образа и легитимации вообще не затронул деревню. Так, например, монументальная пропаганда и политический плакат так и не получили своего массового распространения в деревне и малых городах советской России. Их проникновение в деревню связано было уже со смертью В.И. Ленина, когда на центральных (торговых) площадях устанавливались памятники вождю и стали строиться дома народного творчества или культуры, особенно в годы нэпа. Хотя и в этот относительно благополучный период для крестьянства в письмах во власть сохранялись критика центральных и местных органов власти, противопоставление имперской и советской власти. Победа большевиков в гражданской войне и переход нэпу не означали укрепление позитивного образа власти в сознании сельских жителей. Более того, просматривается противопоставление большевиков коммунистам.

Новая праздничная культура также утверждалась долго и тяжело в сознании и психологии общества, как городского, так и крестьянского. Рабочие и крестьяне с большим трудом отказывались от религиозных праздников. Даже в конце 1920-х гг. продолжали встречаться в письмах замечания о том, что рабочие и крестьяне продолжают верить в бога, тайно или открыто посещают церковь. При этом необходимо заметить, что настроения рабочих принципиально не отличалась от настроений крестьян, в городе можно выявить ту же ситуацию, что и в деревне. Пик критики власти со стороны рабочих и городских обывателей приходится на период гражданской войны.

Большинство респондентов волновали вопросы витального характера, тогда культурные мероприятия часто вызывали непонимание и недоумение. Несмотря на то, что к концу 1920-х гг. общество в целом признало власть легитимной, произошло утверждение сценария власти, ее символики и атрибутики, отдельные мероприятия продолжали вызывать протестное состояние. Так, например, агиттеатр после гражданской войны потерял свою актуальность, вызывая пассивное сопротивлению его насаждению в городе и деревне, что выражалось в отказе смотреть постановки. Развитие театральных кружков в городе и деревне также воспринималось неоднозначно. Как правило, в их работе принимали участие молодые люди, чаще всего комсомольцы. Многие кружки существовали формально и не поддерживались местной властью, что выражалось в отсутствие репертуара, средств на постановки и т. д. Крестьяне воспринимали кружковую работу зачастую как бессмысленную и бесполезную деятельность и также отказывались смотреть постановки.

Таким образом, уже в самом начале существования советской власти были четко определены задачи реформирования культурных процессов, выражено понимание того, что общество - не столько зритель, которому презентуется сценарий власти, сколько активный участник его

формирования, в действиях и сознании которого воспроизводятся и отражаются фундаментальные идеи политического мифа. В попытках зафиксировать портрет времени прослеживается стремление преодолеть социокультурный разрыв между прошлым и настоящим, благодаря чему и создавалась иллюзия исторического единства эпох, где рабочий и крестьянин являются преемниками революционных традиций и «великого боевого прошлого» в рамках новой социокультурной конструкции.