409. Не формулирует ли арбитражная практика в ходе толкования и применения норм ГК каких-либо специальных требований к самой уступке обязательственных прав? Если формулирует, то что это за требования?

Арбитражной практикой выдвинуто единственное специальное (не предусмотренное expressis verbis в законе) требование к уступке как результату сделки цессии. Сделка цессии должна приводить к безусловной замене лица-кредитора по обязательству (см.

1. Правило о непременной безусловности уступки нам представляется незаконным и необоснованным. В отсутствие четкого законодательного указания по вопросу о том, по какому именно основанию можно совершить уступку требования, следует признать допустимым любое не противоречащее закону, основание. Коль скоро документ о сделке свидетельствует о состоявшейся договоренности сторон по вопросу уступки требования, хотя бы и осложненной тем или другим условием, у арбитражного суда отсутствуют основания для констатации обратного. В случае, когда согласно условиям договора уступки цессионарий обязан выдать цеденту какую-либо часть от фактически взысканного им долга, происходит установление взаимосвязи права цедента на получение эквивалента уступленного требования с таким свойством этого требования, как реальная возможность его осуществления цессионарием.

2. Аргумент об «изменении фактического источника получения долга», по сути, ни о чем не говорит и ничего не доказывает. Фактический источник получения долга цедентом как раз не изменяется – цедент получает причитающиеся ему деньги, хотя, возможно, и от цессионария, но по-прежнему за счет должника. Изменяется как раз юридическая сторона ситуации: лицо, ранее бывшее должником по отношению к цеденту, после договора уступки требования перестает быть его должником, становясь должником цессионария. Даже в том случае, когда должник по указанию своего нового кредитора (цессионария) перечисляет причитающиеся с него суммы не цессионарию, а цеденту (бывшему кредитору), он делает это как должник перед цессионарием. Платеж лица своему бывшему кредитору по распоряжению нового – это, таким образом, изменение не «источника получения долга», а адресата его получения и, стало быть, правовой природы платежа. До совершения уступки требования это был бы платеж должника старому кредитору (цеденту) в погашение обязательства, существующего между ними – должником и цедентом; после совершения уступки такой платеж приобретает значение исполнения обязательства должника перед новым кредитором (цессионарием), передаваемого, однако (по указанию последнего), не ему, а третьему лицу (бывшему кредитору), т.е. значение переадресованного исполнения. Почему цессионарий не пожелал получить исполнения сам, а попросил вручить его цеденту? – это вопрос взаимоотношений цедента с цессионарием в рамках договора уступки требования (см. выше). Цедент, получая следуемую ему сумму (от должника или от цессионария), делает это не как кредитор должника по ранее существовавшему между ними обязательству, а как кредитор цессионария по обязательству, возникшему из договора уступки требования, и как третье лицо, которому кредитор (цессионарий) посчитал нужным переадресовать исполнение.

3. Соображение о том, что в случае частичной уступки первоначальный кредитор «из обязательства не выбывает» (само по себе, впрочем, ничуть не порочащее уступки), является следствием уже отмечавшегося выше недоразумения – неправильной трактовки понятия сложного обязательства. В действительности, поскольку всякое обязательство слагается из одного субъективного права и одной юридической обязанности, следует признать, что с разделением прежде единого (скажем, 100-рублевого) требования, принадлежавшего одному лицу (первоначальному кредитору), на две части (допустим, по 40 и 60 руб.), принадлежащие разным кредиторам (первоначальному и новому), у нас создаются два самостоятельных, не зависящих друг от друга обязательства; прежде существовавшее единое обязательство прекращает свое существование. Никакой «неопределенности» (вроде бы появился новый кредитор, но в то же время вроде бы и первоначальный из обязательства не выбыл) кредиторская сторона такого обязательства, следовательно, не приобретает и получить не может: первоначальный кредитор становится кредитором по одному обязательству, а новый – по другому. Имущественное положение должника при этом ничуть не ухудшается, поскольку суммарный размер его долга остается неизменным, а юридическое – в определенном смысле даже улучшается, поскольку в дополнение к возражениям, которые он уже имел по отношению к первоначальному кредитору (цеденту), должник получает возможность заявить (по крайней мере – по одному из вновь возникших требований) еще и возражения, которые он имеет против лица – нового кредитора (цессионария).

4. Примером иной практики – в полной мере соответствующей смыслу закона и существу договора цессии – может быть названо постановление ФАС УО от 21.01.2004 NФ09-4038/03-ГК, признавшее вполне нормальным и законным договор уступки требования, в соответствии с которым цессионарий обязался уплатить цеденту денежную сумму в размере 25% от той, что будет взыскана им по приобретенному требованию. И хотя суд ограничился лишь тем, что просто назвал вывод нижестоящей инстанции («безусловной замены лиц в обязательстве не произошло») «недостаточно обоснованным», не потрудившись даже объяснить, почему он так поступил, что заставило его прийти к такому умозаключению, принятое им решение, к счастью, оказалось по сути правильным; его объяснение – см. выше п.2 этого комментария.