Место международных правовых актов в правовой системе Республики Таджикистан

Проблема введения норм одной системы в другую систему представ­ляется достаточно сложной. Наряду с тенденцией к интернационализации или гармонизации национального права, наблюдается и иная тенденция - стремление к разнородности внутригосударственного права государств.

Наиболее важной особенностью общепризнанных принципов и норм международного права является объективирование норм межгосударственных отношений, представляющее собой особую форму выражения социальных потребностей в правовой практике, т.е. один из сущностных признаков норм, упорядочивающих международные от­ношения. Термин «объективирование» широкого распространения в контексте международного права не имеет.Г.И. Тункин употребляет словосочетание «процесс образования», а И.И. Лукашук использует термин «форма воплощения»^[420]. Они раскрывают суть процесса влияния международно-правовых норм на внутригосударственное право.

Следует отметить, что в международном праве нет каких-либо требований или универсальных положений, указывающих, каким образом государства должны привести в соответствие с международными стандартами свои внутренние нормы и правоположения. В теории международного права государства не отграничиваются в выборе форм и способов выполнения обязательств и тем самым обеспечивают свой суверенитет. В связи с этим можно обратиться к классическому высказыванию о том, что «сам характер международного права заставляет его опираться на внутригосударственное право, международное право регулирует общую жизнь государств, но государство способно действовать через свой собственный механизм, который является результатом действия

440

правовых норм, созданных им самим» .

По мнению А.С. Гавердовского, «международное право не регламентирует порядок и способы восприятия национальным правом норм международного права»^{[421][422][423]}.

Определенный интерес представляет суждение В.А. Толстика, который указывает, что «...общепризнанные принципы существуют как в форме принципов-норм, так и в форме принципов-идей. При этом принципы-нормы являются составной частью системы права (нормативный компонент), а принципы-идеи, не имея непосредственного отношения к нормативной сис-

442

теме, являются составной частью идеологического компонента» .

Еще в начале XX века русский философ И.А. Ильин подчеркивал, что каждая из научных понятий и категорий «должна отыскать себе соот­ветствующий ее сущности методологический ряд... предварительно пройти через процесс аналитического разложения и по возможности полу­чить дифференцированное название»^[424][425]. Поэтому исследование общепри­знанных принципов и норм целесообразно начать с уточнения их понятия.

Как уже было отмечено выше, в литературе по международному праву существуют различные подходы к определению и содержанию принципов, их количеству и значимости. Что касается общей теории права, то лишь немногие уделяют внимание категории «общепризнанных

444

принципов» .

Словосочетание «общепризнанный», скорее всего, следует воспринимать как нечто имеющее общее одобрение, принимаемое большинством или многими. Это означает, что применительно к международным отношениям оно может быть употреблено как присущее мировому сообществу в целом. Конечно, абсолютизируя термин с позиций формальной логики, следует оговориться, что «общепризнанным» принцип становится после признания всеми государствами. Любой иной вариант признания не позволяет считать его таковым.

Однако теория международного права эту позицию не разделяет, да и практика свидетельствует о невозможности получения признания таких принципов абсолютно у всех государств.

поскольку договоров с участием всех или почти всех государств в между­народной практике не существует, то общепризнанные принципы и нормы существуют в форме обычая^[427], то есть порождаются они практикой меж­государственного общения. Но в тоже время, по его мнению, обычная норма может быть отнесена к общему праву в результате признания ее достаточно представительным большинством. Правда, следует отметить, что формулировка «достаточно представительное большинство» весьма расплывчата, и все же мысль автора понятна и разделима.

Достаточно убедительной является позиция Д.Е. Петрова. По его словам, «термин «общепризнанные» применительно к принципам и нормам международного права и международным договорам означает признание их обязательности для государства (пусть даже большинством), а нашим обществом - в лице представительных законодательных (и в отдельных случаях - исполнительных) органов государства»^[428].

Р.З. Лившиц отмечает, что и принципы права следует конструировать соответственно, то есть если говорить о принципах права, то нужно иметь в виду право. По мнению автора, именно данные черты воплощаются в принципах международного права. ^[429] Следовательно, общепризнанные принципы международного права, в которых синтезируется мировой опыт развития права, опыт цивилизации, являются основой сбалансированного, стабильного мирового сообщества.

Таким образом, под общепризнанными принципами международного права следует понимать конкретные идеи, интересы, взгляды, получившие признание большинства государств, предназначенные для использования всеми государствами мира и являющиеся нормативной основой их взаимодействия.

На общетеоретическом уровне В.Н. Карташов,^[430] исследуя проблемы понимания и классификации принципов права, выделяет в отдельную группу принципы международного права, в свою очередь, подразделяя их на принципы отдельных институтов, отраслей, межотраслевые и общие принципы.

Л.С. Явич, классифицируя специально-юридические принципы, на первое место ставит общие принципы. При этом он относит к этой группе среди прочих и принципы, общие для международной системы в целом^[431].

Заслуживает внимания позиция С.В. Полениной о существовании трех видов принципов международного права:

- принципы-идеи, которые не порождают правоотношений, но закрепляют представление о должном, тем самым определяя общее направление регулятивного воздействия;

- принципы общего характера (например, принцип дипломатической неприкосновенности);

- основные принципы, которые принято понимать как «исторически обусловленные основополагающие общепринятые нормы, выражающие главное содержание международного права, его характерные черты и обладающие высшей императивной юридической силой»^[432].

По мнению В.Н. Дурденевского, «общие принципы права» по своей природе суть наиболее основные положения международного обычного права^[433]. Прежде всего, это касается принципов, предопределяющих

межгосударственное сотрудничество, исходя не из существующего опыта, а основываясь на общецивилизационных, общечеловеческих ценностях.

Думается, что такая оценка излишне конкретизирована. Принципы необходимы постольку, поскольку определяют основы регулирования отношений, и, как будет отмечено далее, они, обладая нормативным свойством, находят свое отражение именно в нормах. Следовательно, представляется нецелесообразным в классификации общепризнанных принципов международного права производить разграничение принципов- идей и принципов-норм.

Рациональной выглядит идея отнесения принципов к категории общепризнанных по причине их закрепления в международно-правовых источниках. Распространено мнение, что общепризнанные принципы и нормы международного права отражены в отдельных международных документах общего характера или договорах.

Б.Л. Зимненко указывает, что «если даже предположить, что норма международного права является частью права страны, то, в случае ее изменения или прекращения на международной арене, аналогичное «воздействие» должно было бы происходить в отношении соответствующей нормы в рамках национального права»^[434]. Однако такое положение вещей, по мнению автора, может быть расценено как нарушение суверенитета государств, который включает право каждого государства определить свою правовую систему. Более того, согласно общей теории права, под национальным правом понимается совокупность правил поведения, установленных государством. Это обстоятельство

лишний раз подтверждает, что нормы международного права в результате

454 отсылки никогда не могут стать частью права страны .

Кроме того, круг общепризнанных норм международного права шире, чем его основные принципы. Общепризнанные нормы охватывают такие правовые институты, как дипломатическая неприкосновенность, право мирного прохода через территорию стран или проливы, свобода судоходства, неприкосновенность мирного населения во время боевых действий, свобода полетов, недискриминация в торговых отношениях и

455 другие .

Указанный вывод имеет не только теоретическое, но и практическое значение. Провозглашение норм международного права, включая договорные, частью правовой системы Республики Таджикистан не дает нам больше оснований рассматривать их в качестве норм национального права. Ранее, к примеру, ст. 129 Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик и ст. 64 Основ гражданского судопроизводства предусматривали норму, благодаря которой правила международных договоров трансформировались в национальное

456 законодательство .

Е.Т. Усенко, оценивая содержание данных статей, справедливо отмечал, что «на первый взгляд может показаться, что речь идет, во- первых, о возможных непосредственных коллизиях между законом и международным договором и, во-вторых, о «примате»

международного договора.

457 гражданского законодательства . ^{[435][436][437][438]}

Не вызывает возражений юридическое положение правовых принципов, закрепленных в Уставе ООН^[439]. Они одновременно являются и идейно-организационным началом функционирования мирового сообщества, и основой притязания к государствам, нарушающим нормы международного права.

Наряду с Уставом ООН основы международного сотрудничества и наиболее общие нормы международного права содержатся в следующих документах: Декларация принципов международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами (принята XXV сессией Генеральной Ассамблеи ООН 24 октября 1970 г.); Венская Конвенция о праве международных договоров 1969 г.; правовые акты в области прав человека и гражданина: Международный пакт о гражданских и политических правах 1966 г.; Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах 1966 г. Круг субъектов, признавших Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах 1966 г., значительно уже, чем в аналогичных документах. Поэтому в отношении этого документа среди юристов возникают разногласия в части отнесения его к общепризнанным.А.Н. Талалаев называет Устав ООН своеобразным кодексом основных принципов и норм^[440]. Кроме того, Декларация принципов и Венская конвенция о праве международных договоров были приняты в развитие Устава ООН и на его основе. Следовательно, Устав ООН, Декларация принципов и Венская Конвенция представляют собой цельную правовую нормативную базу принципов международного права и регулируют связанные с этими принципами вопросы правоотношений между суверенными государствами.

В связи с этим позволим себе не согласиться с высказыванием по поводу меньшей значимости Декларации в силу того, что она носит рекомендательный характер^[441]. Принципы, заключенные в Декларации, неоднократно становились основой многих международных актов, что подтверждает их жизнеспособность. Ведь никому не придет мысль ставить под сомнение нормативный характер положений Всеобщей декларации прав человека 1948 г. Скорее наоборот, именно в декларациях в наибольшей степени общепризнанный принцип права проявляется в своем идеальном качестве, как идейное начало.

Особую роль в совокупности международно-правовых документов занимает Международный стандарт в области защиты прав и свобод человека. Данный документ имеет собирательный характер, он объединяет Пакты 1966 г., Европейскую конвенцию о защите прав человека и основных свобод 1950 г. и Протоколы к ней, Всеобщую декларацию 1948 г. и другие документы, касающиеся прав и свобод человека^[442].

Универсальность данных документов не вызывает сомнений, поскольку в основе лежит фундаментальный принцип современного международного права - уважение прав человека и его основных свобод.

В соответствии с принципом суверенного государства каждое государство свободно выбирает свою правовую систему и, следовательно, определяет порядок взаимодействия своего национального права с международным. Стремление максимально учесть международные стандарты ярко проявляется в национальном законодательстве Республики Таджикистан. Национальное законодательство Республики Таджикистан максимально учитывает мировой опыт. Например, ч. 3 ст.10 Конституции РТ трактуется следующим образом: международно-правовые акты,

признанные Таджикистаном, являются составной частью правовой системы республики. В случае несоответствия законов республики признанным международно-правовым актам применяются нормы международно-правовых актов. Законы и признанные Таджикистаном международно-правовые акты вступают в силу после их официального опубликования.

Такого рода суждение нуждается в некоторых уточнениях. Во- первых, налицо противоречие в суждении между первым и вторым положениями упомянутой статьи в связи с тем, что формально происходит разграничение между понятиями высшей юридической силы Конституции и международно-правовых актов, но при этом нет ни единого намека на принципы и нормы международного права.

Следует также оговориться, что признанные Таджикистаном международно-правовые акты вступают в силу только после их официального опубликования. Получается, что если опубликование не произведено, то международный договор не может иметь обязательную силу для Республики Таджикистан. Однако данное суждение вряд ли можно считать обоснованным.

Объясняется это тем, что ст. 27 Венской Конвенции о праве международных договоров от 23 мая 1969 года предусматривает, что в случае расхождения международного обязательства и национального права, например, Республика Таджикистан не может ссылаться на свое внутреннее законодательство как основание для отказа выполнять свои международные обязательства. Более того, принцип добросовестного выполнения международных обязательств обязывает государство при осуществлении своих суверенных прав сообразоваться со своими юридическими обязательствами по международному праву.

В связи с этим, отказ от согласия в таком случае возможен только в соответствии с международным правом, так как согласно Венской

Конвенции о праве международных договоров действительность согласия государства на обязательность для договоров может оспариваться только на основании Венской Конвенции. При этом односторонний отказ влечет за собой международную ответственность.

Исключение сделано для случая, когда согласие государства на обязательность договора было выражено в нарушение положения внутреннего права, касающегося компетенции заключать договоры, при условии, что нарушение было верным и касалось нормы его внутреннего права, имеющего особое значение.

В таком случае государство может ссылаться на это обстоятельство как основание недействительности его согласия (ст. 27 Венской конвенции). Место общепризнанных принципов и норм международного права, а равно и международных договоров определяется не только посредством законодательного закрепления, но также существующей юридической практикой. Немаловажную роль может сыграть правосознание, и в первую очередь, правовая идеология.

Очевидно, что общепризнанные нормы международного права могут выражаться как в договорной, так и в обычной форме. Либо они являются обычными и не нашли отражения в договорах, либо первоначально обычные нормы путем кодификации обретают форму договора, либо, наконец, в процессе действия договора он может стать обязательным для не участвующих в нем государств обычным путем.

Именно взаимодополнение договорной и обычной форм способствует расширению сферы действия норм международного права и становлению их общепризнанного характера. Кроме того, договор может изменять нормы действующего международного права, создавать новые и ликвидировать старые нормы, и в силу этого международный договор также является нормативным.

Так, Устав ООН является примером международного договора, в ко­тором имеются все указанные элементы. Он подтверждает принцип суве­ренного равенства государств (п. 1 ст. 2 Устава ООН) и принцип мирного разрешения споров между государствами (п. 3 ст. 2 Устава ООН). Устав подтверждает и развивает принцип запрещения агрессивной войны (принцип ненападения), устанавливая запрещение применения силы и угрозы силой против территориальной неприкосновенности и политической независимости любого государства или каким-либо другим образом, несовместимым с целями ООН (п. 4 ст. 2 Устава ООН). Устав ООН подтверждает принцип самоопределения народов, провозглашенный ранее в некоторых локальных международных договорах и соглашениях, развивает его и поднимает его на уровень общепризнанных принципов международного права^[443].

Опыт кодификации международного права Комиссией международ­ного права на различных международных конференциях также свиде­тельствует о том, что, как правило, новый общий международный договор включает как элементы декларативного порядка, так и элементы прогрес­сивного развития международного права.

Однако международный договор может быть источником международного права, но не быть обязательным для какого-либо участника, к примеру, в силу того обстоятельства, что государство или иной субъект международного права не выразило до конца своего согласия на обязательность для него договора. В свою очередь, если Республика Таджикистан окончательно выразила согласие на обязательность для нее международного договора, не вступившего в силу, такое соглашение также не будет являться международным договором Республики Таджикистан и, следовательно, входить в правовую систему РТ.

Таким образом, международное соглашение будет являться частью правовой системы РТ только в том случае, если такое соглашение стало источником международного права, то есть вступило в международную силу, и в отношении такого соглашения Республика Таджикистан окончательно оформила свое согласие.

Учитывая вышеизложенное, необходимо отметить, что частью правовой системы Республики Таджикистан может быть не любой международный договор, а только такой, который одновременно отвечает следующим требованиям:

а) международный договор, заключенный в письменной форме, вступивший в силу и являющийся обязательным для Республики Таджикистан;

б) такой договор должен быть направлен на отношения с участием граждан, организаций, а также органов государства;

в) положения такого договора должны быть четкими, полными, конкретными, то есть самоисполнимыми, и, следовательно, не нуждаться в издании государством каких-либо уточняющих инкорпорационных нормативных актов;

г) международный договор должен быть официально опубликован в соответствии с действующим законодательством Республики Таджикистан.

Круг общепризнанных норм международного права шире, чем его основные принципы. Общепризнанные нормы охватывают такие правовые институты, как дипломатическая неприкосновенность, право мирного прохода через территорию стран или проливы, свобода судоходства, неприкосновенность мирного населения во время боевых действий, свобода полетов, недискриминация в торговых отношениях и другие. Таким образом, учитывая изложенное можно прийти к выводу, что влияние глобализации на углубление взаимодействия международного и

внутригосударственного права проявляется в развитии системы нормативных правовых актов государства в рамках нового элемента - общепризнанных принципов и норм международного права, содержащихся в международных правовых актах.

Одной из особенных форм существования общепризнанных норм является международный обычай. Устав ООН, являющийся международным договором, содержит основные принципы современного международного права. В этой связи необходимо подчеркнуть, что, в силу ст. 43 Венской конвенции о праве международных договоров, «недействительность или прекращение договора ни в коей мере не затрагивают обязанности государства выполнять любое записанное в договоре обязательство, которое имеет силу для него в соответствии с международным правом, независимо от договора». Следовательно, если государство перестает по тем или иным причинам быть участником международного договора, содержащего общепризнанные нормы, то последние остаются обязательными для данного государства как общее

463 международное право .

В доктрине международный обычай определяется как длительно повторяемое в аналогичной ситуации (обстановке) правило поведения, которое молчаливо признается и выполняется субъектами международного права в их международной практике в качестве обычной международно-

464 правовой нормы .

Более детальное определение обычая сформулировано в ст. 38 Статута Международного суда ООН, где говорится, что международный обычай может применяться Судом для решения переданных ему споров «как доказательство всеобщей практики, признанной в качестве правовой нормы». Для того чтобы то или иное правило поведения стало

⁴⁶³ См.:Международное публичное право: учебник /под. ред. К.А. Бекяшева.-М.,1998.-С.19

⁴⁶⁴ Там. же.

международно-правовым обычаем (источником права), оно должно соответствовать ряду условий.

Во-первых, любой обычай складывается исторически в результате длительного повторения. В течение какого времени, и сколько раз такой вариант поведения должен повториться в отношениях между государствами - вопрос довольно сложный. Однозначный ответ на него не дает ни доктрина, ни само международное право. Можно согласиться с утверждением, что под влиянием научно-технического прогресса «историческая длительность» повторяемости правила поведения неуклонно сокращается.

Во-вторых, международный обычай возлагает на государства обязательства по его исполнению, а также в силу того, что такие обязательства не могут возникнуть без согласия самих государств, должны существовать вполне определенные способы для выражения согласия.

В международной практике существуют два таких способа. Первый - активный, состоящий в неоднократном фактическом поведении, соответствующем складывающейся норме. Это приемлемо, поскольку в данном случае всегда можно привести доказательства соответствующего повторяющегося варианта поведения государства. Второй - пассивный. Он вытекает из принципа «посредством молчания выражение согласия». То есть если государство не возражает, значит, оно согласно. Более того, от­дельные авторы полагают, что для выражения своего несогласия с вновь возникающей нормой, государство должно последовательно отрицать ее обязательную силу для себя^[444].

В п. 3 ст. 10 Конституции Республики Таджикистан смешиваются разнопорядковые категории: нормы как правила поведения и международно-правовые акты, являющиеся одним из источников

международного права. Исходя из буквального толкования данной конституционной нормы, можно утверждать, что она не включает международный обычай, который является одним из основных источников международного права, в правовую систему РТ. Конституция Республики Таджикистан закрепляет общепризнанные нормы и международно­правовые акты и умалчивает о международных обычаях. Общепризнанные нормы международного права находят свое закрепление, как правило, в международных обычаях.

Международное право включает не только обычаи, содержащие общепризнанные принципы и нормы международного права. Существуют международные обычаи, обязательные как для всех государств, так и для определенных государств (региональные обычные нормы). И.И. Лукашук, изучив зарубежную практику применения норм международного права, указывает, что «в национальное право инкорпорируются не только общепризнанные нормы международного права, но также региональные обычные нормы»^[445].

Официально-позитивное оформление указанных социальных обычаев произошло в республике после принятия специального Закона «Об упорядочении традиций, торжеств и обрядов в Республике Таджикистан» (подписан Президентом 8 июня 2007 года). Отраженные в данном Законе традиции, торжества и обряды получили юридическое, общеобязательное значение. На это указывает ч. 3 ст. 1 указанного Закона, где закреплено положение о том, что он распространяется «на государственные органы, организации, учреждения и предприятия, независимо от ведомственной подчиненности и форм собственности, а также на все физические лица, независимо от их социального положения и национальной принадлежности».

Поскольку традиции, торжества и обряды имеют национальный характер, являются элементами «национальной культуры» (ч. 2 ст. 1 Закона), а также имеют отношение к исламу (мусульманские религиозные обряды), Закон содержит специальное положение касательно традиций и обрядов национальных меньшинств. Согласно ч. 4 ст. 1 Закона: «Национальные меньшинства в рамках настоящего Закона свободны в соблюдении своих традиций, торжеств и обрядов».

Закон не просто юридически оформляет традиции, торжества и обряды, но и раскрывает их понятия. Так, согласно ст. 2 Закона:

«традиция - совокупность материальных и моральных ценностей социального и культурного наследия общества или отдельных общественных групп, переходящих от поколения к поколению;

обряд - совокупность символических действий, выражающих отношение лиц и социальных групп к важным явлениям культурной жизни общества;

торжество - празднование событий или исторических, культурных, общественных, профессиональных и семейных дат».

В ряде изданий под обычаями понимают традиции, ритуалы, обряды, имеющие социальную значимость. Их связывают с длительной социальной

467 практикой .

В законе предусмотрены также иные правила, связанные с проведением торжеств и обрядов. По случаю обрезания запрещается проводить ряд сложившихся традиций: «маслихатоши (совет по подготовке торжества), бузкаши (козлодрание), гуштингири (национальная борьба), ордбезон», а также вручение подарков, «за исключением мальчика - виновника торжества» (ч. 4 ст. 9).

⁴⁶⁷ См.: Теория государства и права / отв. ред. А.В. Малько. - С. 115.

Так, свадьбы и обряды проводятся в выходные дни с 8 до 23 часов, а в рабочие дни - с 18 до 23 часов. Продолжительность свадеб и обрядов устанавливается до трех часов (ч. 3 ст. 14 Закона). Регламентируются также место проведения торжеств и обрядов, порядок обслуживания на торжествах и обрядах (ст. 13 и 14 Закона).Таким образом, международное и национальное право имеют глубинные черты сходства, обусловленные их связью с государством, его суверенитетом, а также интеграционными процессами, происходящими в мире. С другой стороны, они представляют относительно самостоятельные правовые системы, обладающие комплексом присущих им свойств и признаков. Однако черты сходства и различия между ними могут иметь подвижные соотношения в зависимости от характера национального правопонимания, специфики задач, решаемых государствами, характера правовой культуры и т.д.

Судебное решение как особая форма отражения в системе международного права. В науке международного права существуют полярные точки зрения, как в отношении судебных решений, так и в отношении научной доктрины. При этом в вопросе о значении судебного прецедента определяющей является принадлежность научных трактовок к той или иной правовой системе.

Вполне очевидным следует признать тот факт, что юристы раз­личных правовых систем по-разному оценивают роль прецедентов не только в своих системах, но и в системе международного права. Очевидно и то, что подавляющее большинство из них являются достаточно последовательными проводниками своих доктрин.

В рамках романо-германской правовой системы отношение к судебным решениям как источникам международного права негативное. В этом аспекте, несомненно, прав И.И. Лукашук, который пишет: «Не только суды государств, но и Международный суд ООН, как известно,

непосредственно не создают норм международного права, их решения не

468 являются источниками этого права» .

С нашей точки зрения, последняя позиция представляется более обоснованной. Ни Международный суд ООН, ни иные международные или национальные суды не создают и не могут создавать норм международного права, и, следовательно, их решения не могут рассматриваться в качестве формально-юридических источников. Признание обратного противоречило бы самой природе международного права. Исключения могут иметь место лишь тогда, когда сами государства делегируют соответствующие полномочия той или иной организации, либо когда они признают в качестве обязательных для себя те или иные нормативные решения.

Следовательно, правовой прецедент как таковой нельзя рассматривать в качестве формы международного права. И субъекты международного права в целом, и суд, рассматривающий споры, не могут в своей деятельности руководствоваться положениями, содержащимися в ранее вынесенных судебных решениях.

Вынесенные ранее судебные решения должны быть основаны либо на трех рассмотренных выше источниках, либо, в случае пробела в них, вынесены по аналогии «закона» или по аналогии права. Понятно, что решения, предшествующие ранее вынесенным, должны были быть приняты в том же порядке. Также можно предположить, что, используя словосочетание «вспомогательное средство», составители Статута Международного Суда ООН как основного судебного органа имели в виду, прежде всего, не форму международного права, а то, что может помочь правильно установить смысл уже существующих норм. Иначе говоря, речь идет о средствах, призванных обеспечить правильное толкование норм международного права.

⁴⁶⁸ Лукашук И.И. Международное право в судах государств. - СПБ.,1993. - С. 22.

В отличие от судебных решений, доктрины наиболее квалифицированных специалистов имеют некоторые особенности. На первоначальном этапе становления общего международного права, когда еще не сложились обычное право, универсальные международные договоры и не были конституированы общие правовые принципы, труды ученых выступали не только в качестве идеологического источника международного права, но и, довольно часто, в качестве формально­юридического, т.е. непосредственного, регулятора международных отношений.

Одним из первых документальных свидетельств признания трудов ученых в качестве формально-юридического источника международного права является решение Верховного суда США, вынесенное в 1820 году. Тогда Суд установил, что право наций «может доказываться путем консультаций с трудами юристов, профессионально занимающихся международным правом, при помощи общего обычая и практики государств или при помощи судебных решений, признающих и

469

осуществляющих это право» .

⁴⁶⁹ Лукашук И.И. Указ. соч. - С. 99.