3. Подсказки языка.
Начнем просто со словарей. Мы сразу же найдем два существенно различных семантических поля: одно, связанное с исходным словосочетанием, используемым в качестве именного сказуемого, — (etwas) ist da, другое — с самим Dasein как (1) результатом субстантивации этого выражения и (2) переводом латинского слова existentia.
В словарях721 находим примеры простейших выражений с этим сказуемым, составленным из наречия da — там, тут, здесь и глагола sein — быть (в соответствуюшем лице): wer ist da? — кто там?; da bin ich — вот я; er ist da —он пришел; keiner ist da — никого нет.
Глагол dasein означает быть в смысле быть налицо, присутствовать, наступать, прибывать. Например, в таких выражениях: es ist genug von etw. da — имеется720 Там же. С.275.
721 Павловский И.Я. Немецко-русский словарь. 4-е изд. Riga. Leipzig. 1911. Deutsch-Russisches
Worterbuch. In Enderfassung erarbeitet von einem Autorenkollektiv unter der Leitung von Ronald Lotzsch.
Bd.1-3. Akademie-Verlag Berlin. 1987. Немецко-русский фразеологический словарь. Сост. Л.Э.Бинович
и Н.Н. Гришин. Изд-во. «Русский язык». М. 1987.
502
достаточно чего-нб., хватает; der Zug ist schon da — поезд уже прибыл; der Fruhling ist da — весна наступила; das ist alles schon einmal dagewesen — все это уже когда-то было; (с соответствующим отглагольным прилагательным) nie dagewesene Ereignisse — небывалое событие. Выражение nicht dasein означает быть невнимательным, рассеянным (напр., риторический вопрос-восклицание he, du bist wohl nicht ganz da? можно перевести: эй, где ты витаешь?).
Если понимать das Dasein как субстантивацию этого глагольного выражения, то оно и будет означать преимущественно присутствие, наличие, или бытие (чего-либо) в смысле наставшего, настоящего (как мы говорим “(есть) весна!” в смысле “весна настала, весна пришла”). Но почему и в каком смысле оно может именовать сущее, «которое мы сами всегда суть», на первый взгляд не видно.
Кое-какой намек дает, пожалуй, только последнее из приведенных нами выражений, означающее отсутствовать в смысле не внимать (слушая, не слышать, глядя, не видеть, — не сознавать, не воспринимать то, что происходит722).Словарное значению слова das Dasein, однако, скорее связано с латинским existentia. Dasein оказывается синонимичным таким словам, как Leben — жизнь и Existenz — существование (опять-таки в смысле жизни). Человек может ein elendes Dasein fristen — влачить жалкое существование; nach einem besseren Dasein streben — стремиться к лучшему существованию; sein Dasein beschlie?en — умереть; он может испытывать Dasiens-angst — страх перед жизнью или Daseinsfreude — радость жизни; он имеет то или иное Daseinsgefuhl — жизнеощущение. Дарвиновская формула struggle for life была переведена на немецкий выражением Daseinskampf. Здесь, как видим, слово Dasein недвусмысленно именует именно человеческую жизнь, человека в его жизни, человека как определенный способ существования. И только в таких выражениях, как Beweis vom Dasein Gottes — доказательство бытия Божия, мы вспоминаем о первой, “глагольной” группе значений.
Кажется, что именно это последнее значение слова подсказывает Хайдеггеру экзистенциальное имя человека. И в русском языке мы находим простой и, вроде бы, вполне подходящий эквивалент. Если не ошибаюсь, первой на эту возможность перевода Dasein обратила внимания замечательный философ и филолог Т.В.Васильева, перу которой принадлежит несколько проникновенных переводов текстов Хайдеггера. Т. Васильева говорит об этом в эссе «Оглянись в недоумении». «Какой бы из уже опробованных эквивалентов Хайдеггеровского Dasein, — пишет здесь
722 Как в одном фрагменте Гераклита (34 DK): «Те, кто слышали, но не поняли, глухим подобны: “присутствуя, отсутствуют”, — говорит о них пословица». (Пер. А.В.Лебедева. — Фрагменты ранних греческих философов. М. “Наука”. 1989. С. 190. Фр.2).
503
Т.Васильева, — мы ни поставили при начале работы над переводом, скажем, “Бытия и времени”, мы рискуем “проморгать”, “проспать” все контексты, которые последовательно, передавая эстафету друг другу, будут выявлять перед нами то один, то другой аспект того мысленного образа, или той образной, очерченной мысли, которую Хайдеггер своими риторскими средствами столь же высказывает, сколь и обрисовывает.
Немецкое слово состоит из Da и sein, но это нормальное немецкое слово, и переводить его ненормальными русскими “здесь-бытие”, “вот-бытие” это акты и жесты переводческого отчаяния, но никак не плоды зрелого размышления, тем менее — недоуменно оглядывающегося ученичества. Аналогия: в русском языке есть слова “счастье”, “свобода”, “смерть”, этимология которых, хотя и просматривается без труда, однако довольно стерта и в обыденном словоупотреблении не улавливается. Представим теперь русскоязычного философа, который взялся бы построить философии счастья, свободы или смерти, оживляя для нас через этимологию некий изначальный ... смысл этих прото-поэм. Представим теперь, что немецкий переводчик, следуя букве этимологических композиций, стал бы конструировать из немецких корней словоконгломераты, не имеющие никакой родословной, никакой культурной укорененности и наследственности, — что бы мы, русскоговорящие и русскомыслящие сказали о таком переводе? Мы бы выразили свое вежливое недоумение. Все, что говорит и мыслит Хайдеггер за, под и над словом Dasein остается укорененном в его отечественном “ist da”. Русское слово “бытиё” (именно так “бытиё”, а не профессионально ограниченное “бытие”) имеет наследство и наследственность не меньшие, чем немецкое Dasein. Хотелось бы надеяться, что к этому русская Хайдеггериана придет в конце концов и на этом слове успокоится. Останется несколько чисто этимологических, уже даже не философских контекстов, где Dasein будет разыграно как Sein-Da. Перевести можно будет как-нибудь и их. Скорее всего это будут не самые блестящие места в переводе, но пусть они будут не самыми блестящими, если при этом и за этот счет, не будет тусклым главное слово Хайдеггеровского философствования: человеческое бытие, осознающее свою временную ограниченность, свою жизненную полноту как просвет между ничто происхождения и ничто ухода, как открытость всей совместной и совместимой с ним жизни:...Но я живу и на земле моё Кому-нибудь любезно бытиё. (1828)
Если бы Хайдеггер знал это стихотворение Ев. Баратынского (это у него же: И славит все существованья сладость), он непременно бы оставил собственноручное завещание: Dasein — это бытиё, мыслимое по-504
русски»723.