РОЛЬ ОБЫЧАЯ И ПИСАНЫIX ЗАКОНОВ В ОТНОШЕНИЯХ ВЛАСТИ И ОБЩЕСТВА В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ V В. ДО Н.Э. ЗАКОН ПУБЛИЛИЯ ВОЛЕРОНА 471 г. до н.э.
Обращаясь к истории Рима эпохи создания Законов XII таблиц, следует напомнить, что, согласно Дионисию, этот свод вобрал в себя всю гамму предшествующих законов и обычаев предков.
Кроме того, важно отметить, что главной целью плебеев, требовавших кодификации, было не столько написание новых, сколько обнародование старых законов, знание которых было прежде исключительной привилегией патрициев. Восстановление leges sacratae во время сецессии 494 г. до н.э., видимо, не было в строгом смысле фиксацией всего римского права. Действие этих законов гарантировалось лишь контролем плебейских трибунов за магистратами, с.-ми же законы оставались в ведении понтификов и сената. Однако именно появление плебейского трибуната сделало возможным и следующий шаг - составление писаных Законов XII таблиц именно как публичного, т.е. доступного для всех граждан, законодательства.Здесь следует остановиться на роли обычая и закона в эпоху XII таблиц в частности и в период Республики вообще. Хорошо известно высказывание Помпония о состоянии права в период между первой сецессией плебеев и составлением децемвирального свода (D. 1. 2. 2. 3):
«После изгнания царей в силу lex tribunicia все эти (т.е. царские. - . .)
законы потеряли силу и римский народ снова начал более пользоваться скорее неопределенным правом и некоторым обычаем, чем данным законом, и такое положение существовало около 20 лет».
В этой фразе следует обратить внимание на то, что, согласно Пом- понию, римляне первой половины V в. до н.э. пользовались более обычаем, нежели писаным законом, причем он как будто указывает на трибунский закон как на причину такого положения. Однако хорошо известно, что плебейские трибуны боролись именно за соблюдение законов, преданных отцами-сенаторами забвению. Так что на первый взгляд представляется, что Помпоний здесь дает патрицианскую оценку событий.
Совершенно иную картину мы находим у Дионисия Галикарнасского и у некоторых других авторов, передающих позицию популяров. Так, Дионисий и Саллюстий особенно ярко показывают стремление патрициев к бесконтрольной власти, ставшей в начале V в. до н.э. главной причиной первой сецессии плебеев.Именно эта бесконтрольная власть вела к различного рода злоупотреблениям, которые, исходя от власть имущих, становились обычаем, часто и успешно соперничавшим в Древнем Риме с любыми законами. Об этих-то обычаях и пишет Помпоний в своем очерке. При рассмотрении социальной истории Рима VT-V вв. до н.э. обращает на себя внимание неоднократное нарушение патрициями законов о контрактах и о праве провокации. Эти законы на протяжении всей римской истории неоднократно принимались и вновь нарушались со стороны власть имущих. Так было и в 89 г. до н.э., когда, согласно Аппиану ( . В. С.
- 54), заимодавцы, опираясь на обычай, требовали от претора осуждения должников. Любопытно, что претору было весьма трудно сделать выбор между обычаем и законом, защищающим должников, и за свое стремление к соблюдению старинного закона, запрещающего давать деньги в долг под проценты, он поплатился жизнью. Подобного рода ситуацию, но уже в 63 г. до н.э. описывает Саллюстий, однако в данном случае претор был уже на стороне кредиторов, лишив должников законной защиты (Sallust. Cat. 33. 1; 33. 5).
Нечто подобное было и в начале V в. до н.э., когда патрицианский консул Аппий Клавдий лишил должников законного права апелляции к народу, что наряду с другими противозаконными деяниями консулов и патрициев и вызвало первую сецессию плебеев. Именно для охранения законов плебеи и избрали себе трибунов.
Однако вернемся к фрагменту Помпония. Следует обратить внимание на фразу «около 20 лет». Конечную дату этого двадцатилетия - учреждения децемвиров для написания законов мы знаем точно: это 451 г. до н.э. Следовательно, начальная дата должна соответствовать 471 г. до н.э.
Как известно, именно в этом году был проведен закон плебейского трибуна Публилия Волерона о переносе народных собраний из куриатных в трибутные комиции. Из Дионисия и Ливия мы знаем, что именно это двадцатилетие было временем острейшей борьбы трибунов и всего плебса за принятие писаных публичных законов. Ливий дает об этом законе лишь весьма краткую информацию, он пишет, что плебейский трибун Публилий Волерон «предложил народу закон о том, чтобы плебейские магистраты избирались в собраниях по трибам» (Liv. II. 56. 2). Из слов Ливия не ясно, каким образом выборы трибунов производились ранее. Гораздо более полную информацию о сути закона дает Дионисий'. Он сообщает следующее:«Публилий Волерон созвал народ на собрание и предложил закон относительно выборов трибунов, чтобы перенести выборы из собраний по фратриям, называемых римлянами куриатными собраниями, в народные собрания по трибам»[565].
Таким образом, из слов Дионисия очевидно, что в 471 г. был принят закон, по которому впервые были проведены выборы плебейских трибунов в собраниях по трибам, в то время как ранее они проходили в куриатных комициях. Далее он поясняет, что по этому закону также и плебейские эдилы стали избираться в трибутных комициях, и вообще все важные вопросы и законопроекты должны были обсуждаться и ратифицироваться в этом виде собраний. Дионисий подчеркивает, что , тем самым власть сената была свергнута и утвердилась власть народа lt; (Dionys. IX. 43. 4). Ведь благодаря закону Публилия плебейские трибу- ] ны и эдилы вышйи из-под опеки верховного понтифика, руководивше- ; го проведением куриатных комиций. Однако именно понтифики ведали законами и обычаями о религиозных ритуалах и жертвоприношениях царской эпохи. В их ведении находились и сами законы, и их интерпретация. В их власти было и предать забвению тот или иной закон, неугодный власть имущим.
Чтобы лучше понять, почему для плебса было столь важно перевести выборы трибунов из куриатных в трибутные комиции, необходимо остановиться на характере comitia curiata.
Различие между куриатными и трибутными комициями подробно объясняет сам Дионисий (Dionys. IX. 41.3):«А теперь я объясню, каково различие между этими собраниями. Чтобы голосование в куриатных собраниях имело силу, было необходимо, чтобы сенат вынес предварительное постановление и чтобы плебеи голосовали по куриям, а также чтобы после обоих этих голосований знаки и знамения божеств не противодействовали этому (решению). Наоборот, в случае голосования в трибутных комициях не было необходимости ни в предварительном постановлении сената, ни в санкции жрецов (понтификов) и авгуров, а было достаточно, чтобы собрание прошло и было завершено членами триб в течение одного дня».
В первой главе мы уже останавливались на роли сената в подготовке законопроектов, обращая внимание на особую роль религиозных ритуалов и божественных знамений при принятии того или иного закона. Кроме того, как указывалось выше, сакральную силу и значение для всех граждан Рима закон принимал лишь после того, как все они приносили на куриатных комициях сакральную клятву верности принятой норме. Наконец, как уже отмечалось выше, понтифики контролировали весь процесс куриатных комиций. В акте принесения присяги верности закону ведущую роль играл голос понтифика, которому вторили все римские магистраты и граждане. Одновременно это была мольба, votum, обращенный к богу для получения его одобрения. Однако понтифики и авгуры всегда могли интерпретировать божественную волю в выгодном для них или для власть имущих смысле, поэтому сенат всегда мог не утвердить решение народного собрания, ссылаясь на неблагоприятные знамения. Таким образом, религиозный ритуал куриатных комиций позволял патрицианскому жречеству держать принятие и исполнение законов под своим контролем. Из слов Дионисия ясно, что в трибутных комициях это влияние жрецов и сената было уже гораздо более ограниченным.
Итак, плебейские трибуны благодаря закону Волерона получили значительную самостоятельность и независимость как от патрици-
ев, доминирующих со своими клиентами на куриатных комициях,
так и от сакральной власти патрицианского жречества.
Особенноважен тот факт, что плебейские трибуны получили возможность
проводить через трибутные комиции и новые законы, свободные от •
контроля со стороны патрицианского жречества и от многочисленных жреческих запретов. Следовательно, трибунский закон Публи- лия Волерона имел поистине революционное значение, он открывал путь к кардинальным переменам в развитии всей законодательной системы Рима. Однако реализовать эти новые принципы на практике трибунам было достаточно сложно, ведь патрицианские консулы продолжали опираться в своих действиях более на патрицианский обычай, облаченный в форму сакральных законов, известных лишь жречеству, а потому доступных для слишком широкого толкования, для злоупотребления ссылками на mores maiorum, т.е. на «обычаи предков». Патрицианский сенат стремился игнорировать решения плебса, утверждая, что право трибунов распространяется лишь на плебеев, а не на весь народ {Liv. II. 56. 11-12).
В последующие годы злоупотребления консулов и патрицианского сената практически парализовали законодательную деятельность плебейских трибунов. Именно такого рода практика вынудила в 462 г. до н.э. плебейского трибуна Гая Терентилия Гарса выступить с предложением о создании законодательной комиссии из пяти человек, которая должна была составить сборник законов о консульской власти, дабы, как пишет Ливий (III. 9. 5), «консулы пользовались бы лишь теми правами, какими наделит их народ и не считали бы законом собственные
143
прихоти и произвол» .
Комментатор этого места у Ливия Н.Е. Боданская совершенно справедливо связывает законопроект Терентилия Гарса с началом борьбы плебее а за кодификацию права, завершившуюся изданием Законов XII таблиц. Однако следует подчеркнуть, что, согласно Ливию, эта борьба началась именно со стремления плебса регламентировать полномочия консулов с помощью публичного законодательства. Таким образом, перед плебсом встала задача кодификации права, т.е. написания законов, доступных всем гражданам, чтобы с
Liv.
III. 9. 5: Quae ne aeterna illis licentia sit, legem se promulgaturum, ut quinque viri • creentur legibus de imperio consulari scribendis: quod populus in se ius dederit, eo consulem usurum; non ipsos libidinem ac licentiam suam pro lege habituros.помощью законов публичного права поставить магистратов под контроль народа.
Тот же самый законопроект трибуны выдвинули и в следующем, 461 г. до н.э. (Liv. III. 10. 5), что привело к дракам, почти сражениям между патрициями и плебеями на римском Форуме (Liv. III. 11. 4-8). С удивительным постоянством трибуны продолжали требовать проведения закона о создании законодательной комиссии, а патрицианский сенат и консулы всеми возможными способами препятствовали этому вплоть до 454 г. до н.э., когда наконец закон был принят и в Афины было отправлено посольство для изучения законов Солона, известных в середине V в. до н.э. в качестве законов о наиболее демократическом государственном правлении. Однако теперь требования плебеев и трибунов к законодателям были гораздо шире. Согласно Дионисию, законодатели должны были приступить к написанию не только законов о консульской власти, но и вообще всех законов как публичного, так и частного характера.
Несомненно, эта общая цель законодательства отразилась на характере Законов XII таблиц. Здесь необходимо сделать одно замечание. Юридическая сила и значение именно трибунских законов постоянно подвергались сомнению со стороны патрициев. Сторонники народовластия неоднократно принимали законы, закрепляющие юридическую силу решений трибутных комиций, однако вплоть до 287 г. до н.э. патриции стремились опротестовать это. Так, Ливий пишет, что уже в 449 г. до н.э., «чтобы разрешить спорный в некотором роде вопрос о том, должны ли отцы-сенаторы подчиняться плебейским постановлениям, консулы в центуриатных комициях провели закон, чтобы то, что плебс приказал в трибутных комициях, касалось всего народа, и тем самым дал трибунам
144 тт
сильнейшее оружие для проведения их законопроектов» . Но и этот закон постоянно нарушался, патрицианский обычай еще долгое время оказывался сильнее писаного закона. В 339 г. до н.э. диктатор Публилий вновь проводит в жизнь этот закон (Liv. VIII. 12. 15), и вновь отцы-сенаторы предают его забвению. Лишь в 287 г. до н.э. диктатору Гортензию удалось окончательно утвердить силу этого
I44Liv. III. 55. 3: omnium primum, cum uelut in controuerso iure esset tenerenturne patres plebi scitis, legem centuriatis comitiis tulere ut quod tributim plebes iussisset populum teneret; qua lege tribuniciis rogationibus telum acerrimum datum est.
закона'45. Тем не менее многие постановления трибутных комиций, принятые в V-IV вв. до н.э. по инициативе плебейских трибунов, часто обозначаются латинскими авторами словом lex, а не plebiscita. Это означает, что в целом ряде конкретных случаев плебейским трибунам удавалось преодолеть сопротивление патрицианского сената и утвердить решение плебса именно в качестве закона, обязательного к исполнению в отношении всего народа, включая патрициев.