133. Является ли сделкой действие, совершаемое в связи с ранее возникшим обязательством?
К числу подобных действий в первую очередь необходимо отнести исполнение обязанности. Исполнение обязанности, несомненно, направлено на ее прекращение. Поэтому с позиций буквального толкования закона такое действие должно быть отнесено к действиям.
Тем не менее, как уже отмечалось выше, судебная практика стремится придать более узкий смысл понятию сделки, и к таким случаям относится совершение различного рода действий на каком-либо правовом основании.Прежде всего основанием исполнения обязанности является договор. В этом случае, как правило, судебная практика не рассматривает действие в качестве сделки (см. постановления ФАС ДО от 23.06.2003 NФ03-А04/03-1/1397; ФАС ЗСО от 27.10.2004 NФ04-7343/2004(5499-А45-24), от 18.10.2004 NФ04-7411/2004(5497-А45-17), от 05.09.2006 NФ04-5705/2006(26066-А45-16); см. также гл.22 комментария).
Для такого подхода есть определенные основания. Анализ норм, содержащихся в гл.9 ГК, указывает на то, что законодатель, во-первых, мыслит сам договор и действия, совершаемые во исполнение обязанности из договора, в неразрывном единстве, а во-вторых, устанавливает правила о форме сделки и о ее недействительности применительно к основанию возникновения обязанности.
В частности, возможно ли соблюдение требований о письменной форме сделки к действиям по передаче имущества, выполнению работ, оказанию услуг, оплате? Едва ли. В соответствии с п.1 ст.160 ГК сделка в письменной форме должна быть совершена путем составления документа, выражающего ее содержание и подписанного лицом или лицами, совершающими сделку, или должным образом уполномоченными ими лицами. Двусторонние (многосторонние) сделки могут совершаться способами, установленными п.2 и 3 ст.434 ГК. Пункт 2 ст.434 ГК предусматривает возможность заключения договора путем составления одного документа, подписанного сторонами, а также путем обмена документами посредством почтовой, телеграфной, телетайпной, телефонной, электронной или иной связи, позволяющей достоверно установить, что документ исходит от стороны по договору, а п.3 ст.434 ГК – возможность акцептовать оферту путем совершения конклюдентных действий.
Возможно ли применить эти нормы, например, к действиям по оказанию услуг? Очевидно, нет. Услуги оказываются в момент совершения действий, предусмотренных договором. При этом услугодатель не направляет оферту, стороны не подписывают никакого договора. Может ли передача вещи (в рамках договора купли-продажи, дарения или любого другого договора, предусматривающего необходимость совершения такого действия) быть облечена в письменную форму? Также нет. Продавец (даритель, арендодатель, иное лицо) передает вещь, а покупатель (одаряемый, арендатор, иное лицо) ее принимает.
Нам могут возразить: передача вещи, выполнение работ, оказание услуг сопровождаются составлением акта (приема-передачи). Однако такой акт не может быть рассмотрен в качестве договора. Во-первых, акт составляется после совершения соответствующего действия (т.е. когда вещь передана, работа выполнена, услуга оказана), следовательно, когда обязанность совершить действие уже прекратилась ее исполнением. Во-вторых, отсутствие акта не означает отсутствие самого действия (акт может быть не составлен или не подписан одной из сторон), равно как и наличие акта не означает прекращение обязанности совершить определенное договором действие, если такое исполнение в действительности не имело места. Таким образом, акт выполняет лишь доказательственную функцию: он подтверждает осуществление действия, но (по общему правилу) не оказывает влияния на возникновение, изменение или прекращение прав и обязанностей.
Обратимся к содержанию ст.167 ГК. Пункт1 ст.167 ГК предусматривает, что недействительная сделка не влечет юридических последствий, за исключением тех, которые связаны с ее недействительностью, а в качестве последствия недействительности сделки п.2 ст.167 ГК предусмотрена обязанность каждой из сторон возвратить другой все полученное по сделке (если иные последствия недействительности сделки не предусмотрены законом). Очевидно, закон имеет в виду недействительность самого договора, а не действий, совершенных во исполнение обязанности из договора.
Во-первых, в законе не упоминается о возможности наступления различных последствий недействительности самого договора и действий, совершенных в его рамках. Следовательно, если договор признан недействительным, то никакие действия, совершаемые во исполнение обязанностей из него, не порождают тех последствий, которые стороны желали вызвать заключением договора. Таким образом, отсутствует необходимость признавать (констатировать) их недействительность. Во-вторых, словосочетание обязанность «возвратить все полученное по сделке» (п.2 ст.167 ГК) применимо только к основанию получения, но не к самому получению.Отсюда вполне объяснимо и оперирование практикой термином «самостоятельная сделка», который не встречается в законе. Как упомянуто выше, действия по исполнению обязанности обладают признаками сделки, содержащимися в ст.153 ГК. В то же время на такие действия не распространяются иные нормы гл.9 ГК, а оцениваются они исключительно во взаимосвязи с правовым основанием для их совершения.
Подход, избранный арбитражной практикой, в рамках существующего законодательства по отношению к исполнению обязанностей из договора представляется верным, но не универсальным. Он распространяется лишь на те случаи, когда обязанности возникают из сделок, а не иных юридических фактов. В тех случаях, когда действия совершаются в связи с изданием административного акта или в связи с основанием, установить которое по каким-либо причинам затруднительно, практика испытывает определенные затруднения.
Так, весьма распространены споры, возникающие в связи с так называемым «правомерным изъятием» имущества, находящегося в хозяйственном ведении предприятия. Последовательность действий, опосредующих изъятие, следующая. Публично-правовое образование (на основании обращения предприятия или независимо от него) издает ненормативный акт, предусматривающий изъятие имущества из права хозяйственного ведения. Затем предприятие передает публично-правовому образованию изымаемое имущество по акту приемки-передачи.
Предприятие, усмотрев нарушение тех или иных норм закона при осуществлении данной процедуры, предъявляет иск о признании недействительной сделки по изъятию (передаче) имущества и одновременно требует восстановить свое право хозяйственного ведения на имущество. Перед судом неизбежно возникают вопросы: какое именно действие следует рассматривать в качестве сделки и каким образом применить последствия недействительности такого действия? Данные вопросы решаются различно.
В одних случаях суд исходит из того, что действие по изъятию (передаче) имущества, находящегося в хозяйственном ведении, является сделкой, на которую распространяются правила § 2 гл.9 ГК (см. постановления ФАС ВСО от 06.09.2006 NА19-31142/05-22-Ф02-4438/06-С2; ФАС ДО от 30.05.2006 NФ03-А59/06-1/1659; ФАС УО от 20.04.2004 NФ09-1192/04-ГК, от 15.05.2006 NФ09-3701/06-С3, от 26.06.2006 NФ09-5309/06-С3). При этом суд не рассматривает вопрос о законности ненормативного акта, послужившего основанием к изъятию имущества. В частности, ФАС ДО (см. постановление от 30.05.2006 NФ03-А59/06-1/1659) предлагает не применять такой акт, как противоречащий закону в соответствии со ст.12 ГК.
В других случаях окружная практика полагает невозможным рассматривать действия по передаче имущества в отрыве от ненормативного акта, послужившего основанием для такого действия (см. постановления ФАС ЦО от 15.08.2006 NА23-6743/055-17-136; ФАС УО от 05.09.2005 NФ09-2962/05-С3). Соответственно, суды зачастую отказывают удовлетворять подобные иски на том основании, что истец не представил доказательств признания незаконным ненормативного акта (см. постановления ФАС ЗСО от 13.03.2002 NФ04/949-253/А45-2002, от 21.02.2005 NФ04-553/2005(8546-А46-22); ФАС СЗО от 29.08.2000 NА13-1183/00-10) или, напротив, судебным актом по другому делу подтверждена законность ненормативного акта (см. постановления ФАС ВСО от 29.06.2006 NА33-24739/05-Ф02-2902/06-С2; ФАС ДО от 19.05.2003 NФ03-А51/03-1/972, от 17.01.2006 NФ03-А51/05-1/4475; ФАС УО от 09.06.2004 NФ09-1674/04-ГК).
Пример третьего подхода дает нам ФАС ЗСО (см. постановление от 19.07.2004 NФ04-5058/2004(А27-3034-22)). Кассационная инстанция соглашается с позицией суда первой инстанции, в соответствии с которой требование истца о признании недействительной односторонней сделки (п.2 ст.154 ГК) не подтверждено доказательствами, свидетельствующими о совершении Комитетом по управлению муниципальным имуществом односторонней сделки. Прием-передача спорного имущества от истца к органу, осуществляющему полномочия по распоряжению муниципальной собственностью, не основаны на гражданско-правовых отношениях, поскольку равенства субъектов при изъятии имущества не установлено. Напротив, имеется зависимость унитарного предприятия от собственника муниципального имущества.
Различие в подходах арбитражной практики к рассматриваемой проблеме во многом обусловлено пробелами гражданского законодательства. Нормы гл.9 ГК (несмотря на крайне широкое определение понятия «сделка») предназначены для регулирования отношений сторон, в связи с заключением договора между ними. Недействительность договора порождает последствия, описанные в ст.167 ГК. В том случае, когда правоотношение возникает из другого основания, правоприменитель оказывается перед дилеммой: усматривать ли в данном случае юридический состав, в котором помимо распорядительного акта присутствует двусторонняя сделка, состоящая в передаче имущества и оформляемая актом приемки-передачи (первый подход, рассмотренный нами), признавать ли по аналогии с исполнением обязанности из договора действия, направленные на исполнение распорядительного акта, в качестве «несамостоятельных сделок» и возвращать имущество предприятию лишь в случае признания недействительным распорядительного акта (второй подход) или отказывать в удовлетворении иска на том основании, что отношения сторон являются публично-правовыми (позицию ФАС ЗСО см. в постановлении от 19.07.2004 NФ04-5058/2004(А27-3034-22)).
Третий подход следует признать неверным. Во-первых, на отношения сторон распространяются нормы гражданского права, хотя бы в силу прямого указания на это, содержащиеся в ст.295, 299 ГК.
Во-вторых, наличие «зависимости унитарного предприятия от собственника муниципального имущества» не исключает необходимости получения согласия унитарного предприятия на изъятие имущества (п.3 ст.299 ГК; п.28 постановления Пленумов ВС РФ и ВАС РФ от 01.07.1996 N6/8), а сам факт наличия согласованной воли сторон (учредителя предприятия и самого предприятия) указывает на существование между ними соглашения. Кроме того, остается неясным, каким образом могут быть устранены последствия действий, осуществленных во исполнение распорядительного акта, признанного в судебном порядке незаконным? Сам акт сделкой не является (ст.8 ГК), следовательно, ст.167 ГК применена быть не может. Однако и акт приемки-передачи, по мнению ФАС ЗСО, сделкой не будет, поскольку стороны состоят в публичных правоотношениях. Представляется, поставленный вопрос в принципе не может быть разрешен.Практическое различие между первым и вторым подходом состоит в том, что в первом случае суд допускает оспаривание действий по передаче имущества независимо от вопроса о действительности распорядительного акта.
Невольно напрашивается следующая аналогия: незаконные распорядительные акты могут быть рассмотрены в качестве ничтожных сделок, и в этом случае правилен первый подход, или в качестве оспоримых сделок, и тогда оказывается верным второй подход. Однако закон четко различает сделки и административные акты в качестве основания возникновения правоотношений, предусматривает для них различный правовой режим, допуская вторжение административных актов лишь настолько, насколько того требуют обстоятельства. Поэтому прямая аналогия здесь невозможна.
С нашей точки зрения, истина находится посередине, но ближе к ней все-таки первый подход. Публично-правовое образование, издавая распорядительный акт об изъятии имущества, выражает тем самым волю прекратить право хозяйственного ведения. Предприятие, передавая имущество, соглашается прекратить свое право. Отсутствие договора в виде документа еще не свидетельствует об отсутствии договора в смысле ст.154, 420 ГК. Следовательно, между публично-правовым образованием и предприятием заключается договор, условия которого можно понять из содержания распорядительного акта и акта приемки-передачи. Вот этот договор и может быть признан недействительным по правилам гл.9 ГК[92]. Однако для удобства обозначения предмета иска допустимо требовать признания недействительным действий по изъятию (передаче) имущества. С нашей точки зрения, подобный иск может быть удовлетворен независимо от признания недействительным распорядительного акта. В то же время признание незаконным распорядительного акта будет означать и недействительность передачи имущества.
Судебная практика также испытывает определенные затруднения при определении правовой природы действий, совершаемых на различных основаниях, когда эти основания неочевидны (например, стороны не составляли никаких документов). Так, Президиум ВАС РФ (см. постановление от 03.04.2002 N7611/01) посчитал сделкой действия по передаче на баланс ответчика принадлежавшего истцу имущества и предложил применять к отношениям сторон ст.167 ГК. В похожей ситуации ФАС ЦО расценил действия сторон в качестве свидетельства о существовании договора дарения и признал передачу имущества недействительной (см. постановления ФАС ЦО от 04.12.2000 N28/6, от 24.09.2002 NФ09-2341/2002-ГК, от 10.04.2003 NФ09-728/03-ГК).
Различным образом квалифицировались действия конкурсного управляющего (см. постановление ФАС УО от 02.08.2001 NФ09-1234/01-ГК), признавшего сделкой действия управляющего по передаче нереализованного имущества в муниципальную собственность (противоположную точку зрения продемонстрировал ФАС МО в постановлении от 15.07.2003 NКГ-А41/4577-03), а также судебного пристава исполнителя по передаче нереализованного имущества должника взыскателю (такие действия признавались сделками ФАС ДО в постановлениях от 17.05.2006 NФ03-А51/06-1/1201; ФАС СЗО от 16.06.2003 NА21-5208/02-С2, от 26.12.2006 NА66-3017/2006; ФАС СКО от 15.02.2001 NФ08-250/2001, от 19.01.2004 NФ08-4952/2003 и напротив, не признавались ФАС ВСО (см. постановление от 04.08.2005 NА58-5613/04-Ф02-3707/05-С2) и ФАС СЗО (см. постановление от 09.06.2003 NА21-5207/02-С2)).
В практике ФАС МО (см. постановление от 27.07.2006 NКГ-А40/6837-06) рассматривалось следующее дело. С лицевого счета истца были списаны акции на основании передаточного распоряжения, которое истец (по его утверждению) не подписывал. При этом в распоряжении содержалась ссылка на некий договор купли-продажи, существование которого истец также отрицал. Предмет иска состоял в требовании признать договор купли-продажи недействительным и осуществить возврат акций. Суд первой инстанции, решение которого было поддержано апелляцией, отказал в удовлетворении иска на том основании, что в материалах дела отсутствует текст письменного договора, а истцом не доказано наличие оснований для признания договора недействительным. В связи с этим суд не имеет возможности оценить соответствие условий данного договора действующему законодательству и признать его недействительным.
ФАС МО обоснованно направил дело на новое рассмотрение, указав при этом следующее. Действия сторон, направленные на передачу истцом принадлежащих ему акций ответчику и принятие их ответчиком, изменяют права собственности на ценные бумаги, в связи с чем их следует расценивать как гражданско-правовую сделку. Переход права собственности в отношении именных ценных бумаг истца был осуществлен посредством представления реестродержателю передаточного распоряжения. В связи с изложенным передаточное распоряжение следует рассматривать в качестве документа, подтверждающего совершение сделки по возмездной передаче акций от одного лица к другому. Отсутствие в данном случае договора в виде документа, подписанного сторонами, не может рассматриваться как достаточное основание для отказа в иске, поскольку сделка фактически исполнена сторонами, а истец ссылается на отсутствие волеизъявления собственника на отчуждение акций, а не на какие-либо конкретные условия договора, которые влекут его недействительность. При таких обстоятельствах при отсутствии текста письменного договора купли-продажи суду необходимо было исследовать содержание передаточного распоряжения для установления воли истца на подписание договора и отчуждение спорных акций.
Аналогичным образом рассуждает ФАС СКО (см. постановление от 20.10.2004 NФ08-4844/2004), указывая, что по смыслу ст.431 ГК передача имущества, которой не предшествовало заключение договора (передача имущества не во исполнение гражданско-правового обязательства), не может считаться сделкой, если из действий лиц по передаче и принятию вещи не явствует их воля на совершение договора. В этой связи существенное значение для правильного разрешения спора имеет направленность воли сторон при подписании актов и накладной, от установления которой зависит правильная правовая квалификация спорных правоотношений.
Стремление обнаружить подлинную волю сторон при совершении тех или иных действий, несомненно, правильно. Тем не менее в ряде случаев эта задача невыполнима в силу того, что стороны могут препятствовать ее реализации. В том случае, если недействительность сделки (лежащей в основании действий) налицо, независимо от ее правовой природы, то, с нашей точки зрения, достаточно констатировать недействительность самих действий (имея в виду недействительность именно основания). Также необходимо согласиться с тем, что одно лишь отсутствие документа, который может быть квалифицирован в качестве договора, не может служить основанием к отказу в иске.
Если действия лица соответствуют признакам, указанным в ст.153 ГК, и при этом невозможно установить основание для совершения действий (или такое основание отыскивается в нормах иных законов, например, законодательства о банкротстве или законодательства об исполнительном производстве), то сами действия по общему правилу являются сделками и подчиняются правилам, установленным гл.9 ГК.