Глава тринадцатая Приватизация в России: свободная и огосударствленная приватизация

1

ФОРМИРОВАНИЕ В РОССИИ частной собственности (включающее приватизацию) по своему итогу к 2000 г. оказалось противоречивым, по результатам разноплановым, породившим несколько направлений.

Первое из таких направлений, создавшее предпосылки для свободной приватизации, начало формироваться сразу же, как только «открыли шлюзы», во второй половине 1980-х гг., т. е. когда в законодательном порядке была открыта возможность создания и деятельности кооперативов, индивидуально-трудовой деятельности. И хотя здесь, особенно в создании и деятельности кооперативов, официальные социалистические инстанции усматривали множество пороков, энтузиасты-труженики, безо всякой государственной опеки или даже вопреки ее начинали и порой весьма успешно развивали «свое дело» — то, что вскоре открыто назовут «малым бизнесом». Да так успешно, что через год-другой даже в официальных кругах стала пропагандироваться идея о том, что обновляемый социализм, официально остававшийся идеологической основой общества (тогда еще — СССР), — это как раз не что иное, как строй цивилизованных кооператоров.

Глава тринадцатая. Приватизация в России

167

В связи с этим следует вспомнить, что и официальная приватизация (о ней речь дальше) поначалу внесла, пусть и малую, лепту в процессы свободного формирования частной собственности. Она началась с введения в январе 1992 г. свободной торговли и свободных цен, породив рыночную вольницу, а это привело к созданию, пусть пока и в точечных вариантах, малой частной собственности в виде многочисленных небольших киосков, лотков, мини-магазинчиков, потока «челноков», а затем умельцев-ремесленников, обраставших складскими и торговыми помещениями, мастерскими и т. д.

Скажу прямо, в те годы далеко не все население отнеслось с симпатией к этому массовому «возрождению частника». Порой в печати и особенно в чиновничьих кругах проскальзывали мысли о том, что перед нами всего лишь мелкоторговая стихия и легализованная спекуляция.

Все мысли в то время были о другом: как же быть с самой гигантской махиной — монопольной и бюрократической государственной собственностью — общепризнанной (в то время — официально) основы всего экономического и социального строя?

Каким же путем (способами) эта приватизация может быть осуществлена в специфических социалистических условиях, когда производственные фонды монопольно принадлежат государству или находятся под прямой его эгидой?

И вот здесь — четко зафиксируем этот пункт! — в силу императивов всего существующего строя приватизация в российском обществе оказалась такой, когда она стала осуществляться огосударствленными способами. Феномен, надо прямо сказать, уникальный, поразительный. Прива-

168

Часть третья. Собственность в России

тизация, попросту говоря, — это в экономической области отход от государства — преодоление огосударствления. А в данном случае это «преодоление» осуществляется непосредственно на государственных началах. А как же, спрашивается, могло быть иначе, если принципы и идеалы демократии полностью еще не реализовались, сильны былые авторитарные принципы, в немалой мере унаследованные от советского прошлого?

В чем же состояло огосударствление способов приватизации в России?

Вот скажем, один из наиболее широко известных (чуть ли ни «классический», характерный для свободного общества) способ передачи имущества от государства в частные руки — это продажа государственного имущества частным лицам и их объединениям.

Ясно, что в те годы (речь идет о начале 1990-х гг.) российское общество далеко не во всем было готово к такому решению — ни по «факту», т.

Глава тринадцатая. Приватизация в России

169

ного и социального статуса, является делом по многим параметрам и критериям несправедливым, неправедным.

Не секрет, что и в те годы произошло известное количество актов «просто продажи» некоторых государственных имуществ по правилам существующего законодательства (Гражданского кодекса РСФСР 1965 г., а затем в середине 1990-х гг. нового Гражданского кодекса РФ).

Но все же показательными для начальной поры приватизации, наложившими на нее печать «прогосударствен-ной операции» стали так называемые залоговые аукционы, которые как будто бы давали «победителю аукциона» действовать в качестве собственника, но в действительности даже не поддаются строгому научному анализу и в принципе противоречит самой природе купли-продажи. Несмотря на то что залог хотя и принадлежит к вещным правам (обеспечительного порядка), однако не означает передачу права собственности, дающего право свободного распоряжения данными объектами, в том числе и в производственной деятельности.

Создается впечатление, что под прикрытием указанного (наукой и практикой не проработанного) института, не вошедшего в общую систему гражданских правоотношений, осуществлялась в свое время административная передача отдельных (реально и в перспективе богатейших) объектов государственной собственности некоторым, как говорилось в то время, «назначенным» лицам, нередко делающая их суперсобственниками. Притом эта передача осуществлялась юридически несостоятельным путем, т. е. на основании процедур, в соответствии с которыми, как свидетельствуют факты, обнародованные в печати, не только не было реальных аукционов, но главное — не происходило правомерного обретения собственности их участниками, так как залог сам по себе, даже при самых изощренных чиновничьих придумках, не может быть законным способом передачи права собственности от государства тем или иным лицам.

К разряду огосударствленной приватизации принадлежит (вслед за залоговыми аукционами) акционирование — преобразование государственной собственности, сущест-

170

Часть третья. Собственность в России

вующей в виде государственных предприятий, путем приобретения последними статуса акционерных обществ. То есть реформаторская мера, которая в силу ее масштабности и директивное™ приобрела характер жесткой политической линии — сплошного акционирования. К тому же такой линии, которая, наряду с известными позитивными последствиями, имела в своей основе во многом огосударствленный характер и, более того, привела к серьезным изменениям в хозяйственной жизни нашего общества. Да и не только хозяйственной.

Обратимся к некоторым чертам акционирования как «способу» приватизации.

3

ПРЕЖДЕ ВСЕГО возникает вопрос о том, какие имеются основания для того, чтобы относить акционирование к огосударствленной приватизации? Ведь при акционировании граждане вправе свободно скупать акции (а работники предприятия по определенным квотам вообще получают их бесплатно), деятельность акционерного общества определяется через общее собрание и образованные ими органы самими акционерами; да и вообще собственниками имущества такого общества признаются сами акционеры.

Основания приведенных выше утверждений об акционерном обществе как об огосударствленном способе приватизации таковы.

Здесь, прежде всего, надо признать, что проблематично в принципе — возможно ли вообще с помощью одних декларативных положений и административных мер преобразовать госпредприятие советского образца, т. е. всего лишь частичку «одной фабрики» в масштабах всей страны (причем «частичку», несущую на себе коренные особенности и органические пороки всей системы), в нечто принципиально качественно иное. А именно в свободно-

Глава тринадцатая. Приватизация в России

171

го товаропроизводителя — в частного предпринимателя, коммерческое общество, готовое функционировать в условиях частнособственнической, конкурентной товарно-рыночной экономики? Что будто бы должно олицетворять сам факт установления в данном случае частной собственности? Линия, увы, сохранившаяся до нынешней поры, когда в чиновничьем аппарате сама постановка о приватизации того или иного государственного предприятия сводится лишь к одному — к его «акционированию».

Ибо, во-первых, по своей экономической сути и юридической конструкции институт «акционерное общество», сложившийся в развитых капиталистических странах для обеспечения концентрации капиталов, рационального управления и свободного движения капиталов уже существующей частной собственности в производстве, не приспособлен для преобразования отношений собственности. Тем более такого коренного, как переход от всеохватывающей государственной собственности к собственности частной, когда бы раскрылась ее мощная стабилизирующая и стимулирующая роль, фактор ответственности в производстве и создалась развитая конкурентная среда.

И во-вторых, неизбежно возникает вопрос: как здесь быть с самой административно-командной природой социалистического государственного предприятия со всей ее советской спецификой? Не сохранится ли она в том или иной виде и после переоформления государственного предприятия в акционерное общество? Особенно в сфере собственности? Тем более что рядовые работники предприятия, хотя и одариваются акциями, но акциями «не голосующими»; так что после такого «приватизирования» формирование руководства подобного акционерного общества остается в руках правящей административной системы вместе с аффинированными лицами (несомненно, с учетом особенностей принятой у нас изначально американской модели акционерного общества, в котором центр тяжести в его структуре принадлежит не самим акционерам, как в Европе, а управляющим корпоративным органам).

Увы, все эти особенности права собственности советского образца в экономике, ее административно-команд-

172

Часть третья. Собственность в России

ная суть и своеобразие организационно-правовой формы собственности в виде акционерного общества не были приняты во внимание при официальной приватизации1.

1 В настоящее время принято считать, что приватизация, проведенная в России в первой половине и середине 1990-х гг., имеет много крупных недостатков, пороков. Это действительно так.

Вместе с тем ныне, пожалуй, есть основания не только для обобщения политических и публицистических оценок, но и для более основательной постановки вопроса. И, прежде всего, по-видимому, крупным шагом стала бы проработка всего нормативного материала, принятого в 1991—1997 гг., начиная с утратившего силу Закона РФ от 3 июля 1991 г. № 1531-1 «О приватизации государственных и муниципальных предприятий в Российской Федерации», а затем указов Президента РФ и, особенно, ведомственных актов, принятых в 1992—1994 гг., в том числе актов Госимущества, установивших помимо всего иного, трехвариантную схему будто бы предоставления льгот для работников приватизируемых предприятий, а на деле — быстрого обретения «назначенными лицами» крупных пакетов акций предприятий, становящихся под флагом приватизации акционерными обществами (что, думается, и определило использование при такой «приватизации» конструкции акционерного общества — ларчик-то при внимательном анализе открывается просто). И это не просто передача по упомянутым ведомственным актам административному руководству 5% голосующих акций, но и с использованием ряда конструкций — «закрытые списки», «списки инициативных групп» и проч. — массовая скупка акций в условиях бедственного имущественного положения рядовых работников и дешевизны акций в обстановке нарастающей инфляции тех лет (в 1994—1995 гг. свыше 1000% ежегодно). См. по данной группе вопросов интересные соображения в книге: Комарицкий С. И. Приватизация: правовые проблемы: Курс лекций. М., 2000.

Система льгот, предусмотренная упомянутым Законом, обернулась на практике, как это неизбежно происходит при недостаточном или ущербном правовом регулировании, когда начинает доминировать «право силы» (кулачное право), гигантским обогащением господствующих кругов в области экономики. Впрочем, конструкция «акционерное общество» в постсоветских условиях сработала в пользу сильных мира сего и в последующем (подробнее об этом в следующем параграфе). Недаром она с такой настойчивостью, вопреки исконному российскому опыту, предлагалась зарубежными специалистами, работавшими в то время в ряде учреждений в качестве консультантов.

Глава тринадцатая. Приватизация в России

173

Реально при официальной приватизации происходила (в условиях рассматриваемой системы) «административная раздача» государственного имущества. В сугубо административном порядке (в том же стиле, как и при раздаче ваучеров) определились, как уже упоминалось в сноске, по нескольким схемам, установленным управленческими учреждениями, квоты, в соответствии с которыми административные управляющие и рядовые члены коллективов наделялись акциями. Притом, что весьма знаменательно, рядовые члены коллективов наделялись акциями, названными «привилегированными», которые не предусматривали какого-либо управления собственностью, а в сущности давали лишь право на получение дивидендов и которые — еще раз внимание! — сразу могли быть пущены в оборот (что во многих случаях фактически и происходило, когда в обстановке бедственного имущественного положения работников, акции за бесценок в массовом количестве скупались у работников оборотистыми дельцами, в том числе руководителями предприятия).

И вот после административной раздачи акций государственное предприятие выходило из системы государственного управления, а новоявленные акционеры с «голосующими» акциями (административные управляющие, выступавшие наряду со льготными получателями, приобретателями доминирующих пакетов акций) создавали органы управления, и предприятие считалось «приватизированным». «Приватизация», таким образом, сводилась в большинстве случаев к известным перестановкам и административным новациям на уровне чиновничьего, административного аппарата, да к тому еще, что путем манипуляциями акций открывалась перспектива сосредоточения всего имущества предприятия у владельцев основных пакетов акций.

Отсюда и кампания по «сплошному акционированию» в России, проведенная в 1992—1996 гг. решениями и односторонними властными актами государственных инстанций, обернулась во многих случаях одной лишь сменой вывесок, всевластием руководителей обществ, а также тем, что былые государственные предприятия стали объектом свободных, нередко сугубо спекулятивных one-

174

Часть третья. Собственность в России

раций, связанных с продажей и покупкой акций. Иной раз с единственной целью иных субъектов хозяйствования — либо формирования монопольных структур, либо избавления от сильного конкурента на рынке — отечественном или международном.

И таким путем, минуя механизмы конкурентного товарно-рыночного хозяйства, не обогащенная ими, государственная собственность напрямую из властно-административного поприща «уходила» в акционерные общества.

Конечно, собственность, даже еще не включившаяся в частнособственнические конкурентные товарно-рыночные механизмы, через свой «знак» в виде акций также порождает некий «собственнический» эффект — интересы акционера в дивидендах. Но эти интересы и стремления своеобразны: они отделены и отдалены от производства, замкнуты в основном сферой финансовых отношений, реализуются, главным образом, в игре на бирже, в банках, в совершении прибыльных финансовых операций и в манипулировании акциями и носят подчас спекулятивный характер, причем с агрессивно-иждивенческих позиций собственника-рантье.

Реальный же интерес и ответственность собственника за состояние дел на производстве остается не у любого и каждого акционера, а у держателя более или менее крупного пакета акций и, прежде всего (нередко исключительно), у владельца контрольного и — частично — блокирующего пакета акций (притом «голосующих»), у глав акционерной бюрократии — ведущих управляющих, менеджеров, нередко прикрывающих свои произвольные, чаще всего своекорыстные действия жупелом неких «корпоративных интересов». И в целом, как отмечалось в отношении процедур переоформления государственных предприятий в акционерные общества, у властвующей в экономике административной системы1.

1 Не исключено, впрочем, что инициаторы и составители программы общего акционирования, взяв в качестве ориентира развитые формы собственности, связанные с рынком ценных бумаг, преследовали благие цели, стремились, можно предположить, вывести

V.

Глава тринадцатая. Приватизация в России

175

4

ТАКИМ ОБРАЗОМ, проведенная официальная приватизация не только не решила проблему преобразования монопольной государственной собственности, не устранила действительного государственного «владычества» в хозяйстве и не вызвала стойких и всеобщих частнособственнических стимулов в производстве. Она, напротив, сохранив администртивно-управляющие начала в своей основе, через «вольный простор» при продаже и покупке акций открыла благоприятные возможности для овладения и передела собственности сильными мира сего — в основном выходцами из комсомольско-партийной номенклатуры, чиновничества, криминальных кругов, клана внезапно обогатившихся чиновников, да легализовала спекулятивные операции с акциями. Осуществленная в виде сплошного акционирования государственных предприятий приватизация обернулась формированием, по существу, особого вида «верховной собственности», по

российское приватизированное хозяйство на совершенные и отработанные на Западе формы обладания гражданами «частичками» собственности в виде свободно обращающихся акций. Консультанты по этим вопросам, как свидетельствуют содержание и даже формулировки принятых на этот счет нормативных документов, — это, судя по всему, результаты разработок западных специалистов, в той или иной мере владеющих тонкостями финансово-акционерного хозяйства, притом преимущественно американского типа, который в отличие от европейской модели ориентирован не на акционеров, а на работу управляющих структур акционерного общества (некоторые из таких специалистов к тому же впоследствии в «своих странах» были привлечены к ответственности за свои корыстные деяния в ходе российской приватизации). И кто знает, подобная направленность на высокоразвитые образцы акционерной собственности, возможно, и позволит нашим специалистам, менеджерам в какой-то мере овладевать развитыми, отработанными формами товарно-рыночного хозяйствования. К этому следует добавить, что и в современных посткоммунистических условиях акционерная форма хозяйствования может дать тем или иным предприятиям значительный эффект, в том числе обеспечить на основе свободно обращающихся акций привлечение больших денежных средств, инвестиций, в том числе зарубежных, с последующим наращиванием производства.

176

Часть третья. Собственность в России

своей сути весьма близкой к собственности государственной со всеми вытекающими отсюда негативными последствиями (об этом — в гл. 14). Что, возможно, и создало почву для быстрого, чуть ли не мгновенного появления, как бы сброшенного с иной планеты «десанта» хозяйствующих у нас всесильных «долларовых» миллионеров и миллиардеров, запредельной роскоши их бытия, их немыслимых по меркам здравого смысла трат в далеких от экономики и интересов общества сферах.

Примечательно, что и после сплошного акционирования, проведенного в России под флагом приватизации, формально акционированные предприятия ничуть не меньше, чем предприятия, находящиеся на хозрасчете, оперативном управлении или хозяйственном ведении, фактически так и остались пребывать в том реальном режиме, который характерен для государственной собственности. Разве только оказались развязанными руки у «директоров» (и «красных», и «белых»), которые вместе с иными руководящими лицами обогащаются с потрясающей стремительностью, и сами предприятия, продолжая функционировать по статусу особой разновидности верховной собственности, стали беспрепятственным объектом для своекорыстных операций и игр воротил номенклатурного финансового капитала — отечественного и зарубежного.

Да и к тому же во всем посткоммунистическом обществе возник единственный идол-сверхценность — деньги, их обретение любой ценой, заслонившее во многом собой все богатство истинно человеческого материального и духовного мира. Со всеми вытекающими отсюда многообразными и нарастающими негативными последствиями, распространяющимися на все сферы жизни общества.

Только спустя 6—7 лет после начала «кардинальных реформ», в условиях их очевидных (но официально не признаваемых) неудач, в 1997—1998-х и в последующие годы стали предприниматься попытки как-то преобразовать всю созданную при социализме экономико-социальную махину формально приватизированной, но, по своей сути, реально еще остающейся в атмосфере тотально ого-

Глава тринадцатая. Приватизация в России

177

сударствленной собственности, а именно: экономически реконструировать былые государственные предприятия, ныне выступающие в качестве акционерных обществ, изменить положение дел в области коммунального хозяйства, упорядочить льготы. Все то, что туманно и лукаво именуется «структурными реформами», а на деле наконец-то являет собой реальные шаги в разгосударствлении и действительной приватизации в экономике, по существу продолжающие преобразования, начатые в 1989—1990 гг.

5

В СЕРЕДИНЕ 1990-х гг., когда уже стали очевидными неблагополучные результаты приватизации в промышленности, история повторилась. При попытке перевести на частнособственническую основу советское «колхозно-совхозное» сельское хозяйство (являющееся, действительно, корневой проблемой экономических преобразований в нашей стране) вновь негативную роль сыграла неотработанность юридических механизмов. Объектом приватизации здесь стала не собственность, выраженная в праве вещного характера (в праве собственности, и ее производных — таких, как право пожизненного наследуемого владения — все то, что выражает прямую связь лица с вещью — землей), а «доля в праве» объединений, владеющих землей (конструкция, упречная и в строго юридическом плане поразительно соответствующая рассуждениям некоторых западных специалистов о собственности как «пучке» или «доле» прав).

Все дело в том, что конструкция «доля в праве» относится по своей сути к построениям обязательственного порядка, непосредственно не выраженным в вещных отношениях, которые только и могут стать основой статуса «хозяина».

Вот и получилось, что такого рода преобразования привели не к утверждению продуктивных частнособственнических начал в сельском хозяйстве, а к процессам, аналогичным тем, которые происходят в «акционированной экономике», — к продажам и скупкам «долей в праве», в итоге — к переделу земельной собственности, сосредото-

178

Часть третья. Собственность в России

чению ее у бюрократического чиновничества, новых латифундистов, выходцев из номенклатуры, криминальных кругов. Появились здесь, как свидетельствуют факты нынешнего времени, и «свои» рейдеры, которые вместе с коррумпированной местной администрацией оформляют собственность нашенским супербогачам, не считаясь с «долями» крестьян, на крупные землевладения — для целых сельских поместьев, загородных дворцов и сопутствующих им заведений.

А отсюда — такое соображение. Наряду с некоторыми другими просчетами в реформировании отношений собственности, очевидна цена нашего невежества в юридической области, большевистского неуважения к праву, пренебрежения к юридическими знаниям, инструментальному богатству юриспруденции и, следовательно, пренебрежения теми возможностями, которые открывает отработанный юридический инструментарий, в том числе и по вопросам собственности, для решения наших острых жизненных проблем.

Итак. Краткий вывод по только что изложенным вопросам. В результате экономических реформ в России 1990-х гг. сама их суть в отношении собственности не реализовалась. Действительная приватизация собственности в строгом и точном ее значении не произошла. В российском обществе не сложился в качестве доминирующей силы в производстве, других сферах экономической и социальной жизни слой независимых полноправных собственников, свободно действующих в конкурентной среде на основе «своей власти и своего интереса» и в полной мере защищенных правом и судом.

Более того, сам феномен тотально огосударствленной собственности в результате мер, объявленных «кардинальными реформами», оказался до конца (а возможно, по самому своему существу) не преодоленным, лишь в определенной степени трансформированным. Вследствие этого сам экономический строй, утвердившийся в России в начале 2000-х гг., не только не совпал с ожиданиями, которые первоначально виделись в реформах, но породил процессы и тенденции, которые вошли в противоречие с

V.

Глава тринадцатая. Приватизация в России

179

уже завоеванными демократическими ценностями и идеалами, а главное — с уже действовавшими демократическими институтами и порядками.

6

ДАЛЕЕ ПОЛАГАЕМ уместным чуть-чуть коснуться некоторых исторических фактов конца 1980-х — начала 1990-х гг. и поразмышлять над тем, не был ли в то время упущен шанс весьма продуктивного преобразования огосударствленной собственности. При этом автор этих строк отдает ясный отчет в том, что насколько безапелляционно негативными могут быть суждения на этот счет ортодоксов принятой в нашей стране схемы рыночных реформ, возведенных до уровня неприкасаемого догмата. Поэтому нужно сразу же сказать, что предметом размышлений станет всего лишь попытка, которая с самого начала мыслилась как промежуточная стадия к формированию в последующем полнокровного частнособственнического конкурентного товарно-рыночного хозяйства, построенного в первую очередь на достоинствах частной собственности, а не на одних лишь преимуществах рыночных операций.

Речь идет об аренде. Или, как думалось в то время, — арендном подряде.

Многим, и партийным деятелям, и хозяйственникам, в первые годы перемен (перестройки) казалось, что именно в арендном подряде и кроется панацея в решении всех экономических проблем, когда можно и невинность соблюсти (сохранить в неприкосновенности социализм), и одновременно сдвинуть с места застывшую огосударствленную экономическую махину — двинуться вперед к эффективному хозяйствованию, к обновлению, модернизации всей экономики.

И вот дальше я попытаюсь кратко обрисовать события начала 1988 г. и 1989 г. не в виде присущего науке анализа, а в сугубо описательном, репортажном стиле1; так что,

1 Здесь и далее излагаются личные и потому в той или иной мере субъективные воспоминания автора книги.

180

Часть третья. Собственность в России

ни на что более, чем «репортаж» и материал для научных размышлений, последующие описания в современных условиях едва ли могут претендовать.

С целью придать арендному подряду необходимую экономическую и юридическую оболочку в конце 1988 г. была создана под эгидой Совета Министров СССР особая комиссия, состоящая из экономистов, правоведов, других специалистов, в том числе и ряда руководителей небольших предприятий, целиком перешедших на начала арендного подряда.

Комиссия заседала в одном из подмосковных привилегированных санаториев со всеми бытовыми удобствами и роскошью.

Но работа над проектом не клеилась.

Соединение «аренды» и «подряда», в принципе качественно разных юридических конструкций, не давало ожидаемых результатов. Как это уже не раз происходило на практике, такое соединение, по сути дела, выливалось не в хозяйственную самостоятельность подрядчиков-арендаторов (на что был расчет), а всего лишь в организационную структуру с аккордной оплатой результатов той или иной работы в рамках существующих экономических отношений государственной собственности.

Спустя почти месяц работы комиссии от Предсовмина Николая Ивановича Рыжкова, очень недовольного результатами работы комиссии, поступил через его помощника Савакова сигнал примерно такого содержания: «Очень нехорошо, что вы, в комиссии, топчетесь на месте. Придумайте что-нибудь. Придумайте — что угодно, лишь бы что-то реальное было...».

«Что угодно» — это хорошо. И тогда в комиссии с опорой на опыт молодых арендаторов-практиков было подготовлено решение (которое в работе упомянутых арендаторов частично уже осуществлялось на практике).

...Уже на следующий день в комиссию по законопроекту были внесены три предложения, которые неожиданно были приняты сразу всеми.

Во-первых, законопроект должен быть не о неком «арендном подряде», а просто об аренде. То есть предлага-

^

Глава тринадцатая. Приватизация в России

181

лось применить классическую гражданско-правовую конструкцию аренды (locatio-conductio rei — хотя и с известной вариацией, о которой пойдет речь в третьем пункте предложений), что сразу же должно было дать значительный эффект. Эффект в том, что здесь в силу вещного элемента, присущего аренде в ее классическом виде, заработают мотивационные механизмы хозяина. А именно — мощное стимулирование труда, самостоятельная ответственность, риск, стремление к решительной модернизации, использование собственных доходов на такую модернизацию производства.

В о-в т о р ы х, арендатор — не часть данного предприятия, его коллектива, а особый субъект; если это даже энтузиасты из трудового коллектива данного предприятия, то переоформленные в самостоятельное юридическое лицо — «организацию арендаторов».

И в-третьих — самое главное! — в конструкцию аренды была внесена уже упомянутая вариация, в соответствии с которой результаты работ на арендованном имуществе переходят в собственность арендатора. И это, казалось бы, частное юридическое уточнение, по всем канонам невозможное с точки зрения режима монопольной государственной собственности, оказалось в условиях тотального господства последней коррективой в классической юридической конструкции, которая сразу же дает неожиданный и впечатляющий результат. Ибо продукция, доходы и осуществленные на них приобретения арендаторов не остаются в собственности предприятия-арендодателя, т. е., по сути дела, государства, а становятся собственностью арендатора (что в общем-то соответствует сути классической аренды и позже было прямо закреплено в ст. 606 Гражданского кодекса России).

Уже в марте 1989 г. проект закона об аренде и арендных отношениях по указанной схеме был готов, а в апреле был принят в виде Указа Президиума Верховного Совета СССР (еще — «старого»). Затем, уже осенью того же года (23 ноября 1989 г.), после формирования вновь избранных органов власти «новый» Верховный Совет, образованный Съездом народных депутатов, утвердил Основы

182

Часть третья. Собственность в России

законодательства Союза ССР и союзных республик об аренде (далее — Закон), предусмотрев в них, наряду с другими новшествами, возможность выкупа арендатором у государства ранее арендованного имущества.

И вот результат законодательного нововведения. Точнее — два результата.

Первый — ожидаемый. Это быстрое, прямо со старта, довольно интенсивное развитие производства на тех участках народного хозяйства, где реально стал применяться новый порядок аренды, предусмотренный названным Законом. А это привело к оживлению народного хозяйства, да и всей социальной жизни (в последнее время были обнародованы данные, свидетельствующие о том, что как раз в то время, дата в дату, произошло единственное за последние десятилетия улучшение демографической обстановки на территории России).

И второй результат — неожиданный. Но самый впечатляющий, крайне важный. И по-должному, к сожалению, не оцененный или просто по-настоящему не понятый (ни в то время, ни в нынешнюю пору), несмотря на многочисленные разъяснения на сей счет.

Оказалось, что развитие арендных отношений по указанной схеме фактически, что никак не ожидалось, приводит к реальной приватизации, причем такой (внимание!), которая означает не только переход собственности в «частные руки», но и в отношении данных объектов — полное разогосударствление тотально огосударствленной собственности. Ведь арендатор в качестве единоличного предпринимателя или особого юридического лица по новой схеме былого «арендного подряда» (теперь — «аренды») становится собственником всей произведенной продукции и всего того, что приобретено на доходы от производства. Плюс к тому он может (уже по законодательству осени 1989 г.) выкупить у государства все ранее арендованное имущество.

Стало быть, складывается «своя собственность», которая «уходит» от государства. И которая (еще раз внимание!) является не чем иным, как собственностью со всеми

(

Глава тринадцатая. Приватизация в России

183

присущими ей качествами, т. е. частной собственностью.

Не поразительно ли? Прямо на базе государственной собственности путем производительной деятельности создается собственность иного качественного порядка, ранее отвергаемая всей системой, — собственность частная!

7

ИТАК, ПРИ АРЕНДЕ по указанной схеме происходит реальная приватизация, и, прежде всего, — разо-государствление былой огосударствленной собственности.

Причем приватизация без потерь, более того — с использованием всего накопленного индустриально-материального, кадрового, рабоче-профессионального богатства страны и вместе с тем (главное!) не в виде переоформления былой частицы «одной фабрики», а на новой организационно-правовой основе коммерческого субъекта, сообразно требованиям частнособственнического товарно-рыночного хозяйства. Не менее важно и то, что здесь приватизация осуществляется в ходе самого производства, его роста и обновления, модернизации. Да и вообще собственность, не одаряемая сверху, а зарабатываемая, — это собственность поистине своя, в полной мере раскрывающая свои социальные функции.

Получилось, плюс ко всему иному, что в данном случае частная собственность, основанная на хозяйском деле и хозяйской инициативе, риске и ответственности, вырастает на базе государственных имуществ путем активизации производства и повышения производительности труда. Причем так, что доходы арендного предприятия, обретающие статус частной собственности, обращаются в основной своей части, как показала практика и диктуется логикой частнособственнического хозяйствования, на модернизацию производства, приобретение нового оборудования, освоение передовой технологии, секретов маркетинга (надежное, безошибочное свидетельство того, что здесь — настоящая, полнокровная частная собственность!).

184

Часть третья. Собственность в России

Уже говорилось, что аренда данной конструкции довольно быстро, как только ее применили на деле, плодотворно сказалась на экономических показателях в ряде отраслей народного хозяйства. Но это ли самое существенное? Думается, нет. Самое важное — это то, что вслед за кооперативами и индивидуальной трудовой деятельностью начались реальные процессы разогосударствления и реальной приватизации. И здесь — прямо на «неприкасаемой» ранее территории государственной собственности, — так, что эти процессы реализовались в ходе и в результате активизации труда, резкого повышения его производительности, нарастающего развития собственного производства, в итоге — формирования элементов частнособственнических товарно-рыночных отношений, малого и среднего бизнеса.

Во что это могло вылиться?

Трудно ответить на этот вопрос. Тем более что в науке и среди хозяйственников-практиков высказывались довольно серьезные соображения против объявленного (иной раз — с излишней помпой, присущей, по-видимому, и данной работе) пути преобразования государственной собственности.

Но факты того времени все же свидетельствуют о том, что уже в ту пору в России началось образование под различными вывесками (например, «арендных предприятий») «чистых», без участия государства частнособственнических, предпринимательских структур. В ряде случаев со специфической, ранее неведомой организацией отношений типа «сособственности» (яркий и плодотворный пример тому — Центр «Микрохирургия глаза» С. Н. Федорова — опыт, позднее до неузнаваемости искаженный под давлением сторонников акционирования, когда была предпринята попытка «втиснуть» «федоровскую структуру» в нормативную конструкцию акционерного общества). Там же, где не срабатывали, например, арендные предприятия, как будто бы определилась перспектива (вполне нормальная, ведь реорганизовывались независимые от власти частнособственническое предпринимательство!) формирования индивидуального предприниматель-

)

••*gt;тшшшшм1»,

Глава тринадцатая. Приватизация в России              185

ства с наемным трудом. В ряде случаев наметилось на той же базе создание «снизу», самими предпринимателями акционерных обществ, в том числе открытых (для привлечения новых субъектов — инвесторов). Словом, процесс как будто бы пошел вперед, причем не по заранее сочиненным схемам, не по проектам «сверху», не по заморским рекомендациям, а в самом производстве, когда решающую роль играют силы и импульсы, основанные на частной собственности и требованиях набирающего темпы частнособственнического хозяйства.

Примечательно, что именно развертывание реальной приватизации (разгосударствления) вселяло среди специалистов и практиков-хозяйственников немалую веру и надежду в успех начавшихся преобразований. Как отметил в то время (1990 г.) Д. Н. Сафиуллин, «последовательное проведение в жизнь нормативных актов об аренде и арендных отношениях позволит начать экономический демонтаж административно-командной системы»1.

Разумеется, все это только «началось», только «наметилось», не более того. Но разве этого мало после многодесятилетнего коммунистического господства, при тотально огосударствленном обществе, с утвердившимися иждивенческими нравами, с расчетом при решении всех жизненных проблем на одного лишь благодетеля и организатора — государство, с кардинальной разрушенностью самих представлений о допустимости частной собственности и частного хозяина?

1 Сафиуллин Д. Н. Теория и практика правового регулирования хозяйственных связей в СССР. С. 47. В другой работе автор весьма убедительно показал, что «признание коллектива или индивида самостоятельно хозяйствующим субъектом (хозяином) — обладателем права на собственную хозяйственную деятельность — не обязательно должно сопровождаться наделением его собственностью на основные средства производства. Достаточно того, чтобы они были переданы субъекту на договорных началах в качестве обособленного объекта его хозяйственной деятельности» (Сафиуллин Д. Н. Виды и формы собственности и права собственности в социалистическом обществе, тенденции их развития. С. 110—111).

186

Часть третья. Собственность в России

Впрочем, общий прогноз несостоявшихся событий (в этом, традиционно нелюбимом всеми нами «сослагательном наклонении», правда, частично все же с успехом реализованных) всего лишь осторожно оптимистический.

К тому же на практике все эти процессы развертывались с трудом. Успехи аренды в указанном варианте и ее возрастающая роль в коренном преобразовании плановой социалистической экономики немедленно вызвали беспокойство и резкое неприятие у чиновничества, действительных хозяев производства — противников перемен. Многочисленные ведомства, почувствовав реальную и близкую угрозу потери своего всевластия и благополучия, основанных на монопольной государственной собственности, единым фронтом ополчились против вводимого в жизнь варианта аренды. Они стали путем ведомственных инструкций упорно, без устали ограничивать использование аренды, особенно ее принципиальные новшества, вновь сводить ее к одному лишь «арендному подряду».

Были высказаны возражения на этот счет и у ученых, отметивших трудности (и, увы, мифы), связанные с арендой, и признающих лишь прямой, «чистый» переход от государственной к частной собственности.

Скажу еще раз то, о чем мне уже приходилось писать в других работах. Истории еще предстоит ответить на вопрос, что стало главной причиной того, что нарастающий процесс формирования арендных предприятий, а отсюда и свободной частной собственности в производстве уже в 1991—1992 гг. был прерван. То ли тут решающее значение принадлежит непобедимому чиновничеству, нутром почувствовавшему, что именно с этой стороны грядет крушение основ его благополучия — монопольной государственной собственности в экономике. То ли непонимание самой сути процессов в собственности, связанных с арендой. То ли роковую роль сыграли «кардинальные реформаторы», вознамерившиеся во имя неких общих схем и заморских образцов с опорой на власть, стремящейся в унисон упомянутым устремлениям ознаменовать себя быстрыми и впечатляющими успехами. Таким успехом, когда путем сплошного акционирования будто бы возможно

Глава тринадцатая. Приватизация в России

187

разом через год-другой оказаться в развитом процветааю-шем капитализме (по инициативе с этой стороны в 1992 г. все арендные предприятия одним росчерком пера президентского распоряжения были преобразованы в открытые акционерные общества).

Но что было, то было. Шанс резко активизировать производство на основе частной собственности (активизировать не одним лишь путем неких «иностранных инвестиций», а прежде всего через собственный потенциал разума и труда) и создать основы свободной частнособственнической конкурентной товарно-рыночной экономики, притом в виде малых и средних предприятий, оказался упущенным.

Ныне данная проблема, казалось бы, уже не актуальна. Ибо существующие организационно-правовые формы формирования собственности, в том числе и в виде индивидуального предпринимательства и разнообразных коммерческих обществ, как будто бы позволяют на твердой и отработанной юридической основе формирование частной собственности в экономике, в иных сферах жизни общества.

Приходится сожалеть, правда, что и сейчас в качестве доминирующего, чуть ли не обязательного образца в таком формировании по-прежнему используется метод акционирования (о всех, еще не упомянутых плюсах и минусах такой тенденции — в следующих главах) и что не уходит от нас — и, думается, никогда не уйдет — это проблема совершенствования организационно-правовых форм частной собственности, обеспечивающих участие работников непосредственно в отношениях собственности в сфере производства. Развитие обществ с ограниченной ответственностью (ООО) и вопреки известным канонам — закрытых акционерных обществ (ЗАО), — подтверждение актуальности данной проблемы и в современных условиях.

И еще одно соображение, к которому хотелось бы привлечь внимание читателя. Несколько перефразируя известную поговорку, можно, пожалуй, сказать: вытолкни доброе и перспективное дело в дверь, а оно, глядь, вновь

188

Часть третья. Собственность в России

прорывается в окно. Наше непрерывное стремление развивать мелкий и средний бизнес — это (если копнуть поглубже) не что иное по своей сути, как осовремененная по содержанию и терминологии деятельность арендных организаций 1988—1989 гг.

И что поразительно симптоматично — проблемы здесь те же самые, как и в предыдущие годы: выкуп арендованного имущества (особенно — помещений), жесткое сопротивление, несмотря на замечательные лозунги и призывы, бюрократического чиновничества, которое, как и раньше, можно с уверенностью предположить, видит в малом и среднем бизнесе главную опасность своего неувядающего господства.