Механизм и виды негативного влияния повреждения родовой структуры на жизнь семьи и ее членов
Повреждение родовой структуры, искажение родового самосознания, отказ от родовой истории как результат влияния на отдельную личность или родовую группу наиболее темных и архаичных структур личного и коллективного бессознательного неизбежно оказывают негативное воздействие на весь род и личную судьбу каждого его члена.
Как же конкретно может проявляться такое влияние?Первый, наиболее очевидный и самый тяжелый случай - это полный отрыв от родовых корней, утрата связи не с одним или несколькими представителями рода, а с предшествующими поколениями вообще. В этом случае трудно, если вообще возможно говорить об обретении человеком его родовой идентичности, об осознании им себя уникальной частью единого целого, о понимании своей роли в достижении общеродовой цели. Такой человек, особенно в первые годы жизни, уподобляется побегу на засохшем дереве. Каждый из нас не раз наблюдал в природе подобную картину. Перед таким ростком, лишенным корневой системы, питательных соков, возможности опереться на могучий ствол, укрыться от порывов ветра в разветвленной кроне, с самого момента его появления на свет встает выбор: погибнуть или начать трудную борьбу за жизнь, пустить собственные корни. Многие выбирают смерть и погибают. Не случайно наркоманы, бомжи, беспризорники зачастую не могут вспомнить ни отца, ни матери или не желают иметь с ними ничего общего.
Другая категория лишенных корней отростков пытается выжить, паразитируя на более здоровых и мощных растениях. В человеческом обществе также можно порой наблюдать нечто подобное. Результатом таких попыток и в растительной, и в человеческой жизни является образование симбиотической зависимости, если не происходит отторжения паразита или, наоборот, паразит в конечном счете не уничтожает своего носителя. Но если в лесу симбиоз может быть продуктивным и полезным явлением, то в социуме он неизбежно порождает несчастные семьи и несчастные судьбы.
Таким способом можно выживать и существовать, но ни в коем случае не жить.Наконец, самые жизнелюбивые и по-детски верящие в чудеса побеги сухого дерева принимают мужественное решение именно жить и для этого вырастить собственные корни взамен утерянных. И если это удается, то такой росток становится началом нового могучего ствола или - применительно к людям - родоначальником.
Но сколько препон и опасностей подстерегает хрупкий зеленый росток на этом пути! Его могут, даже не заметив, безжалостно втоптать в землю беззаботные туристы. Им могут закусить животные. Наконец, даже если ничего подобного не произойдет, ту энергию, время и жизненные силы, которые молодые ростки, появившиеся на могучих деревьях, используют для роста ввысь и вширь, ему приходится тратить, вгрызаясь сантиметр за сантиметром в твердую неподатливую почву, по каплям вытягивая из нее необходимые для жизни соки.
Так же и человек, оказавшийся в подобной ситуации, вынужден до всего доходить, всего добиваться сам, в одиночку бороться с жизненными невзгодами. Ему не на кого опереться, не у кого получить совет и поддержку. Он вынужден рассчитывать исключительно на себя, на свой личный жизненный опыт. Даже если речь идет о зрелом и уже состоявшемся человеке, за его плечами знания и опыт всего лишь нескольких десятков лет, в то время как его более счастливые в этом смысле сверстники могут опереться на мудрость своих предшественников, помощь и понимание живых родственников. Помните арию мистера Икс в кальмановской "Принцессе цирка":
Сквозь мрак и ветер, мне идти суждено,
Нигде не светит, мне родное окно.
Устал я греться у чужого огня.
Но где же сердце, что полюбит меня?
Живу без ласки, боль свою затая.
Всегда быть в маске - судьба моя!
В оригинале оперетты история мистера Икс - это история русского белогвардейца, основанная на подлинных событиях, рассказанных Имре Кальману его женой. И если таково душевное состояние и мироощущение бесстрашного трюкача, кумира толпы, потомка знатного рода, прошедшего через ужасы революции и перипетии гражданской войны в России, волею судьбы оторванного от своих корней и лишенного родового имени, то что уж говорить о ребенке, вообще не знающем своих предков?
Поэтому очень часто дети, оказавшиеся в такой ситуации, пытаются справиться с ней, придумывая себе предков и семейную историю.
Многие обитатели детских домов и приютов изо всех сил стараются убедить себя и окружающих, что мама их ни в коем случае не бросила, что она вот-вот появится и заберет их домой. До определенного момента эти фантазии играют положительную роль - вселяют надежду, помогают выжить. Однако в дальнейшем они могут привести либо к жестоким разочарованиям (мама так и не появилась), либо к отказу от любых попыток что-то узнать о своих предках, даже если такая возможность реально существует (так проявляется детская месть за предательство). Или же, наоборот, фантазия обрастает все новыми персонажами и подробностями, становится виртуальной реальностью. Так рождается совершенно особый вид семейной мифологии. Мифы существуют едва ли не в каждой семье и могут оказывать на ее жизнь и историю как негативное, так и позитивное влияние. Чаще всего имеет место и то и другое. Это напрямую связано с двойственной природой большинства мифов. В каждом из них происходит некое изменение реальности, ее приукрашивание, героизация или, наоборот, обесценивание и негативизм - в зависимости от субъективного отношения автора мифа или его транслятора. Вместе с тем миф чаще всего бывает основан на подлинном событии и является его отражением, его героем становится, как правило, подлинный персонаж. Однако в случае, когда миф о предках является исключительно порождением фантазии ребенка, полностью лишенного родовых корней, он чаще всего в итоге оказывает негативное воздействие на взрослую жизнь человека и его потомство. Если ребенку эти фантазии давали надежду, помогали выжить и, следовательно, играли продуктивную роль, то для взрослого, пытающегося справиться с реальной проблемой отрыва от предков таким же способом, он становится контрпродуктивным, тормозящим развитие, а зачастую и просто опасным для жизни.Цепляние за детские фантазии, их развитие и культивирование, так же как и жестокое разочарование, приводит к отказу от попыток восстановить подлинную историю своей семьи, обрести реальную связь с реальными предками.
Разница лишь в том, что в первом случае причиной отказа была месть брошенного ребенка предкам за то, что с ним так обошлись, здесь же на первое место выступает страх утраты виртуальной связи с виртуальными предками, что, впрочем, не исключает и мотив мести.Кроме того, поскольку данный специфический вид семейной мифологии целиком является продуктом личной фантазии и начисто лишен сколько-нибудь значимой связи с подлинной реальностью, то героизация либо, наоборот, демонизация действующих лиц и событий, их подгонка под требования субъективных убеждений, социальных предпочтений, модных поветрий приобретает абсолютный, порой даже абсурдный характер. Тем самым создаются не просто нереалистичные, а несовместимые с реальной жизнью программы, которые транслируются последующим поколениям.
Поясню на примере. Мне довелось знать нескольких людей, не состоящих в родственных отношениях (хочу оговориться, что все сказанное далее вовсе не означает, что это были плохие или недостойные люди), которые в начале восьмидесятых с придыханием рассказывали о том, что их дедушки и прадедушки занимали крупные посты в сталинских наркоматах и лично общались с самим Иосифом Виссарионовичем либо с кем-то из его "ближнего круга". Несколько позже, в разгар перестройки, они добавляли, что эти самые дедушки и прадедушки пали жертвами репрессий, пострадав за свои убеждения. Встретившись с некоторыми из этих знакомых спустя еще лет пять, я с удивлением узнал, что, оказывается, дедушки и прадедушки боролись с "красной заразой" в рядах белой гвардии и были типичными "золотопогонниками", ведущими свое происхождение от известных аристократических родов. Нисколько не удивлюсь, если вы сами сталкивались с чем-то подобным. Сейчас эта волна как-то поутихла, а еще года три-четыре назад потомков Воронцовых, Толстых, Голицыных (во всяком случае, в Москве) было, пожалуй, не меньше, чем отпрысков Маркса, Кропоткина и Розы Люксембург во времена Шуры Балаганова.
Но давайте повнимательнее посмотрим, о чем эти явно виртуальные мифы.
При всей противоположности социально-исторического антуража деникинского полковника и сталинского наркома, они очень похожи своим внутренним, психологическим содержанием. И то, и другое - миф героический. И то, и другое - миф, связанный с личным достижением, другое дело, с каким. Если, например, отправить столь внешне непохожих друг на друга героев в баню, где они снимут с себя мундиры с погонами и аксельбантами, френчи и партийные кепки, то мы, получив возможность взглянуть на персонажей, не отвлекаясь на яркую внешнюю атрибутику, легко убедимся, что судьбы их, по сути своей, не просто схожи, но практически одинаковы. И тот, и другой сумели очень высоко подняться по социальной лестнице своей эпохи. Достичь практически ее вершины. И тот, и другой провели жизнь в борьбе за некую идею. И тот, и другой скорее всего погибли насильственной смертью в расцвете лет. И тот, и другой в конечном счете потерпели поражение и не достигли цели своей борьбы. Полковник не остановил большевизм. Нарком непостроил коммунистический рай даже в "одной отдельно взятой стране". Таким образом, обе модификации данного мифа, во-первых, задают чрезвычайно высокую, почти нереалистичную планку социальных достижений, учат приносить жертвы ради идеи и умирать, не дожив ни до старости, ни до торжества идеи, за которую боролись. Как может сложиться жизнь человека, воспринявшего в детские годы такой миф как реальное наследие своих предков и пытающегося бессознательно реализовать подобную жизненную программу? Что ожидает последующие поколения этой семьи, если впитываемая ими в детстве виртуальная история рода получит реальное подкрепление в судьбе их родителей?
Тенденция к героизации, повышению уровня притязаний и достижений вообще свойственна семейной мифологии. С ней нередко можно столкнуться и в тех случаях, когда речь идет о мифах, отражающих реальную историю семьи. По-человечески это очень понятно. Приятно чувствовать себя и выглядеть в глазах окружающих носителем и продолжателем славных и даже великих традиций.
Потомком людей признанных и незаурядных. Тем более, если для этого имеются более-менее реальные основания. Я бы назвал такую тенденцию до определенных пределов здоровой и продуктивной. Но именно до определенных пределов. Тут как с парфюмерией - важно не переборщить. А главное, даже самые изысканные духи не заменят ни чистой воды, утоляющей жажду, ни доброго вина, веселящего сердце.Но вернемся к последствиям подмены родовой истории ее суррогатом, связанной с полной утратой корней. Еще один негативный результат такой подмены заключается в том, что виртуальная семейная история, лишая человека доступа к ресурсной, позитивной части истории подлинной, ни в коей мере не исключает влияния на жизнь последующих поколений реальных негативных событий и программ из жизни предков. В частности, уже упоминавшегося "синдрома годовщины". Под этим в современной психотерапии понимают повторение, передачу из поколения в поколение значимых негативных событий, связанных с явной угрозой для жизни и физического здоровья. Речь идет о тяжелых заболеваниях, в частности, о раке, авто- и авиакатастрофах, мертворожденных детях, выкидышах, абортах и т.п. Попросту говоря, несчастье происходит с человеком в тот день недели, число, месяц или в том возрасте, когда это случилось с кем-то из его предков. Очень часто передача такой негативной программы происходит через поколение - то есть внуки повторяют судьбу дедов. Нередко это бывает связано с неосознаваемым чувством вины или долга перед предками. Незнание семейной истории или исключение из нее кого-то из родичей часто порождает подобные чувства. В этом случае многие люди пытаются избавиться от чувства вины или ощущения невыполненного долга, бессознательно воспроизводя жизненный путь своего предшественника, копируя прежде всего негативные или трагические события этого пути. Практика психотерапевтической работы показывает, что данное специфическое "проклятие" может быть снято при воссоздании реальной семейной истории, ее принятии и осознавании человеком происходящего. Например, поняв и приняв, что его дедушка был замечательной и талантливой личностью, но при этом алкоголиком и погиб пьяным во время пожара на даче, а вовсе не спасая детей из огня, как об этом, отводя глаза, очень неохотно рассказывала в детстве бабушка, он получает свободу выбора. И может принять решение любить и уважать своего дедушку за то хорошее, что в нем было, и при этом не спиваться в его честь. Либо прийти к выводу, что дедушка не сделал в своей жизни ничего, что заслуживало бы уважения. Но внуки его ничуть не виноваты в том, что он именно так распорядился своей жизнью, и, следовательно, не должны искупать несуществующую вину собственной гибелью на пожаре или при иных трагических обстоятельствах.
"Обсуждение сходств и повторений: несчастных случаев, болезней, имен, возрастов, дат, связей между рождением и смертью - производит сильное впечатление на клиента. Кроме того, через подобную работу выясняются его идентификации и невидимые лояльности; становится очевидной "красная нить" семейной истории и ее связь с болезнью или другими травматическими событиями.
Работая над своей геносоциограммой (одна из наиболее распространенных в психотерапии техник работы с семейной историей - В.И.) аналитически и психодраматически и обнаруживая повторения в поколениях, клиент часто получает некоторое представление о "спрятанной правде" в истории своей семьи, ее секретах и "невидимых призраках". Все это позволяет ему осознать, что происходит в его актуальной семье и в нем самом; освобождает от навязанных повторений и помогает избежать нездоровых тенденций к смерти"8.
Очевидно, что, отказываясь от попыток обратиться к реальной истории своей семьи и подлинным родовым корням как результату культивирования виртуальной семейной истории, человек лишается самой возможности избежать влияния "синдрома годовщины" не только на собственную жизнь, но и на жизнь своего потомства.
Кроме того, отказ от обращения к реальной истории своего рода делает проблематичной, если вообще возможной передачу детям в родительской семье культурной и исторической традиций, о чем мы говорили в начале книги как о важнейшей функции семьи. "Представьте человека, сидящего всю жизнь над вопросами культуры, истории и не знающего, не желающего знать собственного прошлого. Неужели про такого можно сказать, что он понимает то, чем занимается?"9.
Это также препятствует внутреннему принятию человеком естественного хода вещей, правопорядка родовой традиции, того, что Б. Хеллингер обозначил как закон приоритета более раннего и выделил в качестве одного из необходимых условий для процветания рода:
"В развитых отношениях господствует ранговый порядок, ориентированный в первую очередь на раньше и позже, то есть тот, кто приходит раньше, стоит выше, а пришедший позже - ниже. [...] Поэтому родители идут перед детьми, а рожденный первым - перед рожденным вторым"10.
Важно понимать, что речь идет не просто о соблюдении родовой иерархии, а гораздо шире - о том, что каждый представитель рода и каждое поколение имеет свою специфическую задачу, свое предназначение внутри общеродовой идеи. И никто другой кроме данной личности или данного поколения не в состоянии выполнить их предназначение и, более того, не вправе претендовать на это.
"Если нижестоящий вмешивается в область стоящего выше, к примеру, сын пытается искупить вину отца или быть лучшим мужем для мамы, то он считает себя вправе делать то, на что права не имеет, и на подобную самонадеянность этот человек часто неосознанно реагирует потребностью в крушении или гибели. [...] Подобные взаимосвязи всегда играют некую роль там, где есть плохой конец, когда кто-то, например, сходит с ума, совершает самоубийство или становится преступником"11.
Хочу добавить, что деструктивный результат, как правило, неизбежен и в том случае, когда последовательность нарушается в обратном направлении, то есть вышестоящий пытается занять место, выполнить предназначение нижестоящего. Скажем, женщина в супружеских отношениях играет роль маленькой девочки, пытаясь быть по отношению к мужчине не женой и партнером, а эксплуатировать его отцовские чувства, претендуя на место дочери. Точно так же и мужчина может выступать по отношению к женщине в качестве объекта материнской заботы и опеки - то есть ребенка, но никак не супруга.
Подобные деформации часто являются прямым следствием того, что человек был лишен возможности с детства воспринять порядок последования как нечто естественное и само собой разумеющееся, повторяющееся в его роду из поколения в поколение, а также идентифицироваться с личной задачей в рамках общеродовой идей.
Все сказанное в большей или меньшей степени относится и к семьям, не в полной мере утратившим контакт со своими родовыми корнями. Частичная утрата связи с семейной историей или исключение из нее отдельных лиц либо целых поколений может порождать такие же негативные влияния на судьбу последующих поколений. Вместе с тем, отрыв от рода отдельных его членов и их потомков порождает и свои специфические формы отрицательных последствий для рода в целом. В этом случае происходит нарушение еще одного необходимого для процветания рода условия, сформулированного Бертом Хеллингером - права на принадлежность. "Все принадлежащие к одному роду, обладают равным правом на принадлежность, и никто не может и не имеет права отказать им в этом. Как только в системе появляется кто-то, кто говорит: "У меня больше прав принадлежать к этой системе, чем у тебя", он нарушает порядок и вносит в систему разлад"12. Следствием такой попытки искажения естественного хода вещей, по сути, попытки сделать сказанное несказанным, сделанное - несделанным, рожденное и сущее - несуществующим, является неизбежная расплата. Она может наступить как в опосредованной форме, скажем, в неосознанном воспроизведении потомками негативных жизненных сценариев своих предшественников (в данном случае - судьбы родственника, которого лишили права на принадлежность), так и виде негативных событий, непосредственно связанных с фактом отторжения.