Удаление возмутившихся плебеев на Священную гору. Учреждение народных трибунов. Кориолан (494-491 гг. до Р. X.)
Уничтожение царской власти передало все управление государством в руки патрициев. Существовавшее и прежде различие в положении между обоими сословиями, патрициями и плебеями теперь должно было еще более увеличиться.
Патриции имели исключительный доступ к государственным должностям, к званиям жрецов и сенаторов. Влияние их было значительно в центуриатских комициях. При этом обладая, в качестве собственности или владения, большей частью земельных угодий, в особенности отнятых у неприятеля (ager publicus), патриции пользовались полным довольством в имущественном отношении. Вокруг патрицианских семейств толпились к л и е н т ы, то есть те из плебеев, которые в качестве «обязанных» состояли при главах отдельных патрицианских фамилий, должны были платить подати с доходов своих земельных угодий и при этом соблюдать известную почтительность к своему покровителю (patronus). Отношения эти, при необузданном корыстолюбии землевладельцев, разумеется, переходили большей частью в весьма тягостное зависимое положение. Плебеи, лишенные всех прав, многократно бывавшие у патрициев в неоплатных долгах и при жестокости тогдашнего долгового права отданные вполне на произвол заимодавцев, находились, в противоположность полноправным патрициям, в безотрадном положении. Вследствие многочисленных войн, во время которых поля плебеев были опустошены, а усадьбы превращены в пепел, сами же плебеи были отторгнуты от своих занятий безвозмездной военной службой, многие из них впали в несостоятельность. Суровым долговым правом заимодавцыпользовались самым беспощадным образом. Должников можно было не только выгонять из их домов и усадеб, обременять цепями, заключать в долговую тюрьму, но и принуждать телесными наказаниями к обязательной работе. Можно было видеть многих людей, которые, находясь в такой кабале, могли указать «на груди своей зажившие рубцы, а на спине кровавые подтеки от полученных ими побоев».
С тех пор как нечего уже было более опасаться внешнего врага, патриции выказали себя вполне бессердечными притеснителями бесправной и беззащитной массы плебеев. Если бы такое неестественное положение вещей продолжилось еще дольше, то нельзя было бы и помышлять ни о внутреннем развитии, ни о дальнейшем внешнем росте государства. Прежде всего нужно было опасаться, чтобы Рим не подвергся нападениям неприязненных соседей. От соседних эквов, сабинян и вольсков защитились только с трудом, так как плебеи, раздраженные своим печальным положением, вновь прибегли к единственному находившемуся в их руках оружию — они отказывались нести военную службу. Наконец, когда сенат, несмотря на свои обещания, отказал народу в своем содействии, народное недовольство перешло в открытое возмущение. Только что перед этим войска, состоявшие большей частью из плебеев, троекратно одержали победу над экваси, во- льсками и сабинянами, и поэтому плебеи надеялись, что просьбы их будут уважены. Но ничего не было сделано для удовлетворения их желаний. Тогда терпение плебеев истощилось. Войско отказалось от повиновения и, предводимое Сицинием Беллутом, удалилось на Священную гору, лежавшую на правом берегу реки Анио, раскинуло на ней стан, укрепило его валами и рвами и угрожало основать независимый от Рима «город плебеев». Эта сецессия (уход, удаление) плебеев совершилась в 494 году до Р. X. Ввиду такой опасности сенат решился на переговоры. Посредником был избран патриций М е н е н и й Агриппа, расположенный к народу. Он обратился к плебеям с самыми убедительными увещаниями и рассказал им следующую притчу: «Однажды члены человеческого тела, устав работать на желудок, согласились между собой, чтобы руки не брали пищи, рот не принимал бы, а зубы не разжевывали ее. Но скоро они сами ослабели, а все тело пришло в совершенный упадок. Убедясь в необходимости желудка, члены снова с ним примирились. Так погибает, — закончил Менений Агриппа, — от отсутствия единодушия отдельных сословий все государство.
При общем же согласии оно, напротив, делается сильнее».Но на этот раз плебеи не поддались одним словам и обещаниям; они объявили, что только тогда согласятся на возвращение и примирение, когда им представят обеспечения от повторения несправедливостей со стороны патрициев и в особенности патрицианских чиновников. Потребованные плебеями условия были следующие: из среды плебеев должны назначаться особые должностные лица tribuni plebis (общинные ходатаи), обязанные охранять их права и интересы от могущих быть против них несправедливостей и насилий. Особы трибунов должны
быть неприкосновенны (sacrosanctus). В качестве защитника народа трибун имел право словом veto (запрещаю) отменять постановления сената, в заседаниях которого он участвовал, и распоряжения прочих патрицианских правительственных установлений, в особенности в отношении назначения (delectus) в военную службу, когда постановления и распоряжения эти могли вредить интересам плебеев. Вначале было 2, потом 5, а под конец 10 народных трибунов. Они избирались в плебейских народных собраниях, в общинных трибах, о которых будет сказано ниже, и только плебеи могли занимать эти должности.
Что власть народных трибунов вначале была ограничена, вытекает из самого существа дела, ибо нельзя предположить, чтобы сопротивление патрициев против нового учреждения могло быть побеждено с одного раза. Но с течением времени власть народных трибунов значительно возвысилась в своем значении. Они приобрели в высшей степени важное право созывать плебеев в общинные собрания (comitia tributa), в которых плебеи обсуждали свои сословные интересы и постановляли свои плебисциты (народные решения) по трибам, то есть по округам (вначале 30, а впоследствии 35), как сельским, так и городским. Этим трибут- ским комициям смелые народные трибуны, как например Публилий Валер (в 472 г. до Р. X.) и Терентилий Арса (в 462 г. до Р. X.), сумели приобрести все более и более прав и полномочий, так что под конец они превзошли в своем значении центуриатские комиции.
Таким образом, народные трибуны явились могучим рычагом, который устранил постепенно все преграды к дальнейшему развитию государственного устройства и привел к окончательной равноправности плебеев с патрициями.Насколько, однако, с одной стороны учреждение должности трибунов было полезно для развития римской политической жизни, настолько, с другой стороны, оно должно было оказаться опасным в том случае, когда должности эти с постоянно увеличивавшимися полномочиями занимались честолюбивыми людьми, которые имели в виду не благо государства, а преследование лишь своих личных интересов. И действительно, оно оказалось опасным и даже гибельным, ибо существенно содействовало тому, чтобы подкопать республику и подготовить почву для монархии.
Само собою разумеется, что патриции, и в особенности их выдающиеся представители, насколько могли, противодействовали возраставшим успехам этих законных защитников интересов плебеев. Такого рода стремление обнаружилось через несколько лет после удаления плебеев на Священную гору. Когда в Риме наступил голод (в 492 г. до Р. X.), консулы приказали закупить хлеб в Этрурии и Сицилии; кроме того, тогдашний властитель Сиракуз, Дионисий, со своей стороны, прислал в дар большое количество хлеба. Одна часть сенаторов хотела, чтобы подаренный хлеб был раздаваем безденежно, а купленный продаваем по низкой цене; другая же часть советовала воспользоваться затруднительным положением народа и принудить его к повиновению и к отречению от трибунов. Во главе сторонников этого последнего мне
ния находился молодой римлянин М а р ц и й, прозванный Кориоланом за то, что незадолго перед тем благодаря своей храбрости завоевал город вольсков — Кориолы'.В присутствии трибунов он с необыкновенной горячностью говорил против плебеев.
Плебеи пришли от этого в ярость, и трибуны потребовали Марция Кориолана на суд в трибутские комиции. Так как Марций Кориолан на этот суд не явился, то был осужден ими, вследствие чего покинул Рим и удалился к вольскам, предводителем которых был Аттий Тулл, старинный враг римлян.
Аттий Тулл принял Кориолана благосклонно, и оба они стали отыскивать предлог для объявления войны Риму. Предлог скоро нашелся. Римские консулы оскорбили вольсков, которые пришли с Туллом на праздничные игры в Рим, приказав всем им оставить город еще до заката солнца. За это вольски объявили войну и под предводительством Тулла и Марция вторглись в Римскую область. Многие латинские города были ими завоеваны; стан вольсков расположился в 5 милях (5000 шагов) от Рима. Предводители опустошили страну, но пощадили при этом земли патрициев. Римляне пришли в уныние и решили вступить с Кориоланом в переговоры. Сначала они отправили в качестве посредников пять знатнейших и находившихся е Кориоланом в дружеских отношениях сенаторов. Кориолан гордо отвечал им, что непременным условием мира должно быть возвращение отнятых у вольсков городов. Второе посольство, состоявшее из жрецов, облеченных в праздничные одежды и украшенных священными знаками своего сана, также не добилось благоприятного результата. Тогда в неприятельский стан отправились благороднейшие римские матроны и во главе их мать Кориолана Ветурия и жена его Волу м н и я с детьми, и только им удалось смягчить зачерствелое сердце победителя. Когда шествие римских матрон приблизилось к стану, то Кориолан вышел к ним на встречу и, бросившись в объятия своей матери, воскликнул: «О, мать! ты спасла Рим, но зато я погиб!» Затем он повел войско вольсков назад, но был умерщвлен ими за то, что им пришлось совершенно обмануться в своих ожиданиях.5.