455. Какое значение арбитражная практика вкладывает в понятия «неисполнение» и «ненадлежащее исполнение» обязательств, которыми оперирует норма п.1 ст.393 ГК?
Пункт 1 ст.393 ГК хотя и поминает два, на первый взгляд, терминологически различно обозначенных случая нарушения обязательств – их неисполнение и ненадлежащее исполнение, тем не менее не делает (в отличие от п.1 и 2 ст.396 ГК) практической разницы между последствиями того и другого деяния.
Убытки, причиненные кредитору нарушением обязательства, подлежат возмещению всегда, независимо от того, какую форму принимает это нарушение – форму неисполнения или ненадлежащего исполнения. Это обстоятельство вполне адекватно отразила и арбитражная практика, предпочитающая ограничиваться наиболее общим указанием об отсутствии доказательств факта производства надлежащего исполнения и избегающая входить в тонкости вопроса, что же имело место – неисполнение или ненадлежащее исполнение, если к этому ее не вынуждает безусловная необходимость. В тех же немногочисленных постановлениях, в которых этот вопрос конкретизируется, явно видно, что делается это едва ли не наобум, без учета обстоятельств дела (сложившейся ситуации). Можно привести множество показательных примеров такой позиции; вот лишь один (весьма яркий) из них.ФАС ВСО (постановление от 14.07.2003 NА19-17488/02-14-Ф02-2140/03-С2) отказал в удовлетворении иска организации – покупателя автокрана к организации-экспедитору, обязанной оказать услуги по перегону крана из места нахождения продавца в место нахождения покупателя, о взыскании убытков в размере стоимости утраченного имущества (автокрана). Суд признал, что поскольку истец не доказал даже самый факт поступления спорного автокрана во владение ответчика (кран был выдан поставщиком не представителю экспедитора, а ненадлежащему лицу), в связи с чем его нельзя считать и «доказавшим факт нарушения обязательства». А несколькими абзацами ниже суд заявил, что истцом «...не подтверждается факт ненадлежащего исполнения ответчиком обязательств по договору оказания услуг».
Ясно, что ни о каком «факте ненадлежащего исполнения» нельзя здесь рассуждать, поскольку в сложившейся ситуации экспедитор (не располагая автокраном, который он должен был перегнать), не смог бы даже приступить к исполнению своих обязательств, причем не по своей вине.Совершенно уверенно (однозначно) к случаям ненадлежащего исполнения причисляются:
– изготовление (передача) товаров ненадлежащего качества (см. постановление ФАС ЗСО от 17.04.2006 NФ04-1165/2006(21430-А45-38));
– исполнение обязательства с просрочкой или в ином, чем предусмотрено договором, порядке (см. постановление ФАС ПО от 31.10.2005 NА65-21237/04-СГ1-10[331]).
К числу нарушений обязательства, дающих право требовать возмещения убытков, суды относят также и неправомерный односторонний отказ от исполнения обязательств (см., например, постановления ФАС ВСО от 13.09.2005 NА10-2230/05-15-Ф02-4443/05-С2; ФАС ЦО от 16.03.2004 NА14-3069-03/78/12). Очевидно, суды рассматривают подобное поведение как частный случай неисполнения или ненадлежащего исполнения обязательства в зависимости от ситуации – отказалось ли лицо от исполнения обязательств полностью (неисполнение) или частично (ненадлежащее исполнение).
456. Допустимо ли установление договором сторон специальных, неизвестных п.1 ст.393 ГК, оснований ответственности за нарушение обязательств?
По идее п.1 ст.393 ГК сформулирован как норма императивная и, следовательно, не допускающая договорных исключений. В практике, однако, встречаются дела, в которых суды применяют нормы договоров, изменяющие правило об основаниях договорной ответственности. Так, ФАС ДО (постановление от 05.11.2002 NФ03-А73/02-1/2367) расценил нормы договора аренды о том, что «... возмещение арендатору ущерба, причиненного по вине арендодателя, производится при предоставлении арендатором приговора суда, установившего факты уничтожения или повреждения имущества посторонними лицами, проникшими на объект, либо вследствие пожара», как нормы об «...
особом порядке доказывания вины арендодателя и основании возложения на арендодателя ответственности за убытки – приговор суда». Поскольку «из материалов дела и пояснений сторон следовало, что такой приговор отсутствует, расследование по уголовному делу не окончено, производство по нему неоднократно приостанавливалось», а «акт о пожаре и протокол осмотра места происшествия... свидетельствовали о возможности его возникновения вследствие нарушения правил техники безопасности внутри помещения», суд пришел к выводу, что «...истец не доказал причинение ему ущерба виновными действиями ответчика... а также и причинной связи между предполагаемым правонарушением и убытками»[332]. Видно, что пресловутый «особый порядок доказывания вины ответчика» в действительности вылился в особое основание для привлечения к гражданско-правовой ответственности: отсутствие приговора суда по уголовному делу превратило реально совершенное правонарушение в предполагаемое.Отношение к подобного рода практике может быть только отрицательным. Даже если игнорировать императивный характер п.1 ст.393 ГК, совершенно ясно, что подобный подход – связь гражданско-правовой ответственности с уголовно-наказуемым деянием (преступлением) – противен сущности гражданского права, ибо препятствует исполнению им одной из основных своих функций – компенсации имущественных потерь.