ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В микроэкономике внешние эффекты, или экстерналии, определяются как «прямое влияние экономической деятельности одних лиц или фирм на благосостояние других лиц или фирм, не участвующих в рыночной сделке, не получающее отражения в рыночной цене»[358].

Справедливо отмечается, что термины «отказы», «провалы», «сбои» рынка неточно характеризуют природу неспособности рынка справиться с некоторыми проблемами. Их «можно трактовать как случайное, необязательное нарушение в работе рыночного механизма. При этом создается впечатление, что такого рода нарушения можно было бы не допустить. В действительности неспособности рынка решить некоторые проблемы не случайны, а закономерны. Они присущи ему и не могут быть преодолены самим рынком. Такой трактовке характера нарушений работы рынка больше отвечает термин «несостоятельности», подчеркивающий неизбежность этих нарушений рыночного организма»[359].

В философской терминологии «некоторые проблемы» называются противоречиями, а противоречия, которые «не могут быть преодолены самим рынком», – антагонизмами.

Противоречия и антагонизмы – разные вещи. В модели капитала постоянно возникали противоречия, или «преграды» развитию капитала, которые столь же постоянно разрешались движением самого капитала. Модель развивающегося экономического организма была основана на исходном, генетическом противоречии между потребительной стоимостью и стоимостью. Антагонизмы – противоречия, которые порождаются рыночным экономическим организмом (базисом), но не могут получить разрешения внутри него.

Не следует думать, что антагонизм присущ только общественным органическим системам. Это обычное явление в биологическом мире. Так, одна особь дафнии (пресноводного рачка) способна за лето произвести 1030 себе подобных, что превосходит массу Земли. Это антагонизм, который ведет к гибели организма и не может быть разрешен внутри данной системы.

Предмет теории общественного богатства был определен как экономический базис, рассматривался генотип экономического организма. Институциональная (государственная и т. п.) надстройка, или институциональная внешняя среда, предполагалась, но не рассматривалась. Применительно к капиталистическому способу производства жизни антагонизм – это противоречие, неразрешимое внутри экономического базиса.

Какие же антагонизмы, (внешние эффекты, экстерналии) порождаются «несостоятельностями» рынка?

Недостатки – продолжение достоинств. Антагонизмы капиталистического способа производства жизни связаны с потенциалом развития, с накоплением капитала. Мы выяснили три главных фактора, которые обеспечивали способность капитала к расширению, не зависящую от его стоимостной величины, – труд, природа, наука. Мы выяснили также, что рост накопления связан с концентрацией и централизацией капитала, которая исключает мелкое производство. Отсюда вытекают четыре группы антагонизмов, которые можно было бы назвать демографическим антагонизмом, экологическим антагонизмом, «научным» антагонизмом и антагонизмом вытеснения мелкого производства.

Демографический антагонизм. По Марксу, антагонистическая природа капиталистического способа производства проявляется «в расточении жиз­ни и здоровья рабочего и ухудшении условий его существования"[360].

Сюда относятся:

1) удлинение рабочего дня за пределы его нормальной продолжительности;

2) «эксплуатация дешевых и незрелых рабочих сил», т. е. женского и детского труда;

3) работа на дому, которая «похищает у рабочего необходи­мейшие условия труда – помещение, свет, вентиляцию и т. д.»[361];

4) отсутствие охраны труда и здоровья рабочего;[362]

5) несчаст­ные случаи на производстве;

6) ухудшение жилищных условий;

7) пауперизм;

8) деспотичность капиталистического управления, превращение рабочего в «придаток машины» и т.

Эта группа антагонизмов рыночной экономики резюмируется в известном положении.

"Все средства для развития производства превращаются в сред­ства подчинения и эксплуатации производителя, они уродуют рабочего, делая из него неполного человека [einen Teilmenschen], принижают его до роли придатка машины, превращая его труд в муки, лишают этот труд содержательности, отчуж­дают от рабочего духовные силы процесса труда в той мере, в какой наука входит в процесс труда как самостоятельная сила; делают отвратительными условия, при которых рабочий работает, подчиняют его во время процесса труда самому мелочному, отвратительному деспотизму, все время его жизни превра­щают в рабочее время, бросают его жену и детей под Джаггернаутову колесницу капитала"[363].

Можно было бы подумать, что Маркс сгущает краски, что такого никогда не было. Но предоставим слово основателю неоклассики А.Маршаллу. Вот как он описывает тот исторический период:

«В Англии к концу XVIII в. изменения, которые до этого происходили медленно и последовательно, внезапно стали стремительными и резкими. Технические изобретения, концентрация производства, возникновение системы крупных предприятий обрабатывающей промышленности, поставляющих товары на отдаленные рынки, – все эти изменения нарушили старые традиции промышленного производства и предоставили каждому вести свои дела к наибольшей выгоде для себя самого. Вместе с тем указанные перемены породили увеличение численности населения, которое не могло добыть себе средства к существованию иначе как работой на фабриках и в мастерских. Таким образом, свободная конкуренция, или, вернее, свобода производства и предпринимательства, получила возможность ринуться вперед, подобно исполинскому дикому чудовищу, не разбирая дороги. Злоупотребление своей новообретенной властью со стороны энергичных, но необразованных предпринимателей, порождало всевозможные несчастья: оно лишало матерей способности выполнять свои обязанности, оно обременяло детей чрезмерным трудом и обрекало их на болезни, во многих местах оно даже приводило к деградации населения»[364].

Фактор «труд» образует естественный потенциал накопления капитала, поэтому нет ничего удивительного в том, что «капитал беспощаден по отношению к здоровью и жизни рабочего всюду, где общество не принуждает его к другому отношению»[365].

Маркс не единственный, кто обратил внимание на демографический антагонизм. По Шумпетеру, сплошная рационализа­ция жизни, которая является одним из результа­тов капиталистической эволюции, приводят к распаду буржуазной семьи:

"Для мужчин и женщин в современном капиталистическом обще­стве семейная жизнь и дети значат меньше, чем прежде, и потому их роль в качестве мотивационного фактора снизилась… Они начинают пользоваться в своей личной жизни некой негласной системой учета издержек: они неизбежно начи­нают понимать, на какие жертвы им придется пойти, если они ре­шатся создать семейные узы и завести детей, а также то, что в со­временных условиях дети уже не являются экономическим акти­вом, если только речь не идет о семьях крестьян или фермеров"[366].

Демографический антагонизм – противоречие, не разрешимое на уровне экономического базиса. Это постоянно действующий антагонизм, разрешение которого возможно только в результате активного, сознательного воздействия институциональной (прежде всего, государственной) надстройки.

Во всех ведущих странах мира демографическая политика является одним из важнейших приоритетов государства. Необходимость проведения активной демографической политики была осознана в России, что выразилось в создании национальных программ. Понятно, что эта политика должна быть комплексной и включать здравоохранение, образование, меры по увеличению продолжительности жизни, по увеличению рождаемости. и т. д.

Экологический антагонизм. В «Капитале» Маркс выделяет, связанный с демографическим, экологический антагонизм. Частная собственность на землю и развитие капиталистического способа производства приводят к тому, что «на место сознательного рацио­нального возделывания земли, как общей вечной собственнос­ти, неотчуждаемого условия существования и воспроизводства постоянно сменяющих друг друга человеческих поколений, вы­ступает эксплуатация и расточение сил земли»[367].

Если крупная промышленность «разру­шает больше рабочую силу, а следовательно, естественную силу человека»[368], то предпринимательское ведение крупного земледелия «опусто­шает и разоряет естественную силу земли»[369], «подрывает рабочую силу в той последней области, в которой находит убежище ее при­родная энергия и которой она хранится как резервный фонд для возрождения жизненной силы наций – в самой деревне»[370].

Этот антагонизм отражен в микроэкономике в виде соответствующих экстерналий.

Очевидно, что капитал «беспощаден» (или, по крайней мере, безразличен по отношению к природе) «всюду, где общество не принуждает его к другому отношению» (Маркс). Разрешение экологического антагонизма возможно только при активном, сознательном воздействии институциональной надстройки на разных уровнях, включая мировой.

Наличие экологического антагонизма и необходимость сознательного контроля отражены в концепции устойчивого развития (sustainable development) – глобальной концепции развития, введенной на Конференции ООН по окружающей среде и развитию в Рио-де-Жанейро (1992). Как это определено Комиссией Брундтланд, устойчивое развитие – это развитие, при котором удовлетворяются потребности настоящего времени, но права будущих поколений на такие возможности не должны находиться под угрозой.

Тематика конференции восходит к тезису о том, что промышленное развитие является основой экономического развития и подъема социально-экономического уровня жизни общества, однако происходит без должного учета исчерпаемости многих видов не возобновляемых ресурсов и понимания того обстоятельства, что восстановительные способности живой природы не беспредельны. Угроза выживанию именно со стороны окружающей природной среды, быстро деградирующей под натиском человеческой деятельности, имеет глобальный, общепланетарный характер, затрагивает все страны, всю цивилизацию.

«Научный» антагонизм. Маркс не выделяет антагонизма, связанного с использованием науки, ограничиваясь высказыванием, что капитал подчиняет себе науку.

Капитал, представленный отдельными капиталами, ориентированными на сиюминутную выгоду, способствует гипертрофированному развитию прикладной науки в ущерб фундаментальной. Понимание необходимости развития фундаментальной науки (и фундаментального образования) возможно либо в случае осознания капиталом своих долгосрочных интересов, либо при активном участии государственной институциональной надстройки.

Подчинение науки сиюминутным интересам капитала может привести к тяжелым долгосрочным последствиям в воспроизводстве жизни населения не только отдельных стран, но и всей планеты. Примеры очевидны: потепление климата, производство генетически модифицированных продуктов и т. д.

Без активного воздействия общества этот антагонизм не может найти разрешения.

Антагонизм вытеснения мелкого производства. «Мелкое производство составляет необходимое условие для развития общественного производства и свободной индивидуальности самого работника»[371].

Но с развитием крупной промышленности мелкий промышленник, мелкий торговец, ремесленник и крестьянин приходят в упадок и уничтожаются. Мелкое производство в промышленности и земледелии не выдерживает конкуренции с крупным и становится неспособным выполнять функцию производства. Мелкое производство должно быть уничтожено, и оно уничтожается, поскольку не способно обеспечить развитие общественной производительной силы труда, поставить себе на службу силы природы и превратить процесс производства в технологическое применение науки.

Уничтожение сферы мелкого производства, в свою очередь, «уничтожает последние убежища "избыточных" рабочих и, следовательно, существовавший до того времени предохранительный клапан всего общественного механизма»[372].

История развитых стран подтверждает существование этого антагонизма. На протяжении многих десятилетий мелкое производство находилось в упадке. Его возрождение связано с активной политикой государства и возможностью технологического применения науки.

Антагонизмы капиталистического способа производства жизни порождаются самим способом производства и не могут найти разрешения внутри экономического базиса. Задача институциональной надстройки – не игнорировать, не закрывать глаза на эти антагонизмы, а активно воздействовать на экономический базис с целью разрешения постоянно возникающих противоречий. Институциональная надстройка включает не только государство. Ряд проблем можно решить на уровне «гражданского общества».

Подтверждением наличия указанных антагонизмов и сознательного общественного воздействия на экономический базис служат основные направления политики ведущих рыночных стран – демографическая, экологическая, научная, политика поддержки мелкого бизнеса. Эти направления отражены в национальных программах России. Теория общественного богатства может служить теоретическим обоснованием национальных программ.