Антропологический поворот

В Германии поворот к антропологии в исторических науках про­изошел в 80-90-е годы XX века. Причина его — в растущем скепсисе относительно оптимизма 70-х с его надеждой решить все большие об­щественные проблемы.

Эти разработки мы представим в три этапа. На первом мы дадим короткое представление шести сфер, где разрабатываются антрополо­гические вопросы. Затем наметим важные проблемные и исследова­тельские подходы. И наконец, в качестве примера из ключевых тем исторической антропологии рассмотрим три.

Сферы исследования

Если попытаться идентифицировать наиболее важные сферы ис­торического исследования, развивавшего антропологические вопросы и темы, то получится по меньшей мере шесть34: историческое иссле­дование культуры, историческая демография и исследование семьи, историческое изучение повседневности, гендерные и феминистские

60

Парадигмы антропологии

исследования, исследование ментпалъности, культурная антрополо­гия.

Историческое исследование культуры. Возникло историческое ис­следование народной культуры или просто культуры, в котором ан­тропологические темы приобрели значительный вес. Здесь вызыва­ют интерес нижние слои и маргинальные группы. Важные акцен­ты поставили Эдвард П. Томсон с его работами о плебейской куль­туре, Питер Берк с его книгой о европейской народной культуре и Робер Мухемблед с его штудиями отношений между народной и эли­тарной культурой35. В Институте фольклора в Тюбингене выполня­лись работы по социальной истории и социальной психологии жите­лей деревни36. Некоторые исследования Рихарда ван Дюльмена также принадлежат к этой сфере37. Названные авторы обращают свои рабо­ты против пренебрежения и игнорирования народной культуры. Вме­сте с попыткой понимать создание народной культуры как самобытное и продуктивное достижение возникает поиск нового понятия культу­ры, которое отличается от буржузного и не идентифицирует куль­туру исключительно в соответствии с социальной стратификацией, а скорее ориентируется на объемное понятие культуры из этнологии (см. гл.4).

Историческая демография и исследование семьи. Историческая де­мография также внесла вклад в антропологические вопросы. Ар­тур Е. Имхоф работал над вопросами болезни и смертности. Он ис­следовал воздействие увеличения продолжительности жизни с XVII века на жизненные установки и стратегии, развивавшиеся людьми нижнего слоя, чтобы справиться с опасностями жизни и вызовом повседневности38. Даже если количественные данные не позволяют конкретизировать чувства, мысли и действия отдельного человека, в этих обширных эмпирических исследованиях возникают антропологи­чески релевантные высказывания об изменении представлений о жиз­ни и смерти. Наряду с другими исследованиями по истории семьи39 внимания заслуживают в этой связи работы Миттерауера. Если его ранние работы посвящены изучению общих признаков семьи, таких как возраст бракосочетания, продолжительность супружества, про­центное отношение рождаемости и смертности (речь шла, например, о недостаточности редукционистских моделей эволюции от «большой се­мьи» к малой семье40), то его поздние исследования направлены скорее на семейные проблемы и связанные с ними различные представления членов семьи41.

Историческое исследование повседневности — это следующая сфе-

Глава 3. Антропология в исторической науке

61

ра антропологического исследования42, в центре которой — исследова­ние жизни простых людей и их субъективного жизненного опыта43. Здесь изучаются не только обычаи питания и одежда, но и жилищ­ные и рабочие отношения, также есть попытки реконструировать «ис­торию снизу», в которых представлены самочувствие человека и его внутренняя жизнь. При этом исходят из того, что в повседневности общественные структуры и действия человека взаимно проницаемы. Повседневная жизненная практика конституируется в повторениях и в опыте поддержания социальной непрерывности. Многие работы в этой сфере ориентированы регионально и локально и используют та­кие документы повседневной жизни, как письма, дневники, автобио­графии и фотографии. Спектр этих исследований очень широк. Он охватывает темы от повседневной культуры индустриальной эпохи и буржуазного общества, например в Исследованиях по истории повсе­дневности44, изданной Хансом Тойтебергом и Петером Боршайдом, до исследований повседневности в Третьем рейхе45.

Гендерные и феминистские исследования. Исследования в этой об­ласти возникли в конце 1970-х и начале 80-х гг., в них антропологиче­ские темы играют важную роль46. Интерес теперь уже вызывают не «великие женщины». Исследованию подвергается повседневный жиз­ненный опыт простых женщин, их роль в семье и на работе. Темой становится не только социальная функция женщин, но и чувства и действия женщин помимо их социальных задач. История женщины рассматривается как история женщин. В этих работах конкретно-ис­торически и в культурном контексте рассматриваются понятия «жен­щина» и «гендер». Роль и тендерный характер «мужчины» и «жен­щины» рассматриваются как историко-культурные конструкции: ре­конструируются их возникновение и трансформации. Во многих ра­ботах темами становятся женская сексуальность, рождение ребенка, женская работа и женские формы общения. При этом стало очевидно, насколько тесно связаны между собой тендерные исследования муж­чин и женщин.

Исследование менталъности. Следующее из основных направле­ний исследования исторической антропологии представляет собой ис­тория ментальностей. Ульрих Раульф точно охарактеризовал менталь-ность как «категориальные формы мышления, которые как некий вид "исторического априори" сами ускользают от мышления», и как «эмоционально окрашенные ориентиры»; ментальность — это «матри­ца, которая направляет чувство в его (познаваемое, артикулируемое) русло. Ментальность транслирует когнитивные, этические и аффек-

62

Парадигмы антропологии

тивные диспозиции»47. У индивида к ментальности мало доступа. Она неосознанна, но структурирует восприятие, чувства, сознание и дей­ствие человека в каждую историческую эпоху и в каждой культуре. В отличие от многих антропологических исследований, ориентирован­ных скорее микроаналитически, историко-ментальные исследования нацелены на всеохватывающие закономерности и зачастую выходят за рамки традиционного исследования48. Хотя ментальность претерпева­ет исторические изменения, но это происходит «на длинной временной дистанции». Это демонстрируют исследования по истории ментально­сти европейских народов, в которых представлен элементарный опыт человека в связи с индивидом / семьей / обществом, сексуальностью / любовью, болезнью, возрастом, коммуникацией, временем / историей, пространством, природой / окружающим миром в Античности, в Сред­невековье и в Новое время49. К этому кругу исследований относят­ся в том числе работы Норберта Элиаса Процесс цивилизации, Ми­шеля Фуко Надзирать и наказывать, а также работы о структуре воображаемого50. Эти штудии в силу комплексности их тем легко кри­тиковать, так как во всех исследуемых пространствах и временах мож­но найти контрпримеры, ставящие под вопрос историко-ментальные утверждения. Но исследования воображаемого неизбежны, поскольку они задают структуру чувствования, мышления и действия человека в каждое историческое время.

Историческая культурная антропология. Важнейшее произведе­ние в этой сфере — это представленные Вольфгангом Райнхардом Ев­ропейские формы жизни.

Постановка вопросов и исследовательские подходы

Если спросить точнее, что в этих сферах исследования понимается под антропологическим ориентированием, какие проблемы рассмот­рены и какие выработаны подходы, то важными оказываются четыре

Глава 3. Антропология в исторической науке

63

аспекта: элементарные ситуации и основной опыт, субъективность, понятие культуры и исследование частного случая.

Историческая антропология направлена на исследование элемен­тарных ситуаций и основного опыта человеческого бытия. Она изу­чает «антропологически постоянный основной состав способов мышле­ния, восприятия и поведения» (Peter Dinzelbacher52), «основные чело­веческие феномены» (Jochen Martin53), «элементарные человеческие способы поведения, опыты и основные ситуации» (Hans Medick54). Да­же если их можно понять иначе, в этих определениях речь идет не об общем познании человека, а о знании и понимании многомерности жизненных условий и опыта конкретных людей в их различных ис­торических контекстах. Эти антропологические исследования нацеле­ны на исследование разнообразия, в котором находят свое выражение и репрезентацию различные формы человеческой жизни. Это много­образие феноменов соответствует многомерности и принципиальной незавершенности антропологических дефиниций и подходов к иссле­дованию. В рамках этих исследований необходимо развить чувстви­тельность к различию между исследованным историческим миром и современными референтными рамками исследования55.

Основной интерес Исторической антропологии в том, чтобы пред­ставить человека в его данной здесь и сейчас уникальности и субъ­ективности. Поскольку рассматривается человек, не относящийся к «великим» историческим мужчинам или женщинам, то здесь речь идет о новом понимании человека и задач исторического повествова­ния. Соответственно, часто исследуются представители нижних сло­ев или маргинальных групп59. Поскольку в реконструкции их жизни использованы многочисленные элементы жизненных историй многих людей, то происходит значительное «расширение» представлений об исторических закономерностях жизни. Сосредоточение внимания на жизни «простых» людей зачастую сопровождается стараниями рекон-

64

Парадигмы антропологии

струировать субъективную сторону их жизни. Внимание направлено на людей, формирующих собственную жизнь своими восприятиями, мыслями и действиями. Человеческая жизненная практика исследует­ся как поле действия. Внимание привлекают конкретные жизненные истории и субъективные формы жизни. Разрабатываются различные формы индивидуального действия, описываются противоречия и мно­гозначность. Изучается то, как человек обращается с политическими и экономическими условиями и то, как субъективные действия осу­ществляются в качестве противостояния общественным структурам. Наряду с рациональными формами человеческого поведения внима­ние привлекают и другие формы; «историчными» становятся воспри­ятия, мысли и мечты; важность приобретают субъективные процессы присвоения и оформления. История частной жизни содержит впечат­ляющие примеры субъективного характера индивидуального действия и субъективного оформления заданных условий.

Разработка антропологических тем и перспектив ведет к измене­нию понятия «культура». Под влиянием этнологии в исторических исследованиях последних десятилетий употребляется новое понятие культуры. Хотя относительно него и нет единства, но все же, как правило, культура и связанные с ней ценности, установки и действия не признаются, как ранее, исключительно за одной частью общества. Вместо этого исходят из расширенного понятия культуры. «Оно озна­чает исторически переданную по традиции систему значений, которые проявляются в символическом виде, систему унаследованных пред­ставлений, которые выражаются в символических формах, систему, с помощью которой люди передают, сохраняют и развивают свое знание о жизни и свои установки по отношению к жизни»60. Согласно этому пониманию, культура — это традиционная символическая система, в которой люди укоренены и в формировании которой они соучаствуют своим действием и развивают ее. Понятие столь широко сформулиро­вано, что не исключает никаких людей, несмотря на их различия.

Многие из антропологически ориентированных исторических ис­следований являются рассмотрением частных случаев и относятся к области микроистории61. На многие из них влияние оказала культур­ная антропология. Они сфокусированы на относительно коротком про­странственном и временном промежутке и обладают единством дей­ствия, на их примере разрабатываются сложные антропологические взаимосвязи и структуры. Ограничение предмета исследования поз­воляет изучить детали и понять их с многих точек зрения. Зачастую удается в изучаемом случае увидеть отражение общих закономерно-

Глава 3. Антропология в исторической науке

65

стей, не теряя, однако, в таком познании уникальности и яркости част­ного случая. Изучение частных случаев — это локальные и региональ­ные исследования, в которых на основе легко обозримых достовер­ных ситуаций получает конкретизацию общее положение дел. Толь­ко при изучении частных случаев можно понять судьбу, уникальные действия субъектов, их чувство жизни и их жизненные перспективы. Микроисторическим работам часто сопутствует скепсис по отношению к общим теориям, основа которого лежит скорее в личном предпочте­нии, чем в существе дела62. Ведь зачастую только общие теории дают возможность провести соразмерную классификацию и интерпретацию исторических деталей. В истории ментальностей множество примеров тому63.

Тематическое поле исследований

Широта и принципиальная незавершенность исследований по исто­рической антропологии не позволяют наложить ограничения на их те­матическое поле64. Поэтому мы покажем всего лишь на примере трех тем, как прорабатываются антропологические проблемы в историче­ской науке. Многое из опыта человека относится непосредственно к телу65. Однако остается вопросом, в каких репрезентациях обнаружи­вается тело? Здесь есть различные возможности в зависимости от эпи­стемологических интересов. Некоторые из новейших исследований ста­раются больше уделять внимания материальности тела, в отличие от таких более ранних работ, как, например, работы о гигиене, питании и моде. Поворот к повседневной жизни приводит также к тому, что боль­ший вес приобретает телесный характер повседневных форм жизни66. Сюда относятся: сексуальность и рождение ребенка67, детство, мо­лодость и старость68, питание69 и одежда70, болезнь71, умирание и смерть72, торжества, праздники и ритуалы™. Растущий интерес к субъективной стороне деятельности усиливает сосредоточенность на чувственно-телесной стороне восприятий, ощущений и действий. Кон­центрация многих исследований на вопросах пространства и времени, на локальной и региональной истории также приводит к более актив­ному учету относящихся к телу материалов первоисточников.

Следующий комплекс элементарного опыта конституируется сфе­рой религии. Этой точки зрения придерживались уже основатели Ан­налов Марк Блок и Люсьен Февр. В последующем этой же перспекти­вы держатся другие авторы этой группы. В религии подчеркивается бренность человеческого тела и дается надежда на преодоление брен-

66

Парадигмы антропологии

ности. Центральная роль, которую играет религия во всех областях жизни, становится очевидной в нормативной антропологии Средневе­ковья, о котором можно сказать, что «мало эпох были столь убеждены в существовании всеобщего и вечного образа человека, как Средне­вековье XI-XV веков. В средневековом обществе, в котором религия господствовала и проникала до самых его интимных структур, образ человека отчетливо определялся религиозностью»74. Для средневеко­вого человека нет места вне религии. Там где человек, как еретик, ставил себя вне «официальной» религии, ему угрожали смертью, а иногда и убивали. Также и в зарождении индивида религия играет центральную роль, в особенности после изобретения Страшного суда и чистилища. Каждый становится ответствен за свои поступки. Есте­ственное следствие — индивидуализация чувствования и действия. На­родные религиозные и магические виды практики связаны с религией и церковью сильнее, чем считалось на протяжении долгого времени . Важное свидетельство многообразия религиозного опыта и картин ми­ра в раннем Средневековье приводит Гинзбург, реконструировавший из актов инквизиции религиозную картину мира верхнеитальянского мельника примерно 1600 года, которая довольно сильно отличалась от представлений религиозной элиты76.

Другая большая область исследований элементарных ситуаций и основного человеческого опыта связана с Чужим. В этой перспективе темой становятся те исторические феномены и констелляции, которым до сих пор не придавали значения. Ни в Средневековье, ни в раннем Новом времени не было единого понятия о чужом. Чужим зачастую является уже тот, кто не принадлежит к домашнему или деревенскому сообществу. В любом случае чужим считается тот, кто не владеет язы­ком и придерживается других форм общения. Для ведущей прослой­ки чужой — тот, кто оказывается в маргинальных группах и частных исторических ситуациях. Среди тех, кто не принадлежит к устойчиво­му сообществу, особенное внимание исследователей привлекают евреи, цыгане, актеры, проститутки. Кроме того активно изучается истори­ческий мир людей, которых объявляли еретиками или ведьмами за их отличия от церкви и аристократии. В сферу интересов также по­падают стратегии и механизмы, позволяющие защититься от чужого в церковном и политическом, в деревенском и городском контекстах. Отчуждение и отстранение известных феноменов и событий ведет к новым перспективам и познанию и позволяет иначе проявиться тому, что казалось достоверным.

Глава 3. Антропология в исторической науке

67