ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Предлагаемое исследование является по сути первой попыткой детально рассмотреть эволюцию системы расселения аланского населения Центрального Предкавказья на протяжении I тыс. н.э.
на основе использования методов пространственного ГИС-анализа и ландшафтной археологии (landscape archaeology) - мультидисциплинарного подхода, изучающего разные аспекты взаимодействия человека и среды его обитания (Aston, 1985; One Land, 2001; Steuer, 2001; David, Thomas, 2008). В последнее время появилось немало исследований в этом ключе, направленных на изучение системы расселения и хозяйствования средневекового населения в разных регионах России (Макаров и др. 2001; 2013; Алешинская и др., 2008; Кренке, 2011; Афанасьев и др., 2012) и Украины (Колода, Горбаненко, 2010). Однако адаптация и применение методов, связанных с использованием геоинформационных технологий в археологии ландшафта, по-прежнему является редкостью как в России, так и в странах ближнего зарубежья (Гарбузов, 2007а; 2007б; 2008; Томашевский, Вовкодав, 2007; Манигда, 2012). В то же время, западная историография богата примерами подобных работ, восходящих к аналитическому направлению «Новой археологии» и палеоэкономическому течению энвиронменталистской школы (Клейн, 2011. Т. 1. С. 544-547).Широкие инструментальные возможности в исследованиях, проводимых в русле ландшафтной археологии, дают географо
информационные системы и данные дистанционного зондирования, а также методы пространственного ГИС-анализа (Коробов, 2011). Они легли в основу изучения системы расселения алан на материалах поселенческих памятников Кисловодской котловины. Данный микрорегион неслучайно стала полигоном для подобных исследований, поскольку по праву считается наиболее изученным в археологическом отношении микрорегионом Северного Кавказа. Полевые работы, ведущиеся более ста пятидесяти лет археологами и местными краеведами (Афанасьев и др., 2004.
С. 9-49), привели к накоплению большого количества информации о памятниках Кисловодской котловины, которая была фактически удвоена в процессе создания первой в России археолого-географической информационной системой (АГИС) «Кисловодск», выполнявшейся автором настоящей работы в стенах Института археологии РАН под руководством Г.Е. Афанасьева в 1996-2000 гг. (Афанасьев и др. 2004. С. 60-62). На начало нашего тысячелетия в этой окруженной горами котловине на площади около 1150 кв. км стало известно более 900 археологических памятников разных эпох и культур. Первичный анализ их пространственного распространения дает общее представление об этапах заселения Кисловодской котловины от энеолита до современности (Афанасьев и др., 2004; Reinhold, Korobov, 2007; Коробов, 2013а). Более трети археологических памятников Кисловодской котловины, известных на сегодняшний день, оставлены аланским населением Центрального Предкавказья. Они составили источниковую базу настоящей диссертации, включающую сведения о 182 укрепленных и неукрепленных поселениях I тыс. н.э.Помимо поселенческих памятников, систематически изучались окружающие ландшафты на предмет выявления сельскохозяйственных угодий, относящихся к ресурсной зоне аланских поселений. В результате проведенных почвенно-археологических исследований было выделено два типа участков земледелия, связываемых с носителями аланской культуры I - начала II тысячелетия н.э. - длинные пахотные террасы на пологих склонах холмов и расположенные на мысах подквадратные и прямоугольные поля с межевыми стенками. Важным итогом проведенных работ стало установление закономерностей в поиске земледельческих угодий в окрестностях поселений эпохи раннего Средневековья, располагавшихся на ровных участках ландшафта с уклоном менее 10° и удаленных на расстояние не более 1 км от зоны обитания (Борисов, Коробов, 2013).
Проведя классификацию укрепленных и неукрепленных поселений Кисловодской котловины и рассмотрев особенности их пространственного расположения, степень близости к источникам водоснабжения, уровень обзора местности с укреплений и поселений разных классов, а также их соотношение в пространстве с известными грунтовыми могильниками и имеющиеся данные о керамике, индивидуальных находках и
радиоуглеродных датах, можно предварительно разделить весь массив поселений на две хронологические группы.
К первой относятся 53 укрепления и 20 поселений, расположенные на мысах с эскарпированными склонами и на холмах (возвышенностях), а также неукрепленные поселения на речных террасах, где чаще встречается материал, датирующийся первой половиной I тыс. н.э. Находки второй половины I тыс. н.э. более характерны для 110 каменных крепостей на останцах и скальных мысах, а также для 13 открытых поселений на мысах, плато и склонах.Очевидно, что поселенческим памятникам этих двух хронологических периодов присущи разные особенности в системе расселения. Ее изучение проводилось при помощи методов пространственного ГИС-анализа с учетом данных дистанционного зондирования и палеопочвоведения,
археологических полевых работ, остеологического анализа костей животных, изучение макроботанических остатков, обнаруженных в ходе флотации культурного слоя укрепленных поселений, результатов геофизического обследования археологических памятников. Автором применялись
различные процедуры моделирования потенциальных ресурсных зон вокруг поселений (Site Catchment Analysis) (Коробов, 2011. С. 116-118). При этом учитывались энергетические затраты при движении по пересеченной местности (Cost Distance Analysis), которое позволяет провести границы между поселениями и очертить территории пахотных угодий исходя из времени на преодоление определенных расстояний. Моделирование границ потенциальной ресурсной зоны между поселениями осуществлялось методом построения полигонов Тиссена (Thiessen polygons), также адаптированным под существующие задачи.
В итоге проведенного компьютерного ГИС-моделирования
представляется возможным проследить переход от пограничной ситуации III- IV вв., когда на северном рубеже Кисловодской котловины существует цепь поселений, небольших городищ и наблюдательных пунктов, являвшихся своеобразным южным «лимесом» расселения алан в Центральном Предкавказье на раннем этапе их истории, к достаточно быстрому равномерному освоению всей изучаемой территории в виде рассеянной (дисперсной) системы небольших укрепленных поселений V-VIII вв.
Для данного периода прослеживаются следы проживания на поселениях небольших (возможно, родственных) коллективов в 1-5 семей,использующих окружающую ресурсную зону для пахотного земледелия и придомного скотоводства. Это наблюдение подкрепляется обнаружением следов полей с межевыми стенками, аналогичных широко известным «кельтским полям» Северо-Западной Европы.
Социальная организация аланского населения в данный период также имеет многочисленные аналогии в Северной Европе в виде небольших «племенных королевств». Очевидна неразвитость социальных структур в эпоху раннего Средневековья по сравнению с предыдущим периодом II-IV вв., который можно трактовать как предгосударственную
(протогосударственную) ступень развития аланского общества (Arzhantseva et al., 2000. P. 248) или обозначить ее более нейтральным термином «аналог раннего государства» по Л.Е. Гринину (Гринин, 2006; 2011. С. 232-287; Малашев, 2014).
Представляется возможным связать население «племенного
королевства», расположенного в Кисловодской котловине во второй половине I тыс. н.э., с аланским племенным образованием аш-тигоров. Это устанавливается в ходе изучения ценнейшего источника по истории племен Юга Восточной Европы середины I тыс. н.э. - «Армянской географии VII в.»
(«Ашхарацуйц»), проведенного рядом исследователей (А. Сукри, К.П. Патканов, В.С. Миллер, С.Т. Еремян, В.А. Кузнецов, Ю.С. Гаглойти, Р.А. Габриелян, Р. Хьюсен, А. Алемань, К Цукерман, Г.Д. Гумба, А.А.
Туаллагов), выделивших районы обитания нескольких племенных образований алан в Центральном Предкавказье. Эти районы сопоставлены с картой распространения катакомбных могильников V-VIII вв. (рис. 280) и результатами анализа особенностей погребального обряда, позволяющего выделить аланское население Кисловодской котловины в качестве особой племенной группировки.
Очевидно, что поступательное развитие аланского социума было направлено в сторону усложнения социальной структуры, что отразилось в ряде погребальных и поселенческих памятников.
Так, во второй половине I тыс. н.э. происходит выделение местной воинской элиты, что прослеживается по данным погребального обряда алан (Коробов, 2003. С. 281), причем существуют сведения о том, что высокое социальное положение могло носить наследственный характер, что является отражением движения к ранней государственности уже с VII в. (Harke, Belinskij, 2012. P. 138) - тогда же, когда оно происходит в ряде других «племенных королевств» Северной Европы (Hamerow, 2002. P. 191-194; Wickham, 2005. P. 376-379). В Кисловодской котловине данный процесс, очевидно, прервался в середине VIII в. в ходе массового переселения аланских племен на северо-восточные рубежи Хазарского каганата (Афанасьев, 1993а. С. 141-150), однако он может быть прослежен на других территориях Центрального Предкавказья, для чего потребуются новые детальные исследования системы расселения алан.Новая волна аланских переселенцев в Кисловодскую котловину, прослеживаемая с X в., приносит с собой более высокие навыки социальной жизни, что также отражается в системе расселения. Для нее характерна значительная концентрация населения в крупных поселенческих центрах городского или протогородского характера. Происходит выделение в особую профессиональную сферу некоторых отраслей ремесла, прежде всего гончарства, а также, возможно, переход к использованию тяжелого плуга в земледелии (Кузнецов, 1971. С. 52-57, 122-132), что имеет следы в виде пахотных террас наподобие европейских «открытых полей». Степень изученности памятников X-XII вв. в Кисловодской котловине оставляет желать лучшего, однако сравнивая их с другими, хорошо изученными городскими центрами алан Центрального Предкавказья, можно проследить черты складывания государственного образования - средневековой Алании, - а также постепенного проникновения христианства с территории Верхней Кубани (Кузнецов, 1971. С. 228-240; 1992. С. 317-320; 1993а).
Такой в настоящей момент мне представляется эволюция системы расселения алан в Центральном Предкавказье в течение I тыс. н.э. Она идет теми же путями и, очевидно, под воздействием тех же закономерностей, что и у других варварских народов, в особенности на Севере Европы, где система расселения и хозяйствования не испытала нивелирующего воздействия мощной римской цивилизации. Очевидно, что будущие исследования смогут уточнить полученные результаты. Для этого потребуются новые детальные полевые работы, базирующиеся на мультидисциплинарном подходе и использующие богатые возможности пространственного ГИС-
моделирования и ландшафтной археологии.