§ 3. Мужчина в семье: добытчик, домашний работник, воспитатель? (некоторые результаты разведывательных обследований)

Распространение новых практик семейного, родительского поведения мужчин может происходить (и происходит) на множестве уровней - поведенческом, формально-институциональном, идеологическом и т.

гендерных норм мужской морали и ролевых стереотипов в области брака и отцовства? Если сказывается, то каким образом? Как это проявляется на поведенческом и идеологическом уровнях? Пока у автора нет эмпирических данных для ответа на эти вопросы, приводятся предварительные результаты уже проведенных исследований: 1) ценностных ориентаций городских мужчин в сфере семьи и работы [Менщикова М., 1999], 2) гендерных аспектов распределения домашнего труда в сельских семьях [Тарасова М., 2000; Кусова Е., 2000; Горелов В., 2000; Белов А., 2000].

По данным первого обследования (опрошено 200 чел. - мужчин старше 20 лет, представителей различных социальных групп, жителей Новосибирска) были сделаны следующие выводы:

У респондентов-мужчин практически отсутствует ориентация на приоритетность профессиональных ролей над семейными: в целом 95 % их отметили, что и работа, и семья в равной степени необходимы мужчинам. Ситуация несколько варьируется в зависимости от возраста: молодые люди делают акцент на профессиональных достижениях, с повышением возраста мужчины чаще отмечают необходимость стабильной семейной жизни.

Ориентация на отцовство присутствует у опрошенных всех возрастов, мужчины нацелены иметь детей и заботиться о них. Желаемое число детей зачастую превышает то, что было в семье родителей. Главное условие отцовства - наличие стабильной семьи.

Позиция респондентов относительно семейных ролей оказалась довольно противоречивой: почти 80 % их считают, что и муж, и жена должны вносить свой вклад в доход семьи, но при этом большинство из них рассматривают профессиональную работу женщин как помеху семейной жизни.

Большую роль для всей последующей жизни мужчины играет авторитет отца.

Таким образом, данные о ценностных ориентациях мужчин - жителей Новосибирска показали, что для респондентов одинаково важны и благополучная семейная жизнь (брак, дети), и профессиональная занятость. Вместе с тем, в исследовании не получен ответ на вопрос: совпадают ли эти ориентации с реальным поведением мужчин в семье? Насколько в их жизни реализуются представления о желаемом соотношении ролей, а также о предпочитаемом типе внутрисемейного взаимодействия?

Попытка ответить на эти вопросы была предпринята в следующем обследовании (осень 1999 г., сельское население Новосибирской обл. ), где был сделан акцент на анализе хозяйственно-бытовых ролей в семье. Такое смещение акцента на домашние дела, справедливость их распределения между супругами, различие структуры на разных этапах жизненного цикла и в разных по составу семьях обусловлено тем, что здесь наиболее наглядно проявляются переходные процессы в семейной жизни. Причем под «домашними делами» подразумеваются и уход за детьми, и содержание жилища, и бытовые обязанности, и материально-хозяйственное обеспечение (для сельских жителей работа в личном подсобном хозяйстве).

В англоязычной литературе существуют термины fatherhood, motherhood, придающие теме более «родительский» (демографический, кровнородственный) смысл, и термины fathering, gatekeeping (maternal, paternal), больше характеризующие хозяйственно-бытовые, экономические заботы взрослых по отношению к детям, к семье. Так что изучение гендерных аспектов трансформации хозяйственно-бытовых ролей в семье (fathering, gatekeeping), соответствует логике неразрывности происходящих в семье преобразований.

Актуальным был и анализ современного состояния внутрисемейной жизнедеятельности в сельской местности Сибирского региона, где, возможно, традиционная модель семейной структуры ещё довольно устойчива.

Материалы проведенного обследования (560 сельских жителей Новосибирской обл., репрезентативная выборка) дают основание для следующих выводов:

а) В сельской семье в Сибири на протяжении жизни по крайней мере 2 - 3 поколений (судя по возрастному нивелированию ответов) происходит трансформация социальных норм, регулирующих распределение семейных обязанностей между супругами: семьи 9/10 сельчан могут быть отнесены к переходному типу, в ролевой структуре которого сочетаются черты патриархальности и демократичности.

б) Патриархальный компонент структуры семьи, состоящий в том, что работы по дому и воспитание детей закрепляются за женщиной, а работы

*Из-за ограниченности средств на проведение специального полевого обследования мы сочли необходимым и возможным соучаствовать в обследовании бюджетов времени сельского населения.

по хозяйству за мужчиной, проявляется почти в половине сельских сибирских семей.

в) Черты демократичности (эгалитарности) ролевой структуры проявляются в следующем:

отсутствие (противоречивость) точного представления о том, кто является «главой семьи»;

оба супруга работают вне дома (если не работают, то временно);

35 % опрошенных мужчин-отцов занимаются воспитанием детей практически наравне с матерью;

ещё 9 % опрошенных мужчин можно отнести к типу «отец- воспитатель», т. к. их вовлеченность в воспитательный процесс большая, чем у матери, а также высока степень участия этих отцов в выполнении домашних работ;

значительная часть опрошенных женщин (40%) высказывает неудовлетворенность принятой в их семьях «традиционной» моделью распределения семейных обязанностей;

ролевые ориентации, предпочтения сельских мужчин и женщин отличаются большей демократичностью (эгалитарностью) по сравнению с реальным распределением и ведением семейно-бытовых обязанностей;

г) Сельские мужчины более привержены «традиционным» семейным взглядам, оценкам, ролевым ожиданиям (по сравнению с женщинами).

Очевидно, что ограниченные возможности «встроенного» инструментария, специфика выборки бюджетного обследования и другие методические проблемы позволили ответить только на небольшой круг исследовательских вопросов. Однако ясно, что полученные данные показывают заметные сдвиги в семейном сознании и поведении сельских женщин и мужчин. Стабильность института семьи независимо от форм супружеских союзов, укрепление норм мужской ответственности за детей (в контексте распространения постмодернистских ориентаций «на другого») может стать основой более спокойного отношения общества, а затем и законодателей к современным моделям брака, семьи.