О МОНЕТАХ ЦАРЯ ФАРЗОЯ

Ольвийские золотые монеты с именем Фарзоя * стали из­вестны нумизматам в середине прошлого века и тогда же были признаны важным источником по истории северопонтийских на­родов и государств.

ствует уточнению всей картины взаимоотношении ольвиополи- тов с соседними племенами и выяснению общеполитической ситуации на северном побережье Черного моря в эпоху ранней Римской империи. В связи с этим не лишена значения новая находка такой монеты в Северной Молдавии, чему посвящена настоящая статья.

Новая монета Фарзоя была случайно найдена школьниками в августе 1965 г. на левом берегу реки Раковец, севернее с. Брынзены (Единецкий район МССР). Монета была сфото­графирована и взвешена (с точностью до 0,1 г) при очень кратковременном ее изучении осенью 1968 г. Нынешнее место­нахождение монеты неизвестно.

Монета из Брынзен грубо пробита в верхней части кружка я, судя по изношенности, довольно долго использовалась в ка­честве украшения. Тем не менее изображения и надписи доста­точно разборчивы, и ее подлинность и определение не вызы­вают сомнений. Вот описание монеты.

Аверс. Голова моложавого царя вправо, слегка вьющиеся волосы поддерживаются неширокой диадемой, концы которой свободно ниспадают на шею. Лицо царя немного полновато; над верхней губой различаются усы. Все изображение заклю­чено в ровный плотный круг из мелких точек.

Реверс. Орел с приподнятыми крыльями, стоящий в три четверти вправо. В лапах у птицы царская тамга — два не­замкнутых кольца, соединенные прямой. Сверху и снизу в двух параллельных строках надпись ВА2ІАЕЙ2 OAPZOIOY, пе­ред орлом в поле последовательно друг над другом буквы ОЛ, Н и монограмма, составленная из букв П и А (Ас переломан­ной перекладиной). Золото.

Брынзенская монета представляет собой в метрологическом отношении статер аттической системы, чеканенный по несколь­ко пониженной весовой норме, характерной для посмертных эмиссий с именем Лисимаха. Такие статеры завоевали себе прочное место на причерноморских рынках эллинистической эпохи. Сначала их выпускал Византий, а в дальнейшем за- паднопонтийские города, где средний вес таких монет коле­бался от 8,4 до 8,15 г \ С точки зрения типологии новый ста­тер входит в первую группу монет Фарзоя ² и изготовлен одним штемпелем аверса с другими экземплярами данной группы. Близок к ним и реверс, но на статере из Брынзен между ука­зывающим место эмиссии начальным слогом имени Ольвии и монограммой ПА находится буквенный дифферент Н (рис. 1, 1). Среди ранее известных монет этой группы на одном статере (№ 1) дифферента нет вовсе (рис. 1, 2), а на двух других на месте эты помещена повернутая вокруг вертикальной оси буква дзета (рис. 1, 3). Этот дифферент не был понят издателями, так что Р. Джемсон воспринял его как венчающую монограмму еигму и читал всю комбинацию как имя Спарток (№ 2), а Г. Северяну — как поваленную мю, в которой он видел инициал имени ольвийского архонта, титул которого заключен в моно­грамме ПА (№ 3).

Для определения значения дифферента на статерах Фарзоя очень существенна отмеченная еще нумизматами середины XIX в. необычайная типологическая и стилистическая близость царских золотых монет первой группы и медных монет Ольвии, с таким же орлом (впрочем, без тамги) и монограммой ПА на реверсе³. Титул и имя царя заменены на этой меди этниконом ольвиополитов, а его портрет уступает место изображению го­ловы Зевса, но сходство настолько велико, что одновременность

3* 67

68

_оМ ряду (рис. 1, 4—7) сигмы, рано утратившей алфавитное

рачение и применявшейся лишь как цифровой знак (s —6), Позволило исследователям еще прошлого столетия осмыслить •казанные дифференты не как начальные буквы имен ольвий- -ких архонтов⁴, а как нумерацию последовательных монетных выпусков⁵ или как даты особого местного летоисчисления⁶, _г1рцчем А.

Определение начального года ольвийской эры предпринима­лось в последние годы дважды. Основываясь на догадке Б. В. Кене, интерпретировавшего сокращение КА на одном из выпусков упомянутых ольвийских монет с Зевсом и орлом (рис. 1, И) как цифровой знак (КА = 21) ⁹, и сопоставляя одиннадцатилетний перерыв в чеканке Ольвии (между 9 и 21 гг. местной эры) с аналогичными перерывами, установленными

А Н Зографом для монетного дела Херсоиеса и Боспора при Нероне (AM, с. 156—157, 198—200), можно допускать, что упомянутый 21 г. соответствует 68/69 г., а начало ольвийской эры приходится на 48/49 г.¹⁰ С другой стороны, если считать,, что прекращение ольвийской чеканки после 9 г. было обуслов­лено той же причиной, что и приостановка эмиссии датирован­ных монет Херсонеса после 78 г. местной эры, то есть смертью императора Клавдия, то 9 г. ольвийского летоисчисления отве­чает 54 г., а исходный пункт этого счета переносится на 46 г. Разница между полученными датами невелика, но приходится признать, что оба расчета построены на произвольных допу­щениях и заслуживают внимания лишь в качестве простых ги

иотез. ,

Касаясь продолжительности и времени чеканки Фарзоя. А. Н. Зограф полагал, что описанные выше статеры первой группы отделены от прочих царских монет «двумя или тремя десятками лет», а большая часть этого золота выпущена «вскоре после 80 г.» (AM, с. 138). Подобным образом и Н. П. Розанова говорит «о длительном его царствовании, про­должавшемся 40—60 лет», относя, кроме того, одну из монет Фарзоя «к посмертному чекану» ¹². Нельзя не отметить, что и А. В. Орешников, впервые убедительно отнесший время прав­ления Фарзоя к I в.

неуверенностью ОТНОСИЛ его К другому одноименному царю»

«жившему лет за сто или около того до Р. X.» . акон ,

Дж. Хилл датировал одну из монет Фарзоя второй половино 1 в. до и. э. и подчеркнул, что многие из них являются «

BQ

столько варварскими», что отнесение всей этой серии одному царю следует считать сомнительным ¹⁵,

Заключения о необычайной продолжительности времени вм>

пуска монет Фарзоя представляются субъективными и необос нованными.

Все такие соображения покоятся на уверенности в наличии многолетнего перерыва внутри этой чеканки, а эта уверенность порождается тем внешним впечатлением, которое производит изящный и уверенный стиль описанных выше статеров (рис. 1, 1—3) при сравнении с небрежным исполнением и варваризм рованным обликом остальных царских монет (рис. 1, 8—10, 12—15). Но впечатление может быть обманчивым, и для объею тивного суждения о длительности чеканки Фарзоя необходим анализ тех комбинаций штемпелей, которыми изготовлялись эти монеты, тогда как абсолютная их датировка устанавлива­ется на основании метрологических данных.

Монеты Фарзоя немногочисленны; кроме четырех статеров (№ 1—4), образующих раннюю эмиссию внутри их первой группы и выбитых одним штемпелем аверса (А 1) и тремя штемпелями реверса (Р 1—3), известно не более десятка эк­земпляров, К той же типологической группе принадлежит бо­лее поздняя эмиссия (№ 5—7), отличающаяся заметным ухуд­шением исполнения царского портрета, схематизацией орла и геометризацией находящейся в его лапах тамги. Цифровые дифференты исчезают, а в царском титуле проскальзывает ошибка — ВА2ІЛЕОХ вместо ВА2ІЛЕЙ2 (рис. 1, 8). Экземп­ляры этой эмиссии связываются между собой общим штемпелем

реверса (Р 4), причем один из них отчеканен прежним штем­пелем аверса (А 1), а два — новым (А 2) (рис. 2).

Если монеты первой группы примыкают по оформлению к эллинистической царской чеканке — портрет без пояснительной надписи, расположенной вокруг изображения на реверсе (AM, табл.

МОЛ (№ 12) и CW ( № 13) выбиты в каждом случае особой парой штемпелей (рис. 1, 12—14) (рис. 2).

При всех различиях между монетами обоих типологических, групп их не приходится разделять значительным промежутком времени, так как они связываются экземплярами, образующи-

70

•у.

_и переходную эмиссию (А. В. Орешников выделяет их в ка­честве второй группы). Обе монеты переходной эмиссии (№ 8,

?) изготовлены тем штемпелем аверса, который вступил в дей- _гТВие при выпуске монет заключительной эмиссии первой груп- но при этом перед лицом царя в штемпеле был дополни­тельно вырезан кадуцей, отличительный признак монет второй

труппы (А 2а). Реверс одного экземпляра (рис. 1, 9) выбит уже знакомым нам штемпелем поздних монет первой группы (р 4), тогда как для другого применен новый штемпель (Р 5), характеризующийся не только круговым расположением надпи­си, буквы которой перевернуты по отношению к крупной и трубо исполненной фигуре орла, но и появлением рядом с мо­нограммой ПА двух других монограмм, содержащих титул (АРХ) и начало имени (АРО или РОД?) ольвийского архонта (рис. 1, 10), то есть снова признаком, характерным для монет второй группы.

Известна, наконец, еще одна монета Фарзоя с явными чер­тами типологической и стилистической деградации, которая должна, скорее, следовать за монетами второй группы, нежели предшествовать им (№ 14).

Вряд ли можно считать простой случайностью, что охаракте­ризованные выше эмиссии Фарзоя неоднородны с точки зрения метрологии, и дело не в том, что это золото «чеканено грубо и неряшливо, с небывало большой для этого металла терпи­мостью веса» ¹⁷,— напротив, в каждой эмиссии весовые нормы выдержаны с большой точностью. Так, средний вес ранних статеров первой группы (№ 1—4) составляет 8,3375 г, тогда как средний вес прочих монет этой группы (№ 5—7) лишь 7,6933 г.

Монеты переходной эмиссии (№ 8—9) обнаруживают новое падение веса — 7,0850 г, а средний вес монет второй группы и примыкающего к ней экземпляра (№ 10, 12—14) равен "только 6,9575 г. Из этих цифр только первая находит место в ряду номиналов монетных систем эллинского мира, будучи несколь­ко пониженным по весу статером аттической системы, но зато все остальные вполне удовлетворительно согласуются с темп весовыми нормами, которым подчинялась в I в. н. э. чеканка римской золотой монеты. В самом деле, если средний вес ау- реусов Августа составлял 7,85 г (при норме 42 экз. из фунта золота), то при Тиберии и Калигуле он достигал лишь 7,71 г., а при Клавдии только 7,65 г. Нерон следовал сначала порядку чеканки золота, сложившемуся при его предшественниках,— средний вес ауреусов 54—63 гг. равен 7,58 г.,— но в последние

годы изменил весовую норму (45 монет из фунта золота) и

71

средний вес ауреусов 64—68 гг. понизился до 7,26 г. Вновь установленного веса придерживались не только эфемерные императоры периода гражданской войны (средний вес ауреусов Гальбы, Отона и Вителлин 7,26 г), но и первые Флавии: рнхь ские ауреусы Веспасиана весят в среднем 7,27 г, галльские 7,26 г, испанские 7,25 г, ауреусы Тита, выпускавшиеся только в Риме, имеют в среднем вес 7,19 г. В первые месяцы правле­ния новые нормы соблюдал и Домициан (средний вес ауреусов 81/82 г. 7,23 г), восстановивший вскоре донероновский весовой стандарт для золота,— ауреусы 82—96 гг. весят 7,59 г ¹⁸.

Из всего изложенного следует, во-первых, что Фарзой, на­чавший чеканку золота по стопе позднеэллинистических стате­ров со средним весом 8,34 г, перешел вслед за этим к выпуску ауреусов римской системы по весовым нормам, существовав­шим при преемниках Августа,— последние монеты первой груп­пы со средним весом 7,69 г являются не статерами, а ауреуса- ми. Нетрудно видеть, во-вторых, что в ходе чеканки ауреусов их норма была изменена в соответствии с понижением веса римского золота при Нероне. Первыми памятниками этого из­менения являются монеты переходной эмиссии со средним ве­сом 7,08 г, а затем и остальные монеты Фарзоя со средним весом 6,96 г.

Приведенные наблюдения содержат вполне определенные хронологические указания. Поскольку при переходе к выпуску первых ауреусов вначале использовался штемпель аверса, при­менявшийся при чеканке статеров (№ 5), разрыв между двумя эмиссиями первой типологической группы не приходится счи­тать длительным. Так как первые легкие ауреусы (рис. 1, 9—10) изготовлялись слегка видоизмененным штемпелем авер­са тяжелых ауреусов (рис. 1, 8), а в одном случае (№ 8) при их чеканке был пущен в ход и штемпель реверса их предшест­венников (рис. 1, 8—9), и этот перерыв нельзя расценивать как продолжительный. Учитывая рассмотренные выше метрологи­ческие данные, следует признать, что переход к римской систе­ме был осуществлен Фарзоем или действовавшими от его име­ни ольвийскими органами власти незадолго до монетной ре­формы Нерона, проведенной, судя по весу его монет, в 64 г., а переход к установленным упомянутой реформой пониженным весовым нормам состоялся вскоре после указанной даты. Вместе с тем и эмиссия золотых статеров началась лишь не­многим ранее перехода к римской системе, так что вряд ли будет неверно относить эти статеры ко второй половине или даже к концу 50-х годов. Что касается ауреусов второй группы (рис. 1. 12—15), то их вес не позволяет отодвигать время этой эмиссии к правлению Домициана, вернувшего римское монет­ное дело к донероновской норме чеканки золота,— иными сло­вами, последние монеты Фарзоя были выпущены при Веспасиа- не или при Тите до 82/83 г.

72

Все эти соображения не содержат, к сожалению, точных ведений об исходном пункте ольвийской эры, кратковременное ірименение которой, не оставившее следа в эпиграфических до­кументах, хорошо согласуется, заметим попутно, с предполо­жением о том, что это была эра Фарзоя. Не лишено, однако, значения резкое повышение среднего веса ольвийской меди* приходящееся на 9 год упомянутой эры: монеты 6—7 гг. весят в среднем 4,24 г (рис. 1, 4—5), монеты 8 г.— 4,02 г (рис. 1, 6)_> а монеты 9 г.—5,36 г (рис. 1, 7). Так как на статерах с именем царя также имеются цифры 7 (рис. 1, 5) и 8 (рис. 1, /), медь этих и предшествующих лет должна рассматриваться как один из номиналов доримской монетной системы ольвиополитов, а увеличение веса на одну треть в 9 г. может расцениваться как выражение перехода к римской системе для разменной город­ской монеты. Естественно, что такой переход был близок по времени к начальному моменту выпуска римских ауреусов или даже совпадал с ним, а так как замена царских статеров ауреусами имела место незадолго до 64 г., то мало вероятно, что начальный год ольвийского летоисчисления приходился на 48/49 и тем более на 46 гг. и что установление новой эры так или иначе связывалось ольвиополитами с римско-боспорской войной 40-х годов I в. н. э. Действительно, такое предположе­ние основывается на представлении о том, что указанная война «должна была затронуть и Ольвию», причем подчеркивается ее «активное участие» в событиях на стороне Рима, обеспечив­шее городу, по-видимому, ряд льгот ¹⁹. Эта концепция перекли­кается с утверждениями о том, что отряды Фарзоя «захваты­вают Ольвию» ²⁰ или осуществляют «нажим», в результате ко­торого она «была вынуждена» признать свою «зависимость» от царя²¹ и стала «подвластна» ему²². Независимо от того, идет ли при этом речь о вполне самостоятельной политике Фарзоя ^2а или постулируется стремление Рима «связать Ольвию оборо­нительным союзом с Боспором»²⁴, который сознательно до­пускает «натиск» царя на Ольвию как своего рода «плату за поддержку боспорских интересов в конфликте с Херсонесом»²⁵, все такие гипотезы подразумевают противоречия и вражду между Фарзоем и ольвиополитами, которые «сами тянулись под протекторат Рима, видя в нем своего освободителя от власти варварских царей»²⁶.

Стремление связать золотую чеканку Фарзоя с событиями северо-понтийской истории I в. н. э. заслуживает полного при­знания. Но насколько обоснованы приведенные выше высказы­вания современных исследователей? Фарзой известен только по золотым монетам, выпущенным, как показано выше, в 60—70-х годах. Эти монеты не имеют никаких признаков зависимости Варя от Рима и не дают оснований для заключений о насиль­ственном захвате Ольвии и включения ее в состав владений Фарзоя. Даже не придавая решающего значения известным

73

словам Диона Хрисостома, отмечающего, что город был засе. лен после гетского разгрома «по желанию» соседних племен, ц считая преувеличением его упоминание о «массе варваров* нахлынувших в восстановленную Ольвию²⁷, приходится ко^ статировать резкое возрастание количества негреческих имел среди верхушки ольвийских граждан послегетского периода ²8 причем среди этих имен дважды — во второй половине I в. ²$ и в последней трети II в. н. э. (IPE, 1, № 94) встречается имя Фарзоя. Если прибавить, что в рисуемой тем же Дионом кар. тине непрекращающихся столкновений ольвиополитов с нх воинственными соседями проявляется зависимость от социаль­но-этических взглядов, политических симпатий и литературно­художественных приемов автора³⁰, а в ольвийской материаль­ной культуре рассматриваемой эпохи «наблюдается резко вы­раженное местное течение, стоящее в несомненной зависимости от общей сарматнзации Ольвии»³¹, вопрос о враждебности Фарзоя и ольвиополитов переносится в плоскость предполо­жений.

К тому же факт чеканки царского золота на ольвийском мо­нетном дворе не является сам по себе достаточным доказатель­ством полного подчинения города: если вначале эмиссии да­тируются годами правления царя, то затем и на городской ме­ди (начиная с монет 9 г., на которых появляется сокращение ЕТ— рис. 1, 7) и на ауреусах Фарзоя (сокращения РОД, АА, МОЛ, CW, IN — рис. !, 10, 12—15) дата выражается именем ольвийского архонта-эпонима, что следует, вне всякого сомне­ния, считать прямым указанием на то, что выпуск царских монет не привел к уничтожению или подавлению традицион­ных органов полисного государственного аппарата. Что каса­ется, наконец, предполагаемого тяготения ольвиополитов к Риму, то оно представляется для I в. н. э. далеко не все­общим.

Разумеется, члены отдельных богатых семей, связанные торговыми интересами с городами римских провинций, уже в это время выставляли на вид, что им удалось «возвыситься до известности Августам» (IPE, 1, № 79), и воздвигали в честь императоров общественные сооружения (Там же, № 181), но это не значит, что их верноподданические чувства разделялись всей массой рядовых граждан. Во всяком случае, во время упомянутой римско-боспорской войны 40-х годов Ольвия была на стороне мятежного царя Митридата, награжденного от имени города золотым венком, о чем согласно обычаю было объявлено во всеуслышание и соответствующий Документ был высечен на мраморе и выставлен на видном месте ³².

Независимо от достоверности показаний Диона, посетивше­го город борисфенитов несколькими десятилетиями позднее, вряд ли можно объявить вымыслом его замечание о том, что стремление отдельных ольвиополитов «польстить римлянам

74

доказать свою дружбу к ним» вызывало общее осуждение. Принимая во внимание, что римские военные отряды появились р Ольвии при Антонине (или, самое раннее, при Адриане) ³³ _й римские граждане, к тому же весьма немногочисленные, по­являются здесь также во II в. н. э.³⁴, что проникновение рим­ской монеты на ольвийский рынок началось не ранее Трая- _на³⁵, говорить -о сколько-нибудь сильном влиянии Рима на ОЛЬВИЮ в I в. было бы неосторожно.

Из сказанного не следует, разумеется, будто взаимоотноше­ниям между Фарзоем и ольвиополитами был присущ идилли­чески мирный характер или будто Ольвия вообще лежала за пределами римских интересов. Необходимо, однако, подчерк­нуть, что слова известного элогия Тиберия Плавция Сильвана (ILS, 1, № 986) Scytharum quoque regem a Cherronensi quae est ultra Borustenen obsidione summoto (заставил также царя скифов снять осаду с Херсонеса, который находится за Борис- феном) не дают никакого основания утверждать что «тогда же зависимой от Рима стала и Ольвия»³⁶, видеть в осаждав­шем Херсонес царе известного только по монетам Фарзоя (AM, с. 138) и заключать, что «одновременно с посылкой рим­ских войск для защиты Херсонеса Ольвия также была занята римским отрядом»³⁷. Такие заключения никак не увязываются с имеющей вначале чисто эллинистический характер чеканкой Фарзоя, переход которого к римской системе свидетельствует не о дружественных или враждебных государственных контак­тах с Римом, а об экономической невыгодности запоздалой эмис­сии традиционных золотых статеров, превышающих почти на 10% вес давно утвердившихся на причерноморских рынках римских ауреусов и выпускавшихся по их весовой норме цар­ских монет Боспора. Сомневаться в наличии в рассматриваемое нами время развитых торговых отношений между Ольвией и городами римских провинций Балканского полуострова и Ма­лой Азии не приходится³⁸, и утверждение в городе в 60-х го­дах единственно возможной римской денежной системы, ЯВЛЯ­ЯСЬ выражением прочности этих экономических связей, не дает повода говорить о конкретных политических акциях римлян по отношению к Ольвии.

Независимый от Рима характер чеканки Фарзоя подчеркива­ется тем, что орел на реверсе его монет держит в лапах не мол­нию, как иногда полагали³⁹, а тамгообразный царский знак (рис. 1, 1—3, 8—10, 12—15), Э. Миннз, обративший внимание па это обстоятельство, отождествляет его со знаком на сереб­ряных монетах Инисмея (Иненсимея) ⁴⁰, на которых такое изображение находится позади царского портрета (рис. 1, 16). ^наки Фарзоя и Инисмея действительно близки, но не совпа­дают: разомкнутые кольца соединяются в первом случае пря­мой, тогда как на монетах Инисмея на середине этой прямой Находится третье замкнутое кольцо (рис. З)⁴¹. Тем не менее

75

факт помещения на монетах обоих царей родовой или личной тамги нельзя игнорировать при суждении об этнокультурной принадлежности Фарзоя и Инисмея.

В научной литературе незыблемо установилось восходящее к А. С. Уварову и Б. В. Кене мнение о том, что Фарзой (и Инисмей) были царями крымских скифов, политическим центром которых являлось городище Керменчик, отождествляем мое со времени И. П. Бларамберга с упоминаемым Страбоном Неаполем Скифским. На этой основе обычно утверждают, что крымские скифы сначала подчинили Ольвию, а затем устре- мились против Херсонеса, на выручку которому поспешил на­местник римской Мезии Тиберий Плавций Сильван⁴². Неко­торые исследователи идут в своих предположениях еще даль­ше, реконструируя в эпоху Фарзоя существование скифо-бос- порского союза, который осуществлял планомерное наступле­ние на Ольвию и Херсонес⁴³. Между тем наличие царской тамги на монетах Фарзоя (и Инисмея) не позволяет согласиться с бездоказательным отнесением их к скифам — такие знаки ха­рактерны, как это давно установлено, для сарматских племен, и нет никаких оснований отбрасывать без всякой аргументации возможность того, что цари, чеканившие в Ольвии свои золотые и серебряные монеты, были не скифскими, а сарматскими властителями ⁴⁴.

Здесь не место для восстановления этнической карты Се­верного Причерноморья в I в. н. э., но не подлежит сомнению, что среди соседей Ольвии были и скифские и сарматские пле­мена. Не полагаясь в данном случае на явно навеянные ли­тературными реминисенциями высказывания Диона Хрисосто­ма⁴⁵, нельзя упускать из виду, что ольвийские документы упо­минают наряду с безымянными «соседними царями» (IPE, 1, № 39) и царей скифов (там же, № 51), и царей Сарматии (там же, № 54). Эта «Сарматия» ольвийской надписи простиралась около начала нашей эры иа запад до Нижнего Дуная, и если согласиться с тем, что слова Овидия о «сарматнзации» места его ссылки намеренно преувеличены ⁴⁶, то никак нельзя поста­вить под сомнение скупые указания упоминавшейся надписи Тиберия Плавция Сильвана, который подавил начавшееся вы­ступление сарматов⁴⁷. Этот успех оказался непрочным, и те же сарматы поднимают оружие против Рима в период граждан­ской войны 68—69 гг.⁴⁸

Наличие к западу от Ольвии сильного объединения сармат­ских племен делает исторически возможным приурочение че­каненных на ольвийском монетном дворе золотых и серебря­ных монет с царскими тамгами к предводителям сарматов. Такое предположение подтверждается имеющимися данными о топографии находок этих монет. Не придавая особого значения тому обстоятельству, что одна из известных монет Инисмея бы­ла найдена на Левке⁴⁹, подчеркнем, что находки монет Фарзоя

76

концентрируются к западу от Ольвии, тогда как в Неаполе и вообще в Крыму подобные слу­чаи не зарегистрированы. Между тем ауреус из коллекции ф. И. Прове (№ 13; рис. 1, 14) найден в окрестностях Бердиче­ва, публикуемый в настоящей статье статер (№ 4; рис. 1, 1) происходит из Северной Молда­вии, экземпляр, принадлежавший И. К. Суручану (№ 7; рис. 1, 8), «найден в реке Пруте». Из Бес­сарабии, как можно догадывать­ся, происходит и статер, принад­

лежавший кишеневскому коллек- Рве. 2. Сочетания штемпелей че- ционеру Г. Северяну (№ 3). На- каики царя Фарзоя.

конец, монета из собрания Бер­

линского музея (№ 12; рис. 1, 13) была доставлена своему пер­вому владельцу с Нижнего Балкана, то есть была, по всей ве­роятности, найдена на холмистых предгорьях северо-восточной части Балканского хребта.

Этим сведениям противостоит лишь одно указание на об­наружение монеты из коллекции Р. В. Вассаль «в Херсонской губернии, на левой стороне реки Днепра» (№ 8; рис. 1, 9), то есть неподалеку от места чеканки. Разумеется, этим данным можно не придавать значения, но трудно избежать впечатления, что именно перечисленные находки намечают крайние пределы власти Фарзоя.

В последние годы была предпринята попытка аргументиро­вать традиционное представление о том, что Фарзой был ца­рем крымских скифов. Исходя из указаний боспорской надписи 23/24 г. (320 г. боспорской эры), включающей в титул царя Аспурга указание на подчинение скифов (КБН, № 39), и из факта обнаружения в Неаполе серебряной тарелки с именем царицы Гипепирии⁵⁰ формулируется гипотеза о зависимости скифов от Боспора. На основании элогия Тиберия Плавция Сильвана и монет Фарзоя и Инисмея конструируется усиление натиска скифов на Херсонес и Ольвию, после чего говорится, что перерыв в эмиссии монет Фарзоя доказывает, будто «Рим освобождает Ольвию от скифского владычества» и будто «пер­вые упоминания боспорян в ольвийском эпиграфическом ар­хиве» (следует ссылка иа надписи IPE, 1, № 202—204) сви­детельствуют о том, что Боспор «воспользовался успехом ски­фов» (речь идет о пресловутом «захвате» Ольвии Фарзоем) «для расширения сферы своего влияния». По логике автора, «подчинение скифам» сопровождалось «усилением ольвийско- ^оспорских контактов», что якобы «трудно объяснимо, если

77

Рис. 3. Сарматские тамги на

монетах, чеканенных в Ольвии:

1—9 на монетах Фарзоя; 10 — на монете Иннсмея.

отрицать предлагаемый нами ски! фо-боспорский союз». Вслед за этим следует вывод: «В свете сказанного и учитывая хронологическое совпа­дение подчинения Ольвии Фарзою с активизацией внешней политики Крымского скифского царства пер­вое, на наш взгляд, также следует рассматривать как акцию этого царства, а не какого-то авто­номного скифо-сарматского пле­мени» ⁵ⁱ.

Оставляя на совести автора как предположение о существо­вании «автономного скифо-сарматского племени», так и при­влечение найденных в Ольвии надгробий боспорян эпохи Траяна⁵² для характеристики исторической ситуации времени Фарзоя, подчеркнем, что во всех рассуждениях автора до этого» момента последний без всякой аргументации рассматривался как царь крымских скифов.

Чувствуя необоснованность этого тезиса, автор стремится подкрепить его эпиграфическими свидетельствами. В одном из ольвийских посвящений среди стратегов упоминается некий Ходарз, сын Фарзея (IPE, 1, № 94), и последний отождеств­ляется с чеканившим монеты царем. Другая подпись — обло­мок, обнаруженный А. С. Уваровым на Керменчике (там же, № 669),— содержит первый слог имени неизвестного лица XQA„ а предшествующие буквы реконструируются как окончание царского титула. Из всего этого делается заключение о том, что в уваровской надписи упоминался скифский царь Ходарз, отец Фарзоя, и даже воссоздается генеалогическое древо этой династии. Находка упомянутого обломка в столице крымских скифов решает вопрос о скифской принадлежности Фарзоя ⁵³.

Если автор приведенных догадок полагает, что они «обра­зуют строгую логическую систему» и подтверждают, в част­ности, связь чеканившего золотые монеты на ольвийском мо­нетном дворе Фарзоя с крымским царством ⁵⁴, то для непреду­бежденного читателя это далеко не так. Не говоря уже о том, что восстановление царского титула на уваровском обломке более чем сомнительно⁵⁵, а начальный слог Ход — совсем не обязательно должен быть частью имени Ходарза. Следует под­черкнуть со всей определенностью, что ольвийский стратег — единственный известный носитель этого имени — никак не мог быть сыном известного по золотым монетам Фарзоя, поскольку надпись с его именем входит в группу эпиграфических доку­ментов, отделенных от времени эмиссии монет по крайней мерс столетием ⁵⁶. При полном отсутствии каких-либо иных сведений о Фарзое вряд ли можно игнорировать данные о сфере рас­пространения его монет, и еще менее позволительно не придя-

78

лать никакого значения факту помещения на этих монетах царской тамги, явно тяготеющей к сарматским памятникам Причерноморья⁵⁷. Поэтому традиционная точка зрения, счи­тающая Фарзоя царем крымских скифов, не может принимать­ся на веру. Отнюдь не настаивая на том, что Фарзой был пра­вителем сарматских племен, живших к западу от Ольвии, пола­гаем, что такая гипотеза хорошо согласуется с фактами и не может быть опровергнута ни голословным отрицанием, ни про­извольным зачислением Фарзоя в число членов «новой скиф­ской династии» Крымского царства, основанной мифическим «царем Ходарзом» или его отцом, при одном из которых «была осуществлена боспорская оккупация скифского царства».

¹ Весовые данные собраны А. Н. Зографом: Zograph А. И. The Tooapse hoard.— NC, 1925> № 5, p. 41—44; Зограф A. H. Монеты Тнры. M., 1957, с. 71—72.

² Орешников Л. В. Этюды по нумизматике Черноморского побережья.— ИРАИМК, 1921, № 1, с. 227—228; Зограф А. Н. Античные монеты.— МИА, 1951, № 16, с. 138 (далее эта книга цитируется в тексте под сокращением AM.— П. К.).

³ Уваров А. С. Исследования о древностях Южной России. Спб., 1951, т. 1, с. 88; Кене Б, В. Музей кн. В. В. Кочубея. Сиб., 1857, т. 1, с. 27.

⁴ Так полагал лишь Бурачков: Бурачков Л. О. Общий каталог монет. Одесса, 1884, т. 1, с. 63.

⁵ Кене Б. В. Указ, соч., с. 60.

⁶Уваров А. С. Указ, соч., с. 111; Орешников А. В. Каталог собрания древностей гр. А. С. Уварова. М., 1887, т. 7, с. 29.

⁷ Лодшивалов А. М. Московский Публичный и Румянцевский музей. Нумизматический кабинет. М., 1884, 1, с. 11.

⁸ В качестве близкого по времени и месту примера укажем на Кап­падокию, где при царе Архелае (36 г. до и. э.— 17 г. н. э) даты, точнее, годы правления царя, параллельно помещались и на серебряных монетах с его именем (Reinach Th. Essai sur la numismatique des rois de Cappadoce.— RN, 1886, 4, p. 462—464, pi. XX, 23—24 и на меди Мазаки, переименованной в Кесарию (Itnhoof-Bluffier F. Zur griechischen Miinzkunde.— RSN, 1898, 8,

р. 1—23, Tai. 1, 18—25.

⁹ Кене Б. В. Указ, соч., с. 60.

¹⁰ Каришковський Л. FF 3 історії греко-скіфських відносин.— АП УРСР, 1962, № 11, с. 117, 119.

¹¹ Анохин В. А. К вопросу об ольвийской эре.— НС, 1971, 4, с. 89, 90.

¹² Розанова Л. Л. Монеты царя Фардзоя.— МИА, 1956, № 50, с. 205, 207.

¹³ Орешников А. В. О монетах скифских царей с именем города Оль­вии.— ЗОАО, 1890, 4, с. 17—21. Эту мысль высказывали также А. С. Ува­ров (Указ, соч., с. 112) и П. О. Бурачков (Указ, соч., с. 22, 72, 78).

¹⁴ Орешников А. В. Золотой статер царя Фарзоя.— ТМНО, 1901, 2,

с. 240.

¹⁵ Hill G. F. Greek coins acquired bv the British museum in 1927.— NC, 1928, 8, p. 5.

¹⁶ Орешников Л. В. Экскурсы в область древней нумизматики Черномор­ского побережья.— НС МНО, 1915, 3, с. 21; Орешников А. В. Этюды по Нумизматике..., с. 227.

¹⁷ Бертье-Делагард А. Л. Материалы для весовых исследований.— НС МНО, 1913, 2, с. 128, прим. 10.

¹⁸ Весовые данные приводятся по Весту: L. С. Gold and silver

'Coin standards in the Roman empire. New York, 1941, p. 17, pi. B.

¹⁹ Анохин А. В. Указ, соч., с. 90, 91.

79

²⁰ Раевский Д. С. К истории греко-скифских отношений (II в. до н. э.

II в. н. э.).— ВДИ, 1973, № 2, с. 115.

²¹ Каллистов Д. Л. Северное Причерноморье в античную эпоху.

1952, с. 166.

²² Соломоник Э. И. О скифском государстве и его взаимоотношениях _с греческими городами Северного Причерноморья..— АИБ, 1952, 1, с. 126.

²³ Граков Б. Л. Каменское городище на Днепре.— МИА, 1954^ № 36

с. 31.

²⁴ Гайдукевич В. Ф. История античных городов Северного Причерно­морья.—В кн.: Античные города Северного Причерноморья. М.; Л., 1955

т. 1, с. 61.

²⁵ Раевский Д. С. Указ, соч., с. 116.

²⁶ Дьяков В. Л. Оккупация Таврикн Римом в I в. и. э.— ВДИ, 1941, 1, с. 89.

²⁷ Подосинов А. В. Овидий и Дион Хрисостом о варваризации греческих городов Северо-Западного Понта в I в. н. э.— В кн.: Вопросы источнико­ведения и историографии досоветского периода. М., 1979, с. 19—29.

²⁸ Латышев В. В. Исследования об истории и государственном строе го­рода Ольвии. Спб., 1887, с. 146, 173, 176. Такого же взгляда придерживаются советские исследователи: Гайдукевич В. Ф., Капошина С. И, К вопросу о местных элементах в культуре античных городов Северного Причерноморья.— СА, 1951, № 15, с. 168; Книпович Т, Л. Население Ольвии в VI—I вв. до н. э. по данным эпиграфики.— МИА, 1956, № 50, с. 136; Блаватский В, Д. Процесс исторического развития античных государств в Северном При­черноморье.— В кн.: Проблемы истории Северного Причерноморья в антич­ную эпоху. М., 1959, с. 31.

²⁹ Виноградов К). Г. О методике обработки греческих эпиграфических памятников.— В кн.: Методика изучения древнейших источников по истории народов СССР. М., 1978, с. 52—53 (новое восстановление надписи НО, № 77).

³⁰ Трофимова М. К. О некоторых источниковедческих проблемах 36-й ре­чи Диона Хрисостома.— ВДИ, 1959, № 3, с. 151 — 162.

³¹ Г айдукевич В. Ф, Указ, соч., с. 58; Шелов Д, Б. Северное Причерно­морье 2090 лет назад. М., 1975, с. 126.

³² Сильно поврежденную надпись (IPE, 1, № 38) интерпретируют как декрет в честь Котиса; брата и соперника Митридата (Гайдукевич В. Ф, Указ, соч., с. 61). Сохранившийся, однако, иа камне эпитет ФІЛОПАТРІ2 нз всех царей Боспора употреблял только Митридат (КБЦ, № 1123; титул Котиса — там же, № 41, 69, 1124). Значение этого титула и его антиримская направленность не вызывают сомнений (Болтунова А. И. К надписи JPE, II, № 400.— ВДИ, 1954, № 1, с. 173-—176; Gajdukewic К Г. Das Bosporanischc Rei Reich. Berlin-Amsterdam, 1971, S. 341—342, Anm. 22).

³³ Ростовцев M. И. Военная оккупация Ольвии римлянами.— ИАК,

915, № 58, с. 1 — 16.

^Книпович Т. 7/. К вопросу о римлянах в составе населения Ольвии I—III вв. и. э.— В кн.: Античная история н культура Средиземноморья и

. Причерноморья. Л., 1968, с. 189—197.

³⁵ Карышковский Л, О. Находки монет Римской империи в Ольвии.— НС, 1965, К? 2, с. 57, 62, 63—64.

³⁶ Дьяков В. Л. Указ, соч., с. 89.

³⁷ Гайдукевич В. Ф. Указ, соч., с. 61.

³⁸ Фармаковский Б. В. Ольвия. М., 1915, с. 17, 32—33; Гайдукевич В. Ф- Указ, соч., с. 58.

³⁹ Орешников А. В. Экскурсы, с. 21; Орешников А. В. Этюды, с. 227. X. X. Гиль описывал предмет в лапах орла как кадуцей (Гиль X. X. Новые приобретения моего собрания.—ЗРАО, 1892, № 5, с. 345).

⁴⁰ Minns Е. Н.Scythians and Greeks. Cambridge, 1913, p. 487. Этот взгляд разделял и А. Н. Зограф (AM, с. 138).

⁴¹ Близкие по форме знаки известны иа плитах с надписями боспор' ского царя Ининфимея (Соломоник Э. И. Сарматские знаки Северног^

80

Причерноморья. Киев, 1959, с. 61—65^ № 14—17) и иа многих памятниках Ірнчерноморья (Драчук В. С. Системы знаков Северного Причерноморья.. Киев, 1975, табл. XIV, 7).

⁴² Эта концепция впервые намечена в работах Л1. И, Ростовцева (Рос- товцев М. И. Указ, соч., с. 2; Ростовцев М. И. К истории Херсонеса в эпоху ранней Римской империи.— В кн.: Сборник статей в честь гр. П. С. Уваро­ві М., 1916, с. 13—16; Ростовцев М. И. Эллинство и иранство па юге Рос- _С11И* Пг., 1918, с. 155—160).

⁴³ Раевский Д. С. Указ, соч., с. 110—119.

⁴⁴ Шелов Д. Б. Указ, соч., с. 127.

⁴⁵ Трофимова М. К. Указ, соч., с. 151 —162; Подосинов А. В. Указ, соч., _с> 19—29.

⁴⁶ Вулих //, В. «Тристии» и «Послания с Понта» Овидия как исторический

источник.— ВДИ, 1974, № 1, с. 64—78; Подосинов Л. В. Указ, соч.,

с.19-29.

⁴⁷ Pippidi D. М. Contributii la istoria veche a Romaniei. Bucuresti, 1967, p.311—315, 325—326.

⁴⁸ Patsch C. Beitrage zur Volkerkunde von Siidosteuropa.— Sitzungsberichte- Wiener Akademie, 1932, 214, N 1, s. 171—173, 176.

⁴⁹ Мурзакевич H. H. Монеты отысканные на острове Фидониси.— ЗООИД, 1953, № 1. табл. IV, 9, № 3, с. 242—243.

⁵⁰ Яцепко И. В, Тарелка царицы Гипепирии из Неаполя Скифского.— В кн.; Историко-археологический сборник. М., 1962, с. 101 —113.

⁵¹ Раевский Д. С, Указ, соч., с. 115—116.

⁵² Надгробие боспоранца Ахемеиа (IPE, 1, № 202) поставлено ольвий­ским гражданином Адоем, сыном Дельфа, жившим в первой четверти 11 в. н. э. (там же, № 156; Латышев В, В. Исследования, с. 268—269); другой боспорский гражданин носит имя М. Ульпий и жил, очевидиц, во- времена Траяна (там же, № 203); третий был сыном боспорского гражда­нина, жившего в конце 1 или в первой половине II в. и. э. (там же, № 204; КБН, № 146).

⁶³ Раевский Д. С. Указ, соч., с. 117—119.

⁵⁴ Там же, с. 116, 118.

⁵⁵ Латышев В. В. Заметки по греческой эпиграфике.— ИРАИМК, 1921, № 1, с, 18; Соломоник Э. И. Эпиграфические памятники Неаполя Скифско­го.— НЭ, 1962, № 3, с. 35.

⁵⁶ Надпись с именем Ходарза (IPE, 1, № 94; НО, № 81,. табл.) дати­руется второй половиной II в. и. э. При этом трое коллег Ходарза упомя­нуты в других документах: Теодор, сын Тумбага,— в надписи, исполненной шрифтом, появляющимся ие ранее времени Коммода (IPE, 1, № 136), Три­фон, сын Трифона,— в еще более поздней и небрежно исполненной надписи (там же, № 143) и Гистэй, сын Садэя,— в надписи второй половины II или первой половины III в. н. э. (НО, № 43).

⁵⁷ Д. С. Раевский заключает, впрочем, из сходства тамги иа ольвийских царских монетах «с тамгами некоторых царей Боспора» (речь может идти только о сходстве тамги Фарзоя и боспорского царя Ининфимея (ср. прим. 41) о связи «царей, чеканивших ольвийские монеты, с крымским царством». (Раевский Д. С. Указ, соч., с. 117, прим. 42). В чем конкретно можно видеть такую связь, ои не разъясняет.

ПРИЛОЖЕНИЕ. СПИСОК И ГЛАВНАЯ БИБЛИОГРАФИЯ МОНЕТ ФАРЗОЯ, СТАТЕРЫ АТТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ.

1. А 1—Р 1. Коллекция X. X. Гиля (1892). Вес 8,46 г. Рис. 1, 2. Первая публикация: Толстой И. И., Кондаков Н. П. Русские древности. Сп(х, 1889, № 1, с. 4%, рис. 29. Лучшие воспроизведения: (1) Г иль X. А. Указ. соч. (прим. 40), с. 345, № 3, табл. IV; (2) Pick В. Die antiken Miinzen von Dacien und Mosien. Berlin, 1898, N 1, Taf. XII, 6.

2. A 1—P .2- Коллекция P. Джемсона (1932). Вес 8, 8,33 г. Рис. 1, d.

81

Первая н единственная публикация: Collection Jameson R. Paris» 193? N 4, p. 59, N 2537, pi. CXXXIV. ^s

3. A 1 — P 2. Коллекция Г. Северяну (1924). Вес 8,26 г. Первая н единствен.

ная публикация: Severeanu G. Le statere d’or de Pharzoios — BSNR, 1924 N 19, (49—50), p. 7, fig. 1.

4. A 1 — P 3. Находка в с. Брынзены Единецкого района МССР. Вес 8,3 г Рис. 1. 1.

5. А 1 — Р 4. Коллекция В. В. Кочубея (1851—1857). Вес 7,8 г (вес указан в рукописных заметках О. Блау, хранящихся в Одесском областном архи­ве— ф. 93^, on. 1, ед. хр. 69, л. 63-об.). Первая публикация: Уваров А. С Указ. соч. (прим. 4), с. 112, № 62, табл. XXIII.

Лучшее воспроизведение: Кене Б. В. Указ. соч. (прим. 3), с. 27, табл. 1,4

6. А 2 — Р 4. Москва, ГМИИ (из коллекции Г. П. Алексеева). Вес 7,64 г*

Первая публикация: Alexeieff G. Notice sur une medaille antique. Dresden 1970, p. 11—13, pi. 1, 2.

Лучшее воспроизведение Розанова И. П. Указ. соч. (прим. 12), с. 197 № 1, табл. 1.

7. А 2 — Р 4. Лондон, Британский музей (нз коллекции И. К- Суручана). 7,64 г. Рис. 1, 8. Первая публикация: Латышев В. В. Исследования (прим. 28), с. 115, прим, (место находки: «в реке Пруте»).

Лучшее воспроизведение: Hitt G. F. Op. cit. (прим. 15), р. 4—5, № 5, pi. 1.

8. А 2-а — Р 4. Коллекция Р. В. Вассаль (1863). Вес 7,02 г. Рис. 1, 9. Первая публикация: Мурзакевич И. И. Монета скифского царя Фарсоия.— ЗООИД, 1862, № 5, с. 593—594, рис. (место находки: «в Херсонской губернии, на левой стороне реки Днепра»),

Лучшие воспроизведения: Catalogue L. Naville. Geneve, 1928, N 13, р. 46, N 694, pi. 22; 1933, N 16, р. 64, N 1077, pi. 36.

*9. А 2-а — Р 5. Москва, ГИМ (нз коллекции Б. М. Якунчикова). Вес в на­стоящее время 6,83 г. но монета повреждена (аверс выскоблен); вес до повреждения 7, 15 г (Бертье-Делагард А. Л. Указ, соч., с. 66, № 21). Рис. 1, 10. Первая публикация: Зограф Л. Н. AM, табл. XXIII, 25. Лучшее воспроизведение: Розанова Н. П. Указ, соч., с. 198, № 7, табл. 1.

10. А 3 — Р 6. Париж, Национальная библиотека. Вес 6,97 г. Первая пуб­ликация: Lenormant Ch. Memoire sur les antiquites du Bosphore Cim- merien.— AIBL, 1861, N 24, p. 254.

Лучшее воспроизведение : Орешников А. В. О монетах скифских царей (прим. 14), с. 23, № 9, табл. II.

11. А 3 — Р 6. Коллекция Г. П. Алексеева (1898). Вес неизвестен. Рис. 1, 12. Первая и единственная публикация: Ріск В. Op. cit., Taf. XII, 7.

12. А 4 — Р 7. Берлинский музей (из коллекции А. Прокеш-Остена). Вес 6,98 г. Рис. 1,. 13. Первая публикация: Prokesch-Osten A. Pharzoios, Konig der Scythen.— NZ, 1969, N 1, S. 392—394, место находки: «der Untere Balkan»).

Лучшее воспроизведение: Sallet A. Konigliche Musecn zu Berlin. Beschreibung der aritiken Miinzen. Berlin, 1888, S. 30, N 146, Taf. II, 21.

13. A 5 — P 8. Лондон, Британский музей (из коллекции Ф. И. Прове). Вес 6,95 г. Рис. 1, 14.

Первая публикация: Орешников А. В. Золотой статер царя Фарзоя (прим. 14), с. 239—240 (место находки — «окрестности Бердичева» — указано А. В. Орешниковым на оттиске экземпляра этой статьи, хра­нящемся в настоящее время в библиотеке ИА АН СССР, инв. № 9329).

14. А 6 —Р 9. Ленинград, Эрмитаж (из коллекции П. О. Бурачкова). Вес 6,93 г. Рис. 1, 15.

Первая публикация: Бурачков П. О. Указ. соч. (прим. 4), с. 78» № 251, табл. IX, 208.

Лучшее воспроизведение: Pick В. Op. cit., Taf. XII, 8.

82

А. Н. Дзиговский