ЗАКЛЮЧЕНИЕ

B результате проделанного диссертационного исследования, на обширном историческом материале, нам удалось установить, что отношение к войне и военному делу западноевропейских рыцарей имеет множество параллелей с "воюющими" Евразии, у них имелось множество близких, даже идентичных черт.

Ha что мы опираемся, делая данный вывод? Представители аристократии рассматривали войну как единственное занятие, достойное благородного человека. Физический труд презирался, как и презирались все, кто таким трудом занимался. Вся жизнь "воюющих", начиная с раннего детства, состояла из непрерывной подготовки к военным действиям. Исходя из этих представлений, "воюющие" в период средневековья монополизировали военное дело, не допуская туда представителей других сословий. Сражения происходили между небольшими по численности отрядами рыцарей, по определенным правилам, что превращало их в некую игру - турнир. Так же в большинстве рассматриваемых нами сообществ, несмотря на то, что война и убийство всегда считались злом, находились те или иные моральные и религиозные оправдания деятельности "воюющих". Вырабатывались представления о справедливой и несправедливой войне, о карме воина и т.п.

Автором показано, что в основе близости образа жизни "воюющих" весьма удаленных друг от друга территорий находятся близкие социальные отношения (феодальный уклад) и ментальные представления (идея героического единоборства - аристейи, характерная для доиндустриальных социумов Евразийского континента).

Разумеется, продемонстрированный нами образ "рыцаря" и его поведения в бою, идеален и весьма условен, так как большая часть материала о "битвах в прекрасном стиле", который мы берем из исторических источников, основывается, прежде всего, на идеализированном видении таких сражений современниками или их потомками, отразившемся в песнях, эпосе или хрониках.

По мнению Й. Хейзинги "...жизнь благородных сословий формирует идеал рыцарской чести, верности, доблести, самообладания и чувства долга, весьма существенно развивая и облагораживая те культуры, которые его почитали. И хотя он находил свое выражение по большей части в фантазии или вымысле, тем не менее, он определенно способствовал воспитанию и общественному проявлению духовных сил личности и повышал ее нравственный уровень... Идея благородного единоборства остается, таким образом, одним из сильнейших импульсов культуры"^[701].

B Западной Европе рыцарство вызвало к жизни появление особой этики, которая в позднее средневековье стала открытой всему обществу^{[702] [703]. Феодально-рыцарская этика, возникнув, дала идеал военной доблести и верности. "Специальная этика, понятия о чести сохраняются в течении всего средневековья, а в поздний период приобретают первостепенное значение "генеалогического сознания" знати и её роли как носителя особого рода коллективной 1}

памяти" . Позже рыцарская этика на Западе постепенно эволюционировала в дворянский кодекс чести, или кодекс джентльмена^[704], и просуществовала в трансформированном виде вплоть до настоящего времени^[705].

Ha северном Кавказе совокупность культурных связей высших слоев общества сформировало этикетный комплекс, игравший одну из основных ролей регламентации всех отношений в обществе. Этикет остается строго функциональным до настоящего времени и охватывает практически все сферы жизни адыгов, а в современной этнополитической обстановке имеет ярко выраженную тенденцию к архаизации^[706].

B Индии раджпутские княжества как самостоятельные государственные образования были ликвидированы только лишь в 1956 г. И потомки воинственных раджпутов живут до сих пор в своих крепостях и дворцах, частью превращенных в музеи, частью в отели, они пользуются значительным уважением как хранители великой славы раджпутских раджей^[709]. Исследователи современных раджпутов отмечают: "Раджпут-воин считает себя по праву рождения правителем и воином по естественной наклонности к этому делу. Такой раджпут считает своей обязанностью следить за надлежащим соблюдением межкастовых взаимоотношений и поддержанием иерархического порядка. Он ожидает подчинения и послушания от низших каст"^[710]. Современные раджпуты часто служат в армии (где они составляют до половины численного состава) и в полиции. Они по-прежнему пользуются большим уважением в обществе, и по традиции от них ожидают справедливого управления и надежной защиты. Они это знают. И очень любят повторять свою поговорку: "Каков раджа, таковы и его подданные"^{[711] [712].}

Как солнце освещает своими лучами сначала верхушки гор и холмов, а потом уже долины и низменности, так этическая система бусидо, бывшая сначала достоянием правителей - воинского класса, мало-помалу сообщила свои принципы народу - государственной массе.

разлит по всей стране, и на рассказах о проявлении его воспитывается на-

_ЛЛТІ12 род .

Самурай вырос в лучший идеал всей нации. "Как между цветками вишневый - царь, так между людьми самурай - господин", - любят часто повторять японцы^[713]. Идеалы рыцарства до сих пор высоко почитаются японцами, на них и теперь еще воспитывается все общество. По словам Л. Богословского - "...воин, рыцарь, является для японца самым дорогим и высоким идеа- лом, в котором нашло себе выражение все лучшее в японской нации"^[714]. Эти строки написаны в начале 20-го века, но остаются актуальными и в наше время.

Исследуя сам процесс ведения войн, мы пришли к заключению, что война была любимы занятиям рыцаря, его привилегией опирающейся на знатность его происхождения. Несмотря на то, что война всегда считалась злом, тем не менее "воюющие" находили поддержку, как в обществе, так и в религии. Средневековые войны сильно отличались от войн античности и Нового время своими целями, составом и количеством участников, стратегией и тактикой. Сами сражения происходили по определенным правилам, общим для всех "воюющих". Часто полководцы назначали место и время сражения, руководствуясь при этом не тактическими соображениями, а вопросами чести. Сражения проходили без каких либо тактических ухищрений, сводясь к индивидуальным поединкам достойных друг друга бойцов.

Изученный нами материал впервые столь наглядно демонстрирует, что во всех рассматриваемых нами воинских сообществах самой правильной и желательной формой решения, каких либо споров и конфликтов считался поединок двух достойных противников или равных групп. Принимать участие в рыцарском поединке могли только люди близкие друг другу по своему социальному положению, сражаться с представителями других сословий считалось предосудительным (а если такие поединки и случались, то к таким соперникам относится по-рыцарски было необязательно). Поединки чаще всего происходили, как правило, во время рыцарских сражений, иногда предваряя их или даже замещая. Часто поединки случались и во время странствий (авантюр), когда рыцари искали достойных противников, желая утвердить свое физическое и моральное превосходство. Участвуя в поединках, рыцари руководствовались четырьмя основными мотивами: уважением к самому себе, чувством собственного достоинства; уважением к противнику; "игровой" мотивацией; чувством милосердия и гуманности. Bo всех известных нам кодексах честной борьбы главной идеей звучала необходимость паритета, равенства сражающихся сторон, только в это случае такую борьбу можно назвать рыцарской. Славу рыцарю приносила не столько победа, сколько его поведение в бою, сражение могло без ущерба для его чести кончиться его поражением и даже гибелью.

B нашей диссертации на фактическом материале показано и то, что несмотря на множество общих черт, существовавших в "правилах честной борьбы" "воюющих" Евразии, имелся и ряд существенных локальных отличий. Прежде всего, это относится к роли и влиянию женщин на войну и воюющих. Западноевропейские труверы и трубадуры всегда изображали любовь и преданность женщины наградой за мужество и верность^[716]. Трусость, малодушие им были ненавистны, и поэты, которые лишь отражали мнения, господствующие в обществе, в своих сочинениях довольно резко обличали трусов. Смысл поиска военной славы в рыцарских романах зачастую предопределялся стремлением заслужить благосклонность дамы сердца, куртуазный идеал "милитаризировался”, и любовь служила вдохновительницей на военные подвиги. Главное же - "в любви, которой отдаются всем сердцем, сохраняется честь, ибо лучше умереть, чем совершить что-либо бесчестное, опозорив себя и того, кого любишь"^[717].

Подобное отношение к женщинам мы наблюдаем и в средневековой Индии. Дж. Тод писал: "Если поклонение прекрасному полу считать критерием культурности и цивилизованности, то раджпуты должны занимать очень высокое место. Их восприимчивость предельна, и они вспыхивают при малейшем покушении на честь женщины; и этого никогда не прощают"^[718]. Раджпутские хроники и поэмы донесли до нас многочисленные свидетельства того, что раджпутские женщины часто буквально выпроваживали мужей на войну и на борьбу: считалось, что поскольку в их объятьях воины забывают обо всем на свете, жены имеют моральное право отрезвить их, напомнив об оставленных обязанностях.

Некоторую двойственную роль имело влияние женщин у народов Северного Кавказа. C одной стороны, кавказские рыцари, несомненно, находились под некоторым влияние своих "дам Сердца", набеги на соседей и совершения подвигов предпринимались зачастую, для того чтобы снискать благосклонность своей возлюбленной, добыть калым на ее выкуп: C другой стороны настоящий уорк, в отличие от западноевропейского рыцаря, не должен был перед женщиной рассказывать о своих подвигах, о его геройском поведении она должна была узнать от других людей. Также уорк не должен был долго засиживаться дома с молодой женой, так это умаляло его воинские способности.

B Японии же куртуазного отношения к женщине никогда не было вовсе. B средневековых японских легендах часто встречаются рассказы о верности и жертвенности женщин и очень мало - о тех же чувствах со стороны мужчин. B самом деле, самурайская традиция не содержит ничего похожего на идеализацию женской любви и добродетели, которые были столь важным мотивирующим фактором для поведения рыцаря в средневековой Европе. Вступая в бой, японский воин не намеривался совершить великие подвиги ради своей возлюбленной или во имя недостижимого совершенства женственности. Хотя средние века в Японии в некотором смысле можно назвать "эпическими", но они ни в коем случае никогда не были "романтическими"^[719].

Особенностью западноевропейских рыцарских поединков была обязательная публичность. Еще у германцев, когда два отряда сражались между собой, специально назначенный наблюдатель должен был следить, кто как себя показал. Присутствие женщин также поддерживало склонность к соперничеству и стремление отличиться^[720]. Отсюда возник турнир, придававший неповторимое своеобразие западноевропейскому рыцарству. Ни в одной другой воинской культуре мероприятие, которое по сути своей всего лишь тренировка перед настоящей войной, не превратилось в столь регламентированное, костюмированное и театрализованное шоу.

Напротив, на Северном Кавказе, по кодексу поведения черкесского дворянства поединки должны были обязательно проходить без свидетелей, в поле, около какого-нибудь кургана^[721]. Нет смысла делать добрые дела, если им суждено остаться неизвестными, говорил Кретьен де Труа, одобряя неустанную рыцарскую заботу о своем "отраженном Я". Черкеский же уорк должен был скрывать свои героические деяния, а на действительное оскорбление отвечать оружием с быстротою молнии, но без угрозы, без крика и брани. Хвалиться своими подвигами перед женщинами, тем более сражаться перед ними (или просто обнажить оружие) считалось вовсе неприемлемым^[722].

Наибольшие отличия в рыцарском поединке замечены нами у евразийского воинства на его финальной стадии. Это, прежде всего, касается отношения к проигравшему сопернику и возможностью пленения. Если европейские рыцари - шевалье, найты и ритерры относились к побежденному с уважением и гуманностью, а плен считали нормальным явлением не ущемляющем рыцарскую честь, то самураи, раджпуты и горцы Кавказа поверженных противников убивали, а плен считали страшным унижением. Руководствовались они при этом нё жаждой к убийствам и кровожадностью, а как это не покажется странным, опять же чувством уважения и сострадания к противнику. B этом есть некий парадокс, который трудно понять, не учитывая особенностей менталитета "воюющих".

Впервые охарактеризованный нами в отечественной историографии собирательный образ рыцарского поведения "евразийцев" во время сражения и поединка, условен и идеален, но, тем не менее, он имел место, и был привлекательным примером не только для аристократии, но и для простых воинов и даже для людей, далеких от войны, но в силу своей человеческой природы принимающих участие в каких либо иных формах борьбы. Последнее имеет отношение уже к нашему времени. B работе показано, что по- рыцарски к сопернику можно относится ныне не только на войне, HO И B мирное время, например в политических и ученых дискуссиях, спорте И т.д. И в этом мы видим одну из главных заслуг рыцарской идеи на современном этапе ее существования в условиях уже фактически постиндустриального общества.

Междоусобная рыцарская война, уже в условиях Нового времени, дала толчок к распространению "дуэлей". И в том, и в другом случае результат не доказывает правоту одной из сторон и не открывает неизвестную истину, и то, и другое возникает по инициативе и при участии феодала, не назначается и не санкционируется, в обоих случаях - это акт неповиновения центральной власти, претензия на независимость, суверенитет, право распоряжаться своей жизнью, наконец, это достояние привилегированного класса. Дуэль - это и есть файда (междоусобная война), но в миниатюре, один на один^[723].

He следует торопиться и с утверждением об отсутствии рыцарских идей в современных войнах. Да, современная война является полной противоположностью рыцарской войне, но примеры поединков летчиков-асов и снайперов в годы Первой и Второй мировых войн, показывают возможность существования рыцарских понятий в условиях, когда противник является не просто безликой мишенью, а личностью, к которой нужно относится хотя бы с уважением. Косвенным подтверждением того, что рыцарская идея вряд ли когда-либо исчезнет полностью, являются многочисленные фантастические произведения, в которых в мире будущего востребованы ее элементы^[724].

Особо хочется подчеркнуть то, что огромное значение рыцарская идея имеет и в области военно-спортивного и морально-нравственного воспитания современной молодежи, т.е. в той сфере, где сейчас у нашего государства имеются, вероятно, самые болезненные проблемы (пропаганда бездуховности, голого потребительства, секса, чудовищного насилия над личностью, нежелание служить в армии, которая имеет весьма непривлекательный имидж в условиях своего разложения на текущем этапе и т.п.). Подтверждением этих слов является существование многочисленных современных рыцарских орденов, клубов, ассоциаций, театров реконструкции средневековья и прочее, где возрождается не только внешняя сторона рыцарства (доспехи, оружия, поединки), но и внутренняя, идеологическая сущность "воюющих"^[725].

Военные историки, изучая эпоху "рыцарских войн" часто критикуют это время и считают, что рыцарство ничего не дало военному искусству^[726]. Автору, человеку сугубо гражданскому, все это видится, тем не менее, несколько в ином свете. Упрощая все построения военных историков, мы получаем следующую картину: военное искусство эволюционировало от стремления убить одного врага-противника к убийству миллионов. И мы можем с уверенностью сказать, что этот путь эволюции зашел в тупик, современные запасы ядерного оружия предполагают в случае начала новой мировой вой- ны,полноеуничтожениечеловечества.

B то же время, мы утверждаем, что потребность в борьбе и сражении столь же присуща человеку как потребность в еде, общении, любви, и вряд ли это удастся когда-либо изменить, даже с помощью самой миролюбивой идеологии. Ho потребность сражаться с оружием в руках испытывают не все люди, а скорее меньшинство. Ho практически всегда это меньшинство тянуло за собой большинство, с постоянно увеличивающимися масштабами. Исключением из этого правила как раз и было рыцарство.

И если нельзя искоренить войны как фактор культурного развития человечества, то пусть эти войны лучше будут "рыцарскими", с ограниченным кругом участников и кодексом рыцарского поведения, с минимальными людскими и материальными потерями, а идея благородного единоборства, как и в средние века, будет сильнейшим импульсом культуры, средством сдерживания низменных человеческих инстинктов.