«Отбор» и убийства военнопленных
Документы показывают, что третий рейх и его руководители совершили многочисленные и тягчайшие преступления в отношении военнопленных. Это касается не только русских военнопленных, но и военнопленных других союзных держав.
Материалы, представленные на данном процессе, подтвердили, что в нарушение Женев-ской конвенции, соблюдение которой в отношении фран-цузских военнопленных было для Германии обязатель-но, немцы использовали французских военнопленных на работах, связанных с производством оружия. Утверж-дают, что это делалось по соглашению с послом прави-тельства Виши в Берлине. Однако не доказано, что в данном случае имело место такое соглашение. Этот вопрос уже рассматривался на процессе № 2 по делу фельдмаршала Мильха и на процессе № 10 по делу промышленника Альфреда Круппа, и оба суда признали такое использование военнопленных на работах как противозаконное. Данный трибунал считает, в основном по мотивам, приводившимся на процессе по делу Круппа и других, что такое соглашение, даже если бы оно и существовало, нарушало бы нормы международного права. Конечно, страна-победительница может создать марионеточный кабинет и оказывать давление на пра-вительство, бросившее на произвол судьбы военноплен-ных, в то время как граждане его страны под руковод-ством мощных патриотических сил еще продолжают борьбу.Представленные на процессе доказательства свидетельствуют о многочисленных чудовищных и диких преступлениях, совершенных третьим рейхом в отношении русских военнопленных. Сотни тысяч людей были обречены на смерть, погибли в результате жестокостей или казнены по распоряжению имперских властей, стремившихся истребить так называемых носителей коммунистической идеологии, «неполноценных», евреев и т. д. Документы подтверждают также, что русских военнопленных, совершивших побег и схваченных вновь, расстреливали, что русским военнопленным выжигали на теле, клеймо.
На основании материалов, представленных в качестве доказательств на данном процессе, суд приходит к выводу, что использование труда военнопленных, а также обращение, которому они подвергались, противоречат нормам международного права.
Перед настоящим судом стоит задача — определить на основании представленных доказательств, участвовал ли подсудимый Рейнеке в совершении указанных преступлений и в какой мере.
Компетенция ОКВ в вопросах, касавшихся военно-пленных, не распространялась на лагеря, расположен-ные в оперативных районах ОКХ, или на лагеря военно- воздушных сил и военно-морского флота.
Здесь дис-циплинарную власть и право подбора персонала имели отдельные части вермахта. Лагеря, расположенные на территории «имперского комиссариата Остланд», подчи-нялись командующему войсками, который в свою оче-редь находился в подчинении ОКВ. Лагеря военноплен-ных на территории Германии и «генерал-губернаторства» также подчинялись ОКВ, поскольку дисциплинарная власть в рейхе принадлежала командующему армией резерва. Схема, представленная генералом Вестгофом, начальником Управления по делам военнопленных в ОКВ, показывает структуру этого управления. Организацию работы в этой области после назначения инспектора по делам военнопленных показывает наглядная схема, изображенная генералом Реттигом, который занимал должность генерального инспектора по делам военнопленных.На территории рейха назначением окружных начальников по делам военнопленных, комендантов лагерей и другого персонала, ведающего военнопленными, зани-малось ОКВ. Оно же проводило курсы по подготовке этого персонала для выполнения его задач. Само назна-чение производилось персонально по распоряжению от-дела личного состава сухопутных сил.
Генерал, командовавший военным округом, выполнял двоякие функции: командующего военным округом, под-чинявшимся ОКВ, и командира войск, подчинявшихся армии резерва. Его советником по делам военнопленных был начальник по делам военнопленных в военном округе, который в свою очередь был начальником над отдельными комендантами лагерей. По вопросу о компе-тенции ОКВ в отношении лагерей для военнопленных и их персонала показывает генерал Вестрем:
«Контроль сверху (ОКВ, начальники по делам воен-нопленных, коменданты лагерей для военнопленных, соответствующие батальонные командиры, чьи подчи-ненные— командиры рот и офицеры — постоянно объез-жали лагеря)...»
Подсудимый был начальником АВА. Одним из важнейших отделов АВА было управление по делам военнопленных, и судебное следствие подтвердило общую компетенцию и ответственность подсудимого в этих вопросах как на территории рейха, так и на территории «генерал-губернаторства», «имперского комиссариата Ост- ланд» и других территорий, оккупированных ОКВ.
Примерно в июле 1943 года был назначен генераль-ный инспектор по делам военнопленных.
Он был подчи-нен непосредственно Кейтелю, но не подсудимому. Тем не менее, как заявил в своих свидетельских показаниях начальник управления по делам военнопленных при ОКВ Адольф Вестгоф, генеральный инспектор обязан был посылать сообщения по вопросам, связанным с во-еннопленными, начальнику управления по делам воен-нопленных, который находился в подчинении у подсуди-мого Рейнеке. Представленные материалы показывают также, что другие офицеры, работавшие вАВА в каче-стве инспекторов лагерей для военнопленных, также должны были представлять отчеты начальнику управле-ния по делам военнопленных.Такая структура аппарата по делам военнопленных существовала до тех пор, пока Гиммлер в сентябре 1944 года не занял поста командующего армией резерва. Однако изменения в области управления делами военнопленных произошли, по-видимому, лишь в октябре того же года. После этого очень многие важные задачи, связанные с военнопленными, были переданы изАВА в руки Бергера, непосредственно подчинявшегося Гиммлеру. Положение после этих перемен изображено на схеме, сделанной полковником Фрицем Мейером, бывшим начальником штаба Бергера.
Подсудимый Рейнеке издал немало директив по вопросу об обращении с военнопленными в подчиненных ему лагерях. Независимо от того, назывались ли эти инструкции директивами, изданные от имени ОКВ, они были приказами, выполнение которых было обязательно для частей, которым они передавались. Это подтверждают показания многих свидетелей, в том числе генерала Вестрема, бывшего начальника по делам военнопленных в XII военном округе, генерала Шеммеля, бывшего окружного начальника по делам военнопленных в XIII военном округе, генерала Вестгофа и многих других свидетелей, вызванных обвинением и защитой. Показания подсудимого также подтверждают, что он рассматривал свои директивы как приказы, обязательные для тех, кому они были переданы.
Тот факт, что подсудимый не имел непосредственной командной или дисциплинарной власти над персоналом лагерей или над частями армии, не имеет значения.
Он издавал общие указания от имени ОКВ и верховного главнокомандующего вооруженными силами страны, которые нужно было выполнять. Представленные доказательства подтверждают, что подсудимый имел право отдавать непосредственные распоряжения XIII военному округу. То, что он при этом не пользовался обычными служебными каналами, — что засвидетельствовал генерал Шеммель — не имеет значения.Подсудимый утверждает, что такие директивы издавались всегда 'по поручению его начальника Кейтеля, и представленные доказательства в значительной степени подтверждают это. Однако этот факт не освобождает подсудимого от ответственности за известные директивы. Начальник АВА — это не машинистка, которая только переписывает приказы своего начальника и бросает их в почтовый яшик. У Кейтеля, несомненно, был секретарь, который этим занимался.
Среди материалов, представленных суду, страница за страницей идут пространные приказы, которые рассылались по поручению Кейтеля и подписаны подсудимым. На деле одной из главных обязанностей подсудимого была разработка и подготовка приказов, которые затем представлялись Кейтелю на одобрение или подписывались подсудимым от имени Кейтеля. Эти приказы составлялись в соответствии с известными директивами.
О соблюдении этой процедуры свидетельствуют показания генерала Вестгофа, помещенные на 55-й странице оттиска документов, сделанного для подсудимого. Там говорится:
«...исходя из положений Женевской конвенций, я разработал проект распоряжения и послал его генералу Рейнеке. Генерал Рейнеке вернул мне этот проект, после того как внес в него некоторые исправления, переставил фразы и т. д., и затем приказал мне передать его различным министрам для проверки».
И далее:
«После этого проект был представлен в партийную канцелярию НСДАП, которая сообщила, что проект абсолютно не соответствует ее требованиям, что его нужно переделать, и затем сама на 70 процентов переделала этот проект. Новый проект я затем получил черезАВА с приказанием составить текст распоряжения в теперешней форме и представить на подпись».
Показания свидетельницы Каттнер, секретарши подсудимого Рейнеке, также цитированные в оттиске документов, сделанном для подсудимого, содержат следующие данные:
«В основном делалось так: проект приказа подготавливался в управлении по делам военнопленных, направлялся фельдмаршалу, который визировал его и ставил на нем дату.
Потом этот приказ, этот проект, возвращался к нам, переписывался набело и генерал Рейнеке подписывал его по поручению.Таким образом, показания свидетельницы подтверждают, что подчиненные генерала Рейнеке подготавливали проекты приказов, до того как они представлялись фельдмаршалу Кейтелю на подпись и одобрение. Учи-тывая принятый в штабе порядок прохождения дел, нельзя даже предположить, что в тех случаях, когда содержание приказа касалось выполнения известных подсудимому директив Кейтеля, фельдмаршал просма-тривал и одобрял эти приказы, перед тем как они были изданы. Следует учитывать также, что Кейтель, несомненно, подолгу пребывал в главной ставке Гитлера на Востоке, в то время как АВА находилось в Берлине. Многие из директив, подписанных подсудимым, не имеют ни подписи, ни пометок, сделанных рукой Кейтеля, которые доказывали бы, что он их видел и одобрил, как обычно. Ни пометок, ни подписей Кейтеля нет на документах, представленных суду под номерами 366,411, 371, 1248, 363, 210 и 232.
Этот вопрос уже разбирался выше в обосновании приговора, и подсудимый не может снять с себя ответственность за изданные за 'его подписью инструкции, ссылаясь попросту на то, что они были им подписаны «по поручению». Давая показания, подсудимый признал, что многие мысли, нашедшие отражение в этих документах, принадлежали ему, однако, как он утверждает, это всегда были предложения, сделанные якобы в интересах пленных. Учитывая весь представленный по данному делу материал, суд не считает это утверждение досто-верным.
Подсудимый заявляет, что он-де мог посещать лагеря для военнопленных лишь с разрешения главнокомандующего армией резерва. Эта попытка оправдаться неудачна. Не имеет значения, нужно ли было подсудимому и его подчиненным получать такое разрешение. Если и существовало какое-то предписание на этот счет, то речь шла о простой формальности.
То, что подсудимый был обязан по службе заниматься вопросами военнопленных, подтверждается также и показаниями генерала Вестрема, который заявил:
«Я считаю, что ОКВ/АВА было высшей инстанцией, уполномоченной вести дела военнопленных».
Далее он показал:
«Конечно, АВА, то есть именно управление по делам военнопленных, широко пользовалось своим правом контролировать дела военнопленных, лагеря и рабочие команды: прежде всего через самого генерала Рейнеке, который дважды был у меня, а также через инспектора по делам военнопленных, совершавшего многочисленные поездки по поручению АВА, и через отдельных офицеров штаба АВА, посещавших без всякого предварительного предупреждения лагеря и рабочие команды».
Представленные суду доказательства устанавливают, что подсудимый лично проводил осмотры лагерей и что его подчиненные постоянно посещали эти лагеря. В обя-занности подсудимого входили посещения лагерей и знакомство с положением в них.
Вестгоф показал, что инспектор по делам военнопленных был подчинен АВА и мог посещать лагеря, находившиеся в ведении этого управления.Как показывает один из документов, представленных по делу Рейнеке, а именно сделанное под присягой заявление Рудольфа Шлейер'а, подсудимый имел право посещать лагеря.
Трибунал считает, что тонкости формальных предпи-саний или разграничений компетенции не имеют боль-шого значения. Представленные материалы неопровер-жимо доказывают, что подсудимый Рейнеке, подчиняв-шийся верховному главнокомандующему вооруженными силами страны, должен был осуществлять руководство и контроль в вопросах, связанных с военнопленными, а также обладал командной властью над лагерями для военнопленных и вообще во всех вопросах, касавшихся военнопленных. В ходе судебного следствия установле-но, что он пользовался своими правами, издавая раз-личные приказы; что он имел право лично проводить осмотры лагерей или поручать это своим подчиненным; что эти осмотры были возложенной на него обязанно-стью и что он эту обязанность выполнял. Далее, подсу-димый Рейнеке, имевший в своем распоряжении источ-ники информации, был обязан знать о том, что происхо-дит в лагерях, и контролировать положение в них; он знал обо всем происходившем в лагерях, внимательно наблюдал за событиями в них и отдавал распоряжения о проведении известных мероприятий в лагерях.
Как уже говорилось выше, было доказано, что во исполнение программы, разработанной третьим рейхом, определенные категории военнопленных «отбирали» и ликвидировали. Установлено, что «отбор» и следовавшие за этим казни проводились в первую очередь присланными в лагеря частями полиции безопасности и СД.
Подсудимый категорически отрицал, что ему было известно о программе «отбора» и уничтожения военнопленных, находившихся в его ведении. Осведомленность подсудимого, его одобрение и участие в проведении этой программы убийств, которую осуществляли Гиммлер и его полиция, и особенно полиция безопасности и СД, подтверждаются многочисленными материалами, представленными на данном процессе. Их так много, что невозможно привести их подробно в данном обосновании приговора. Однако в общем и целом представленные доказательства можно разделить на несколько групп.
Прежде всего это инструкции и донесения полиции безопасности и СД, которые передавались по их собственным служебным каналам. В них упоминается о договоренности с ОКВ относительно проведения операций полицией безопасности и СД. Правда, следует признать, что эти документы не шли по обычному пути прохождения военных приказов и что упомянутые соглашения относились к более раннему времени, чем представленные в качестве доказательств документы, показывающие официальную точку зрения АВА и ОКВ в вопросе об операциях полиции безопасности и СД в лагерях для военнопленных. Однако тот факт, что такие соглашения действительно имели место, подтверждается не только документами полиции безопасности и СД, но и тем обстоятельством, что эти организации не могли развернуть свою деятельность без согласия ОКВ и АВА, так как в компетенцию этих последних входили вопросы, касающиеся военнопленных и лагерей для военнопленных.
Не подлежит сомнению, что программа «отбора» и ликвидации военнопленных была известна комендантам отдельных лагерей, в которых она проводилась, а также ряду других военных чиновников, работавших в этих лагерях. Имеющиеся материалы доказывают не только го, что подсудимый был обязан знать о событиях, происходящих в лагерях, но и то, что он и его подчиненные, постоянно посещая лагеря, не могли не знать об этих событиях. Он не только имел право и полномочия для осмотра лагерей, но судебное следствие полностью подтвердило, что на совещаниях с комендантами лагерей он имел прямой контакт с людьми, которые отлично знали, что происходило в их лагерях в отношении «отбора» и ликвидации военнопленных.
Другим источником информации относительно этой программы, которым мог пользоваться подсудимый, были различные совещания, которые, как было доказано, он имел с обергруппенфюрером СС Мюллером, представлявшим Гиммлера и Главное имперское управление безопасности при проведении этой программы ликвида-ций. Свидетель Отто Бройтигам, бывший связным между министерством по делам восточных территорий и ОКВ/ВФСт показал трибуналу о таком совещании между Рейнеке и Мюллером, на котором открыто обсуж-дался вопрос о ликвидации военнопленных. Он сообщил, что на это совещание он брал с собой соответствующие приказы полиции безопасности и СД и подсудимый ознакомился с этими приказами. В записях, сделанных министериальратом д-ром Лотшем по поводу этих переговоров, упоминается, что обсуждался вопрос о ликвидации «отобранных» военнопленных. На другом совещании между Рейнеке и Мюллером наряду с дру-гими лицами присутствовал в качестве представителя адмирала Канариса начальник 2-го отдела военной раз-ведки и контрразведки Эдвин Лахузен, который проте-стовал против осуществления этой программы. Свиде-тель Лахузен подтвердил не только то, что этот вопрос обсуждался, но и то, что подсудимый высказал свое со-гласие с программой Мюллера, предусматривавшей «от-бор» и ликвидацию военнопленных.
Подсудимый отрицает, что такие совещания имели место. Однако представленные в качестве доказательств материалы, а также показания свидетелей, даже тех, которые вызваны его защитником, подтверждают показания Лахузена.
Последним и особенно убедительным источником до-казательств по данному пункту являются документы, подписанные самим подсудимым. Документ № 363 со-держит приказ ОКВ от 8 сентября 1941 года, который рассылался за подписью Рейнеке («по поручению») и предписывал работникам лагерей сотрудничать с поли-цией безопасности и СД.
Документ № 411 от 24 марта 1942 года, на котором также стоит подпись Рейнеке, подтверждает существование программы «отбора», которую проводила СД, и приказа о сотрудничестве комендантов лагерей с полицией безопасности и СД.
Подписанный Рейнеке приказ от 5 мая 1943 года является результатом договоренности между ним и рейхсфюрером СС по вопросу об отборе и касается «устранения» отобранных военнопленных. Договоренность была достигнута с целью отказаться от двойной проверки, и потому было указано, что отныне проверка должна была проводиться только в районах, лежащих к востоку от старых границ рейха.
Другое распоряжение, подписанное Рейнеке, было отдано в июне 1942 года. В самом тексте распоряжения указывалось, что оно служит директивой по вопросу об обращении с комиссарами и политруками. В нем предписывалось «устранение» комиссаров и политруков на территории «генерал-губернаторства». Далее там говорилось:
«На территории генерал-губернаторства отбор производится по-прежнему органами полиции безопасности в соответствии с указаниями, данными в распоряжении № 389/42, секр., 24.3.42 (управление по делам военнопленных, общий отдел). Пленных, отобранных СД, переводить в подготовленные специально для этой цели лагеря полиции безопасности на территории генерал- губернаторства или рейха, где они останутся в заклю-чении. Особое обращение, имевшее место до сих пор, в дальнейшем применяться не будет, за исключением тех случаев, когда речь идет о людях, в отношении которых доказано, что они совершили преступление — убийство и т. п.
Для того чтобы ускорить проведение этих мер, полиция безопасности усилит свои эйнзатцкоманды, действующие на территории генерал-губернаторства».
Здесь встречается термин «особое обращение», и совершенно ясно, что этот термин недвусмысленно означал ликвидацию. Кроме того, показания многочисленных свидетелей и самого подсудимого с полной очевидностью подтвердили, что последний знал о проводившейся органами полиции безопасности и СД программе «отбора» и ликвидации военнопленных, находившихся в его ведении, что он одобрял эту программу и собственными действиями поддерживал ее. Представленные суду материалы показывают далее, что эти «отборы» и ликвидации не ограничивались только действиями против политических комиссаров, но охватывали много других групп военнопленных, включая евреев. Судебное след-ствие показало также, что больных и неработоспособных людей, бежавших и затем пойманных военнопленных, пленных поляков, а также людей других национальностей, имевших связь с немецкими женщинами, передавали гестапо или полиции безопасности и СД и что подсудимый принимал участие в этих преступлениях.
В задачу трибунала не входит рассматривать вопрос о том, как проводились эти ликвидации, а также устанавливать число лиц, которые были уничтожены. Он оставляет в стороне также и тот факт, что программа полиции безопасности иСД проводилась не только в районе, на который распространялась командная власть подсудимого. Доказано, что она проводилась в лагерях, которые находились в его ведении, и на основании указаний, которые он давал. Дело не втом, что происходило с несчастными, которые были «отобраны». Их либо переводили в концентрационные лагеря, чтобы удушить в газовых камерах, уморить на непосильной работе, или разделывались с ними каким-либо иным способом, как это подробно описал свидетель Смолен, работавший в политическом отделе в Освенциме на приемке заключенных. Неважно, сообщалось ли о их смерти военному справочному столу — инстанции, подчинявшейся АВА. Как об этом рассказал тот же Смолен, или, как это описал свидетель Олер, бывший инспектор нюрнбергского гестапо, лагерное начальство доставляло их на вокзал, где их заковывали в цепи, привозили в Дахау, выгружали по пять человек, раздевали донага, и.эйнзатц- команды расстреливали их. Не в этом дело. Остается фактом, полностью доказанным, что подсудимый активно участвовал в проведении этой программы «отбора» и преступной ликвидации вверенных ему военнопленных; он знал, что военнопленные, переданные полицейским органам, будут ликвидированы, и он принимал участие в передаче их указанным органам именно с этой целью.
Трибунал не придает большого значения тому факту, что руководители третьего рейха, участвовавшие в начале войны против России в жестоких мероприятиях империи в отношении русских военнопленных, позже начали понимать, что они лишают себя ценного источника рабочей силы, и потому в известной мере смягчили свою программу истребления. Ни подсудимый, ни кто-либо другой не могут считать это смягчение своей заслугой.
Если верить показаниям подсудимого, то он никак не может поставить себе в заслугу это обстоятельство, ибо ведь он утверждает, что вообще ничего не знал о существовании программы истребления людей.
На этом основании трибунал приходит к выводу, что подсудимый виновен в том, что он принимал участие в преступном отборе военнопленных для ликвидации определенных элементов и в передаче других лиц гестапо для отправки в концентрационные лагеря или для унич-тожения их по усмотрению этой преступной организации.