АГЕНТЫ И ИНСТИТУТЫ: К ПРОБЛЕМЕ ИНСТИТУЦИОНАЛЬНОГО ВЫБОРА
В последние десятилетия ХХ века произошли не только кардинальные перемены в реальной экономике, связанные с изменением социально-экономического уклада целого ряда стран (переход от социализма к капитализму, геополитические изменения) и мирового сообщества в целом (глобализация, Интернет) , но и весьма существенные сдвиги в теоретическом базисе экономической науки (см.
табл. 1) . Взамен традиционных для основного течения экономической теории представлений о рыночной экономике как «пустом» пространстве —вместилище автономных микроагентов (своеобразных «амеб», реагирующих на изменение конъюнктуры спроса и предложения таким образом, чтобы максимизировать собственную прибыль), пришли иные концепции, в которых главную роль играют социальные и экономические институты, различного рода интеграционные связи, системы доверия и кооперации, связывающие не только потребителей и производителей, но и государство и предприятия. Другими словами, теоретики стали обращать внимание не только на конкурентные «силы отталкивания» между экономическими агентами, стремящиеся превратить экономику в атомизированную систему, своего рода бесструктурный песок, но и на кооперационные «силы притяжения», способствующие структурированию, организации и взаимозависимости. Социально-экономическое пространство из «ньютоновского» — однородного и пустого превратилось в «эйнштейновское» — анизотропное, наполненное институтами, интересами, ожиданиями. Кроме того, более активно, чем раньше, во внимание стали приниматься и «силы инерции», реа-лизующие эволюционное развитие экономических объектов и систем во времени. Трассы, описывающие движение социально-экономических объектов в соответствующих пространствах, стали предметом специального рассмотрения под углом зрения коэволюции — согласованного параллельного развития (Ход- жсон, 2003).
В свете новых теоретических концепций наполнение со-циально-экономического пространства предстает как совокупность агентов («тел» в социально-экономическом пространстве) , институтов (объективных «геометрических» особенностей пространства) , ожиданий агентов (субъективного видения и восприятия этих особенностей) и интересов («сил», действующих в этом пространстве).
При таком взгляде выбор, совершаемый агентами в ходе принятия решений, предстает как результат многообразных воздействий, обусловленных и особенностями пространственной конфигурации артефактов, и структурой институтов, и субъективным восприятием ситуации конкретным агентом и его референтной группой, и траекториями развития отдельных компонентов и всей ситуации в целом.Таблица 1
Наиболее значимые изменения, касающиеся базисных разделов экономической теории №
п/п Раздел экономической теории Сущность изменений 1 Теория экономического поведения человека Признание иррациональности поведения, учет усто й- чивых и ситуационных психологических особенностей 2 Теория факторов и результатов производства Учет влияния нематериальных факторов и активов, и н- дивидуальных и коллективных знаний, способностей, талантов 3 Теория предприятия (фирмы) Признание многофункциональности, многоуровнево- сти, многомерности, полисубъектности и системности предприятия 4 Теория организации рынков Выявление, наряду с ролью конкуренции, также ва ж- ности отношений сотрудничества и коэволюции хозяйствующих субъектов. Поиск оптимальных сочетаний этих сил 5 Теория стратегического планирования Обоснование эффективности «открытого» и демокр а- тизированного стратегического планирования, теория «открытой инновации» 6 Теория государства, общества, экономики Признание взаимозависимости и необходимости сб а- лансированности участников при асимметрии функций 7 Теория «социально-
экономического
пространства» Отказ от «ньютоновских» представлений о социально- экономическом пространстве как автономном, пустом и однородном вместилище агентов и артефактов, пер е- ход к «эйнштейновскому» пространству, свойства к о- торого зависят от наличия в нем экономических си с- тем. Признание роли «сил отталкивания», «сил прит я- жения» и «сил инерции», определяющих поведение агентов, учет влияния сложного «институционального ландшафта» на их дейс твия Таким образом, социальные агенты — лица, коллективы, группы — находятся в отношении институтов в позиции, которую можно охарактеризовать как двойственную.
С одной стороны, институты выступают в роли независимых от каждого агента в отдельности факторов, ограничений и стимулов, структурирующих принятие решений или (более широко) — поведения агентов (Норт, 1997) . С другой стороны, институты являются неким побочным (в некоторых относительно редких случаях — основным) результатом совместной социально-экономической деятельности большинства агентов. «Люди рассматриваются как... <.. . > ... единственные субъекты, принимающие окончательные решения по поводу как коллективных, так и индивидуальныхдействий» (Бьюкенен, Таллок, 1997, с. 34) . Таким образом, с одной стороны, взаимоотношения между агентами и институтами можно выразить перефразированной строчкой из песни В. Токарева о небоскребах Нью-Йорка: «Институты, институты, / / — А я маленький такой». С другой стороны, вспоминая слова монтера Мечникова из «Двенадцати стульев» И. Ильфа и Е. Петрова, можно сказать, что институт (как и согласие у Ильфа и Петрова) — «продукт при полном непротивлении сторон».
В конечном счете, то есть в долгосрочном аспекте и при предположении отсутствия внешних влияний, население автаркической страны могло бы в принципе придти в состояние гармонии или равновесия с институтами, составляющими страно- вую институциональную систему. Однако влияние динамики мировой экономической системы, мировых научно-технической, инновационной и институциональной систем неизбежно вносят коррективы, что приводит к уходу от точки институционально- функционального равновесия. В связи с этим возникают различные концепции неравновесной динамики агентов и институтов.
В итоге на современном этапе развития в экономической науке сосуществуют три основные теоретические парадигмы, определяющие подходы к экономическому анализу на всех уровнях экономики. В стилизованном и огрубленном виде их можно описать следующим образом.
Согласно первой — традиционной концепции неоклассики, экономическая система рассматривается как совокупность взаимодействующих агентов (физических или юридических лиц) , осуществляющих в свободном экономическом пространстве процессы производства, потребления и обмена и исходящих при этом из собственных интересов, понимаемых главным образом как максимизация прибыли от всех видов деятельности.
Главный объект исследования здесь — экономический агент, его интересы и ожидания, а основной предмет анализа — действия агента на рынке.Согласно второй парадигме — парадигме институциональ - ной экономики, действия агентов разворачиваются не «в чистом поле» свободного рынка, а в сильно «пересеченной местности», наполненной разнообразными институтами — организациями, правилами, традициями и т. п. Побудительными мотивами дей-
ствий агентов в этой концепции являются не столько попытки обеспечения максимальной прибыли, сколько стремление к со-ответствию данного агента институциональным нормам и правилам, к улучшению своего положения в рамках этих институтов. Главным объектом исследования при таком подходе выступает уже не агент, а институт, а предметом являются отношения между агентами и институтами.
Третья (эволюционная) парадигма, в отличие от двух первых, опирается на динамическое представление о деятельности агентов, на наследование основных особенностей такого поведения в рамках эволюции вида и рода. Поведение агентов при данном подходе рассматривается в контексте факторов эволюционного характера и требует обнаружения и изучения механизмов, аналогичных механизму наследования генотипа агента, популяции агентов, общества в целом. Главным объектом изучения здесь является популяция агентов, обладающих аналогичным социально-экономическим генотипом, а предметом изучения — поведение агента (популяции агентов) с точки зрения влияния наследственных или приобретаемых факторов.
В последние годы можно наблюдать конвергенцию и попытки синтеза этих трех подходов, связанные главным образом с признанием всех трех факторов (личного интереса, институционального влияния и эволюционной составляющей) как одновременно значимых аргументов при объяснении действий эко-номических агентов и протекания экономических процессов. Развитие системной парадигмы, связываемой с именем Я. Корнаи (Корнаи, 2002), как можно полагать, приведет к интеграции неоклассической, институциональной и эволюционной концепций.
Исследования в рамках данной парадигмы опираются на многостороннее рассмотрение социально-экономических образований как комплексов, носящих черты технологических, экономических, социальных, институциональных, биологических и иных систем1. Главным объектом рассмотрения здесь служат со-циально-экономические системы, а предметом — их развитие, основанное на взаимодействии внутренних подсистем и влиянии внешних систем и сред.Однако наиболее существенным препятствием на пути развития этого перспективного направления является нерешенность
вопроса о причинах и факторах возникновения, распространения, закрепления и смены институтов.
Данный вопрос носит не только теоретический характер. В течение последних лет Россия ведет интенсивное и целенаправленное институциональное строительство, но результаты его пока удовлетворяют немногих. В наибольшей степени это касается институтов, имеющих значимую социальную компоненту. К началу 2004 г. (в том числе — в результате очередных выборов в Государственную Думу) стало отчетливо видно, насколько не похожи демократические институты современной России на то, что реально понимается под демократией. Институты демократии не сводятся к свободным и конкурентным выборам президента, парламента или местных властей. Истинная демократия представляет собой многоуровневую и разветвленную систему институционализированных норм, традиций и оценок, охватывающую все уровни социально- экономического пространства — от макро- до наноуровня (сознания отдельного человека), предусматривает целый ряд ограничений и требований к социально-экономическим механизмам, в частности, требовании учета разнообразных факторов различного уровня . Формирование такой системы требует времени, особых усилий, гибкости и целеустремленности общества и его членов. Подобная картина имеет место и в отношении других социально-экономических институтов.
На примере демократических институтов становится ясно, что социально-экономические институты не столько строятся, учреждаются или конструируются, сколько вьрашиваются, подобно тому, как ведется выращивание кристалла.
Одновременно становится ясно, что одна из основных причин недостаточной эффективности институционального конструирования в новой России связана с недостаточной разработанностью теоретико- методологической базы. Необходима целостная концепция, призванная, с одной стороны, дать убедительные ответы на вопросы о том, как создаются (рождаются), распространяются и зак-репляются институты в той или иной стране, как они переходят из одной страны в другую, из прошлого — в сегодняшний день, как реализуется взаимодействие агентов и институтов, с другой— стать базой для методологии и методики институционального строительства.В последние годы стала ясна и необходимость глубокого переосмысления самой роли институтов в текущей экономической и социальной деятельности. Выяснилось, что институты не только влияют на поведение социальных агентов, но и лежат в самом основании восприятия ими действительности. Институты создают не только ограничения или стимулы для социальных действий, как считалось ранее, но и сам повод или возможность для них. В качестве примера действий, не существующих вне институтов, Дж. Серл, например, называет игру в шахматы (Searle, 1995) . В экономической сфере к таким действиям относится, скажем, игра на фондовом рынке (невозможная вне института фондового рынка) и множество других экономических действий2. Наряду с понятием «институционального фактора» общественного развития возникает понятие «институционального факта», то есть социально-экономического явления, существующего лишь благодаря определенным институтам (антонимом, по Дж. Серлу, является понятие «грубого факта», имеющего место безотносительно к социальной структуре) .
Институциональная структура общества, хотя и является более устойчивой, чем его функциональная структура, все же находится в состоянии постоянного изменения. Особенности и тенденции институциональной динамики определяют, в свою очередь, потенциальные возможности достижения высокого уров-ня социально-экономического развития. Вместе с тем динамика институциональных систем относится к числу недостаточно изученных процессов, как с теоретической, так и с эмпирической точки зрения. До сих пор в литературе активно дискутируются не только факторы генезиса страновых институтов, взаимосвязи между институтами различных уровней, характер и степень влияния экономической практики на формирование институциональной структуры экономики, но и подходы к определению и анализу сущности самого понятия института, а также к его ценностной характеризации и эмоциональной окраске (обзоры можно найти, например, в работах: Тамбовцев, 1997; Иншаков, Фролов, 2002; Дементьев, 2001; Сухарев, 2001).
Формирование институтов часто рассматривается как результат институционального выбора. При этом такой выбор осуществляется либо множеством независимых агентов (пример: до-
рожки, протоптанные в снегу), либо властью, которая учреждает институт (пример — институт денежных льгот взамен натуральных) . Как осуществляется институциональный выбор? Лежат ли в его основе рациональные соображения? В данной главе, отражающей результаты исследования, поддержанного РФФИ (проект № 02-06-80170), рассматриваются устойчивые психоло-гические и поведенческие особенности агентов, которые оказывают существенное влияние на процессы институционального выбора. Отталкиваясь от фундаментальной концепции неполной рациональности индивида, мы развиваем в контексте институ-ционального выбора теорию «органической иррациональности» большинства субъектов (см. также: Клейнер, 2001), указывающую на психологические предпосылки, факторы и последствия отклонения от принципов рациональности; истоки действия таких факторов, как мы пытаемся показать, коренятся в ментали-тете индивидов и особенностях социокультурного развития страны. Обосновывается предположение о разделении агентов на два типа в зависимости от характера преследуемых целей, восприятия и использования имеющейся информации: homo economicus, для которых главным мотивом выбора является достижение эко-номических (финансовых) целей, и homo institutius, для которых мотивация связана главным образом с изменением институционального положения агента. Исследуются функции этих экономических агентов в ходе выбора и закрепления социально- экономических норм и правил, формирования институциональ- ных систем.