§ 85. Сенсуальная iSXr\, интенциональная |iopcpr|
Уже выше (назвав поток переживания единством сознания) мы указывали на то, что интенциональность, если отвлекаться от ее загадочных форм и сту- 5 пеней, подобна также некой универсальной среде, какая в конце концов заключает в себе все переживания, в том числе и те, которые не характеризуются как интенциональные.
Однако на той ступени рассмотрения, к какой мы пока — впредь до дальнейше- ю го — привязаны и не положено спускаться в темные глубины последнего сознания, что конституирует все временение переживаний в целом24, скорее, переживания берутся здесь такими, какими предстают они в имманентной рефлексии — как единые временные is события, и здесь мы обязаны в принципе различать:- все те переживания, какие в «Логических исследованиях» были названы «первичными содержаниями»25;
3
- те переживания или же моменты переживаний, 20 какие заключают в себе специфику интенциональности.
"8
н
Х(
X X
К числу первых принадлежат известные «сенсуальные» (единые по своему наивысшему роду) переживания, «содержания ощущения » вроде данных цвета, ВКуса, Звука И Т. П., — ИХ МЫ уже НЄ будем СМеШИ- 25 вать с являющимися вещными моментами — цветом, шероховатостью и т. д., какие, напротив, «репрезен- ^ тируются» посредством первых, по мере переживания. Равным образом сюда же принадлежат и сенсу- о альные ощущения удовольствия, боли, щекотания и зо - т. д., а также и сенсуальные моменты сферы «влечений ». Подобного рода конкретные данные пережива- g ний мы обнаруживаем в качестве компонентов в более всеобъемлющих конкретных переживаниях, интенци- ональных как целое, причем обнаруживаем их так, что 35 -о над названными сенсуальными моментами располага- 8\
- Ср. §81.О
- См. том второй, 6-е логическое исследование (издание первое), § 58, с. 652; понятие первичного содержания, кстати, встречается и в моей «Философии арифметики» (1891, с. 72 и др.).[61]
CD
ется как бы «одушевляющий» их, наделяющий смыслом (или же сущностно имплицирующий наделение смыслом) слой — такой слой, благодаря которому из того сенсуального, что не заключает в себе никакой интенциональности, как раз и складывается конкретное интенциональное переживание.'
Сейчас невозможно решать вопрос о том, необходимо ли и всегда ли такие сенсуальные переживания в потоке переживания заключают внутри себя какое бы то ни было «одушевляющее постижение» (вместе со всем тем, что, в свою очередь, требовало или делало возможными вот такие-то характерные свойства), или же, как мы тоже говорим, всегда ли они выполняют интенциональные функции. С другой же стороны, мы оставляем пока без ответа и вопрос о том, могут ли существенно конституирующие интенциональ- ность характерные свойства обладать конкрецией без сенсуальной подкладки.
Во всяком случае во всей феноменологической области (во всей — в пределах той ступени конституируемой временности, какой нам следует постоянно держаться здесь) главенствующую роль играет примечательная двойственность и единство сенсуалънойЪХг\, и интенциональной цорсрг}. На деле эти понятия материи и формы прямо-таки навязывают себя нам, когда мы актуализуем какие бы то ни было ясные созерцания или же со всей ясностью осуществленные оценивания, воления, акты вкуса и т. п. Интенциональные переживания выступают тогда как единства благодаря наделению смыслом (в весьма расширительном смысле). Чувственные данные даются в качестве материалов для интенционального формирования или наделения смыслом на различных ступенях, как простого, так и своеобразно фундируемого; все это мы еще будем обсуждать конкретнее. До какой степени удачны все эти выражения, подтвердит еще со своей стороны и учение о «коррелятах». Что же касается тех возможностей, какие выше были оставлены открытыми, то их следовало бы обозначить как бес-форменные материалы и без-материальные формы.
В отношении терминологии надлежит еще прибавить следующее.
Выражение «первичное содержание» не представляется уже достаточно характерным. С другой же стороны, выражение «чувственное содержание» для обозначения того же понятия 5 непригодно по той причине, что этому препятствуют общепринятые выражения, такие как «чувственные восприятия», «чувственные созерцания» вообще, «чувственная радость» и т.п., причем «чувственными» тут именуются не ТОЛЬКО ГИЛЄТИЧЄСКИЄ, НО И 10 интенциональные переживания; очевидно, что положение не улучшится и в том случае, если мы станем говорить о «простых» или «чистых» чувственных переживаниях, поскольку таковые несут с собою новую многозначность. Сюда же прибавляется и собст- 15 венная многозначность слова «чувственное»— она сохраняется и в феноменологической редукции. Если отвлечься от двусмысленности, какая выступает наружу в контрасте «наделяющего смыслом» и «чувственного, сенсуального»[62],— как бы ни мешала она 20 нам порой, ее уже не избежать, — то тут следовало бы упомянуть, что чувственность в более узком смысле обозначает феноменологический остаток всего, что опосредуется «чувствами » при нормальном внешнем восприятии. Оказывается, после осуществления ре- 25 дукции, что соответственные «чувственные» данные I внешнего созерцания сущностно родственны между собой, и такому их сродству отвечает особая родовая сущность, или же, иначе, фундаментальное понятие феноменологии. В более широком же — в едином ПО 30 сущности — смысле чувственность объемлет и чувственные эмоции и влечения, обладающие своим родовым единством, а с другой стороны, и сущностным сродством общего порядка со всеми «чувственнос- ТЯМИ » В более узком смысле, — все ЭТО еще Притом, 35 что мы отвлекаемся от той общности, какую выражает функциональное понятие «гиле». Все это, вместевзятое, было вынужденно порождено давним переносом «чувственности» в первоначально более узком смысле на сферу душевности и воления, а именно на интенциональные переживания, в каких в качестве функционирующих «материалов» выступают чувственные данные только что названных сфер.
Так что у нас вновь появляется потребность в новом термине, который выражал бы всю группу в единстве ее функции и по контрасту к формующим характерным свойствам, — в качестве такового мы выберем выражение «гилетические данные», или же «материальные данные», — или попросту «материалы». В тех же случаях, когда надо будет напоминать о прежних, по-своему неизбежных выражениях, то мы будем говорить— «сенсуальные», а иногда и— «чувственные материалы ».Формует материалы, обращая их в интенциональные переживания и внося сюда специфику интенциональности, то самое, что придаст специфический смысл высказываниям о сознании: именно в связи с этйм сознание ео ipso указывает на нечто такое, сознание чего оно сеть. Поскольку же, далее, выражения вроде «моментов сознания», «осознанности» и тому подобные словообразования, и равным образом и выражение «интенциональные моменты» совершенно непригодны по причине многообразия эквиво- каций, какие еще выступят впоследствии со всей отчетливостью, то мы вводим термин «поэтический момент», или же, короче, «ноэса». Ноэсы и составляют специфику нуса в самом широком смысле этого слова, — нус и возвращает нас, согласно со всеми его актуальными жизненными формами, к cogitationes, а затем и к интенциональным переживаниям вообще, а тем самым охватывает все (и по существу только это), что служит эйдетической предпосылкой идеи нормы. Одновременно тут весьма кстати оказывается и то, что слово «нус» напоминает об одном из отмеченных своих значений, именно о «смысле», хотя «наделение смыслом», осуществляющееся в ноэтических моментах, объемлет многое, а то «наделение смыслом»,
какое примыкает к отчетливому понятию смысла, — лишь в качестве фундамента.
С хорошим основанием можно было называть и психической эту ноэтическую сторону переживаний. Ибо когда философические психологи говорили О 5 \|Дgt;ХП психическом, они направляли свой взгляд по преимуществу на то, что вносит сюда интенциональность, тогда как чувственные моменты оставались за телом и деятельностью его органов чувств.
Новейшее свое запечатление эта старинная тенденция получает ю у Брентано, который различает «феномены» «психические» и «физические». Это различение особенно значительно, поскольку проложило путь развитию феноменологии, — несмотря на то, что сам Брентано остался чуждым феноменологической почве, а своим is различением достиг вовсе не того, чего, собственно, искал, — размежевания опытных областей физического естествознания и психологии. Сейчас же из всего этого нас касается только одно: хотя Брентано и не обрел еще понятия материального момента, — не 20 обрел, поскольку не учитывал принципиального размежевания между «физическими феноменами» как материальными моментами (данными ощущения) и «физическими феноменами» как предметными моментами (цвет, форма вещей и т. п.), как они предмет- 25 но являются в ноэтическом схватывании первых, — I но зато он, с другой стороны, охарактеризовал понятие психического феномена, в одном из очерчивающих его границы определений, как раз через своеобразие интенциональности. Именно благодаря этому он при- зо внес в горизонт нашей эпохи «психическое» — в том отмеченном смысле, каковой в историческом значении этого слова получал известный акцент, хотя и вовсе не вычленялся.Однако против употребления такого слова в ка- 35 честве эквивалента интенциональности говорит то обстоятельство, что, конечно же, никуда не годится одинаково обозначать психическое в этом смысле и психическое в смысле психологического (т. е. того, что составляет своеобразный объект психологии). 40
К тому же и в этом последнем понятии мы обладаем крайне неприятной двусмысленностью, источник которой — известное тяготение к некоей «психологии без души». С этой тенденцией и связано то, что, говоря о психическом — в особенности же, об актуально психическом в противоположность соответствующим «психическим предрасположенностям», —предпочтительно думают о переживаниях в пределах единства эмпирически полагаемого потока переживаний. Но ведь совершенно неизбежно именовать психическими — или, скажем, объектами психологии — и реальных носителей психического, т.
е. живые существа, или же их «души» и их психически-реальные свойства. Как нам кажется, «психология без души» вроде бы смешивает операцию выключения некоей душевной сущности в смысле какой-нибудь туманной метафизики и операцию выключения души вообще, т. е. той фактически данной в эмпирии психической реальности, состояния каковой суть переживания. Такая реальность — это вовсе не только поток переживаний, привязанный к телу и определенными способами эмпирически упорядочиваемый, а понятия предрасположенности — не просто показатели таких упорядочиваний. Однако, как бы то ни было, наличествующая многозначность, а прежде всего то обстоятельство, что преобладающие понятия психического не подходят к специфически интен- циональному, делают это слово непригодным для нас.Итак, мы остаемся при слове «поэтическое» и тогда говорим:
В потоке феноменологического бытия есть слой материальный и слой поэтический.
Феноменологические рассуждения и анализы, особо относящиеся к материальному, могут называться гилетически-феноменологическими*, те же, что, с другой стороны, сопряжены с ноэтическими моментами, — поэтически-феноменологическими. Несравненно более важные и богатые анализы производятся на этой стороне ноэтического.