§ 1. Проблема об ишпепзировашш форм.
Генезис идеи предела следует искать не в античном методе исчерпывания Евклида200 и Архимеда201, с которым ложно отождествлялся метод пределов некоторыми математиками XVIII века202, а в знаменитом схоластическом споре об интензировании форм.
Согласно Аристотелю и схоластикам, каждая единичная вещь состоит из двух элементов: формы и материи203,
Аристотелевская форма - это наследница платоновской идеи2"4.
До своего соединения с формой материя имеет возможное существование, но, соединяясь с формой, она как бы одухотворяется, приобретает актуальное существование.
Она мыслится Аристотелем и схоластиками как пустой сосуд (при возможном существовании) и как наполненный различным содержанием, сменяющими друг друга формами (при актуальном существовании). Здесь следует помнить, что аристотелевское возможное существование отнюдь не чисто логическая возможность. Оно находится как бы в высшей, в сравнении с последней плоскостью существования.То, что представляется изменением - это только последовательное соединеннее рядом возникающих и погибающих форм.
Мы должны были бы углубиться в эволюцию схоластической мысли, чтобы выяснить, каким образом могли возникающие и погибающие формы Аристотеля обратиться в изменяющие формы схоластиков.
Во всяком случае, совершенно ясно, что проблема интензирования и ремизии форм (усиления и ослабления) это средневековая проблема.
Вопрос ставился сперва о том, имеет ли место интензирование, затем о том, как оно происходит.
Эмбрион идеи переменного находится именно здесь, в области этой схоластической метафизики, это изменяющаяся форма, форма, которая, оставаясь той же, сохраняя, так сказать, свое ядро, свою "этость", вместе с тем изменяется, принимая различные виды (по Д. Скотту - формальности).
Но в эмбриологии идеи переменного и предела, имеет значение не только тот сдвиг в воззрении иа формы, отмечаемый и у более ранних чем Скотт схоластиков, ио и скоттическое объяснение самого интензирования.
Относится ли изменение формы к качеству, т.е.
к сущности, или же к самому существованию20*, так что новая ступень дает новое бытие.Здесь, как и в других случаях, томисты и скоттисты ведут между собой отчаянную борьбу.
Фома Аквинский учит о радикации формы, он мыслит прибавлен-ные степени, потенциально заключенные в форме, выступающие в актуальное бытие при изменении формы.
Он сравнивает20" радикацию с деревом, пускающим в землю все более и более корней и, таким образом, закрепляющимся.
В форме, таким образом, уже в потенции заключается все то, чем она должна стать. Это сравнение не вполне удачно, а именно потому, что Фома признает изменение исключительно скачками, всякая изнутри выступающая новая часть - это что-то вроде современного кванта, на который только и возможно изменение.
По Дунсу Скотту, прибавляемые части идут извне как раньше не принадлежащие форме.
Их форма впитывает, оставаясь собой, но подымаясь к высшей степени совершенства.
Для скоттистов прибавляемые степени - это что-то возникающее вне формы, более простое и менее совершенное чем эти формы.
Уже и в этой весьма ранней ступени эмбрионального развития идеи переменного мы видим ее тесно связанной с идеей предела, весьма неясные очертания которой мы можем выловить, хотя и с трудом.
Это, во-первых, полное совершенство формы.
Это конец томистической радикации, когда все содержание формы перешло из потенции в актуальность. Но это пока только ступень, которая фактически недостижима, но логически должна быть признана достижимой.
Но в большую глубину ведет рассмотрение другого конца интензирования. Томисты отказываются мыслить первое изменение с пуля.
Прежде, чем начать изменяться, форма должна создаться207 , явиться. Это первый момент. Когда же начинается интензирование?
Только в последний. Но тогда между моментом создания и этим протекает время, когда форма остается неизменной. Обратное изменение, ремизия формы, должно прекратиться, не дойдя до нуля.
Здесь открывается два пути - к актуально бесконечно малому, к представленню о зернистом строении континуума и к идее асимптотического приближения.