§ 7. Мистика.
Средневековье больше чувствовало, чем мыслило. Говорят о сухости средневековой мысли. Но это совершенно неверно. Схоластика оперирует ие мертвыми символами, как мы, а зкивыми понятиями, за которыми она видит живые образы, все озаренные живым чувством.
В темную келью схоластика проникает пучок ярких солнечных лучей и освещает его пыльные фолианты, заполненные схоластическими абстракциями и силлогизмами. Мысль его каждую минуту возвращается к Богу, который для него и альфа и омега, и душа его всегда переполнена интеллектуальной любовыо к Богу, более горячей, чем та, о которой говорит Спиноза в своей этике.Промежуточным звеном между средневековым религиозным чув-ством и средневековым разумом-схоластикой стоит средневековая мистика. Она ищет пути, ведущие к соединению с Богом.
Она анализирует последовательно ступени, по которым душа подымается к Богу.
Блаженный Августин дает свою исповедь - историю души язычника, рядом душевных переживаний приходящего к христианской вере.
Ои указывает на то, что люди, удивляясь ширине морей, величине звездного неба и высоте гор, забывают о более интересном и более важном - о том, что находится в душе.
Он является истинным основоположником современной философии с психологией, чуждой и античной мысли, и средневековой мистике Бонавеитуры, Гюго и др., и, наконец, мистике эпохи Возрождения Бёмэ. Таулера и Силезия.
Мистические средневековые эксперименты бесспорно были первыми экспериментами Опытной Психологии. Только средневековье научило человечество изучать душу, которая для античного мыслителя была лишь конгломератом круглых атомов или аристотелевской формой тела, т.е. жизненной силой.
Пусть Бог только призрак. Но и тогда остается великая заслуга за средневековьем. Ведь, во-первых, этот призрак тогда остается все-таки в душе, во-вторых, он дает сильные духовные переживаниям и их анализ дает богатейший материал, относящийся к психологической жизни.
Ведь для психолога совершенно не имеет значения, имеют ли реальную основу переживания - скорбь и радость.
Ведь наши сновидения, окружающие нас роем призраков, заставляют пас страдать и радоваться не меньше, «гем наяву от реально существующих предметов и людей.В обоих случаях и скорбь, и радость в равном мере могут входить в лабораторию психологических наблюдений и опытов. И совсем не важно, приводит ли самоуглубление к зрению реально существующего Божества, важно то, что это самоуглубление ведет душу по новому, чуждому античной мысли пути, по пути разнообразных психических переживаний, с которыми переплетаются яркие и смутные образы и понятия.
Пусть средневековье - это только сновидение, но согласитесь, что это сновидение прекрасно, что единичному человеку не суждено видеть таких сновидений. Евангелие - это только начало всей прекрасной драмы, которую продолжает средневековье. Если вся эта драма была во сне, то сон этот оказался для человечества имеющим больше значения, чем бодрствен- ная жизнь настоящего времени, эта жизнь бесполой души старика, отгоняющего от себя прошлое как одно лишь призрачное заблуждение.