<<
>>

ИБН ФАДЛАН

Ахмад ибн ал-Аббас Ибн Фадлан был арабским путешественником и миссионером, побывавшим в 921-922 гг. на берегах Волги и оставившим «Записку» (Рисала) об этом путешествии (в тексте сам автор именует свое сочинение «книгой» — китаб).

Впервые выдержки из сочинения Ибн Фадлана стали известны по «Географическому словарю» арабского энциклопедиста начала XIII в. Иакута, который включил фрагменты из книги Ибн Фадлана в свой труд. В 20-х годах XX в. в иранском городе Мешхеде была найдена рукопись с более полным текстом «Записки», которая стала основой для дальнейших исследований. С 1935 г. ее фотокопия хранится в Отделе рукописей Института востоковедения в Санкт-Петербурге. Отдельные части из книги Ибн Фадлана имеются также в труде арабского ученого Закарии Казвини (XIII в.), а также у персидских авторов Наджиба Хамадани (XII в.) и Амина Рази (XVI в.). Фрагменты из сочинений этих персидских авторов учтены А. П. Ковалевским в издании 1956 г.

Более ста лет назад известный археолог А. А. Спицын высказал сомнение в достоверности книги Ибн Фадлана (Спицын 1899), что вызвало полемику, в результате которой была доказана аутентичность произведения (Тизенгаузен 1900; Розен 1904).

Из «Записки» следует, что в ответ на просьбу правителя волжских булгар Алмуша о помощи против хазар, об укреплении в вере ислама тех булгар, которые уже стали мусульманами, и об обращении в ислам еще неверующих, на берега Волги было отправлено посольство халифа ал-Муктадира (908-932). Ибн Фадлан был секретарем этого посольства и наставником в вероучении.

Выйдя из Багдада 21 июня 921 г., караван прошел через города Хамадан, Рей, Нишапур, Мерв, Бухару, проследовал по Амударье до Хорезма, миновал Аральское море и через плато Устюрт и р. Урал достиг 12 мая 922 г. территории средней Волги, где, южнее впадения в Волгу р. Камы, находилась ставка «царя ас-сакалиба», как называл Ибн Фадлан правителя волжских булгар.

Такой обходной путь был выбран миссией, видимо, из-за исходящей со стороны хазар опасности.

Ибн Фадлан встретил на берегу Волги отряд торговцев-русов и в своей «Записке» подробно рассказал об образе жизни, одеждах и укра-

шениях, внешнем виде, верованиях, погребальном обряде прибывших русов, исходя из собственных наблюдений над ними. Эти уникальные сведения Ибн Фадлана вызывали большой интерес среди исследователей; им посвящена значительная литература. Признано, что описанные Ибн Фадланом русы по обрядности и внешнему виду напоминают скандинавов, хотя их одеяния и обычаи содержат и финские, и славянские элементы.

Внимание историков привлекал также тот факт, что Ибн Фадлан на протяжении всего изложения называл правителя Волжской Булгарин «царем ас-сакалиба (славян)». Наиболее распространена точка зрения, что причиной такого именования явилось расширительное понимание Ибн Фадланом этнонима ас-сакалиба (славяне) как населения Восточной Европы, что встречается и у некоторых других арабских авторов. К примеру, ал-Мас‘уди считал славянами немцев (lt;ан-наджим), саксонцев (саксин), венгров (ат-турк). Есть и другие предположения. Так, А. Я. Гаркави полагал, что в Поволжье существовало многочисленное славянское население (Гаркави 1870. С. 105). Позднее ученые отказались от этой идеи, исходя из данных археологии. Однако в последние годы теория была реанимирована на том основании, что в Поволжье была открыта так называемая именьковская культура, которую некоторые историки склонны относить к праславянской (Седов 1994; Кляштор- ный, Султанов 2004. С. 156-157). На этом основании стали возникать догадки о причинах наименования волжских болгар славянами. Однако неизвестно, сохранилось ли это население до X в. и называло ли оно себя или другие народы славянами. Ряд ученых считали, что светловолосые северные народы, в том числе поволжские, назывались арабскими авторами славянами, исходя не только из данных Ибн Фадлана, но и из вышеупомянутых сведений ал-Мас‘уди о том, что немцы и венгры тоже относились к славянам (Ибн Фадлан/Тоган.

S. 104, 295-331; Ибн Фадлан 1956. С. 15, 159. Примеч. 9). С этим предположением трудно согласиться, поскольку для народов Поволжья у арабов существовали известные этнонимы — булгары, буртасы, башджирты и др., но отнюдь не славяне (ас-сакалиба). Была также высказана точка зрения, что Ибн Фадлан назвал правителя булгар царем ас-сакалиба со слов самого царя Алмуша. Последний же именовал себя так для придания престижа при создании антихазарской коалиции. Автор XIII в. Йакут модифицировал текст Ибн Фадлана, отождествив сакалиба с волжскими булгарами (Мишин 2002. С. 29-33). Было высказано и предположение о том, что болгары могли считать славян своими подданными еще со времен господства Великой Болгарии в причерноморских степях над антами и представителями так называемой пеньковской культуры, которые относятся археологами к праславянам (Петрухин, Раевский 1998. С. 225; Кляшторный, Султанов 2004. С. 153-157).

Издания и переводы: Ibn-Foszlan’s und anderer arabischen Berichte liber die Russen alterer Zeit / Text und Ubersetzungen mit kritisch-philologischen Anmerkungen, nebst drei Beilagen... von Ch. M. Fraehn. SPb., 1823; A. Zeki Validi Togan. Ibn Fadlan’s Reisebericht. Leipzig, 1939; Путешествие Ибн Фадлана на Волгу / Пер. и комм. [А. П. Ковалевского] под ред. акад. И. Ю. Крачковского. М.; JL, 1939; Ковалевский А. 77. Книга Ахмеда ибн Фадлана о его путешествии на Волгу в 921-922 г. Харьков, 1956; Рисала Ибн Фадлан / С. Ад-Даххан. Дамаск, 1959.

Переводы фрагментов: Гаркави 1870. С. 85-102; ZA III; Гараева 2006 г.

Литература: Спицын 1899; Тизенгаузен 1900; Розен 1904; Валидов 1924; Соболевский 1929; Czegledy 1939; Бартольд 19636. С. 832-835; Бартольд 1973в; Большаков 2000; Мишин 2002. С. 29-33; Коновалова 2005г.

РИСАЛА

1.5.1.1

(...) А если прибудут (в Булгарию.

— Т. К.) русы или какие-нибудь другие [люди] из прочих племен[225] с рабами, то царь (булгарский. — Т. К.), право же, выбирает для себя из каждого десятка голов одну голову...

(Перевод А. П. Ковалевского по: Ибн Фадлан 1956. С. 141)

I.5.1.2

Он сказал: Я видел русов, когда они прибыли по своим торговым делам и расположились у реки Атыл. Я не видал [людей] с более совершенными телами, чем они. Они подобны пальмам, белокуры, красны jiuifOM, белы телом[226]. Они не носят ни курток[227], ни хафтанов[228], но у них мужчина носит кису[229], которой он охватывает один бок, причем одна из рук выходит из нее наружу. И при каждом из них имеется топор[230], меч и нож, [причем] со всем этим он [никогда][231]не расстается. Мечи их плоские[232], бороздчатые, франкские[233]. И от края ногтей иного из них [русов] до его шеи [имеется] собрание деревьев, изображений [картинок] и тому подобного.

А что касается их женщин, то на [каждой] их груди прикреплена коробочка[234], или из железа, или из серебра, или из меди, или из золота, или из дерева в соответствии с размерами [денежных] средств их мужей. И у каждой коробочки — кольцо, у которого нож, также прикрепленный на груди. На шеях у них мониста[235] из золота и серебра, так что если человек владеет десятью тысячами дирхемов, то он справляет своей жене один [ряд], а если владеет двадцатью тысячами, то справляет ей два [ряда] мониста, и таким образом каждые десять тысяч, которые он прибавляет к ним [дирхемам], они прибавляют [ряд] мониста его жене, так что на шее иной из них бывает много [рядов] монист.

Самым великолепным украшением [считаются] у них [русов] зеленые бусы из той керамики, какая бывает на кораблях[236]. Они делают [для их приобретения] исключительные усилия, покупают одну такую бусину за дирхем и нанизывают [их] в качестве ожерелий для своих жен.

Дирхемы русов — серая белка без шерсти, хвоста, передних и задних лап и головы, [а также] соболи. Если чего-либо недостает, то от этого шкурка становится бракованной [монетой].

Ими они совершают меновые сделки, и оттуда их нельзя вывести, так что их отдают за товар. Весов там не имеют, а только стандартные бруски металла. Они совершают куплю-продажу посредством мерной чашки[237].

Они грязнейшие из творений Аллаха, — они не очищаются ни от экскрементов, ни от урины, не омываются от половой нечистоты и не моют своих рук после еды[238], но они, как блуждающие ослы. Они прибывают из своей страны и причаливают свои корабли на Атыле[239], — а это большая река, — и строят на ее берегу большие дома из дерева[240]. И собирается [их] в одном [таком] доме десять и двадцать, — меньше или больше. У каждого [из них] скамья, на которой он сидит, и с ними [сидят] девушки-красавицы для купцов. И вот один [из них] сочетается со своей девушкой, а товарищ его смотрит на него. А иногда собирается [целая] группа из них в таком положении один против другого, и входит купец, чтобы купить у кого-либо из них девушку, и наталкивается на него, сочетающегося с ней. Он же не оставляет ее, пока не удовлетворит своей потребности.

У них обязательно каждый день умывать свои лица и свои головы самой грязной водой, какая только бывает, и самой нечистой. А это [бывает] так, что девушка является каждый день утром, неся большую лохань с водой, и подносит ее своему господину. Он же моет в ней свои руки, свое лицо и все свои волосы. И он моет их и вычесывает их гребнем в лохань. Потом он сморкается и плюет в нее и не оставляет ничего из грязи, чего бы он ни сделал в эту воду. Когда же он покончит с тем, что ему нужно, девушка несет лохань к сидящему рядом с ним, и [этот] делает то же самое, что сделал его товарищ. И она не перестает подносить ее от одного к другому, пока не обнесет ею всех, находящихся в [этом] доме, и каждый из них сморкается, плюет и моет свое лицо и волосы в ней[241].

И как только их корабли прибывают к этой пристани, тотчас выходит каждый из них, [неся] с собою хлеб, мясо, лук, молоко и набиз[242], чтобы подойти к длинному воткнутому [в землю] бревну, у которого [имеется] лицо, похожее на лицо человека, а вокруг него маленькие изображения, а позади этих изображений — длинные бревна, воткнутые в землю.

Итак, он подходит к большому изображению и поклоняется ему, потом говорит ему: «О мой господь[243], я приехал из отдаленной страны, и со мною девушек столько-то и столько-то голов и соболей столько-то и столько-то шкур, — пока не назовет всего, что прибыло с ним из его товаров — и я пришел к тебе с этим даром», — потом [он] оставляет то, что имел с собой, перед [этим] бревном, — «итак, я желаю, чтобы ты пожаловал мне купца, имеющего многочисленные динары и дирхемы, чтобы он покупал у меня в соответствии с тем, что я пожелаю, и не прекословил бы мне ни в чем, что я говорю». Потом он уходит.

Итак, если продажа для него будет трудна и пребывание его затянется, то он снова придет со вторым и третьим подарком, и если [для него] будет затруднительно добиться того, чего он хочет, он понесет к каждому из маленьких изображений подарок, попросит их о ходатайстве и скажет: «Это — жены нашего господа, дочери его и сыновья его». Итак, он не перестает обращаться с просьбой то к одному изображению, то к другому, просит их искать у них заступничества и униженно кланяется перед ними. Иногда же продажа пойдет для него легко, и он продаст. Тогда он говорит: «Господь мой удовлетворил мою потребность, и мне следует вознаградить его». И вот он берет некоторое число овец или рогатого скота, убивает их, раздает часть мяса, а оставшееся несет и оставляет между тем большим бревном и стоящими вокруг него маленькими, и вешает головы рогатого скота или овец на это воткнутое [сзади] в землю дерево. Когда же наступит ночь, придут собаки и съедят все это. И говорит тот, кто это сделал: «Господь мой уже стал доволен мною и съел мой дар».

Если кто-либо из них заболел, то они разобьют для него палатку в стороне от себя, оставят его в ней, положат вместе с ним некоторое количество хлеба и воды и не приближаются к нему и не говорят с ним, особенно если он бедняк или невольник[244], но если это лицо, которое имеет толпу родственников и слуг, то люди посещают его во все эти дни и справляются о нем. Итак, если он выздоровеет и встанет, то возвратится к ним, а если он умрет, то они его сожгут. Если же он был невольник, они оставят его в его положении, [так что] его едят собаки и хищные птицы.

Если они поймают вора или грабителя, то они поведут его к длинному толстому дереву, привяжут ему на шею крепкую веревку и подвесят его на нем навсегда, пока он не распадется на куски от ветров и дождей.

Мне не раз говорили, что они делают со своими главарями[245] при [их] смерти дела, из которых самое меньшее — сожжение, так что мне все время очень хотелось познакомиться с этим, пока не дошла до меня [весть] о смерти одного выдающегося мужа из их числа. Итак, они положили его в его могиле и покрыли ее над ним настилом на десять дней, пока не закончат кройки его одежд и их сшивания.

А именно: если это бедный человек из их числа, то делают маленький корабль[246], кладут его в него и сжигают его [корабль]. Что же касается богатого, то собирают то, что у него имеется, и делят это на три трети, причем одна [треть] — для его семьи[247], [одна] треть на то, чтобы скроить для него одежды, и [одна] треть, чтобы на нее приготовить набиз, который они пьют до дня, когда его девушка убьет сама себя[248] и будет сожжена вместе со своим господином. Они, злоупотребляя набизом, пьют его ночью и днем, [так что] иной из них умрет, держа кубок в руке.

Они в те десять дней пьют и сочетаются [с женщинами] и играют на сазе. А та девушка, которая сожжет сама себя с ним, в эти десять дней пьет и веселится, украшает свою голову и саму себя разного рода украшениями и платьями и, так нарядившись, отдается людям.

Если умрет главарь[249], то его семья[250] скажет его девушкам и его отрокам[251]: «Кто из вас умрет вместе с ним?» Говорит кто-либо из них: «Я». И если он сказал это, то [это] уже обязательно, — ему уже нельзя обратиться вспять. И если бы он захотел этого, то этого не допустили бы. Большинство из тех, кто это делает, — девушки. И вот когда умер тот муж, о котором я упомянул раньше, то сказали его девушкам: «Кто умрет вместе с ним?» И сказала одна из них: «Я». Итак, ее поручили двум девушкам, чтобы они охраняли ее и были бы с нею, куда бы она ни пошла, настолько, что иногда [даже] мыли ей ноги своими руками. И они [родственники] принялись за его дело, — за кройку для него одежд и устройство того, что ему нужно. А девушка каждый день пила и пела, веселясь, радуясь будущему.

Когда же наступил день, в который должны были сжечь его и девушку, я прибыл к реке, на которой [находился] его корабль, — вот он уже вытащен [на берег] и для него поставлены четыре устоя[252] из дерева хаданга[253] и из другого дерева [халанджа], и вокруг них поставлено также нечто вроде больших помостов из дерева. Потом [корабль] был протащен, пока не был помещен на это деревянное сооружение. И они стали его охранять, ходить взад и вперед и говорить речью[254], для меня непонятной. А он [умерший] был еще в своей могиле, [так как] они [еще] не вынимали его.

В середину этого корабля они ставят шалаш из дерева и покрывают этот шалаш разного рода «кумачами»[255]. Потом они принесли скамью, поместили ее на корабле, покрыли ее стегаными матрацами и византийской парчой, и подушки — византийская парча. И пришла женщина старуха, которую называют ангел смерти[256], и разостлала на скамье упомянутые нами выше постилки. Это она руководит его обшиванием и его устройством, и она [же] убивает девушек. И я увидел, что она старуха-богатырка, здоровенная, мрачная.

Когда же они прибыли к его могиле, они удалили землю с дерева [настила], удалили дерево и извлекли его в покрывале, в котором он умер. И я увидел, что он уже почернел от холода этой страны. Еще прежде они поместили с ним в могиле набиз, [какой-то] плод и лютню. Теперь они вынули все это. И вот он не завонял, и в нем ничего не изменилось, кроме его цвета. Тогда они надели на него шаровары[257], гетры, сапоги, куртку, парчовый хафтан с пуговицами из золота, надели ему на голову шапку из парчи, соболью, и понесли его, пока не внесли его в находившийся на корабле шалаш, посадили его на стеганый матрац, подперли его подушками и принесли набиз, плод, разного рода цветы и ароматические растения и положили это вместе с ним. И принесли хлеба, мяса и луку и оставили это перед ним. И принесли собаку, рассекли ее пополам и бросили ее в корабль. Потом принесли все его оружие и положили его рядом с ним. Потом взяли двух лошадей и гоняли их до тех пор, пока они не вспотели. Потом рассекли их мечами и бросили их мясо в корабле. Потом привели двух коров, также рассекли их и бросили их в нем. Потом доставили петуха и курицу, убили их и оставили в нем[258].

Собирается много мужчин и женщин, играют на сазах и каждый из родственников умершего ставит шалаш поодаль от его шалаша. А девушка, которая хотела быть убитой, разукрасившись, отправляется к шалашам родственников умершего, ходя туда и сюда, входит в каждый из шалашей, причем с ней сочетается хозяин шалаша и говорит ей громким голосом: «Скажи своему господину: “Право же, я совершил это из любви и дружбы к тебе”[259]». И таким же образом, по мере того как она проходит до конца [все] шалаши, также [все] остальные с ней сочетаются.

Когда же они с этим делом покончат, то, разделив пополам собаку, бросают ее внутрь корабля, а также отрезав голову петуху, бросают [его и его голову] справа и слева от корабля.

Когда же пришло время спуска солнца[260], в пятницу, привели девушку к чему-то, сделанному ими еще раньше наподобие обвязки ворот. Она поставила свои ноги на ладони мужей, поднялась над этой обвязкой [смотря поверх нее вниз], и произнесла какие-то слова на своем языке, после чего ее спустили. Потом подняли ее во второй раз, причем она совершила подобное же действие, [как] и в первый раз. Потом ее опустили и подняли в третий раз, причем она совершила то же свое действие, что и в первые два раза. Потом ей подали курицу, — она отрезала ей голову и швырнула ее [голову]. Они [же] взяли эту курицу и бросили ее в корабль. Итак, я спросил переводчика о ее действиях, а он сказал: «Она сказала в первый раз, когда ее подняли: “Вот я вижу своего отца и свою мать”, — и сказала во второй раз: “Вот все мои умершие родственники[261], сидящие”, — и сказала в третий раз: “Вот я вижу своего господина, сидящим в саду, а сад красив, зелен, и с ним мужи и отроки, и вот он зовет меня, — так ведите же меня к нему».

Итак, они прошли с ней в направлении к кораблю. И она сняла два браслета, бывшие при ней, и отдала их оба той женщине-старухе, называемой ангел смерти, которая ее убьет. И она сняла два бывших на ней ножных кольца и дала их оба тем двум девушкам, которые [все время] служили ей, а они обе — дочери женщины, известной под названием ангел смерти.

После этого та группа [людей], которые перед тем уже сочетались с девушкой, делают свои руки устланной дорогой для девушки, чтобы девушка, поставив ноги на ладони их рук, прошла на корабль[262]. Но они [еще] не ввели ее в шалаш. Пришли мужи, [неся] с собою щиты и палки, ей подали кубком набиз. Она же запела над ним и выпила его. И сказал мне переводчик, что она этим прощается со своими подругами[263]. Потом ей был подан другой кубок, она же взяла его и долго тянула песню, в то время как старуха торопила ее выпить его и войти в палатку, в которой [находился] ее господин.

И я увидел, что она растерялась, захотела войти в шалаш, но всунула свою голову между ним и кораблем. Тогда старуха схватила ее голову и всунула ее [голову] в шалаш и вошла вместе с ней, а мужи начали ударять палками по щитам, чтобы не был слышен звук ее крика, вследствие чего обеспокоились бы другие девушки и перестали бы стремиться к смерти вместе со своими господами[264]. Затем вошли в шалаш шесть мужей из [числа] родственников ее мужа и все [до одного] сочетались с девушкой в присутствии умершего. Затем, как только они покончили с осуществлением [своих] прав любви, уложили ее рядом с ее господином. Двое схватили обе ее ноги, двое обе ее руки, пришла старуха, называемая ангел смерти, наложила ей на шею веревку с расходящимися концами и дала ее двум [мужам], чтобы они ее тянули, и приступила [к делу], имея [в руке] огромный кинжал с широким лезвием. Итак, она начала втыкать его между ее ребрами и вынимать его, в то время как оба мужа душили ее веревкой, пока она не умерла.

Потом явился ближайший родственник умершего, взял палку и зажег ее у огня. Потом он пошел, пятясь задом, — затылком к кораблю, а лицом к людям, [держа] зажженную палку в одной руке, а другую свою руку на заднем проходе, будучи голым, — чтобы зажечь сложенное дерево, [бывшее] под кораблем. Потом явились люди с деревом [для растопки] и дровами. У каждого из них была палка, конец которой он зажег. Затем [он] бросает ее в это [сложенное под кораблем] дерево. И берется огонь за дрова, потом за корабль, потом за шалаш, и мужа, и девушку, и [за] все, что в нем [находится]. Потом подул ветер, большой, ужасающий, и усилилось пламя огня и разгорелось его пылание. Был рядом со мной некий муж из русов. И вот я услышал, что он разговаривает с бывшим со мной переводчиком. Я спросил его о том, что он ему сказал. Он сказал: «Право же, он говорит: “Вы, арабы, глупы”». Я же спросил его об этом. Он сказал: «Действительно, вы берете самого любимого вами из людей и самого уважаемого вами и оставляете его в прахе, и едят его насекомые и черви, а мы сжигаем его в мгновение ока, так что он немедленно и тотчас входит в рай[265]». Потом он засмеялся чрезмерным смехом. Я же спросил об этом, а он сказал: «По любви господа его к нему, [вот] он послал ветер, так что он [ветер] возьмет его в течение часа[266]». И в самом деле, не прошло и часа, как корабль, и дрова, и девушка, и господин превратились в золу, потом в [мельчайший] пепел.

Потом они соорудили на месте этого корабля, который они [когда-то] вытащили из реки, нечто вроде круглого холма и водрузили в середине его большое бревно хаданга[267], написали на нем имя [этого] мужа и царя русов и удалились.

Он сказал: Один из обычаев царя русов тот, что вместе с ним в его очень высоком[268] замке[269] постоянно находятся четыреста мужей из числа богатырей[270], его сподвижников, причем находящиеся у него надежные люди из их числа умирают при его смерти и бывают убиты из-за него. С каждым из них [имеется девушка], которая служит ему, моет ему голову и приготовляет ему то, что он ест и пьет, и другая девушка, [которой] он пользуется как наложницей в присутствии царя. Эти четыреста [мужей] сидят, а ночью спят у подножия его ложа. А ложе его огромно и инкрустировано драгоценными самоцветами. И с ним сидят на этом ложе сорок девушек для его постели. Иногда он пользуется как наложницей одной из них в присутствии своих сподвижников, о которых мы [выше] упомянули. И этот поступок они не считают постыдным. Он не спускается со своего ложа, так что если он захочет удовлетворить некую потребность, то удовлетворит ее в таз, а если он захочет поехать верхом, то он подведет свою лошадь[271] к ложу таким образом, что сядет на нее верхом с него, а если [он захочет] сойти [с лошади], то он подведет свою лошадь[272] настолько [близко], чтобы сойти со своей лошади на него. И он не имеет никакого другого дела, кроме как сочетаться [с девушками], пить и предаваться развлечениям. У него есть заместитель[273], который командует войсками, нападает на врагов и замещает его у его подданных.

Их отличные [«добропорядочные»] люди проявляют стремление к кожевенному ремеслу и не считают эту грязь отвратительной.

В случае, если между двумя лицами возникнет ссора и спор, и их царь не в силах достигнуть примирения, он выносит решение, чтобы они сражались друг с другом мечами, и тот, кто окажется победителем, на стороне того и правда.

(Перевод А. П. Ковалевского по: Ибн Фадлан 1956. С. 141-146)

<< | >>
Источник: Т. Н. Джаксон, И. Г. Коновалова,  А. В. Подосинов. Древняя Русь в свете зарубежных источников: Хрестоматия / Под ред. Т. Н. Джаксон, И. Г. Коноваловой и А. В. Подосинова. Том III: Восточные источники. Сост. части I — Т. М. Калинина, И. Г. Коновалова; части II — В. Я. Петрухин. — М.: Русский Фонд Содействия Образованию и Науке,2009. — 264 с.. 2009

Еще по теме ИБН ФАДЛАН:

- Археология - Великая Отечественная Война (1941 - 1945 гг.) - Всемирная история - Вторая мировая война - Древняя Русь - Историография и источниковедение России - Историография и источниковедение стран Европы и Америки - Историография и источниковедение Украины - Историография, источниковедение - История Австралии и Океании - История аланов - История варварских народов - История Византии - История Грузии - История Древнего Востока - История Древнего Рима - История Древней Греции - История Казахстана - История Крыма - История мировых цивилизаций - История науки и техники - История Новейшего времени - История Нового времени - История первобытного общества - История Р. Беларусь - История России - История рыцарства - История средних веков - История стран Азии и Африки - История стран Европы и Америки - Історія України - Методы исторического исследования - Музееведение - Новейшая история России - ОГЭ - Первая мировая война - Ранний железный век - Ранняя история индоевропейцев - Советская Украина - Украина в XVI - XVIII вв - Украина в составе Российской и Австрийской империй - Україна в середні століття (VII-XV ст.) - Энеолит и бронзовый век - Этнография и этнология -