Проблемы верховенства права в сфере УГОЛОВНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА И ПРАВОПРИМЕНЕНИЯ
Наумов А.В., доктор юридических наук, профессор
В 2011 году в некоторых субъектах Российской Федерации (в частности, в Пензенской, Ульяновской, Рязанской областях) были возбуждены уголовные дела (а в ряде — вынесены постановления о привлечении в качестве обвиняемого) в отношении предпринимателей, осуществляющих поставку томографов для местных медицинских учреждений.
Все эти преступления (с точки зрения следствия) были квалифицированы как мошенничество при особо отягчающих обстоятельствах по ч. 4 ст.159 УК РФ[456]. Формулировка обвинения сводилась к тому, что обвиняемые либо лица, в отношении которых возбуждалось уголовное дело, будучи поставщиками компьютерных и магнитно-резонансных томографов министерствам здравоохранения указанных областей, якобы ввели в заблуждение должностных лиц этих ведомств относительно реальной стоимости поставляемого ими медицинского оборудования, существенно завысив ее и тем самым причинив ущерб субъектам Российской Федерации, так как оплата таких томографов производилась за счет их (субъектов Федерации) бюджетных средств. То есть обвинение исходило из классического для советских времен правила о том, что, купив товар по одной цене и перепродав его по повышенной цене, лицо совершает преступление. Правда, не обнаружив в Уголовном кодексе Российской Федерации статьи о спекуляции (в отличие от запомнившейся ст. 154 УК РСФСР), следствие «осовременило» понимание уголовно наказуемой спекуляции, квалифицировав ее по ч. 4 ст.159 УК РФ.
Разумеется, такая позиция следствия грубо противоречит, во-первых, современной экономической теории, во-вторых, гражданскому законодательству (ГК РФ), в-третьих, уголовному законодательству (УК РФ) и, в-четвертых, уголовно-процессуальному законодательству (УПК РФ).
Дело в том, что современная экономическая теория отрицает понятие какой-либо фиксированной рыночной цены, и таковой в условиях рынка попросту не существует.
Не может быть цены ни ниже, ни выше рыночной. В этом суть рынка. Общим условием функционирования свободного рынка выступает свободное ценообразование. Свободные цены — это своего рода «сердце» рыночной системы, «характерной чертой рыночной экономики является множественность (курсив мой. — А.Н.) цен на одну и ту же продукцию»[457]. Именно на таком понимании ценообразования построен Гражданский кодекс Российской Федерации. В соответствии со ст. 424 ГК РФ цена любого возмездного договора устанавливается соглашением сторон. И ничем другим. Только соглашением. Применительно к договору купли-продажи это конкретизировано в ст. 485 ГК: «Покупатель обязан оплатить товар по цене, предусмотренной договором купли-продажи». Применительно к договору поставки (в том числе и для государственных или муниципальных нужд) — в ст.ст. 506, 516 и 532 ГК РФ. Данные нормы гражданского права вытекают из ст. 8 Конституции Российской Федерации («В Российской Федерации гарантируются единство экономического пространства, свободное перемещение товаров, услуг и финансовых средств, поддержка конкуренции, свобода экономической деятельности») и являются, по сути, конкретизацией и определенной гарантией последней.Именно в этом заключается ключевая ошибка следствия по делам о томографах, полагающего, что получение разницы между ценой производителя и ценой поставщика и есть необходимое основание для квалификации действий поставщиков как преступления — мошенничества.
Понятие мошенничества дается в ч. 1 ст. 159 УК РФ, в которой под мошенничеством понимается «хищение чужого имущества или приобретение права на чужое имущество путем обмана или злоупотребления доверием». Содержание этого уголовно-правового запрета конкретизируется в постановлении № 51 Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 декабря 2007 г. «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении или растрате». Так, в пункте 1 этого постановления разъясняется: «В отличие от других форм хищения, предусмотренных главой 21 Уголовного кодекса Российской Федерации, мошенничество совершается путем обмана или злоупотребления доверием, под воздействием которых владелец имущества или иное лицо либо уполномоченный орган власти передает имущество или право на него другим лицам либо не препятствует изъятию этого имущества или приобретению права на него другими лицами»[458].
То есть основным для квалификации признаком данного состава преступления является его способ (обман либо злоупотребление доверием). В рассматриваемых делах в постановлении о привлечении Б. к уголовной ответственности этот признак (обман) связывается с тем, что тот, будучи поставщиком компьютерных и магнитно-резонансных томографов для медицинских учреждений Министерства здравоохранения Ульяновской области, якобы (с помощью должностных лиц этого министерства) искусственно многократно увеличил стоимость поставленного медицинского оборудования (томографов).При этом обвинение выстраивает целую цепочку преступных, по его мнению, действий, которые в действительности таковыми не являются, а представляют собой разновидность разрешенных гражданским законодательством сделок. Рассмотрим их в отдельности.
Одна из первых таких сделок связана с определением начальной (максимальной) цены лота на аукционе, а также с составлением документации об аукционе на поставку томографов и размещением ее на официальном сайте в интернете. «Преступные» действия лично Б. начинаются с того, что тот, будучи генеральным директором и собственником медицинской компании, создал организованную преступную группу и руководил ею. В эту группу кроме него входили руководители (в том числе «неустановленные») других участвующих в поставке томографов компаний, а также «неустановленные» должностные лица областного Министерства здравоохранения Ульяновской области. Целью «преступной организации» во главе с обвиняемым, как это утверждается в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого, является «обманное получение от уполномоченных государственных органов через подконтрольные ему и другим членам организованной преступной группы юридические лица с использованием фиктивных документов, изготовленных организованной преступной группой лиц для искусственного многократного (курсив мой. — А.Н.) увеличения стоимости медицинского оборудования посредством документального оформления фиктивных сделок купли-продажи», «в свое распоряжение денежных средств, выделенных на закупку...
рентгеновского компьютерного томографа». Следующий этап — приобретение (на выделенные по го- сконтракту государственные бюджетные средства) указанного томографа у производителя медицинского оборудования и, наконец, «присвоение разницы между отпускной стоимостью закупленного у производителя на государственные бюджетные средства медицинского оборудования и суммой, которая будет передана собственником имущества на приобретение медицинского оборудования в рамках государственного контракта». Вроде бы «преступнее» сделки не может быть. Вот только именно «вроде», а не на самом деле. Рассмотрим правовой (или противоправный, по мнению обвинения) характер указанных сделок.Обвиняемый создал «дочернюю» фирму, через которую осуществлялась поставка томографов. Что же тут преступного? Ничего. Обычная гражданско-правовая сделка, регулируемая ст. 105 ГК РФ. В этой статье все прописано. В том числе и то, что «основное общество (товарищество), которое имеет право давать дочернему обществу, в том числе по договору с ним, обязательные для него указания, отвечает солидарно с дочерним обществом по сделкам, заключенным последним во исполнение таких указаний». При этом сделка по поставке компьютерных томографов полностью вписывается в разновидность деятельности указанной дочерней компании, предусмотренной ее уставом. Это — во-первых. А во-вторых, эта дочерняя компания была создана (что подтверждается выпиской из Единого государственного реестра юридических лиц) почти за шесть (!) лет до совершения сделки по поставке злополучного томографа. Нужно иметь слишком «большую фантазию», чтобы вменить совершение этих сделок как часть создания организованной преступной группы. К тому же, видимо, «с потолка» обвинение взяло и предполагаемую сумму наживы — «многократное увеличение стоимости медицинского оборудования». Продажная цена не превышала цену производителя даже в 1,5 раза. Сделки же, в которой эти цены совпадали бы, в рыночной экономике невозможны (если, конечно, продавец «не выжил из ума»).
И в этом случае цифра, получившаяся в результате арифметического вычитания из полученной поставщиком цены томографов, — около 0,5 млн рублей — это вовсе не прибыль, так как в нее входят и обычные расходы, связанные с реализацией договора поставки (купли-продажи). Как уже отмечалось, в советском уголовном праве распространенный в те времена состав спекуляции означал скупку и перепродажу товаров с целью наживы. В рыночной экономике цель наживы является прописанной в гражданском законодательстве (ч. 1 ст. 50 ГК РФ) правомерной целью деятельности любой коммерческой организации.Грубым нарушением уголовного законодательства являются фактически сфальсифицированные обвинением и вменяемые обвиняемым суммы якобы причиненного ими в результате «мошенничества» ущерба. И дело здесь не только в том, что из этой суммы не вычитается размер понесенных поставщиками затрат. Не только и не столько в этом. А совершенно в другом. Потраченные бюджетные средства исчисляются следствием в размере выплаченных министерствами здравоохранения соответствующих областей сумм за поставку томографов. И это было бы в какой-то мере правильным, если бы томографы не были поставлены. Но ведь они были поставлены поставщиками и используются медицинскими учреждениями по назначению. Так на каком основании эти томографы считаются похищенными? В этих случаях следствие не приняло во внимание требование уголовного закона о необходимом признаке объективной стороны хищения чужого имущества. В соответствии с примечанием 1 к ст.158 УК РФ под хищением чужого имущества, в том числе и путем мошенничества, понимается «безвозмездное изъятие и (или) обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц, причинившие ущерб собственнику или иному владельцу этого имущества». Следствие «забыло», что взамен полученных бюджетных средств поставщики предоставили не мифические, а настоящие томографы. И, следовательно, ни о какой «безвозмездности» речь не идет. А нет безвозмездности — нет и самого хищения. И из понесенных министерствами здравоохранения субъектов федерации затрат следовало хотя бы вычесть стоимость полученных ими томографов.
Это одновременно является и грубым нарушением положения п. 4 ч. 1 ст. 73 УПК РФ о том, что при производстве по уголовному делу подлежат доказыванию, в том числе «характер и размер вреда, причиненного преступлением», так как стоимость поставленных томографов включена в понесенные министерствами здравоохранения субъектов федерации расходы (подобная ошибка, по мнению автора, непростительна даже для студентов юридических вузов).В одном из постановлений о привлечении в качестве обвиняемого (речь идет о том же обвиняемом Б.) следствие в доказательство преступности его действий ссылается на то, что цена, по которой было реализовано указанное медицинское оборудование (томографы), противоречит Концепции системы планирования выездных налоговых проверок, утвержденной приказом Федеральной налоговой службы от 30.05.2007 г. (с последующими изменениями), на что обращалось внимание и в заключении эксперта. Однако такая ссылка является некорректной и, соответственно, незаконной. Целевое назначение указанной Концепции является строго определенным. Она предназначена (как говорится в самой Концепции) для «создания единой системы планирования выездных налоговых проверок, повышения налоговой дисциплины и грамотности налогоплательщиков, а также совершенствования организации работы налоговых органов при реализации полномочий в отношениях, регулируемых законодательством о налогах и сборах, представленных Налоговым кодексом Российской Федерации». Следовательно, к решению вопроса о наличии или отсутствии в действиях обвиняемого состава преступления (мошенничества) это не имеет никакого отношения.
Можно указать и еще на одно нарушение следствием уголовного и уголовно-процессуального законодательства при квалификации сделок по поставкам томографов. Вывод следствия о наличии в таких действиях состава мошенничества при особо отягчающих обстоятельствах противоречит основополагающим положениям уголовного права. Согласно ст. 8 УК РФ «основанием уголовной ответственности является совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного настоящим Кодексом».
Мошенничество (ст.159 УК РФ) — это, как известно, умышленное преступление, причем как и любое хищение, совершаемое с прямым умыслом (в Примечании 1 к ст.158 УК в качестве обязательного признака указывается на корыстную цель хищения). Статье 8 УК РФ об основаниях уголовной ответственности корреспондирует статья 73 УПК РФ об обстоятельствах, подлежащих доказыванию. В соответствии с п. 2 ч. 1 этой же статьи предметом доказывания по уголовному делу (любому) являются в том числе и виновность лица в совершении преступления, а также и форма его вины. В связи с этим обвинение в совершении обвиняемыми мошенничества противоречит и данной статье УПК РФ. Никаких доказательств наличия в действиях обвиняемых прямого умысла на совершение преступного мошенничества в постановлениях о привлечении поставщиков томографов в качестве обвиняемых не содержится. Формулировка же некоторых постановлений касательно того, что уполномоченные органы власти субъектов Федерации (то есть областные министерства здравоохранения) оказались «под воздействием обмана» относительно фактической стоимости реализуемого медицинского оборудования, является попросту несерьезной. Что это за покупатель, для которого безразлична хотя бы примерная фактическая стоимость приобретаемого имущества?
Ч. 4 ст. 302 УПК РФ говорит о том, что «обвинительный приговор не может быть основан на предположениях». И хотя эта статья УПК сформулирована законодателем применительно к вынесению судебного приговора, очевидно, что привлечение лица к уголовной ответственности должно учитывать обозначенную уголовно-процессуальным законом судебную перспективу обвинения.
Есть и еще один довод против оценки действий обвиняемых по делам «о томографах» как преступных. С дохода от совершенной сделки они выплатили полагающиеся налоги. Азбучной истиной является то, что налоги взимаются лишь с законной деятельности, в том числе предпринимательской (с преступной деятельности налоги, разумеется, не уплачиваются).
Нелепым выглядит и признание следствием преступными действий по приобретению томографов с целью их последующей перепродажи. В частности, как уже отмечалось, с точки зрения обвинения имелся «сговор» (разумеется, «преступный») с неустановленными следствием лицами определенных компаний, основных и «дочерних». Фирмы эти являются донельзя «преступными», так как, по мнению следствия, занимаются: осуществлением внешнеэкономической деятельности, импортом и экспортом товаров (работ, услуг), техническим обслуживанием медицинской техники, производством медицинской диагностической и терапевтической аппаратуры, предоставлением услуг по монтажу, ремонту и техническому обслуживанию аппаратуры, оптовой торговлей фармацевтическим и ортопедическими изделиями, розничной торговлей медицинскими товарами, консультированием по вопросам коммерческой деятельности и управления, консультированием по вопросам финансового посредничества, исследованием конъюнктуры рынка. Обвинению криминал здесь видится в том, что томограф приобретался у компании по отпускной цене производителя, а поставлялся (продавался) по другой, превышающей эту цену. Как было уже отмечено, если бы эти цены были одинаковы, то рыночной экономики не существовало бы, и, поскольку Гражданский кодекс Российской Федерации — это кодекс именно экономики рыночной, он провозглашает цель наживы при ведении предпринимательской деятельности, в том числе и при купле-продаже (поставке), правомерной.
И уж совсем наивным выглядит следующее утверждение, сформулированное, например, в одном из постановлений о привлечении в качестве обвиняемого: «Для достижения преступных целей организованная группа использовала содействие неустановленных должностных лиц Министерства здравоохранения области». Если таковые есть, то в чем же трудности их установления? Ведь не в космосе же и не на Каймановых островах трудятся эти сотрудники областного министерства?
Все до единого действия, вменяемые обвиняемым, представляют собой разрешенные гражданским законодательством сделки. Обвинение искусственно делает их преступными, объединяя якобы преступной целью. Вот только никаких правдоподобных доказательств этому следствие не удосужилось предъявить. Это, в частности, относится и к проведению аукционов на поставку томографов, и к таможенным операциям, связанным с перемещением этого товара через таможенную границу. В якобы преступные действия они превращаются путем оценки их изначально как фиктивных, а раз фиктивных — соответственно как совершенных с целью мошенничества. Все действия, связанные с открытыми аукционами по размещению контракта на поставку томографов и на право их поставки, а также заключение необходимых государственных контрактов совершались с соблюдением необходимых для этого правил, в соответствии с Федеральным законом № 94-ФЗ от 21 июля 2005 г. «О размещении заказов на поставки товаров, выполнение работ, оказание услуг для государственных и муниципальных нужд» и договорами, заключенными между Министерством здравоохранения и социального развития Российской Федерации и правительствами субъектов федерации о реализации мероприятий, направленных на совершенствование организации приобретения указанных томографов для медицинских учреждений. То же самое касается и процедуры таможенного прохождения предмета поставки (купли-продажи) — данных томографов, которые были произведены в точном соответствии с таможенным законодательством.
Действия, совершенные обвиняемыми и выразившиеся в поставке указанного медицинского оборудования на основе участия в конкурсах на право заключить соответствующий государственный контракт с министерствами здравоохранения субъектов федерации, вписываются в разновидность гражданско-правовой сделки. К ним вполне применимы нормы ГК РФ о сделках, в том числе и о признании их недействительными (например, статьи 166—169, 178—180, 506, 509, 513, 525—529, 532). И в этом случае позиция обвинения заключается в смешении сфер правового регулирования, а именно сфер уголовного и гражданского права. Разумеется, как уже отмечалось, что суд (и только суд) при условии доказанности может признать эти сделки недействительными. Но только в рамках гражданского процесса.
Следует отметить и причины указанной настойчивости следствия по поводу реализации своих представлений в части понимания им важнейших признаков хищения в условиях рыночной экономики (например, той же безвозмездности) и изобретения им вопреки требованиям УК РФ (например, ч. 1 ст. 3) такого источника уголовного права, как указания президента РФ. Дело в том, что едва ли не в основу постановления о привлечении в качестве обвиняемого (Ульяновская область) положена ссылка на позицию в этом вопросе президента Д.А. Медведева, высказанную им 10.08.2010 г. при заслушивании доклада руководителя Контрольного управления президента РФ, подготовленного по итогам проверки эффективности расходования бюджетных средств на приобретение медицинской техники. Так, в постановлении о привлечении Б. к уголовной ответственности позиция президента РФ отражена следующим образом: «Президент Российской Федерации... публично указал на то, что реализация государству коммерческими организациями, в том числе фирмами-посредниками, компьютерных томографов и другого высокотехнологичного медицинского оборудования по завышенным ценам, отличающимися от цен производителей, является воровством государственных средств». Эта же интерпретация повторяется в данном постановлении еще раз: «Ранее президент Российской Федерации уже обращал внимание на недопустимость продажи государству медицинского оборудования по завышенным ценам, указав 10.08.2010 на то, что реализация государству коммерческими организациями, в том числе фирмами-посредниками, компьютерных томографов и другого высокотехнологичного медицинского оборудования по завышенным ценам, отличающимся от цен производителей, является воровством государственных средств».
«Дьявол», как известно, кроется в деталях. Так вот, указанные цитаты из постановления о привлечении лица в качестве обвиняемого грубо искажают фактическое содержание действительных слов президента РФ насчет уголовно-правовой оценки соответствующих сделок по поставке томографов. Да, президент действительно говорил о том, что завышенные закупочные цены на томографы являются «воровством государственных денег», и поручил прокуратуре и Следственному комитету (в ту пору — при прокуратуре) расследовать обстоятельства и привлечь к ответственности должностных лиц, причастных к таким махинациям. Весь вопрос в том, что он понимал под «завышенными закупочными ценами» на томографы? Свою правовую оценку создавшейся ситуации он сделал в связи с получением информации от главы Контрольного управления администрации президента К. Чуйченко о том, что в отдельных регионах закупочные цены на томографы в 2,5—3 раза превышают цены производителей, что достаточно четко отражено в размещенной в интернете информации[459]. В постановлении о привлечении Б. к уголовной ответственности указывается (в нескольких местах), что фактическая стоимость поставленного им томографа составила 915 тысяч долларов США, а ее покупная цена, реализованная поставщиком, — 44 млн 600 тысяч рублей. Если эти цены сравнивать в одной валюте (либо в долларах США, либо в рублях), то разница между ценой производителя и закупочной ценой не дотягивает даже до полуторакратного размера (а с учетом произведенных затрат согласно никем не опровергнутой справке маржинальная прибыль по сделке составляла для компании 12,8 процента). То есть президент РФ имел в виду совершенно другую ситуацию, и его слова к рассматриваемому уголовному делу никак не относятся. Поражает лишь то, что следствие пытается обосновать свою уголовно-правовую квалификацию содеянного ссылкой на слова президента. С марта 1953 года такого в отечественном уголовном судопроизводстве еще не встречалось и, слава богу, мнение руководителя государства (ни при Хрущеве, ни при Брежневе, ни при Черненко, ни при Горбачеве) не превращалось в официальный нормативный источник уголовного права.
Конечно, услужливые «жрецы Фемиды» в советские времена, в том числе и в хрущевскую «оттепель», были политически «ответственны» и «прогибались» в соответствии с линией партии и установкой вождя. Но делалось это не так грубо, как в Ульяновске. Так, например, главный прокурор страны А.Я. Вышинский любил в своих обвинительных речах по знаменитым политическим процессам (сфабрикованным) «ввернуть» либо цитаты из Сталина, либо ссылку на него. Например: «Три тому года назад товарищ Сталин не только предсказал неизбежность сопротивления делу социализма враждебных ему элементов, но предсказал возможность оживления троцкистских контрреволюционных групп. Этот процесс полностью и отчетливо доказал всю гениальность этого предсказания»[460]. Но даже в те страшные для правосудия времена указания вождя не включались в указанных процессах в официальные документы следствия и суда. Известно, что по инициативе Хрущева, вопреки действовавшему тогда уголовному закону, была применена обратная сила более строгого уголовного закона. В результате главные фигуранты по конкретному делу о спекуляции валютными ценностями были расстреляны. Но и в этом случае установка руководителя КПСС не вошла ни в обвинительное заключение, ни в судебный приговор по уголовному делу. До этого тогдашняя советская юстиция (в отличие от ульяновских следователей образца 2011 года) не додумалась.
Президент России[461], будучи юристом по профессии и в прошлом — преподавателем университета, не толковал и не мог толковать как преступление любое превышение закупочных цен, поскольку это противоречит элементарным положениям (основам) как современной экономической теории, так и российскому гражданскому законодательству.
При оценке фактов, подобных инкриминируемым обвиняемым по делам о поставках томографов, вполне естественно возникает вопрос о компенсации вреда, причиненного государству (в случаях, когда бюджетные средства израсходованы неправильно, например, действительно со значительной переплатой за определенные товары или услуги). Для этого существуют по-настоящему законные основания и возможности. Во-первых, как уже отмечалось, это возможно путем признания соответствующих сделок недействительными в рамках гражданского судопроизводства. Во-вторых, в отличие от искусственно созданного «криминала» (мошенничества), якобы совершенного в рамках разрешенной предпринимательской деятельности, в действиях чиновников, заключивших невыгодный для государства (бюджета) договор (при отсутствии доказательств их корыстной заинтересованности), четко просматривается такой состав преступления, как халатность (ст. 293 УК РФ). Задача, легко решаемая даже для студента юридического вуза. Объект преступления — интересы государственной службы. Объективная сторона: 1) бездействие, то есть неисполнение или ненадлежащее исполнение должностным лицом своих обязанностей вследствие недобросовестного отношения к службе; 2) последствие — причинение крупного ущерба; 3) причинная связь между указанными действиями и последствиями. Субъект — должностные лица соответствующих министерств здравоохранения, заключившие рассматриваемые договоры. Субъективная сторона — неосторожная вина в виде небрежности. Субъекты не предвидели возможности наступления общественно опасных последствий своего бездействия, хотя при необходимой внимательности и предусмотрительности должны были и могли предвидеть эти последствия (разумеется, что при установлении умышленной вины будет просматриваться иная квалификация содеянного). И затем — гражданский иск в уголовном процессе (ст. 44 УПК РФ). В этом случае каждый получит «свое». Коммерсант, если он совершил недействительную сделку, вернет «переплаченные» ему деньги. Чиновник, допустивший это, будет наказан. А государство вернет в бюджет бездарно потраченные чиновниками средства для обращения их по назначению — приобретению необходимого для диагностики и лечения больных медицинского оборудования.