ОТ ПЕРЕВОДЧИКА

Свое вдохновение Петрици черпал из философии, литературы, искусства Эллады. Он был энциклопедически образованным ученым. Произведения его посвящены проблемам философии, риторики, истории, астрономии. Философ перевел также на грузинский язык и откомментировал ряд классических произведений. Некоторые из работ Петрици сохранились до наших дней. Так, он создал труд иод названием «Места из Иосифа Флавия, не согласные с священным писанием» и перевел пятнадцать книг этого известного иудейского историка I в. Эти переводы дошли до нас в рукописях XV — XVI вв. В свое время они подняли интерес грузинской общественности к историческим знаниям и расширили кругозор молодых книжников новыми сведениями, дополняющими римские и греческие источники.

Сохранилась также работа Петрици «Лестница добродетели» — свободный перевод видного ученого-педагога Иоанна Синаита «Клемаксис», снабженный замечаниями и комментариями.

Для своих слушателей в Гелатской академии Петрици составлял учебные пособия. Таким пособием, например, был перевод книги философа IV в. Немесия Эмесского «О природе человека», снабженный примечаниями.

Сохранившиеся сведения о философской деятельности Иоанэ Петрици показывают, что он большое внимание уделял теоретическому наследию Аристотеля. Им были переведены и снабжены комментариями «Топика» и «Об истолковании» великого древнегреческого философа.

Эта книга Петрици — его главный философский труд. По силе и глубине раскрытия античной мысли он представляет собой выдающееся произведение. Исследовать его — дело нелегкое, хотя в настоящее время и накопился большой исторический материал, способствующий изучению этого памятника средневековой философской мысли. Марксистско-ленинская методология помогает исследователю творчества Петрици связать его мировоззрение с социально-исторической действительностью Грузии того периода, выявить причины поворота Петрици к античной философии и показать характер его концепции.

Каждая глава «Рассмотрения...» начинается с Проклова тезиса, который затем аргументируется, доказывается и разъясняется. Это вполне соответствует методу изложения самого Прокла. В целях достижения большей ясности С. Г. Каухчишвили предложены заголовки к частям трактата. Число этих заголовков несколько больше, чем у самого Петрици, они дают возможность обнаружить единство системы мыслей Прокла и Петрици. (В тексте они заключены в квадратные скобки.) Петрици связывает трактат Прокла со всей древней философией и систематизирует античную мысль. И в то же время книга Петрици показывает роль трактата Прокла в средние века.

Обращаем особое внимание читателей на последний раздел книги Петрици — Послесловие. Здесь каждый абзац сформулирован в виде небольшой темы, и эти темы скомбинированы в логически осмысленные отделы и подотделы. Метод логического сопоставления разделов должен помочь читателю ознакомиться с комплексом мыслей Петрици.

Сложная структура сочинения Петрици побуждала всех его переписчиков к упрощению текста в целях облег- чения его восприятия.

Согласно анонимному переписчику-комментатору XVII в.,

1. § 1—7 следует объединить под названием «Едино- личность и множественность»;
2. § 7 — 8: «О порождающем и возникающем»;
3. § 8 — 14: «О первом благе, о самодовлеющем и недостаточном, о самостоятельном и неполноценном, о причинности и начале бытия, о единице и о благе»;
4. § 14 — 18: «О недвижимом, самодвижущемся и о движимом другими»;
5. § 18 - 41: «О бытии»;
6. § 41 — 50: «О том, что имеет свое существование либо в себе, либо в другом»;
7. § 50 — 56: «О вечном и о времени»;
8. § 56 — 66: «О предикатах и субъектах»;
9. § 66 — 75: «О всеобщем и о частях»;
10. § 75 — 77: «О разнообразии причин»;
11. § 77 — 80: «О силах и действиях»;
12. § 80 — 86: «О телесных и бестелесных»;
13. § 86 — 87: «О своеобразии непостижимого»;
14. § 87 — 89: «О существующем и его своеобразии»;
15. § 89 — 97: «О пределе и беспредельном»;
16. §              97 — 104: «Об изначальной причине и о сериях»;
17. § 104 — 108: «О вечном и бессмертном»;
18. § 108 — 111: «О приобщении свойств, о предикатах и субъектах»;
19. § 111 — 113: «О божественных и простых познавае- мостях, о познаваемых и простых духах, о словесных и бессловесных телах»;
20. § 113 — 123: «О божественных числах и о причастных божествах, которые являются всеобщими»;
21. § 123 — 128: «О первичной причине»;
22. § 128 — 136: «О разумах, о духе человека и о небесах» ;
23. § 136 — 141: «О предикатах и субъектах»;
24. § 141 — 145: «О ступенях силы единицы»;
25. § 145 — 167: «О закономерностях существования»;
26. § 167 — 184: «О предметах знания, о знании и о познаваемых»;
27. § 184 - 207: «О духе»;
28. § 207 — 211: «О свободном духе, т.
    е. о логическом духе».

Переводить трактат Петрици чрезвычайно трудно, так как его язык — образец искусственного стиля, выработанного под влиянием эллинской литературы. Увлечение Петрици греческими образцами привело к тому, что язык его трактата оказался оторванным от народного грузинского языка, направило его па путь книжности. Поэтому многие места в тексте остаются темными, непонятными для современного читателя. Кроме того, древние тексты плохо сохранились и допускают разные толкования.

Политическая консолидация страны, создание устойчивых связей в рамках объединенной государственности привели к слиянию различных диалектов в единый национальный язык. Движение по преодолению диалектной раздробленности и образование единого национального языка в XI в. возглавил известный грузинский ученый Ефрем Мцыре. Новые исторические условия XII в. потребовали проведения еще более радикальных реформ по всестороннему усовершенствованию грузинского научного и литературного языка. Стало необходимым сближение письменного литературного языка с народным разговорным и т. п. Это движение по реформе языка возглавил Иоанэ Петрици. У него много рассуждений о языке вообще и о грузинском в частности. Но больше всего его интересуют философские проблемы языка, язык как средство умственного развития людей. Это не значит, что Петрици не занимался исследованием вопросов самого языка. Он проделал огромную работу по усовершенствованию грузинского языка. Так, например, в своих переводах и сочинениях он очень часто применял глагольные суффиксы, впервые начал использовать предлоги в их многообразном виде. В синтаксическом отношении характерным для языка Иоанэ Петрици является объяснение одного понятия двумя однозначными словами. В результате применения синонимов смысл трудного греческого текста делается более ясным [89]

Справедливо замечание Н. Я. Марра, что при сопоставлении грузинского перевода с греческим оригиналом Прокла «мы наглядно видим высокие качества грузинского перевода, его идеальную стройность и в то же время верность греческому подлиннику не только в передаче смысла, но до крайней возможности и во внешней форме, в построении фраз и отдельных слов-терминов, даже в тождественной расстановке грузинских эквивалентов греческих частиц.

Разрабатывая теорию перевода, Петрици указывал: «...у нас привыкли красочно толковать легкие и обычные произведения, я же считаю себя обязанным и трудные умозрительные и философские сочинения излагать просто и соответственно строю языка, но, [конечно], до такой лишь степени, чтобы от чрезмерного упрощения не нарушить и не нанести ущерб умозрению. Ибо в таких случаях все мои помыслы направлены на разумение и усмотрение, будь то [книга] по логике, или по математике, или по физике, или по богословию; так я поступил недавно и при переводе книги Немесия» [91]

Эта точка зрения является исходной для Петрици в его научно-переводческой деятельности. Она легла в основу переложения на грузинский язык и комментирования книги Немесия Эмесского «О природе человека» и философского трактата Прокла «Первоосновы теологии».

Книга Прокла «Первоосновы теологии» была переведена на арабский язык в IX в. в сокращенном варианте, а с арабского на латинский — в 1187 г.; она известна под названием «Книга о причинах». По сведениям О. Барден- хевера, Фома Аквинский некоторые положения этой книги считал еретическими, поскольку «Книга о причинах» ставила своей целью определить первопричину вещей помимо бога.

Полный перевод «Первооснов теологии» Прокла на грузинский язык был сделан Петрици, который, по-видимому, знал о сокращенной арабской обработке этой книги. Книга Петрици «Рассмотрение Прокла Диадоха и платоновской философии» с трактатом Прокла «Первоосновы теологии» еще в первой половине XIII в. была переведена с грузинского на армянский язык.

До перевода Петрици «Первооснов теологии» существовал и другой перевод этого трактата на грузинский язык. По этому поводу Петрици пишет: «Причиной вторичного переложения этой книги мною является следующее. Во- первых, [я сделал это] потому, что число перелагателей увеличилось, каждый понимает [книгу] по-своему, и весьма часты случаи несоответствий. Некоторые [допускают несоответствие] по невежеству, но кое-кто, окруженный ореолом славы, не захотел устранить невежество, не пожелал уяснить смысл» [92]

Петрици осуждает и категорически отвергает средневековую практику перевода. Он требует научного подхода к текстам. «Литературная деятельность Иоанна вызвала к жизни у грузин новую переводческую школу, ставившую на первом плане безусловную точность и верность подлиннику» [93] По мнению Петрици, упрощение допустимо только в определенных рамках, так как чрезмерное упрощение наносит ущерб содержанию. Он требует самого серьезного отношения к особенностям языка. Перевод в первую очередь должен точно передавать содержание текста, поэтому мысли переводчика должны быть нацелены на точное раскрытие содержания, существа вопроса, изложенного в оригинале.

«Рассмотрение платоновской философии и Прокла Диа- доха» написано не таким стилем, каким Петрици писал исторические, дидактические и другие произведения, а очень сложным философским. В своих философских произведениях он стремился сохранить в первозданном виде все тонкости греческой диалектики и всю полноту сложных упражнений неоплатоновского умозрения.

С этой целью Петрици предполагал провести реформу родного языка. «Если бы мне было оказано сочувствие... и помощь,— утверждал он,— я бы поднялся до предначертанного мне провидением и, клянусь стремлением к умозрению, я бы и язык [грузинский] отделал бы подобно [греческому] языку...» [94] Занимаясь кропотливой научной деятельностью, огромной переводческой работой, Петрици разрабатывал философские и научные термины и тем самым обогащал грузинский язык. Но этот процесс обогащения осуществлялся не через включение в фонд грузинского языка греческих и латинских терминов, а, наоборот, на основе использования словесного фонда всей группы грузинских языков и наречий. В его работах нередко применяются слова менгрельского, чанского и гурийского происхождения. Н. Я. Марр подчеркивал: «За Иоанном Петрици следует признать громадную заслугу в грузинской литературе: ему мы обязаны готовой философской терминологией на грузинском языке, замечательно точно и кратко передающей грузинскими корнями все те термины, которые в европейских языках существуют в форме греческих и латинских заимствований» [95]

В 1933 г. в Оксфорде английский ученый Доддс издал греческий текст трактата Прокла «Первоосновы теологии» и его английский перевод. Будучи осведомленным, что в XI — XII вв. Петрици перевел этот трактат Прокла на грузинский язык, Доддс обратился в Грузинский государственный музей с просьбой сличить присланные им первые главы греческой рукописи с грузинским переводом Петрици. В результате сличения первых восьми глав, проведенного проф. С. Г. Каухчишвили, Доддс пришел к выводу, что древнегрузинский перевод сильно отличается от сохранившейся греческой рукописи XIV в. Отличие, по мнению Доддса, касается не только внешней формы, но и содержания текста. На этом основании он считает, что

Петрици при переводе Прокла пользовался греческим текстом, отличным от сохранившейся греческой рукописи XIV в., или же он сделал свободный перевод с более ранней рукописи в соответствии со своими взглядами. Последнее предположение Доддса опровергается самим Петрици, который, как говорилось выше, указывает, *что причиной вторичного перевода на грузинский язык трактата Прокла является то обстоятельство, что у первых переводчиков имелись большие несоответствия с текстом оригинала, обусловленные невежеством, по мнению Петрици. Это заявление дает основание усомниться в том, что он позволил бы себе произвольное отклонение от переводимого текста. Остается в силе лишь первое предположение об использовании Петрици при переводе более раннего варианта ирокловского трактата — рукописи не позднее XI столетия.

В 1940 г. проф. С. Г Каухчишвили издал и снабдил комментариями перевод трактата Прокла «Первоосновы теологии» на грузинском языке в обработке Иоанэ Петрици. В результате сличения текста грузинского перевода с греческим оригиналом трактата С. Г. Каухчишвили пришел к выводу, что грузинский текст не является дословным переводом, он обратил внимание на своеобразное понимание греческого оригинала переводчиком-комментатором Иоанэ Петрици.

У нас нет сомнений, что Петрици в своем переводе трактата Прокла точно воспроизводил его мысли. Он решительно выступал против тех, кто произвольно искажал содержание переводимого материала. Если во время работы над переводом трактата Прокла Петрици не соглашался с какими-либо положениями философа, он имел полную возможность в комментариях истолковывать их в соответствии со своими взглядами. Поэтому, по нашему мнению, историко-философское значение имеет не столько сам перевод трактата Прокла «Первоосновы теологии», сделанный Петрици, сколько его комментарии к этому трактату, которые написаны на высоком философском уровне.

Следует также отметить, что рукопись XVII столетия под номером А-№ 69 имеет примечание, принадлежащее переписчику, сообщающее, что «памятник состоит из 2-х частей: из перевода книги Прокла «Первоосновы теологии» и «Рассмотрения Иоанэ Петрици». Эти две книги мы переписали по системе Кимен-схолио для того, чтобы читателям и писателям легко было опознать их. Кимен обозначен нами буквой «П», что подразумевает Прокла, «Рассмотрение» же мы отметили буквой «И», что обозначает Иоанэ, чтобы читателям легко было разобраться во взглядах этих двух философов». В рукописи XIII столетия из фонда «Н» за № 1337 этой приписки нет, но применена та же система. Таким образом, в ранних рукописях книга Петрици называлась «Рассмотрением». Из этого исходили С. Г. Ка- ухчишвили и Ш. И. Нуцубидзе, когда, анализируя текст книги Петрици, озаглавили ее «Рассмотрение платоновской философии и Прокла Диадоха». Хотя имелись мнения, что ее следовало бы озаглавить «Элементы философии Прокла Диадоха, платоновского философа»: такое название дает Петрици в своем предисловии трактату самого Прокла.

Однако было бы неоправданным одинаково называть эти две работы, а также менять традиционное заглавие трактата Петрици, тем более что книгу Петрици на протяжении веков переписчики с полным основанием воспринимали в качестве самостоятельного философского трактата со специальным названием. Излагая в «Рассмотрении...» главные проблемы неоплатонизма, Петрици дает богатый историко-философский материал. Работа Петрици представляет собой определенный этап в развитии идеалистической диалектики. Поэтому философское произведение Петрици далеко выходит за рамки трактата Прокла. В эпоху Иоанэ Петрици комментирование было формой развития собственных взглядов на базе разъяснения тех или иных положений различных представителей античной философии. Иоанэ Петрици применил в своем труде эту форму для высказывания своих философских взглядов.

Работая над переводом книги Петрици, пришлось преодолеть большие трудности для установления точного смысла каждой фразы рукописи и подыскания адекватных форм выражения мыслей Петрици на русском языке. Для контроля при расшифровке текста Петрици переводчик обращался к трактату Прокла но изданию Крейцера, греческий текст которого вносил некоторые уточнения, но вместе с тем расхождения вызывали и недоумение. Мы считаем недопустимым поправлять терминологию Петрици на основе античной терминологии. Хорошо известно, что христианская культура эпохи Ренессанса восстанавливала античные понятия в соответствии с новой исторической обстановкой. Так делали глоссаторы, занимавшиеся рецепцией римского права, так поступали представители восточного и западного Ренессанса. Так поступал и Петрици, когда приводил античные термины, давал им толкование в соответствии с новыми историческими запросами. Поэтому мы пытались раскрыть содержание терминов, примененных Петрици, а затем воссоздать систему его философской мысли, сопоставляя ее с Прокловой, а не насильственно подгоняя ее «под» Прокла.

В процессе перевода трактата обнаружилось, что рассмотрение отдельных философских положений переплетается с различными отступлениями личного характера. Необузданность формы, своеобразие манеры изложения накладывают на труд Иоанэ Петрици глубокий индивидуальный отпечаток.

При подготовке второго издания мы обратили серьезное внимание на уточнение некоторых терминов и положений трактата Иоанэ Петрици, что сделало его более доступным для читателей. С этой целью переводчик учел многочисленные пожелания и замечания, внеся соответствующие изменения и дополнения.

И. Д. Панцхава

  ПРИМЕЧАНИЯ УКАЗАТЕЛИ

В Институте рукописей им. К. Кекелидзе АН Грузинской ССР хранятся 11 рукописей перевода с древнегреческого языка и комментариев к «Первоосновам теологии» Прокла, осуществленных Иоанэ Петрици. Перевод трактата Прокла и комментарии к нему во всех рукописях даются вместе, но четко отделяются друг от друга, обозначенные инициалами «П» (Прокл) и «И» (Иоанэ), написанными красными чернилами. Кроме того, каждое разбираемое в комментариях положение Прокла Петрици обозначает буквами грузинского алфавита: «а» — первое положение соответствующей главы «Первооснов теологии», «б» — второе положение и т. д. Первые издатели трудов Петрици С. Каухчишвили и Ш. Ну- цубидзе, вместе с Н. Марром и С. Горгадзе положившие начало изучению творчества Петрици на современном научном уровне, издали по рукописи XVII в. комментарии и перевод как два самостоятельных тома «Трудов Иоанэ Петрици» (второй том, содержащий комментарии, вышел в свет в 1937 г., а первый, содержащий перевод,— в 1940 г.) с предисловиями М. Гогиберидзе и С. Каухчишвили. В 1942 г. И. Панцхава осуществил перевод второго тома этого издания на русский язык.

Настоящий перевод заново сверен по рукописи XIII в. (№ 1337), которая является не только самой древней, но и самой полной: хотя в ней, как и в других рукописях, недостает конца «Послесловия», основной текст сохранился здесь лучше. Рукопись написана древнегрузин- ским церковным письмом, которое представляло переходную ступень от первого грузинского алфавита — асомтаврули к современному — мхедру- ли. За основу настоящего перевода берется терминология, выработанная А. Ф. Лосевым, глубоким знатоком Прокла и вообще античности. Им были переведены (по рукописи XIV в.) и прокомментированы «Первоосновы теологии» Прокла. В предлагаемых примечаниях оговариваются все основные случаи расхождения переводов трактата Прокла Иоанэ Петрици и А. Ф. Лосевым, вызванные или различием текстов, которыми пользовались переводчики, или различием подходов к той или иной про- блеме.х При этом учитываются и другие издания и переводы трактата Прокла. Большинство терминов, а также цитаты греческих авторов Петрици не переводит, а транскрибирует. В этом мы следуем оригиналу, давая соответствующие пояснения в примечаниях. В рукописи XIII в. все 211 глав «Первооснов теологии» даны без заголовков. Известно, что встречающиеся в других рукописях данного трактата заголовки имеют «совершенно случайный и несистематический характер и явно принадлежат переписчикам» (Прокл. Первоосновы теологии. Пер. и комментарии А. Ф. Лосева. Тбилиси, 1972, с. 122). Это доказывает и отсутствие заголовков в грузинской рукописи — более древнего перевода по сравнению с сохранившимися греческими манускриптами. Греческий текст, перевод которого осуществил Петрици, не сохранился, и потому сам перевод имеет важное значение для предположительной реконструкции оригинала (Proclusr. The Elements of Theology. A Revised Text with Translation and Commentary by E. R. Dodds. Oxford, 1963, p. XLI, 342-344). В рукописи XIII в. заголовки отсутствуют и в комментариях Петрици. В публикуемом переводе для ориентации читателя в квадратных скобках даются заголовки, принадлежащие издателям.

Сверка настоящего перевода по рукописи XIII в. осуществлена Н. Натадзе и Г. Тевзадзе. Хотя на титуле настоящего издания сохранено традиционное для русского перевода название работы Петрици, внутри тома, однако, дается уточненный перевод заглавия; при этом исходили и из слов самого Петрици (см. наст, изд., с. 27).

Известный эрудит античности Прокл в своей работе не указывает ни на предшественников, ни на современников. «Первоосновы теологии» — лишь изложение системы в соответствии со строгим рационалистическим методом. Исходя из этого, некоторые исследователи полагали, что данная работа Прокла является его ранней, даже ученической, поскольку трактат всецело зависит от Плотина и Порфирия (Proclus. Op. cit., p. XVI —XVII). Нам кажется, что истина на стороне противников этого взгляда. Ведь ученическая работа скорее должна пестрить цитатами. Кроме того, данный трактат Прокла представляет наиболее продуманную и целостную из систем неоплатонизма, и это говорит о том, что «Первоосновы...» — одна из самых поздних работ Прокла. Ё ней в чистом виде излагается метод, которым Прокл руководствовался в своих комментариях и даже в теургических исследованиях. В самой работе, несмотря на большое влияние Плотина, Порфирия и Ямвлиха, нет и следа теургии и веры в чудеса, которым Прокл, как известно, в других своих произведениях отдавал не меньшую дань, чем Ямвлих. Прокл считал, что все созданное можно познать методом, изложенным им в «Первоосновах... Этот метод, по Проклу, служит рационалистической подготовкой к мистическому единению с истинно сущим, которое совершается за пределами человеческого познания.

Петрици комментирует «Первоосновы теологии», опираясь на предшествующие Проклу античную и христианскую культуры. При этом он строго придерживается метода самого прокловского трактата.

Петрици знаком как с учением самого Парменида, так и с «Пар- менидом» Платона, а также с комментариями Прокла на платоновский диалог. В данном случае имеется в виду диалог «Парменид». Сократ (470/469 — 399 до н. э.), учитель Платона, развившего его основные темы: отрицание агностицизма софистов, разработка своеобразного индуктивного способа доказательства и обоснование возможностей определения понятий. Сократ в комментариях Петрици — это Сократ платоновских диалогов. — 26.

2. См. «Парменид» 128 е.: одобряя усердие Сократа, Зенон называет его «лаконской собакой» (в пер. Н. Н. Томасова — «лаконским щенком»), т. е. указывает на необычайную его способность «выслеживания» истины. Так же понимает текст переводчик на немецкий язык Н. Г. Целк (Platen.Parmenides. Griechisch-Deutsch. Hamberg, 1972). Отметим, что Михаил Пселл для характеристики Итала пользовался тем же образом (P. Joannou.Die Jllumunationslehre des Michael Psellos und Joannes Jtalos.— Studia Patristica et Byzantina. Heft 3. Ettal, 1965, p. 23),— 26.
3. Здесь и далее под философом имеется в виду Прокл. Органоном, т.е. орудием (средством, инструментом), перипатетики (см. прим. 6) стали называть логику Аристотеля. Тем самым они отвечали на вопрос, который стоял в эллинской философии: является ли логика частью философии или лишь орудием, органоном, для нее? — 26.
4. Стойхейон (греч.) — «буква», «первоначало», «элемент», «стихия». Далее наряду с переводом Петрици дает и транскрипцию этого термина. — 27.

6 Платон (428/7 — 348/7 до н. э.), ученик Сократа и учитель Аристотеля, для обоснования возможностей познания допускал существование трансцендентных идей, объединенных вокруг идеи блага как единства блага, истины и красоты. Поздний Платон подпадает под влияние пифагореизма и подготавливает неоплатонизм (W. К. С. Guthrie. A. History of Greek Philosophy, v. V. Cambridge, 1978). Платон в «Рассмотрении...» (хотя Петрици хорошо знает учение философа по первоисточникам) является Платоном неоплатоников. — 27.

6 Аристотель (384—322 до н. э.), философ-энциклопедист, ученик Платона, впоследствии его оппонент, основавший пооле смерти учителя собственную философскую школу. Исключая миф из философии и не доверяя пифагореизму, Аристотель по-своему систематизировал платоновскую философию. Все сущее, по его мнению, состоит из формы и материи. Степень преобладания формы над материей определяет место сущего в иерархии мира. Первая материя, как не имеющая в себе никакой формы, является лишь возможностью сущего. Форма формы — мышление мышления, называемое Аристотелем богом,— свободна от всякой материальности, есть неподвижная цель всего существующего, причина его движения. Петрици, хорошо знакомый с основными трудами Аристотеля, принимает их содержание лишь постольку, поскольку они согласуются с учением Платона. Перипатетиками называли последователей Аристотеля за манеру философа вести беседу во время прогулки («пери-патос»). Грузинская философская мысль ознакомилась с учением перипатетиков еще в Колхидской школе (IV в.). Под влиянием Петрици и грузинского перевода «Ареопагитик» учение Аристотеля и его учеников стали оценивать прежде всего с точки зрения его совместимости с платоновской (точнее, с неоплатоновской) философией. В грузинской культуре борьба перипатетиков с последователями платоновской философии нашла свое отражение и в поэзии XII в. Слово «перипатетики» впервые встречается у Шавтели, придворного поэта Давида Строителя. Характеризуя их влияние, поэт пишет:

Маги с Зеноном чтили каноном Перипатейцев прорицание (Абдул-Мессия. Пер. Ш. Нуцубидзе. Тбилиси, 1942, с. 71). - 27.

«Об истолковании» (см. Аристотель. Соч. в 4-х томах, т. 2. М., 1978).- 28.

8. О привычке Сократа возвращаться к положению для лучшего уразумения его смысла Платон говорит неоднократно. См., напр., «Филеб» 24е, 66d; «Парменид» 127d. — 28.
9. Это замечание Петрици свидетельствует о его добросовестности как переводчика трудного греческого текста.— 28.
10. Дианойя — мысль, мнение, взгляд; поэма — мышление, сознание, разумение; ноэтос — умопостигаемый, умозрительный (греч.). Выше Петрици жалуется, что грузинские комментаторы («мтаргмнели») не отличают точный перевод от истолкования — «таргмани». Этот грузинский термин, по-видимому, происходит от еврейского слова «таргумим», что означает подачу текста в более выгодном и доступном свете (Н. J. Gen- thie.Mit dejii Augen der Forchung. Berlin, 1976, S. 155). См. такженаст, изд., с. 222.- 29.
11. Порфирий (232/3 — 301/4) — ученик Плотина, редактори издатель его произведений. В Грузии были широко известны некоторые его сочинения: трактат «О пяти звучаниях» и др. Петрици знает по Немесию Эмесскому (см. прим. 252), что Порфирий боролся против христианства (см. Немесий Эмесский. О природе человека. Пер. Иоанэ Петрици. Тбилиси, 1914, с. 75). В «Предисловии» Петрици, вероятно, имеет в виду труд Порфирия «Исходные пункты для восхождения к умопостигаемому».- 29.
12. См. Аристотель. Вторая аналитика 71 b— 72а.— 30.
13. Петрици подразумевает учение Аристотеля о возможности, данное в труде «О душе» 417Ь.— 30.
14. Проблема («задача», «вопрос»), катаскева («приготовление»: от катаскеуе — «снаряжать», «готовить», «собирать»), симперазма («умозаключение», «вывод») — терминология Аристотеля,— 32.
15. См. Аристотель. Первая аналитика, гл. 4, 28. Петрици, исходя из положения Аристотеля о сводимости второй и третьей фигур силлогизма к первой, дает своеобразную схему для первой фигуры.— 32.
16. Проблема причастности следствия причине вообще и сущего богу в особенности была важной проблемой средневековой философии. Современные теологи обычно отличают прокловское понимание причастности, предполагающее эманацию мира из единого, от христианского, допускающего творение из ничего. Например, Е. Иванка доказывает, что понимание причастности у Псевдо-Дионисия принципиально отличается от прокловского и неоплатоновского понимания вообще, так как Дионисий не признает строгой иерархии сущих. Иванка, исходя из этого, в статье, опубликованной в журнале «Схоластик» № 31 за 1956 г., отрицает возможность причисления автора «Ареопагитик» к неоплатоникам (W. Beierwalter.Proklos. GrundsugeseinerMetaphysik. FrankfurtamMein, 1965, S. 130). Петрици же не видит необходимости изменять систему Прокла и допускать возможность нарушения иерархии. Творению из ничего, как и всеблагости бога, Петрици дает довольно свободное толкование, которое трудно согласовать с высказываниями христианских авторитетов — на последние Петрици ссылается лишь тогда, когда это важно для его позиции. Об «Ареонагитиках» же он ничего не говорит, что не случайно.— 33.
17. Вероятно, Петрици имеет в виду псевдогинпократовское сочинение «О пище» (см. А. Ф. Лосев. История античной эстетики (ранняя классика). М., 1963, с. 392).— 33.
18. Используя слова «причина» и «нричинениое» (груз, «мизези» и «мизезуани»), Петрици хочет сохранить в переводе соотношение греческих терминов «айтиа» — «айтиатон». В переводе А. Ф. Лосева: «причина» — «вызванное причиной» (см. Прокл. Ук. соч., с. 45). У Марсилио Фичино — «causacumcausato» (Plotinos.Plotini Enneades cum Marsilii Ficini interpretatione Castigata, interum ediderunt Frid Creuzer et Georg Henricus Moser Primum accedunt Porphirii et Procli Institutiones et Prisciani philosophi Solutiones... ed. Fr. Dubner. Parisiis, MDCCCLX, p. LV). - 34.
19. Цепь, ряд (греч.). Петрици транскрибирует это слово как «сира», так как в то время греч. дифтонг «ей» читали как «и». — 37
20. Рассуждения Петрици о трудностях понимания сущего как созданного перекликаются с положениями «Парменида», где говорится о трудностях, возникающих при допущении самостоятельного существования идей. Петрици свободно интерпретирует текст в духе Прокла.— 38.
21. Имеется в виду соотношение возможности, т. е. силы, и действительности в чувственном (временном), разумном (вечном) и едином. — 38.
22. Стоики — последователи стоицизма, одного из направлений фило- софской мысли эллинистической и римской культур. Учение философов древней Стой (Зенон, Хрисипп, Клеанф) имело ярко выраженный материалистический характер. Именно их и критикует Петрици наряду с перипатетиками. По-видимому, Петрици не причислял к стоицизму представителей средней Стой, в особенности Посидония (ок. 135 — 51 до н. э.), которого В. Иегер считает «истинным отцом неоплатонизма» (W W. Jaeger. Neme seos von Emesa. Quelenforschungen zum Neoplatonismus und seinen Anfangen bei Posidonios. Berlin, 1914, S. 120). См. также прим. 6.— 38.
23. Петрици имеет в виду начало диалога «Парменид», где старый элейский мудрец восхищается аргументацией Сократа. Слово «эуге» в дошедшем до нас тексте диалога не встречается. Платон, однако, часто пользовался этим выражением, которое означает «превосходно!», «отлично!». Этим словом начинает свои критические комментарии («Refu- tatio») к гл. 121 «Первооснов теологии» Прокла и младший современник Петрици Николай Мефонский (о нем см. прим. 182).— 39.
24. Определение человека, данное в комментариях Петрици, было очень распространено среди неоплатоников. Оно идет от Аммония Гер- мия, неоплатоника V в., труды которого в эпоху Петрици были переведены на грузинский язык. (Петрици следует разделению Аммония между наукой и искусством, а также его терминологии, принятой в грузинском переводе. — См. М. Рапава. Из истории грузинской научной терминологии.— «Мравалтави» (Тбилиси), 1981, IX (на груз, яз.), с. 20.) Такое же определение человека дается в главном труде армянского мыслителя V —VI вв. Давида Непобедимого «Определения философии» (см. Давид Анахт. Соч. М., 1975, с. 45) и в «Диалектике» Иоанна Дамас- кина (см. Иоанн Дамаскин. Диалектика. Тбилиси, 1976 (на груз, яз.), с. 105).- 40.
25. Здесь божества античной мифологии у Петрици, как и у Прокла, не являются личностями, а олицетворяют небесные сферы, которые обозначались различными мифологическими именами соответственно предполагаемому влиянию богов в системе мироздания и на жизнь человека.- 40.
26. Зд. «носителя», «опоры» (греч.). См. также прим. 61.— 41.
27. Назначение этой схемы не совсем ясно. — 41.
28. Петрици, вероятно, имеет в виду какое-то руководство по музыке, в котором по пифагорейской традиции музыкальные лады связывались с планетами.— 42.
29. Гюпате — крайняя струна лиры, дававшая самый низкий тон; нэте — струна, дававшая самый высокий тон.— 42.
30. Ср. Платон. Парменид 166 е.: «...если единое не существует, то ничего не существует...».— 42.
31. «Боги» обозначают здесь ступени эманации единого, блага — бога среди богов. Невольно вспоминаются слова Платона из XII письма: «Итак, в серьезных письмах вначале упоминается бог, боги же — в несерьезных» (Соч., т. 3, ч. 2. М., 1972, с. 566). Николай Кузанский, касаясь проблемы соотношения единого и богов, ссылается на труд Прокла, в котором тот, по словам Кузанца, систематизировал греческую мифологию исходя йз данных тогдашней астрономии. Вторым богом, говорит Кузанец, Прокл считал созидающий ум, который называл Юпитером, царем и повелителем всего. «Таким путем Прокл ввел небесных, земных и разных других вечных богов, как это у него подробно изложено в шести книгах платоновской теологии» (Николай Кузанский. Соч. в 2-х томах, т. 2. М., 1980, с. 359).— 42.
32. Т. е. «порядке» (греч.). В тексте Прокла часто встречается также термин «асхетос», аналогичный «поп mixtum» Марсилио Фичино (Plo- tinos.Op. cit., p. XCVI); в переводе А. Ф. Лосева — «безотносительно». Петрици образует соответствующий термин, прибавляя к транскрибированному греческому слову отрицательную грузинскую приставку «у».— 43.
33. Кн. 1, гл. 6, 190 а 31.- 44.
34. «Вечный», «идеальный» (греч.).— 44.

36 «Объяснениях», «комментариях» (греч.). Т. е. Петрици отсылает читателя к своим собственным комментариям. Прокловский же текст он, как тогда было принято, называет «словом» (в настоящем переводе — «положение», «мнение» и пр.).— 45.

36. Петрици имеет в виду гл. 23 «Первой аналитики» Аристотеля: «...несоизмеримость диагонали [со стороной квадрата] доказывают тем, что если признать их соизмеримость, то нечетное окажется равным четному» (41 а 27). То же самое повторяет Аристотель в гл. 44 (50 а 85). Греч, артиос — «парный», «четный» и перисос — «нечетный» Петрици применяет, согласно традиции, исходящей от пифагорейской и неоплатонической философии, для обозначения первого предела и первой беспредельности. Термины артиой-перисой и перисой-артиой взяты из «Теологии Платона» Прокла и означают единство предела и беспредельности, т. е. триаду (L. J. Rosan.Philosophy of Proclus. New York, 1949, p. 148).- 47.
37. Ср. «Тимей» 29 a-e, «Законы» 900e. «Первыми законами» Петрици называет произведение Платона, известное нам как «Законы», желая тем самым отличить это сочинение от «Послезакония».— 50.
38. «Возможно», «дозволено» (греч.).— 50.
39. Этих слов в «Федре» нет. Однако данное положение вполне адекватно выражает смысл платоновского учения по вопросу, исследуемому в настоящей главе. См., напр., «Тимей» 30 Ь; ср. также Proclur. Theologie Platonienne, libre 1, par H. D. Saffrey et L. G. Westerink. Paris, 1968, p. 89. Выше в тексте явная ошибка переписчика: о Сократе сказано «некий богослов». Мы переводим «известный богослов»; основание для такого перевода дает гл. 154, где о Сократе говорится как об авторе великой философской теории. — 52.
40. Нектар (греч.) — «напиток богов»; акме (греч.) — «расцвет», «зрелость». Петрици, по-видимому, имеет в виду то место в «Федре», где Платон уподобляет душу «соединенной силе крылатой парной упряжки и возничего». Насладившись созерцанием занебесной области, душа возвращается. Возничий «ставит коней к яслям, задает им амброзии и вдобавок поит нектаром» (246 Ь, 247 е).— 52.
41. Ср. Платон. Тэетет 150 с.: «...бог понуждает меня принимать, роды же мне воспрещает». Эту же самую цитату приводит Прокл в кн. I «Теологии Платона» (Op. cit., р. 105). См. также Иоанэ Петрици. Труды, т. 1. Тбилиси, 1936 (на груз, яз.), с. XXX.- 52.
42. «Неудержимое», «неукротимое» (греч.).— 52.
43. «Нимбу» (греч.).— 54.
44. Т. е. с комментаторами, составителями схолий. Александр Афро- дизийский, известный комментатор Аристотеля, прозванный Экзегетом — Истолкователем; преподавал в Афинах (198—211). Развивая материалистические элементы философии Аристотеля, он считал также, что индивидуальное предшествует общему, что индивидуальная душа смертна и неотделима от тела как своей границы, но воля человека свободна. Из его сочинений следует отметить «О судьбе» и «О душе», которые оказали большое влияние на средневековую философию, в особенности на арабский аристотелизм. Петрици хорошо знаком с сочинениями как самого Александра, так и его многочисленных последователей. Критика Петрици их взглядов является предварением критики Аристотеля и афро- дизийцев Николаем Кузанским и платоновской Академией во Флоренции (см. д. Ренан. Аверроэс и аверроизм. — Собр. соч. в 12-ти томах, т. VIII. Киев, 1902; F. G. Copleston. A. History of Medieval Philosophy. London, 1972, p. 107, 118). Подвергли эксории — здесь «отделению»: от «эксоридзо» (греч.) — «высылать на чужбину», «изгонять за пределы государства».— 56.
45. Аполлон — один из главных богов греческой мифологии, сын Зевса и Лето, брат-близнец Артемиды. Из его многочисленных эпитетов самые распространенные — «предводитель муз» (см. наст, изд., с. 123, а также прим. 142) и «стрелок». Петрици называет его образом первого единого, желая как бы наглядно подчеркнуть отличие причинно-следственных отношений в материальной и идеальной сферах. В первой причина сама участвует в следствиях (напр., четыре элемента не только создают, но и составляют материальное тело). Во второй же эта причина (единое или его образ — Аполлон) остается над природой. См. также Сократов анализ смысла слова «Аполлон» (Платон. Кра- тил 405 с-е).— 56.
46. Диос — генетив от имени Зевс. Это главный бог греческой мифологии, «отец богов и людей», сын Кроноса и Реи, брат и супруг Геры.

Петрици, видимо, имеет в виду толкование Сократом смысла имени Зевса в «Кратиле» (396 ab).— 56.

47. В самом начале развития философии в нее проникает мифологическое представление о судьбе как неумолимой и тотальной необходимости, стоящей даже над богами. Согласно бытовавшему убеждению, справедливость действия судьбы гарантировалась тем, что судьба слепа и относится ко всем одинаково. Такое понимание необходимости не оставляло места для свободы. По Петрици, судьба имеет силу лишь в изменчивой материальной сфере, богини судьбы плетут события лишь материального мира. Однако они не являются здесь неограниченными властительницами, в конечном счете все подчиняется провидению всеблагого бога. Существование необходимости у Платона и Аристотеля обусловлено допущением первой материи как независимой от бога, хотя и существующей лишь как возможность. В неоплатонизме Плотина и Прокла необходимость не имеет такой обусловленности, но все же проявляется в виде судьбы. Петрици, отстаивая эту точку зрения, полагает, что такова же и позиция Платона, что не соответствует действительности (хотя повод для такой интерпретации философия Платона дает, см., напр., «Тимей» 68с: «Поэтому должно различать два вида причин — необходимые и божественные — и отыскивать во всем нричины второго рода...»).— 57.
48. «Сильным», «активным» (греч.).— 58.
49. См. «Вторая аналитика», кн. I, гл. 2, 71 МО, 78Ь5; см. также С. Г. Каухчишвили. Предисловие.— Иоанэ Петрици. Труды, т. I, с. XXXII.- 58.
50. Петрици комментирует лишь часть второго абзаца гл. 11 (см. Прокл. Ук. соч., с. 33).— 59.
51. «Живое в себе» (в нашем пер. также «само живое», «живое само по себе») у Петрици — точный по смыслу эквивалент греч. слова «аутодзон», обозначающего у Платона космос, мир, созданный как самостоятельное целое. А. Ф. Лосев переводит данный термин как «живое- в-себе».— 59.

62 Доказывая происхождение непознаваемой первой материи из непознаваемого единого, Петрици полагает, что следует Платону, и не осознает, что данное положение принципиально несовместимо с онтологическим дуализмом Платона и Аристотеля. В этом Петрици разделяет ошибку таких философов своей эпохи, как, например, Фомы Акви- ната. Как известно, даже аристотелизм последнего был неоплатоническим (см. А. Ф. Лосев. Эстетика Возрождения. М., 1978, с. 29).— 59.

53 Петрици образует это слово от имени мифологического божества Диониса, считавшегося сыном Зевса и Семелы, богом вина и веселых неистовых празднеств. Одионисованный — впавший в неукротимое состояние.— 60.

54. В «Тимее» можно указать много мест, подтверждающих данную мысль. Ср., напр.: «...следует признать, что наш космос есть живое существо, наделенное душой и умом и родился он поистине с помощью божественного провидения» (ЗОЬ); «...наш космос стал видимым живым существом, объемлющим все видимое...» (92с). Единое и благо — демиург — для Петрици, как и для всех неоплатоников, тождествен христианскому богу. Христианский неоплатонизм упорно не хотел принимать во внимание допущение Платоном идей, как архетипов для демиурга (ср. Платон. Соч., т. З, ч. I, с. 469).

Греч, «космос» Петрици везде переводит словом «украшенное». Этим он хотел передать чувства, владевшие древними при созерцании мироздания, которое, по их мнению, благодаря величайшему искусству бога отделилось от хаоса. Некоторые исследователи полагают, что такое понимание мира свидетельствует об оптимизме мировоззрения мыслителя (P. Joannou. Op. cit., S. 2).— 61.

55. Ямвлих (ок. 280 — ок. 330), неоплатоник, ученик Порфирия (см. прим. 11), основатель сирийской школы неоплатонизма, особое внимание обращал на пифагореизм и мифологию. По мнению Ямвлиха, все подчинено триадическому принципу. Анализ проблемы времени Проклом в комментариях к «Тимею» Платона (которые служили основным источником для Петрици при рассмотрении проблемы) исследователи считают в сущности лишь разъяснением ямвлиховского понимания этого вопроса (S. Sumbarsky.ThePhysicalWorldofLateAntiquity. London, 1962, p. 162). Прокл (III34, 5) называет Ямвлиха наряду с Платоном «божественным», а Аристотеля лишь «демоническим» (Proclus.Op. cit., p. XXII). Михаил Пселл в работе «О первородном сыне» (издана известным греческим ученым JI. Бенакисом в 1981 г., переведена на груз. яз. И. Гараканидзе) указывает на необходимость согласования мнения Ямвлиха и автора «Ареопагитик» относительно свободной от тела души (см. «Философия». Афины, 1980—1981, № 10—11, с. 415).— 62.
56. «Мудрое молчание» познающего, изумленного величием единого и осознавшего неспособность слова выразить содержание трансцендентного, является одним из основных образов «Ареопагитик». В грузинском переводе этого сочинения настоящая мысль передается словами, сходными с петрицевскими (ср. Петр Ивер (Псевдо-Дионисий Ареопагит). Труды. Пер. с древнегреч. на древнегруз. Е. Мцыре. Изд. С. Енукашвили. Тбилиси, 1961, с. 7). Петрици ни здесь, ни далее в сходных случаях не упоминает «Ареопагитик». Однако не знать этого произведения он, конечно, не мог. Быть может, Петрици чувствовал то, что предельно ясно выразил А. Ф. Лосев: «Ареопагитики решительно мешали в Грузии (да и в дальнейшем в других местах) воспроизводить старинную языческую мудрость и помогали лишь углублять и делать более живым догматическое учение церковного богословия» (А. Ф. Лосев. Эстетика Возрождения, с. 33).— 62.

67 Сули — «Душа», сулие-ри — «душевное»; гонеба — «разум», го- ние-ри — «разумное».— 63.

58. См. прим. 43.- 63.
59. В рукописях «как извне привнесенное», т.е. без «не», что не согласуется со смыслом рассуждения. Это заметили переписчики, но не решились изменить текст, приписав на полях в пяти рукописях замечание: «Наверное: как не привнесенное извне?» (см. Иоанэ Петрици. Труды, т. 2, 1938, с. 47).- 63.
60. Ср. «Федр» 245с: «Всякая душа бессмертна. Ведь вечнодвижу- щееся бессмертно».— 63.
61. См. «Тимей» 37а-с. Охема (греч.) — зд. «колесница»; Платон в «Тимее» часто пользуется этим словом. О значении и истории данного термина см. Proclus.Op. cit., AppendixII.— 63.
62. В данном случае Петрици говорит о Зевсе как об отце, уме-демиурге, который, взирая на парадигмы, т. е. идеи, создает мир из материи. Ср. «Тимей» 37с. Это положение, ясно выражающее онтологический дуализм Платона, Петрици включает в систему монистической философии потому, что полагает, будто и материя является результатом эманации.— 63.
63. Ср. «Федр» 249е.— 65.
64. Т. е. как бы вдохновленный, воодушевленный, исступленный (греч.).— 65.

66 Положение Анаксагора «Во всем есть часть всего» (цит. по: И. Д. Рожанский. Анаксагор. У истоков античной науки. М., 1972, с. 259) было распространено в неоплатонизме. Петрици считает, что оно правомерно лишь для области бестелесного, поскольку бестелесное является непространственным.— 66.

66. Здесь «трудны»: грифос (греч.) — «запутанная речь», «загадка».— 66.
67. Здесь в мифологической форме Петрици излагает учение о познании. Афина — богиня наук, искусств, ремесел, победы и мудрости, рожденная из головы Зевса. Под первой Афиной Петрици подразумевает первый разум, содействие которого необходимо при всяком познании. Гермес — вестник богов, сын Зевса и Майи, покровитель красноречия, хитрости, а также торговли. С его именем связывалось искусство истолкования, умение раскрыть смысл и выразить его, т. е. герменевтика. Прометей — титан, оформивший человека из глины, покровитель человеческого рода, против воли богов научивший людей разным искусствам, в том числе искусству мыслить. Прометейю следует понимать как способность к прозорливости, предвидению и правильному истолкованию. Как видим, Петрици считал, что боги греческой мифологии олицетворяют различные силы и способности.— 67.

69 Здесь поверхность, плоскость: эпифания (греч.) — «чудесное явление», а также «внешняя сторона», «поверхность».— 67.

70. Положение о том, что данная нашей чувственности природа не является первой материей, т. е. чистой возможностью, что она уже оформлена четырьмя качествами, или элементами, материи — одно из основных положений Аристотеля и неоплатоников.— 67.
71. Петрици имеет в виду миф Платона о том, что демиург создал частичные души после всеобщей, вселенской, души в том же сосуде и из остатков того же материала, хотя «чистота этой смеси была уже второго или третьего порядка... («Тимей» 41 d).— 67.
72. По мнению Петрици, платоновский миф о возвращении души в мир идей и христианский миф о возможности возвращения Адама в рай тождественны по своему содержанию. См. также прим. 212.— 68.
73. По мнению Платона («Федр» 109, «Тимей» 58d) и Аристотеля («Физика» 212Ь, «О небе» 271Ь), пятая сущность — это первая телесная субстанция, отличная от четырех элементов, которую они называют эфиром. Этимология слова «эфир» трактуется у Платона («Кратил» 410Ь). Следуя ему, Аристотель писал: «Именно поэтому, полагая, что первое тело отлично от земли, огня,- воздуха и воды, они называли верхнее место «эфиром» (aither), произведя наименование, которое они ему установили, от того, что оно «всегда бежит» (aeithein) в продолжение вечного времени» («О небе» 270Ь20). Иоанн Итал написал по данному вопросу специальную работу: он считал, что Аристотель в этом случае спорит лишь о словах, желая показать себя (P. Joan- пои. Die Jlhiminationslehre des Michael Psellos und Joannes Jtalos. Studia Patristica et Byzantina. Heft 3. Ettal, 1965, S. 39). См. также прим. 241.- 68.
74. О пяти родах, или категориях, интеллигибельного мира см. Платон. Софист 254 е слл.— 69.
75. Мысль о том, что случайному в этом мире соответствует сущностное и родовое в трансцендентной сфере, отстаивал и Михаил Пселл в работе «Об идеях, как о них учил Платон» (пер. на груз. яз. И. Гарака- нидзе осуществлен по изд. «Философия». Афины, 1976 (на греч. яз.), с. 420).- 69.
76. Ср. «Метафизика» V 7, 1017а.— 70.

«Характер»; букв, «цвет», «окраска» (греч.).— 70.

78. «Беспримесными» (греч.).— 70.
79. Образом, картиной (греч.). При переводе греческих слов, имеющих несколько, иногда очень расходящихся значений, Петрици дает вместе с их транскрипцией и перевод, как, например, и в данном случае.- 72.
80. Тюратен (греч.) — «извне», «снаружи». Петрици, по-видимому, имеет в виду работу Аристотеля «О происхождении животных», кн. II, гл. III (см. Иоанэ Петрици. Труды, т. I, с. ХХХІП).— 73.
81. См. прим. 32.- 76.
82. Ср.:

«Умоляй творца, чтоб выход дал из тленной мне темницы, Где огонь, вода, и воздух, и земля кладут границы, Чтоб туда взнеслась на крыльях, где мечты моей зеницы, Созерцали б днем и ночью солнца вечного зарницы»

(Руставели. Витязь в тигровой шкуре.

Пер. Ш. Нуцубидзе. Тбилиси, 1957, с. 289).- 78.

83 Груз, «цискари» — заря, «утренняя звезда», образовано из двух слов: «цис» — «небо» и «кари» — «двери».— 78.

84. Здесь «дробно»: от «керматидзо» (греч.) — «делить на мелкие части», «дробить». Термин в значении «раздробление» встречается у Платона (см. «Парменид» 144b-d, «Софист» 226d, «Государство» 395). Из неоплатоников этим термином пользуются Порфирий, а вслед за ним Немесий из Эмеса («Porphyrios' «SymmiktaZetemata»» vonH. Dorrie. Miinchen, 1959, S. 143). В древнегрузинских переводах часто встречается также греч. слово «керма» — название мелкой медной монеты (см. И. В. Абуладзе. Словарь древнегрузинского языка. Тбилиси, 1983 (на груз, яз.), с. 197).— 79.
85. От греч. «гипостасис» — «сгущение», «существование», «реальность». В переводе текста Прокла Петрици пользуется грузинским словом «магуамовнебели» — «реализующий», но в комментариях, повторяя данное положение, дает транскрипцию греческого слова и объясняет его смысл: гипостазирование сущих демиургом есть следствие эманации, которая представляет собой как бы изливание переполненной чаши доброты.— 83.
86. Петрици передает учение Платона о благости бога как причине создания мира. В данном месте он, по традиции, отождествляет демиурга Платона и христианского бога. В таких случаях парадигмы, т. е. идеи, понимаются как мысли демиурга, а материя — чистая возможность — понимается как «не-сущее» в прямом смысле, т. е. как не существующее, ничто (ср. «Тимей» 28а —29с). Такая интерпретация учения Платона была возможна и из-за некоторых собственных высказываний философа, например положения о рождении «из разума и мысли бога» («Тимей» 38с). См. также прим. 126.— 83.
87. «Неизбежности», «рока» (греч.). В согласии с Платоном («Тимей» 47с — 48а), Петрици понимает ананке как природную необходимость, которая подчиняется уму-демиургу, но все же имеет определенную независимость. Ср. прим. 47.— 83.
88. «Беззаботность», «удовлетворенность», «достаточность» (греч.) — этими признаками характеризуется состояние души в разумной сфере Кроноса (см. также прим. 91, 168а). В рукописи описка: вместо «были ее уделом» написано «не были ее уделом» (см. Иоанэ Петрици. Труды, т. I, с. XXVIII-XXIX).- 85.
89. О душе, которая теряет крылья и попадает в земное тело, Платон говорит в «Федре» 246 е.— 85.
90. См. прим. 46.- 85.
91. Рея — дочь Урана и Геи, мать Зевса. По Платону («Кратил» 402Ь), «Рея» и «Кронос» обозначают течение сущих; он связывает такое понимание смысла данных имен с известным положением Гераклита — «Все течет».— 85.
92. Декоративное растениекрупными цветкамирода лилий.— 85.
93. «Честь», «почет» (греч.). Слово «филотимия» прижилось в древнегрузинском языке в той форме, которую ему дал Петрици. Заметим, что известный грузинский ученый и писатель Сулхан Саба Ор- белиани (1658—1725) в свой «Грузинский лексикон» внес много греческих слов, употребляемых Петрици, в том числе наряду с «филотимией» и «гифилотимию» — «оказал тебе почет», «удовлетворил твое честолюбие» (см. С. С. Орбелиани. Соч., т. IV. Тбилиси, 1965 (на груз, яз.), с. 39).- 85.
94. «Истечением», «выделением» (греч.).— 87.
95. Петрици, по-видимому, подразумевает обращение демиурга к созданным им богам в «Тимее» 41 b— d. — 87.
96. Ср. перевод А. Ф. Лосева {Прокл. У к. соч., с. 42).— 89.
97. Т. е. «по необходимости» (греч.). При переводе данного положения Прокла Петрици использует грузинский эквивалент этого термина, но в комментариях он дает его транскрипцию. См. также прим. 87.— 89.
98. Т. е. наподобие коня, сбросившего поводья: от «афениадзо» (греч.) — «сбрасывать поводья», «не слушаться поводьев».— 89.
99. Пюрсос (греч.) — «огонь», «пламя», «факел». См. Ис. 9,6. Иначе это место комментировал Василий Великий (330—379) (см. Василий Великий. Творенйя, т. I. М., 1846, с. 354). О нем см. прим. 256.— 92.
100. См. Колосс. I, 26 — 27. В этом послании апостол Павел, называя слово божие тайной, сокрытой «от веков и родов, ныне же открытую святым Его», спешит добавить, что эта тайна была сокрыта для язычников. Петрици, хотя и с уважением относится к апостолу, с этим его положением не согласен. По мнению Петрици (и это вообще существенно для его взглядов), эта тайна не была чужда языческим философам. Если в «Ареопагитиках» доверенное лицо знания о боге — теолог (см. Петр Ивер.Ук. соч., с. 136. Ср. Dionis L'Areopagite. La Hierarchie Celeste. Par. R. Roques. Paris, 1970, p. 150), то Петрици ставит на его место философов света. Этим он поднимает значение философии в глазах современников и указывает на единство основного содержания человеческой культуры. См. также прим. 165.— 92.
101. Эмпедокл (ок. 490—430 до н. э.) — древнегреческий философ, поэт и врач, создатель теории о четырех пассивных материальных элементах, которые приводятся в движение двумя силами — любовью и враждой, как силами объединяющей и разъединяющей. Учение Эмпедокла в Грузии было известно и до Петрици (см. Ш. В. Хидашели. Основные мировоззренческие направления в феодальной Грузии (IV —XIII вв.). Тбилиси, 1962, с. 147—148). Философ излагает здесь учение Эмпедокла, следуя, вероятно, Порфирию, который в своей работе «История философов» дает этому учению неоплатоническую интерпретацию (F. Altheim, R. Stient. Porphirius und Empedocles. Tubingen, 1954, S. 32-35).- 95.
102. Возможно, Петрици имеет в виду рассуждения о мере либо «Филебе» (26ab), либо в «Политике» (284а) Платона.— 95.
103. Словом «драматургия» (греч.) Петрици пользуется для выражения того, что мы называем словом «деятельность», т. е. деяния человека, которое он осуществляет как личность. — 95.
104. Ангел (греч.) — «вестник», «посланец». Для Петрици это слово означает высшие силы, возносящие низшие начала. Именно такой силой является любовь. Петрици имеет в виду диалог об Эроте между Диотимой и Сократом в «Пире» 203—204а. О Диотиме см. Платон. Соч., т. 2, Примечания, с. 527.— 96.

106 «Возвышением» (греч.). По мнению С. Каухчишвили, термин «анагоге» в значении «возвышение душ» Петрици взял из комментариев Прокла к «Тимею» Платона (см. Иоанэ Петрици. Труды, т. I, с. XXX).- 96.

105. Здесь «к твоему удовольствию»: хариейс (греч.) — «приятный», «прелестный», «искусный».— 97.
106. Это положение Прокла, как оно представлено здесь, в «Рассмотрении...», не совпадает с переводом Петрици буквально, но является уточнением Проклова текста.— 97.
107. Т. е. о «стройности», «соразмерности» (греч.).— 99.
108. Может быть, Петрици имеет в виду «Тимей» 41е. Ср.: «Возведя души на звезды как на некие колесницы, он явил им природу Вселенной и возвестил законы рока...».— 99.

0. В «Федре» этой фразы нет, но она точно выражает смысл платоновского диалога.— 99.

поа См. Платон. Парменид 130а.- 100.

1. См. прим. 88.— 102
112. См. прим. 73.- 102.
113. См. Платон. Тимей 41е.— 103.

1,4 Оба источника — первый предел и первая беспредельность. Заметим, что органическую причину сопричиной называл и Аристотель (W. Wieland. Die Aristotelische Physik. Ruprecht, 1970, S. 245).- 104.

115. Здесь Парменид — персонаж одноименного платоновского диалога.— 105.
116. См. «Тимей» 41 d. — 106.

117 Здесь Сократ, Парменид, Зенон — персонажи платоновского «Парменида».— 108.

• Слово «иканос» часто встречается в диалогах Платона.— 108.
• См. прим. 4.- 109.
120. Т. е. многообразие: «полиморфос» (греч.) — «многообразный».— 110.
121. Петрици имеет в виду символику священных одеяний.— ПО.
122. Здесь Петрици опять уточняет свой перевод комментируемого положения Прокла. В переводе сказано: «Сущее целиком в себе, самодовлеющее» (в переводе А. Ф. Лосева — «сущее-в-себе»).— 110.
123. Т. е. осуществленность (греч.). Энтелехия — одно из основных понятий Аристотеля, означающее полное раскрытие внутри заложенной цели. Всякая вещь имеет в себе свое совершенство как цель, которую она никогда не достигает, и потому вечно движется. В человеке, например, энтелехией является душа. В своем переводе работы Немесия Эмесского «О природе человека» Петрици термин «энтелехия» передает грузинским эквивалентом, означающим «совершенствующее». Переводя же «Первоосновы теологии», он, видимо недовольный такой интерпретацией, транскрибирует этот термин (ср. А. Ф. Лосев. История античной эстетики. Аристотель и поздняя классика. М. 1975, с. 93-111).- 111.
124. См. прим. 44.- 111.
125. Известны «Алкивиад I» и «Алкивиад II». Первый А. Ф. Лосев считает диалогом сомнительного происхождения, а второй — безусловно неподлинным (см. А. Ф. Лосев. Платон.— Философская энциклопедия, т. 4. М., 1967, с. 263), такого же мнения У К. Ч. Гатри {W К. С. Guthrie. AHistoryofGreekphilosophy, v. VLondon, 1978, p. 387). По-видимому, для Петрици существует один «Алкивиад», в подлинности которого он не сомневается.— 111.
126. Образцы — перевод греч. слова «парадигмы». Петрици дает монистическую интерпретацию самого трудного в этом плане суждения Платона — «Тимей» 28а: «Далее, если демиург любой вещи взирает на неизменно сущее и берет его в качестве первообраза при создании идеи и потенции данной вещи, все необходимо выйдет прекрасным; если же он взирает на нечто возникшее и пользуется им как первообразом, произведение его выйдет дурным» (см. также прим. 86).- 111.
127. «Гдейность» (груз.— «садаобай») — перевод греч. «toпу». Это одна из десяти категорий Аристотеля. Гдейность у Петрици обозначает место материальной вещи в пространстве в отличие от свободных от материи родов, не ограниченных местом и способных одинаково появляться везде. Словом «гдейность» для выражения греческого термина пользовался еще Ефрем Мцире (см. Иоанн Дамаскин. Диалектика. Тбилиси. 1976 (на груз, яз.), с. 151).— 112.

126 Это важное для неоплатонизма положение было введено и разработано Порфирном (Porphyrios. Symmikta Zeteniata. Hrzg. H. Docrio. Miinclien, 1959, S. 37). В рассуждении, следующем выше, Петрици пользуется комментариями Прокла к «Тимею» (см. Л. Алексчдзе. Об источниках 41-й главы комментариев Петрици,— «Мацне» АН Груз. ССР, серия языка и литературы, 1983, № 2 (на груз. яз.)). Аглаофимос, мифический представитель орфизма, считается учителем Пифагора (Paulys Real-Enciclopiidie der klassischen Alertumswissenschaft. Hrsg. G. Wissoma, Bd. I. Stuttgart, 1914, S. 824). Возможно, Петрици зпал н утерянный в настоящее время труд Прокла «О гармонии Орфея, Пифагора и Платона» (см. Proclus. Op. cit., p. XIV).

Орфей, мифический певец из Фракии, считался сыном музы Калиоиы н фракийского царя Загра; погиб от рук вакханок. Орфикн указывают на мистические гимны Орфея как па источник своего учения. Прокл много писал об орфизме, он считал Орфея наряду с Пифагором предшественником Платона (см. Т. Гомперц. Греческие мыслители, т. I. СПб., 1911, с. 72 — 82). Фома Аквинский вслед за Аристотелем причислял Орфея к древнейшим теологам (Я. Baltasar. Herrlichkeit. Eine theologische Asthetik. Einsi edeln, 1905, S. 596). Называя Орфея богословом, Петрици следует Ироклу.

Элеаты — последователи философской школы (580 — 490), основанной в г. Элее (Южная Италия) Ксенофаном Колофоиским. Развивая монотеизм и монизм Ксеиофана, Парменид создал учение, основанное па допущении единого бытия, в котором нет ни движения, ни множества. Доказывая тождество мышления и бытия, Парменид исходил из представления, что существование пространства, времени и движения лини, видимость. Такое разграничение чувственного и рационального миров стало одним из исходных положений для платоновской философии. Другие представители школы элеатов, Зенон из Элен и Мелис Самосский, защищали основные положения Нармсннда. Петрици судит об элеатах в основном по Платону п Ироклу, хоти у него встречаются н идеи собственно Пармелидовы.

Гость из Элей — персонаж диалога Платона «Софист». В русском (см. Платон. Соч., т. 2, с. 322), а также немецком (Platon. Sophist. Hrsg. R. Wiehl. Hamburg, 1967, S. 4) переводах — «чужеземец».

Пифагорейцы — представители философского направлення в Древней Греции, ведущего начало от Пифагора Самосского, математика, философа-мистика и политического деятоля (вторая пол. VI в. до п. э.). В древности всякого, признававшего в числе и числовых соотношениях закономерность космоса, допускавшего переселение душ п гармоничность вселенной, причислили к пифагорейцам. Поздний Платон и неоплатоники испытали сильное влияние пифагореизма (см. А. Ф. Лосев. Истории античной эстетики (ранняя классика), 1963, ч. II, I, § 1—4). Источник сведений о Пифагоре и пифагореизме для Петрици — сочинения Платона, Аристотеля и неоплатоников.— 112.

129. Имеется в виду гл. 31.— 113.
130. Прокл заимствовал это положение у Аристотеля (см. Аристотель. Физика 201а— Ь).— 116.
131. См. прим. 67,— 116.
132. Т.е. в «Физике»; физике акроасеос (греч.) букв. — «лекции по физике».— 116.

J33 См. гл. 41.- 117.

134. См. прим. 48.- 118.
135. Петрици подвергает критике учение об энтелехии Аристотеля, как оно изложено у Александра Афродизийского (см. прим. 44): согласно Александру, энтелехия, подобно цветам и фигурам, не может существовать независимо от предметов. См. также прим. 123.— 118.
136. Халепос (греч.) — «трудный», «тяжкий». О соотношении хроноса («время») и кайроса («время года», «пора») и о трудностях перевода этих терминов см. W. Guthrie. A History of Greek Philosophy, v. V, p. 297.- 119.
137. Уранос — первое вечное, но созданное тело в иерархии сущих.— 119.
138. «Физика» 220Ь.— 119.
139. Плотин (ок. 205— ок. 270), греческий филоеоф, фактический основатель неоплатонизма как учения, направленного против скептицизма, старавшийся на основе монистически интерпретированного учения Платона и «рациональной мистики» объединить достижения не только античной, но и всей человеческой культуры. Петрици НС интересуется Плотином как чудотворцем, это отличает его от других биографов философа, например от Порфирия (см. Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М., 1979, с. 475). Натегемон (греч.) — «наставник», «руководитель», «вождь». О Порфирии см. прим. 11; о Ямвлихе — прим. 55.— 119.
140. «Было», «есть», «будет» (греч.). Петрици имеет в виду следующее место из «Тимея» 37е: дни, месяцы, годы — «части времени, а «было» и «будет» суть виды возникшего времени, и, перенося их на вечную сущность, мы незаметно для себя делаем ошибку. Ведь мы говорим об этой сущности, что она «была», «есть» и «будет», но если рассудить правильно, ей подобает одно только «есть»...». Петрици несправедливо полагает, что Аристотель не продвинул анализ проблемы времени (/. Meulen. Aristoteles. Die Mitte in seinem denken. Meisenheim am Glan, 1968, § 32, 33, 137).- 121.
141. Т. е. предводитель муз (греч.) — один из самых распространенных эпитетов Аполлона. См. также прим. 45.— 123.
142. Калька греческого термина «хрисолирес» — один из эпитетов Аполлона. См. также прим. 45.— 123.

143. См. прим.. 44.- 125.
144. Здесь, как и в других подобных случаях, учитывая многозначность греческих терминов, Петрици, как видим, рядом с их транскрипцией дает и перевод.— 125.
145. Возможно, Петрици имеет в виду высказывание в «Пармениде» 133d.- 126.
146. См. прим. 44.- 126.
147. Здесь «самых сильных», «изначальных»: от едре (греч.) — «пристань», «основание».— 126.
148. Так Парменида называл и Платом (см. «Софист» 237а и др.). Следует отметить, что термин «великий» философы античности и средневековья употребляли очень избирательно: это не только свидетельствовало о признании данного мыслителя, но и определяло границы того или много философского направления.— 127.
149. В данном месте Петрици говорит о философии самого Парменида, а не героя платоновских диалогов. Положение взято из поэмы Пармеммда «О природе» (Parmenides.Hrsg. В. Berlinger. FrankfurtamMein, 1070, S. 32). Петрици цитирует не совсем точно и «сон» («истинно сущсе») Парменида переводит как «вечность». Это обусловлено те. что неоплатоники подразумевали под вечностью именно истинно сущее. Кроме того, известно, что, начиная с гностической литературы, и «айом» («поковочное») и «сон» часто переводили одинаково—как «вечность» (см. Г. Тевзадзе. К пониманию гл. 52 «Комментариев» Петрици.— «Мацне» (орган, отделение общ. наук АН Груз. ССР), 1964, № 4 (на груз, яз.), с. 277). Значение термина «сон» для европейской философии отмечал М. Хайдеггер (Л/ Heidegger.Holzwcge. Frankfurt am Mein, 1963, S. 318).- 128.
150. Артемида — богиня охоты, сестра-близнец Аполлона, дочь Зевса м Лето, богиня Луны. Ср. описание Аристотелем систем Евдокса Книд- ского и Калиппа в «Метафизике» 1073b— 1074а.— 128.
151. См. прим. 79.-129.
152. В этой работе Аристотель не раз касается данной темы. Для Петрици, по-видимому, важно отметить, что элементы являются не простыми, а смешанными и что они переходят друг в друга (см. Аристотель. О возникновении и уничтожении ЗЗОЬ, 331Ь).- 130.
153. См. прим. 14.- 130.
154. См. прим. 47.- 132.
155. Греч, «нус» («мысль», «ум», «разум», «душа», «мнение», «желание», «мировой разум» и т. д.) Петрици, как правило, переводит груз, словом «гонебай», т. с. «разум», исходя из различия дискурсивного познания и познания души. Это различие ofiобосновывает в предисловии

9*

259

своим комментариям (см. наст, изд., с. 29). А. Ф. Лосев переводит «нус» как «ум».— 135.

156. Петрици понимает «стерисис» — «лишение» как отсутствие какой-либо формы. Проблема «стерисиса» оказалась очень важной не только для неоплатоников, по и для христианских и мусульманских философов, так как была тесно связана с вопросом о субстанциальности зла, которую последние отрицали, чтобы оправдать благость бога. Василий Великий (см. прим. 256), заимствуя пример из «Категорий» Аристотеля, писал: «Зло есть лишение добра. Сотворен глаз, а слепота произошла от потери глаза» (Василий Великий. Творения, т. IV. М., 1846, с. 153). Этот же пример повторяет Фома Аквинскнй в работе «Об истине» в связи с проблемой, которую он формулирует так: «Соответствует ли злу какая-нибудь идея в боге?» (Tomas V. Aquino. IJntersuchungeniiberdieWahrheit, Bd. I. Louven, 1952, S. 100) Аристотель касается проблемы лишенности во «Второй аналитике» (73Ь21) и неоднократно в «Физике».— 135.
157. Нотос (греч.) — «поддельный», «незаконный», «ложный». Петрици подразумевает материалистическую точку зрении, согласно которой материя самодовлеюща. Соответствующие рассуждения у Прокла находим в его комментариях к «Тимею» Платона (см. Hasan. Op. cit., p. 188).- 136.
158. Гюпобатрон (греч.) — «подставка», «основание»; иютмеп (греч.) — «дно», «основание».— 136.
159. См. прим. 53.- 138.
160. Асклепий, античный философ VI в., ученик Аммония, сына Гермня, как псоплатопик, защищал положение о самостоятельности человеческой души. Об Александре Афродилийском см. прим. ~ 139.
161. См. прим. 79.- 139.
162. Т. е. род является границей для подчиненных атому роду.— 141.
163. «Трудные» (греч.); см. прим. 66.— 142.
164. Подразумеваются следующие слова Прокла: «Действительно, сначала, например, должно существовать сущее, затем живое, а затем человек; и если недостает разумной способности, то человека уже нет, а есть живое существо, дышащее и ощущающее; и опять-таки если прекращается жизнь, то остается сущее (ведь даже когда нет жизни, бытие палично)» {Прокл. Ук. соч., с. 59).— 143.
165. Представление о соотношении философии и теологии как целого и части было довольно распространенным в средневековье. Онб, однако, не имело в виду признания преимущества философии перед теологией. Теология — такая часть, которой подчиняется все, п целое тоже. Подобное понимание приписывали Аристотелю, который метафизике, т. с. учению о первом сущем, подчинял все остальное. Аль-Фараби и Авиценна считали теологию главной частью метафизики (см. В. В. Соколов. Средневековая философия. М., 1979, с. 249). Михаил Иселл теологию понимал как своеобразную философию, составляющую «сокровенное содержание нашей науки...» (см. Михаил Пселл. Хроногра- фия. Перевод Я. Н. Любарского. М., 1978, с. 82). См. также прим. 100 и 216.- 144.
166. Греч, «эксайрео» («вынимать», «удалять», «освобождать» и т.д.) Петрици переводит как «лежащее сверху», «отделенное». Мы выбираем термин А. Ф. Лосева «изъята», ибо, нам кажется, он лучше других выражает рассматриваемое соотношение между причиной и следствием. Данный термин, по словам Лосева, «лежит в основе того ходового термина и в средневековой и в повой философии, который звучит как «отвлекать», «отвлеченный», «абстракция», «абстрактный», «абстрагировать». Важно отметить, что это «отвлечение» имеет у Прокла гораздо больше бытийный, чем только логический, смысл, почему мы и предпочитаем передавать эти термины как «изымать», «изъятый» и пр.» (Прокл. Ук. соч., с. 151).— 145.
167. Проблема причинности и различные ее аспекты привлекали внимание средневековых мыслителей не только в философском, по и в мировоззренческом плане: ведь бог считался причиной и себя и мира. Понимание причинности Платоном и данная им классификация причин более, чем аристотелевская, соответствовали задачам, стоявшим перед средневековой философией: демиург Платона был «творческой» причиной мира, Аристотель же исключал возможность такой причины. Фома Аквипский, отстаивая аристотелевское учение о четырех причинах, разумеется, признавал и пятую — причину в собственном смысле — творческую, т. с. бога. Он убедил идеологов католической церкви в том, что чистая форма Аристотеля как мышление мышления идентична христианскому богу (хотя бог Аристотеля мыслит лишь о самом себе, а не о мире). Пять причин Петрици предвосхищают учение о причинах Фомы (см. В. Офферманс. Пять причин у Иоанэ Петрици и у Фомы Ак- випского.— «Мацпе» (серия философии, психологии... АН Груз. ССР), 1972, № 3 (на груз, яз.), с. 63 — 64). Петрици, правда, творческую причину называет причиной в собственном смысле, которой подчиняется сущее, по она у него не является причиной абсолютиоіі. Таковой Петрици считает шестую, так называемую «отчую», причину, которая «создаст из ничего» (см. наст, изд., с. 186). Предполагаемый учитель Петрици Иоан Итал не оставил без внимания этот вопрос. Он писал, что Платон допускал шесть причин: материальную, формальную, творческую, целевую, органическую и парадигматическую; Аристотель же в «Физике» оставил четыре причины, устранив парадигматическую и органическую (см. Иоан Итал. Соч. Изд. Н. Кечакмадзе. Тбилиси, 1966 (на греч. яз.), с. 50).- 145.
168. Вращение (от греч. «периаго» — «водить кругом», «вращать»), ср. «Тимей» 34а.— 145.

168 а ^

О треугольнике планеты Зевса и четырехугольнике проноса и т. д. см. В. М. Kranz. Gnostizismus and early Cristianity. London, 1959, p. 145. Мнение о разрушающей силе Кроноса и восстанавливающей силе Зевса в неоплатонизме идет от орфической теогонии (W. Н. Roscker. Ausfiihrliches Lexikon der griechieschen und romieschen Mythologie. Leipzig, 1890—1897, Bd III, S. 1974). В грузинской культуре о таких воздействиях названных планет на мир говорится в поэме Руставели «Витязь в тигровой шкуре» (ст. 960; 961; 1415).— 146.

169. Имеется в виду «Физика» 168а, 200Ь, 240а, 255аЬ.- 147.
170. Величины (греч.).— 150.
171. Формы (греч.).— 154.
172. Об элеатском ксене (в ориг. «элеатоксенос»), или госте из Элей, см. прим. 128. Аналкистая — от «аиалкейс» (греч.): «бессилие», «слабость».— 154.
173. См. «Парменид» 130с.— 157.
174. Одно из основных положений Анаксагора (см. И. Д. Рожанский. Ук. соч., с. 183). По свидетельству Прокла, Ямвлих подробно разбирает данное положение (Procles.Op. cit., XXII). Встречается оно также у Псевдо-Дионисия, через него — у Майстера Экхарта и Николая Кузан- ского. Это положение в его отношении к учению о душе («Все есть во всех душах, но специфически») рассматривает Прокл в своих комментариях к «Тимею» Платона (Proclus.Commentary on Timaeus.., ed. E. Diehl. Leipzig, 1903-1906, v. Ill, p. 336).- 158.
175. В ориг. «приведено в соответствие с правилами музыки».—

160.

176. Перевод греч. термина «иронойа»; провидение доброго бога противопоставляется слепой необходимости и случайности, судьбе. Ср. прим. 47.— 161.
177. Во всех рукописях перед словами «просто сущее» отсутствует отрицательная частица «не», без которой невозможно понять смысл данного предложения.— 161.
178. См. нрим. 31.- 163.
179. Т.е. является образом богов (греч.); слово «морфе», как указывает Петрици, имеет здесь смысл «образ»: последующее носит образ предшествующего в ряде эманации.— 163.
180. По мнению Петрици, все античные философы-идеалисты, особенно Прокл, отвергали политеизм.— 163.
181. Во всех сохранившихся греческих рукописях книги Прокла: «всякий бог»; у Петрици же читаем: «бог (боги) по приобщению». Ясно, что Петрици имеет в виду не христианского бога, а единичности, которые только по приобщению являются значимыми (см. также нрим. 182). Начиная с гл. 114 и до гл. 121, Петрици повторяет то же выражение.— 164.
182. Так Петрици переводит греческое слово «генадос», понимая под единичностями богов. Вероятно, мы имеем дело со смысловым переводом. Петрици хочет отличить единичности, или генады, от единого, которое одно только обладает полной трансцендентностью. В коммента- риих к гл. 116 Петрици тешет, что приобщение, или причастность, бывает двоякого рода: (1) приобщение к трансцендентному единому, к которому приобщаются без приобщения (ср. гл. 1 «Первооснов теологии»: «Всякое множество тем или иным образом причастно единому»), но которое само ни к чему не может приобщиться, так как приобщиться можно лишь к более высокому; (2) такое приобщение, когда приобщаемое становится единым благодаря причастности. Вспомним и то, что младший современник Петрици, непримиримый враг неоплатонизма вообще и пронловского в особенности — Николай Мефонский, имея в виду именно гл. 114 «Первооснов теологии», спрашивал: «Как могут боги быть совершенными в себе, если они божественной природой обладают благодаря приобщению?» (Proclus. Op. cit., p. 257 — 259). Может быть, именно поэтому мы не встречаем в других рукописях Прокла термин «по приобщению», он есть только в переводе Петрици («Anonimus prolegomena to Platonic philosophy», by L. G. Westerink. Amsterdam, 1962, p. XVIII). Проблема единичностей, генад, в неоплатонизме все еще нызынает споры. Как отмечает в своих комментариях к трактату Прокла Е. Доддс, авторитетными исследователями Э. Целлсром, Ф. Юбервергом, Т. Тейлором было установлено, что в илотиновский мир генады ввел Прокл. Однако, но справедливому замечанию Доддса, если бы это было так, то биограф и ученик Прокла Марин, который отмечал даже незначительные нововведения Прокла, указал бы и это. Кроме того, замечает Доддс, о генадах как о единичпостях, идентичных богам, говорил уже учитель Прокла Сириан в комментариях к «Метафизике» Аристотеля. Таким образом, учение о генадах было специфичным для афинской школы неоплатонизма (см. там же, с. XVI). Что же касается генад как метафизических сущностей, как таковые их можно зафиксировать еще в «Филебе» Платона, там же Платон называет их монадами. Плотин в шестой «Энсаде» говорит, что неопифагорейцы называли формы генадами и приравнивали их к богам. Таким образом (подытоживая рассуждения Доддса), мнение Сириана имеет доплотинов- ский источник. Генады были призваны стать мостом через пропасть, которая зияла в учении Плотина между единым и реальностью (Proclus. Op. cit., p. 257 — 259). Во втором издании «Первооснов теологии» (1936) Доддс, подводя итоги дискуссии по данному вопросу, пришел к выводу, что истоки доктрины о генадах мы должны искать в учениях, предшествующих доктрине Сириана (I bid., р. 246).— 164.
183. «Составлено» — перевод греч. «синтезиса» Петрици указывает, что Прокл следует «Пармениду» Платона. - 166
184. Перевод греч. термина «иериграфо» — «обводить». См. также н рим. 168.— 166.
185. В этой главе Петрици развивает положения, сходные с идеями «Ареоиагитик» (см «О небесной иерархии» II 3.— Петр Ивер. Ук. соч., с. 106).- 169.

186. Разделение, расщепление, раздвоение (греч.).— 169.
187. См. прим. 32.- 169.
188. В начале 30-х годов С. Каухчишвили установил, что гл. 129 грузинского перевода «Первооснов теологии» нет ни в одной известной в настоящее время рукописи этого трактата. С другой стороны, в этом переводе отсутствует гл. 149. Таким образом, нумерация глав со 129 но 149 в переводе Петрици не совпадает с нумерацией этих глав в других переводах. Результаты исследований этого вопроса отразились и в английском издании трактата Прокла, осуществленного Доддсом (Proclus. Op. cit., p. 130). Трудно согласиться с мнением Доддса, что гл. 129 — поздняя вставка в рукопись, которой пользовался Петрици. Содержание гл. 129 касается важных для понимания мировоззрения Прокла проблем. Петрици обращает на эту главу особое внимание, его комментарии к ней значительно больше самого текста. Доддс, поверхностно ознакомившись, как нам кажется, с грузинским переводом трактата, сделал весьма поспешные выводы. В частности, он считает сомнительной ценность грузинского перевода для восстановления греческого подлинника; но его мнению, перевод является свободным. Однако превосходный знаток древнегрузинского языка Н; Я. Марр в специальной работе (Иоанн Петрицский, грузинский неоплатоник XI XII века. СПб., 1909) в результате тщательного анализа текста пришел к противоположному выводу (см. с. 85). Доддс не сомневается в подложности гл. 129 грузинского перевода. Один из его аргументов — употребление слова «демон» как в тексте самого трактата, так и в комментариях Петрици. Действительно, в других главах это слово не встречается; тем не менее этот факт был бы аргументом лишь в том случае, если бы уже была доказана иеаутентичпость данной главы. Кроме того, слова «демон» или «демоны» вполне допустимы для Прокла, который в своем учении зависел от Ямвлиха. Например, в комментариях к «Тимею» Платона Прокл ясно говорит о богах и демонах (ProcliDia- dochiinPlalonisTimaeuscommenlarios. Elt;1. E. JJieiil. Tubner, 1903—1900, I, 145, 5—12). Заметим также, что и в «Ареоиагитиках» часто говорится о демонах (см. Петр Ивер. Ук. соч., I 4, 18, 34). Причем в соответствующих местах доказывается тезис о несубстанциальпости зла, так же как у Петрици и Прокла. Зависимость «Ареопагитик» от Прокла вообще и от «Первооснов теологии» в особенности общеизвестна.— 173.
189. Т. е. меняясь, передвигаясь (греч.). Это слово часто встречается у Прокла в комментариях к «Тимею», когда он рассматривает виды познания.— 173.
190. Вестник богов Гермес считался также покровителем хитрости и ловкости (см. также прим. 67).— 173.

191. Подразумевается «Парменид» Платона. Положение о подчинен ности сущего силе единого важно для понимания развития неоплато- и из ma к полному монизму, который у Плотина еще не везде обоснован. Например, в гл. 51, которая называется «Откуда берется зло?», утверждается, что материя не имеет в себе ничего от добра, «ибо материя не обладает бытием, иначе она могла бы таким окольным путем приобщиться к добру» (Plotin. Ausgewalte Einzelschriften. Hrsg. l\. Beutler und VV. Theiler, H. 2, Hamburg, I960, S. 51). Исходя из факта существования подобных положений у Плотина, некоторые исследователи полагают что идеалистический монизм впервые обосновывается в работах Порфирия, последовательно доказывающего, что и материя от бога (IV. Theiler. Forschungen zum Neoplatonismus. ІЗегІіи, 1966, S. 177). В философии Прокла монизм уже совершенно очевиден. Именно с этой точки зрения смотрит на античную философию Петрици. Он убежден, что у Прокла проявляется лишь то, что подразумевалось и у Платона.— 174.
192. См. Рим. 4, 17 (ср. Платон. Софист 240с).- 178.
193. Т. е. на языке нс-греков (греч.).— 178.
194. Неоплатоническое учение о строгой иерархии сущих, в которой каждая ступень для последующего является и причиной и идеалом, была своеобразным теоретическим осмыслением зарождающейся феодальной иерархии и оправданием исключительных прав монарха, одинаково возвышающегося над всеми. Это учение было широко распространено в грузинской культуре. Предшественник Руставели, современник Петрици поэт ILIавтол и, писал в поэме, посвященной Давиду Строителю:

Непогрешимой и нерушимой Мощью иревысшсй самосущности, Отблеском дальним и безначальным Ты единенье сфер воздушности

(Ук. соч., с. 102).

Испытавший сильное влияние Петрици и «Ареоиагитик» Шота Руставели уподобляет царицу солнцу, которое одинаково возвышено над всеми и освещает всех подданных:

И сорняк, равно как роза, освещается лучами.

Г»удь в дареньях неизменна с знатью, как и с бедняками

(Ук. соч., с. 34).

Третий замечательный поэт XII в., Чахрухадзе, так восхвалял царицу Тамар:

Облик эфира — лекарь ты мира, Поле нознапий необъятное...

( «Тамариани». Пер. Ш Нуцубидзе.

Тбилиси, 1942, с. ИЗ).- 180.

190 Амблюопия (греч.) — «слабое зрение», «подслеповатость». О значении термина «темис» см. нрим. 38. Петрици излагает смысл платоновского мифа о пещере («Государство» 515 — 517Ь). Он считает, что истина и добро сами по себе познаваемы, однако человеческому мышлению их постижение неподвластно.— 180.

196. Учение о свойствах драгоценных камней, причудливо объединяющее результаты трезвого наблюдения и мистику, в Грузии бьгло известно задолго до Петрици В X в. была переведена работа видного деятеля христианской церкви V в. Эпифания Кипрского «О двенадцати драгоценных камнях». Греческий текст этой работы сохранился лишь во фрагментах (см. Шатбсрдский сборник. Тбилиси, 1979 (іга груз, яз.), с. 127 — 175) Петрици считает, что наблюдаемые свойства драгоценных камней служат доказательством всеобщности силы единого,— 182.
197. Т. е. делает для нас ясным, освещает нам: от «дадухиа» (греч.) — «несение факелов», «факельное шествие».— 183.
198. Гефест в греческой мифологии — сын Зевса и Геры, бог огня, а также название самого огня. В данном месте Петрици имеет в виду именно один из четырех элементов — огонь.— 186.
199. По мнению Петрици, христианское учение о творении мира богом (отчей причиной) из ничего не противоречит учению об эманации мира из единого. Петрици считал, что эти учения можно согласовать, понимая под творением из ничего эманацию из единого материи. Последнее положение утвердилось в неоплатонизме после Порфн- рия. — 186.
200. Положение о том, что следствие всегда есть убавление силы причины,— основное положение неоплатонизма, исключающее идею возможности происхождения чего-либо нового, т е. развития в собственном смысле слова.— 187
201. См. прим. 197 - 191
202. «Куча», «объем» (греч.) 194
203. Содержание гл. 174 трактата Прокла А. Ф. Лосев лаконично передаст следующими словами: «...мышление и бытие тождественны, но бытие есть деятельность и творчество; следовательно, и мышление есть творчество» {Прокл. Ук. соч., с. 1G3). Петрици, комментируя эту главу, высказывает мысль о том, что в сфере сущих, получивших в той или иной степени форму от единого, все рационально. Познание первым разумом, точнее, уразумение идентично созданию. Но сила разума не простирается ни на стоящего выше всякой формы, ни на находящегося ниже оформленной сферы, т с. на материю. В этом смысле «самоиозна- пне» применимо лишь в отношении к единому. Эта мысль не согласуется с основным положением Прокла и вообще неоплатонизма о том, что предмет познания выше познающего.— 195.
204. В гл 179 А. Ф« Лосев находит «самый простой и самый заме нательный аргумент Прокла об актуальной бесконечности». Бесконечность несравнима с конечностью. Ее «независимость от конечных операций делает ее, во-первых, чем-то качественно иным, а, во-вторых, это ее качество есть нечто вполне определенное, не уходящее в пустую бесформенность никогда не кончающихся прибавлений и вычитаний, но всегда устойчивое и данное раз навсегда» {Прокл. Ук. соч., с. 164). Грузинский философ на эту сторону дела не обращает внимания, он лишь объясняет, что быть определенным — значит быть ограниченным, т. е. иметь границу. Он указывает, что определенным является все то, что находится в ряду, имеет нечто выше и ниже себя. Актуальная бесконечность, по мнению Петрици, может быть одна, это — единое, бог.- 198.
205. В греческих рукописях разночтение, поэтому в переводе А. Ф. Лосева читаем: «...поскольку он не состоит из частей...» (Прокл. Ук. соч., с. 104). В тексте, изданном Ф. Кройцером параллельно с переводом Фичино на латинский язык, частица «не» отсутствует. В издании Доддса «не» дано в угловых скобках. Доддс ссылается при этом на гл. 171, где Прокл говорит о том, что разум неделим и «множество в нем пребывает в единстве». Петрици также переводит это положение без «не» и в комментариях подчеркивает бестелесиость и непростран- ственность разума как основу его неделимости. В этой связи вспомним и примечание А. Ф. Лосева к гл. 113 гірокловского трактата: «Несмотря на составлснность из многих элементов, всякое множество может рассматриваться как абсолютная единичность, как некое простое и неделимое качество. По учению Прокла, боги являются именно такими неделимыми единичностями, лежащими в основе всего существующего...» {Прокл. Ук. соч., с. 155).— 198.
206. Подразумевается гл. 170.— 198.

206а В пер. А. Ф. Лосева: «...и отдельная от тела» (Прокл. Ук. соч., с. 106). Греческий текст дает основания и для такого перевода (ср. пер. Доддса и Фичино). Проблема отделимости души именно как нетелесной сущности от тела в неоплатонизме подробно разработана Порфирием, выступавшим против учения о душе последователей Аристотеля (Porpkirios. Sumikta Zetemata, S. 209).— 201.

207. Так называлась книга, приписываемая лексикографом Свидой Проклу. Многие исследователи сомневались в правильности этого (см., напр., Иоанэ Петрици. Труды, т. 1, с. L— LI). По мнению Л. Г. Весте- ринка, «монобиблос» означает лишь маленькую по объему книгу, посвященную какой-либо одной проблеме {Damascius.Ed. L. G. VVeste- rink. Amsterdam, 1959, p. XXI). Сам Прокл в «Теологии Платона» говорит о нескольких своих монобаблосах, посвященных различным проблемам {Rosan.Op. cit., p. 39).— 203.
208. Комментируя гл. 196 Проклова трактата, А. Ф. Лосев обращает внимание на материалистическую тенденцию излагаемого в нем учения о душе: «Душа, как принцип одушевления, всегда нуждается в том, что она одушевляла бы; и если бы при ней не было того, что она одушевляет, то ей нечего было бы одушевлять, т. е. она не была бы одушевлением, не была бы, значит, и душой. Но если так, то это означает, что душа немыслима без тела, что при ней всегда существует адекватное ей тело. При этом если душа бессмертна, то и находящееся при ней тело тоже бессмертно... Это учение Прокла свидетельствует о том, насколько оно далеко от спиритуализма западноевропейской метафизики» (Прокл. Ук. соч., с. 165).— 206.

2080 См. «Комментарии к „Тимею"» Прокла (Op. cit., vol. Ill, p. 336).- 206.

209. См. прим. 26.- 209.
210. От птеророео (греч.) — «терять крылья», «терять перья». Слово взято из платоновского «Федра» 246 е. — 210.

2,1 Т.е. говорит иносказательно (Быт. 1, 3, 7). См. также прим. 72 и 212.- 210.

212. Адам, согласно Библии,— первый человек, созданный богом. Петрици, стремясь показать тождественность содержания Библии и сочинений Платона, высказывает мнение, что Адам до грехопадения был духом. Грехопадение, как неразумепие, непонимание величия и благости бога, означает отделение от духа и обретение тела. В такой интерпретации библейское грехопадение и падение душ в тела, по «Фсдопу», вполне согласуются друг с другом. Петрици здесь следует Филону Александрийскому (см. Г. Г. Майоров. Формирование средневековой философии. М., 1979, с. 531). Объяснить смысл запрета бога вкушать плод от древа познания добра и зла (Быт. 3, 22) было нелегкой задачей для теодицеи, т. с. оправдания бога. Так, писатель X в. Георгий Мерчуле в «Житии Григория Ханцтийского» говорил, что «Адам вкусил плод, который пока еще не был спелым» (см. Хрестоматия по древнегрузипской литературе, т. I. Тбилиси, 1946 (на груз, яз.), с. 130).— 211.
213. Здесь «в кожаное одеяние» (греч.). См. Быт. 3, 21.— 211.
214. Данная часть текста, следующая за комментариями и названная С. Каухчишвили и Ш. Нуцубидзе «Послесловием», неоднородна по своему содержанию и чрезвычайно трудна для понимания. Некоторые фрагменты «Послесловия», по-видимому, включены в данную работу не очень компетентными редакторами или переписчиками из других сочинений Петрици. — 213.
215. Как установил канд. хим. наук Ю. Абуладзе, речь идет о лидите, или лидийском камне. Этот камень применяется для быстрого анализа драгоценных металлов. Такой метод анализа был известен уже древним грекам и римлянам. Лидит они добывали из наносов рок в Лидии, отсюда и его название. В зависимости от того, какой цвет принимали нанесенные этим камнем на металл черты при смачивании специальными растворами, определяли содержание сплава золота и других металлов с точностью до 0,5 % (см. Е. Маренков. Справочник пробирера. М., 1953, с. 82 — 104). В Грузин этот камень назывался «кидонт» (см. С. С. Орбели- ани. Соч., т. IV, с. 75).- 213.

6. Речь идет о «Первоосновах теологии». Петрици называет их книгой молитв потому, что в рамках неоплатонизма логически»! путь познания отождествлялся со ступенями молитвы. Вспомним, например, значение молитвы в учении Прокла, се соотношение с теоретическим познанием. В комментариях к «Тимею» Платона Прокл, принимая мысль Порфирия о том, что «человек является храмом божинм»», понимает «ступени молитвы как моменты возвышения познания». Это возвышение осуществляется устранением временных и случайных моментов (W. Beierwalter.Op. cit., S. 317). Виноградник (т. е. учение Христа), защищенный оградой (т. с. философией),— образ, выражающий средневековое представление о соотношении философии и теологии (ср аналогичный образ у Ефрема Мцырс: Иоанн Дамаскин. У к. соч., с. 67).- 213.
7. По Петрици, религиозные Орфеевы гимны имели для греческой мысли такое же значение, какое послания Павла имели для христианства. Вот почему эти послания Петрици называет Орфеевой книгой.- 214.
8. 1 Рим. 6,6. Ср. Деян. 13, 22.- 214.
219. Т. с. через евреев: Авраам, согласно Ветхому замету,— родоначальник еврейского народа,— 214.
220. Т. с. Павел, см. прим. 217.- 214.
221. Исх. 9, 23—24.— 214.
222. Т. е. Прокл. Имеются в виду его комментарии к «Тимею» и «Пармсниду» Платона, которые Петрици особенно ценил. Ср. Пс. 103. 19.- 215.
223. Здесь п ниже Петрици дает свою (и Проклову) интерпретацию псалмов Давида — согласно Ветхому завету, могущественного н мудрого царя евреев, сразившего в молодости великана Голиафа. — 215.
224. Петрици свободно интерпретирует учение апостола Павла, чтобы показать приемлемость неоплатонизма дли официальной христианской доктрины. Сам Павел, как* известно, не раз выказывал свою неприязні» к философии. См. Колосс. 2,8; 1 Рим. 22 — 25; 1 Коринф. 3, 19,— 215.
225. Имеется в виду библейский царь Давид (см. прим. 223).— 216. 225а Пс. 54, 23.- 216.

220 Эпикурейцы — последователи греческого философа-материа- іїпста Эпикура (341—270 до п. э.), который уже Климентом Александрийским (ок. 150 -- ок. 215) считался самым непримиримым врагом христианства. В борьбе против Эпикура объединились философы-идеалисты и идеологи христианства. Петрици пользуется этим фактом для доказательства полной согласованности ирокловского неоплатонизма и христианской теологии.— 216.

227. См. прим. 73.- 216.
228. Здесь рассматривается вопрос о соответствии имени сути предмета. Проблему «правильности имен» поставил Платон в «Кратиле».

Он отрицал распространенное среди софистов мнение, что имена придаются вещам по договоренности. Сам Платон склонен был считать, что имена выражают сущность и природу вещи, хотя он и не настаивал категорически на этом мнении. Для Аристотеля имена «имеют значение в силу соглашения, ведь от природы нет никакого имени. А (возникает имя], когда ставится знак, ибо нечленораздельные звуки хотя и выражают что-то» как, например, у животных, но ни один из этих звуков не есть имя» («Об истолковании» 16а25). Неоплатоники Гиерокл (V в.) и Аммоний Гермий (VI в.) считали, что имя должно отражать что-то из содержания предмета. Наименование представляется абсурдным, если, например, плохого человека назовем Агафон (т. е. «добрый») или атеиста — Еусебий (т.е. «благочестивый») (Т. Kobusch. Studien zur Philosophic des Hierokles von Alexandrien. Munchen, 1976, S. 63). Петрици считает, что первые имена» данные вещам высшей силон» всегда истинны, т. е. выражают природу предмета; этого нельзя сказать об именах чувственных, преходящих вещей, которые даст человек. — 216.

229. Т. е. мгновенному исчезновению: арти (греч.) — «немедленно», «сразу». Идолообразное — от «сидолои» (греч.) — «выделение», «призрак», «идол». — 217.
230. Пророк - Моисей (см. Пыт. 1, 1-26).-217.
231. См. Пс. 18,2.- 217.
232. Начало поэмы Гесиода — древнегреческого поэта VIII в. до н. э., где дается первая дошедшая до нас попытка систематизации богов греческой мифологии. Хаос — первичное, бесформенное состояние мира, мрачная бездна. Эреб — подземное царство мрака, сын Хаоса и отец Эфира. Согласно орфической теологии, Хаос и Эфир, как безграничность п ограниченность, по времени произошли вместе (Rozan. Op. cit., p. 127). Начиная с Платона, и Хаос и Эреб оба считаются олицетворением темной хаотичной материи. «По мнению других философов, Хаос произошел из Caligo— первоначального мрака и вместе с ним произвел Ночь и День, Эреб и Эфир» (Реальный словарь классических древностей по Ф. Любкеру. СПб., 1885, с. 277). Как известно» Проклу принадлежали «Комментарии к „Трудам и дням" Гесиода» и «Комментарии к Гомеру» (Ibid., р. 36, 57).- 217
233. Мани (216 — ок. 277) — основатель манихейства, странствовавший по Азии легендарный проповедник дуалистической религиоз ной доктрины об изначальности добра и зла. Тезис о субстанциальности зла наряду с добром оказал большое влияние на развитие европейской мысли. О силе этого влияния говорит, например, тот факт, что даже в XVIII в. Дж. Беркли свой главный труд «О принципах человеческого знания» направил против последователей «атеизма или манихей- ской ереси» (Дж. Беркли. Соч. М., 1978, с. 245).— 217.
234. Т с. Павел.- 218.
235. В том, что диск Солнца Петрици называет глазом Солнца, картвелологи видят отражение древнейшего из культов — культа Солнца (см. Г. Климов. О древнегрузинском mzis — tuali. Gcorgica. Jena — Tbilissi, 1980, S. 60-62).- 218.
236. Ср. «Пир» 205d —208c.— 218.
237. См. прим. 32,- 219.
238. Следующая за природой книга — «Метафизика». Петрици называет ее теологией, что было принято в неоплатонизме (см. Диоген Лаэртский. У к. соч., с. 445). Неоплатоники исходили и из высказываний самого Аристотеля (см. 1026а18: «...имеются три умозрительных учения: математика, учение о природе, учение о божественном...»). «Метафизику» называли теологией также Авиценна (см. «Даниш наме». Сталинабад, 1952, с. 198) и Николай Кузанский (см. Соч., т. 2, с. 115).- 219.
239. Симия (греч.) — «знак», «эмблема», «знамение», «математическая точка».— 219.
240. Как установил С. Г. Каухчишвили, источником высказывании Петрици о движении элементов является труд Аристотеля «О небе» (см. Иоанэ Петрици. Труды, т. J, с. XXXIV). Аристотель пишет: «Все движущееся всегда изменяется от чего-то к чему-то, и эти «от чего» и «к чему» различаются по виду... огонь и земля также движутся не в бесконечность, а в противоположные места» (227а15—25). — 220.
241. По мнению Каухчишвили, рассуждения о пятой сущности Петрици напоминают соответствующие рассуждения Григория Пазиан- зина в его работе «О теологии» (см. Иоанэ Петрици. Труды, т. I,c. XLIX). Как видно из настоящего «Послесловия», Петрици хорошо знаком с трудами Григория, однако в данном месте, по нашему мнению, он исходит все-таки из самого Аристотеля, иначе он сослался бы на Григория Назианзина, как делал во всех других случаях.— 220.
241. По Петрици, пятая сущность — первое созданное и ей свойственно сферическое движение. Аналогичные мысли находим у Платона: «Ибо такому телу из семи родов движения он уделил соответствующий род, а именно тот, который ближе всего к уму и разумению. Поэтому он заставил его однообразно вращаться в одном и том же месте, в самом себе, совершая круг за кругом...» («Тимей» 34а). Таким образом, надо полагать, что слова «наш пророк» относятся к Платону. См. также прим. 73.— 220.
242. Т. е. голоса (греч.).- 220.
243. Названия голосов в грузинском трехголосном пении.— 220.
244. По мнению Петрици, пифагорейцы считали число семь священным потому, что оно нечетно, т. е. в нем заключена сила христианской Троицы. Петрици вслед за пифагорейцами отдает предпочтение нечетному числу перед четным. Ср. отношение к числам Порфирия (см. Диоген Лаэртский. Ук. соч., с. 475) и Давида Анахта (см. Давид Анахт. Соч., с. 80). В данном вопросе Давид Анахт и Петрици, видимо, исходили из какого-то об- щего источника, но выводы их различны. О значении чисел в неоплатонизме см. «Damascius...», р. 468.-22/.
245. Т. с. пифагорейцев, которых италийцами называл Аристотель («Метафизика» 987а30), а также Августин («О граде божием» VI11), потому что они подвизались в Италии (см. Г. В. Тевзадзе. К пониманию одного места «Послесловия» Петрици.— Сообщения АН Груз. ССР, 195Гgt;, т. XV, № 9, с. 739-744).- 221.
246. Пс. 102,15 сл.- 222.

24Са

По мнению Ш. Нуцубидзе и С. Каухчишвили, следует считать, что существовал и более ранний перевод книги Прокла, который ныне утерян. С этим не согласны К. Кекелидзе и И. Лолашвили, которые полагают, что стоящее в переводе груз, слово «куалад» не обязательно понимать как указание на вторичный перевод (переложение). Трудно допустить и что речь идет об «Ареопагитиках», представлявших собой истолкование «Первооснов теологии». В то же время с достоверностью не установлено, действительно ли данная часть «Послесловия» относится к «Рассмотрению...». Насколько можно судить, это скорее фрагмент комментария Петрици к собственному переводу какого-то .канонического сочинен ия. — 222.

247. Петрици предлагает свою редакцию перкой книги Ветхого завета. Акт создания богом человека, по мнению Петрици как неоплатоника, обязательно включает в себя ступени эманации. Человек создается не как подобие бога, а как подобие образа бога, т. е. подобие подобия. Заметим, что эта редакция Петрици имела заметное влияние иа грузинскую культуру (см., напр., памятник средневековой грузинской литературы «Покаянное песнопение» Давида Строителя и важный конфессиональный документ «Мцхетская Библия».— Мцхетская рукопись. Изд. К. Дочаиашвнли. Тбилиси, 1981 (па груз, яз.), с. 49). Для Петрици в иерархии сущих образом и подобием может быть лини, непосредственно следующее. Человек же не является непосредственно следующим за единым, поэтому образом и подобием единого Иетрнцн называет Христа (см. гл. 29), а человека — образом образа.— 222.
248. Ср. Матф. 7,6.- 223.

248а Ср. Пс. 131,4.- 223.

249. Экклезиаст — автор одной из книг Ветхого завета, приписываемой царю Соломону. На груз. яз. эта книга была переведена в X в. Петрици имеет в виду слова последней главы: «Старался Экклезиаст приискивать изящные изречения, и слова истины написаны им верно» (12, 10).- 223.
250. См. прим. 9.- 223.

2Гgt;0" Пс. 55, 7.- 224.

251. Имеется в виду Давид Строитель, который, будучи просвещенным монархом, не ограничивал свободу вероисповедания и покровительствовал пауке.— 224.
252. Немесчй Эмесский (IV — V вв.) — неоплатоник, создатель христианской антропологии, автор работы «О природе человека» (см. В. С. Владимирский. Антропология и космология Немезин сп. Эмес- ского, в их отношении к древней философии и патриотической литературе. Житомир, 1912. W. Jaeger. Nemeseos von Emesa. Berlin, 1914).— 225.
253. Петрици имеет в виду 150 песен Псалмов Давида, и эта часть «Послесловия», вероятно, относится к его комментариям Псалмов. Акант (греч.) — декоративное растение медвежья лапа, считавшееся очень редким. Данный стих еще раз показывает, что Петрици признавал единство ветхозаветного и языческого мировоззрений. — 225.
254. Гомер — древнегреческий поэт VIII в. до н. э., предполагаемый автор «Илиады» и «Одиссеи». Патарийской козой Петрици налипает упоминаемую у Гомера патарнйскую химеру, у которой было туловище козы; кроме того, греч. «химера» означает «молодан коза*.— 22-6.
255. Имеется в виду Григорий Назнапзин, произведения кояфФгв-не раз переводились на грузинский язык. Далее Петрици приводит еро слова из «Эпитафии на Василия Великого» (см. Иоанэ Петрици. Труды, т. 1, с. XXXVI). Позиция Назианзина в отношении платоновской философии была особенно близка Петрици (см. также прим. 256).— 255.
256. Василий Великий (330—379), епископ Кесарийский, был самым видным из трех деятелей каппадокийской церкви. Два других: младший брат Василия — Григории, епископ Нисский, и Григорий Назнапзин (см. нрим. 255). Исследователи не раз отмечали особое влияние каи- иадокийцев на древнегрузннекую культуру (см. М. Гогиберидзе. Руставели, Петрици. Прелюдии. Изд. И. Мегрелндзе. Тбилиси, 1961 (па груз, яз.), с. 24). Как видно из текста, Петрици, вероятно, был знаком с работами Прокла «Десять сомнений о провидении» и «О существовании зла», которые ныне утеряны и сохранились лишь в переводе В. Мо- ербеке, секретаря Фомы Аквинского, на латинский язык (Rosan. Op. cit., p. 38).- 225.
257. Минос — мифический царь и законодатель Крита, но приказу которого Дедал построил лабиринт. Радамант — мифический царь Крита, брат Мииоса. После смерти оба брата стали судьями подземного мира.— 227.
258. Элисий — в греческой мифологии благодатная местность, где живут счастливые люди. Как установил Каухчишвили, Петрици здесь, так же как и выше в рассказе о Мипосе, Радамаите и лабиринте, исходит из «Сборника» комментатора Григория Назианзина Ноннэ (VI в.), который старался все ценное, с его точки зрения, в греческой философии согласовать с Библией (см. Иоанэ Петрици. Труды, т. 1, с. XLV — XI.VII).- 228.
259. Все, что Петрици говорит о Притчах, Экклезиасте и «Песне песней», взято из беседы Василия Великого (см. Василий Великий. Творения, т. IV, с. 13-14).- 228.

260. Внешними, т. е. философами, а не богословами. Термин употреблялся в грузинском языке с X в. (см. Г. Мерчуле. Житие Григория Ханцтинского.— Хрестоматия древнегрузинской литературы).— 228.
261. В эпоху Петрици слово «миля» часто употреблялось в грузинской литературе. Встречалось оно и в переводах персидской прозы, например в известном памятнике персидской литературы «Амиран Дарезнаниаии» {см. Грузинская проза, т. І1. Тбилиси, 1982 (па груз, яз.), с. 126).— 228.