Общие замечания
Нормы ст. 307 и 308 ГК фиксируют основные понятия обязательственного права (дают определение обязательства, перечисляют основания возникновения обязательств, указывают на наименования сторон обязательств и определяют понятие взаимного обязательства), а также отмечают две ключевых характеристики обязательства как правоотношения – его относительный характер и независимость одних обязательств от других как общее правило.
Неудивительно, что будучи наполненными подобным содержанием, данные статьи имеют больше образовательное, нежели непосредственное практико-юридическое значение.Изучение более 4000 (!) судебных актов, ссылающихся на ст.307-308 ГК, позволило выявить следующее тенденции применения этих норм.
1. Постановления, основанные исключительно на положениях названных статей (не привлекающие для разрешения спора иные, более специальные нормы), встречаются крайне редко. Главным образом, ссылки на нормы гл.21 ГК носят вспомогательный по отношению к специальным нормам об обязательствах из отдельных видов договоров (о купле-продаже, поставке, энергоснабжении, подряде, перевозке и др.), на которых, собственно, и основывается содержательное решение дела, характер. Соображение, высказываемое во имя объяснения такого подхода, очень простое: «К обязательствам, возникшим из договора, применяются общие положения об обязательствах (ст.307-419), если иное не предусмотрено правилами настоящей главы и правилами об отдельных видах договоров, содержащимися в настоящем Кодексе»[171], т.е. п.3 ст.420 ГК. Принцип, согласно которому lex speciale derogat lex generale (и который, следовательно, должен служить естественно-юридическим ограничителем (пределом) применения п.3 ст.420 ГК), отечественные арбитражные суды почему-то начисто игнорируют.
Еще реже можно встретить акты судебно-арбитражной практики, в которых данные нормы выступали бы предметом толкования, – практически все случаи их «употребления» сводятся к простому воспроизведению норм или их пересказу, сообразному обстоятельствам дела. Особенно часто это касается п.1 и 2 ст.307[172], реже, хотя тоже довольно часто, – п.3 ст.308 ГК.
2. В подавляющем же большинстве тех дел, в которых фигурируют нормы гл.21 ГК, они являются предметом простой отсылки, чаще всего выполненной одной из сторон дела в обоснование своих требований или возражений (случается, что совершенно безосновательно[173]). Близко к этим случаям нормоупотребления подходят ситуации, в которых ст.307 ГК фигурирует в качестве элемента «дежурной» мотивировочной фразы: «Выводы суда основаны на (соответствуют, не противоречат, не соответствуют и т.п.) положениях ст.307 ГК».
Во множестве дел – таком множестве, которое не поддается никакому перечислению, – ст.307 ГК используется в корреспонденции со ст.309 и 310 во имя обоснования вполне очевидных тезисов о необходимости надлежащего исполнения обязательств[174] и недопустимости одностороннего отказа от их исполнения.
Наконец, попадаются и такие судебные акты, в которых термин «обязательство» используется в качестве некоего сакраментального, чрезвычайно «научного» и «умного» слова, придающего содержательно элементарным высказываниям определенный псевдоюридический шарм[175].
3. Акты арбитражной практики, представляющие собой то или иное исключение из перечисленных выше общих правил, носят в буквальном смысле слова единичный характер. По этой причине никак нельзя утверждать, что то или другое решение обсуждаемых ниже отдельных вопросов общей части обязательственного права имеет характер тенденции или по крайней мере закономерности; скорее дело обстоит как раз наоборот. Тем не менее важность этих вопросов, невольно затрагиваемых арбитражной практикой, сама по себе уже служит оправданием тому, чтобы обсудить таковые, хотя бы и на чисто иллюстративных примерах нескольких конкретных дел.