Приложение к параграфам 1 1-му и 20-му
К критике «теории отражения» («Bildertheorie») и учения об «имманентных» предметах актов
При феноменологической интерпретации отношения между актом и субъектом нужно остерегаться двух фундаментальных и почти неискоренимых ошибок.
1.
Ошибки теории отражения, которая полагает, что в достаточной степени проясняет факт [наличия] акта представления (заключенного в любом акте) следующим образом: «вне» существует или существует по меньшей мере при определенных обстоя- 5 тельствах сама вещь; в сознании существует, как ее представитель, образ.Против этого следует заметить, что концепция полностью упускает из виду самый важный пункт, а именно что в акте представления как отражения (im bildlichen Vorstellen) на осно- 10 ве являющегося «объекта-образа» («Bildobjekt») мы имеем в виду отраженный (abgebildet) объект («основу образа » («Bildsujet»)). Однако образность (Bildlichkeit) объекта, функционирующего как образ, не есть, очевидно, [его] внутреннее свойство (не есть «реальный предикат»), как будто объект, как is он, например, является шарообразным, является еще и образным. Каково же основание для того, что мы можем выйти за пределы данного лишь в сознании «образа» и отнести его в качестве образа к определенному объекту, который чужд сознанию? Указание на подобие между образом и вещью не продвинет нас дальше. 20 Это подобие, по крайней мере если вещь действительно существует, без сомнения, имеет место как объективный факт. Однако для сознания, которое, как предполагают, имеет только образ[238], этот факт просто не существует; он не может служить для того, чтобы прояснить сущность представляющего, точнее, отражаю- 25 щего (abbildlich) 387 отношения к внешнему для этого отношения объекту (основе образа). Сходство между двумя предметами, пусть даже очень большое, не превращает один предмет в образ другого. Лишь способность представляющего Я воспользоваться подобным как образом-репрезентантом для подобного, иметь зо первое в качестве наглядно присутствующего и все же вместо него подразумевать другое, вообще делает образ образом.
В этом, однако, может заключаться лишь то, что образ как тако- вой конституируется в своеобразном интенциональном сознании g и что внутренний характер этого акта, видовое своеобразие этого «модуса апперцепции » не только составляет вообще то, что мы называем представлением образа, но в соответствии с особыми и в равной степени внутренними определенностями дает, далее, то, что мы называем представлением образа такого-то или такого-то определенного объекта. Рефлексия на это отношение, 40 которая противопоставляет друг другу объект-образ и основу образа, указывает не на два действительно являющихся объекта в
самом формирующем образ (imaginativ) акте, но на возможные и осуществляющиеся в новых актах связи познания, в которых могла бы осуществиться интенция образа и, таким образом, мог быть реализован синтез между образом и воспроизведенной вещью. Такой неточный оборот речи, как «внутренний образ» (в противоположность внешнему предмету), нельзя допускать в дескриптивной психологии (и, подавно, в чистой феноменологии). {Картина есть образ только для сознания, которое конституирует образ и которое впервые придает «значимость» или «значение» образа первичному и являющемуся ему в восприятии объекту как раз благодаря своей (здесь, следовательно, в восприятии фундированной) апперцепции, формирующей образ. Если же схватывание в качестве образа предполагает уже интенционально данный сознанию объект, то это ведет, очевидно, к бесконечному регрессу, — сам этот объект опять-таки должен был бы конституироваться посредством образа, и в отношении простого восприятия нужно было бы серьезно говорить о некотором присущем ему «образе восприятия», посредством которого оно бы относилось к «самой вещи». С другой стороны, нужно всецело осознать, что в любом случае требуется какое-либо «конституирование» предмета представления — для сознания и в сознании — в его сущностном содержании; так что предмет представлен для сознания не потому, что в сознании просто существует некоторое «содержание» в каком-либо отношении подобное самой трансцендентной вещи (что при ближайшем рассмотрении оборачивается чистой бессмыслицей), но что в самой феноменологической сущности сознания заключено любое отношение к его предметности, и оно может быть принципиально заключено только в этой сущности, причем как отношение к «трансцендентной» вещи.
Это отношение — «прямое» (direkt), если речь идет о простом акте представления, и опосредствованное, если речь идет о фундированном, например отражающем, акте представления.Нельзя поэтому думать и говорить таким образом, как будто так называемый «образ» относится к сознанию, подобно тому как картина относится к комнате, в которой она выставлена, и как будто на основе такого отношения двух объектов, как один в другом, было бы достигнуто даже малейшее понимание. Необходимо возвыситься до фундаментального воззрения, что только лишь благодаря феноменологическому анализу сущности относящихся сюда актов может быть достигнуто желаемое понимание, т. е. здесь — [благодаря анализу] сущности переживания актов «воображения» (Imagination) в старом, весьма широком смысле (кантовской[239] и юмовской «силы воображения»). Преж-
де всего, (априорную) сущностную особенность этих актов составляет то, что в них «является объект» — причем то просто, непосредственно является, то таким образом, что он «значим» не сам по себе, но как «образное воспроизведение» некоторого подобного ему объекта. При этом не нужно упускать из виду, что, опять-таки, сам репрезентирующий объект-образ, как и любой являющийся объект, конституируется в некотором акте, фундирующем прежде всего характер образности.
Очевидно, что все это рассуждение переносится mutatis mutandis на теорию репрезентации в более широком смысле — на теорию знаков. Быть-знаком (Zeichen-sein) также не есть реальный предикат, и это главным образом требует некоторого фундированного акта сознания, возвращения к определенным, нового вида актам с их типологическими свойствами (Aktcharaktere). Лишь они феноменологически значимы, и в отношении этого предиката лишь они составляют реально (reell) феноменологическое.
Ко всем таким «теориям» сразу же относится возражение, что они просто игнорируют полноту сущностно различных способов представления, которые можно обнаружить внутри классов интуитивного и пустого представлений посредством чисто феноменологического анализа.
2. Это серьезная ошибка, когда вообще проводят реальное (reell) различие между «чисто имманентными», или «интенцио- нальными», предметами, с одной стороны, и им иногда соответствующими «действительными» и «трансцендентными» предметами — с другой: пусть это различие интерпретируется затем как различие между некоторым реально (reell) находящимся в сознании знаком или образом и обозначенной или отраженной вещью; или пусть каким угодно способом на место «имманентного» предмета подставят какое-либо реально (reell) данное сознания (BewuBtseinsdatum), например, даже содержание в смысле дающего значение момента. Такие ошибки, которые тянутся сквозь столетия (вспомним об онтологическом аргументе Ансельма), имеют свою основу, хотя возникают также и из содержательных трудностей, в эквивокации рассуждений об имманентности и в рассуждениях подобного типа.}[240] Необходимо только это выразить
и каждый должен признать: интенциональный предмет представления есть тот же самый, как и его действительный и в данном случае его внешний предмет, и бессмысленно проводить различие между ними. Трансцендентный предмет не был бы предметом ЭТОГО 5 представления, если бы он не был его интенциональным предметом. И само собой разумеется, что это просто аналитическое утверждение. Предмет представления, предмет «интенции» — это есть и это означает представленный,интенциональный предмет. Если я представляю себе Бога или ангела, интеллигибель- ю ное бытие в себе или физическую вещь, круглый квадрат и т. д., то здесь имеется в виду именно это названное и трансцендентное, т. е. (только другими словами) интенциональный объект; при этом безразлично, существует ли этот объект, выдуман он или абсурден. То, что предмет «п рос то интенциональный », не означает, 15 естественно: он существует, однако только в intentio (т. е. как реальная (reell) составная часть интенции), или: в интенции существует какая-то тень от него; но это означает: существует интенция, «акт, имеющий в виду» (das «Меіпеп»)[241] некоторый предмет, обладающий такими-то и такими-то свойствами, но не предмет. 20 Если, с другой стороны, интенциональный предмет существует, то существует не просто интенция, акт, в котором он имеется в виду, но также и то, что имеется в виду. — Впрочем, достаточно об этих само собой разумеющихся вещах, которые и сегодня неверно толкуются немалым количеством исследователей. 25
Рассмотренное не исключает, естественно, того, что (как уже затрагивалось) проводится различие между просто предметом, который интендирован, и предметом, как он при этом интендирован (в каком смысле схватывания и иногда с какой полнотой созерцания), и что к последнему как раз относятся, собственно, анализ и дескрипция.