418. Какие требования признаются арбитражной практикой не подлежащими уступке как «неразрывно связанные с личностью кредитора»?

1. Вопреки распространенному мнению о чрезвычайно широком круге подобных требований, в арбитражной практике встречается очень немного дел, связанных с недействительностью договоров уступки по мотиву несоответствия именно ст.383 ГК.

2. Широко известна литературная дискуссия о недопустимости уступки кредитными организациями требований, возникших из кредитных договоров, по крайней мере цессионариям, не имеющим статуса кредитных организаций. Весьма любопытно, однако, то обстоятельство, что вплоть до 2000г. Президиум ВАС РФ ни разу не высказывался по этому вопросу. В тех же делах, где Президиуму пришлось его рассмотреть, мнения о недействительности подобных уступок (по причине отсутствия у цессионария лицензии на право осуществления банковской деятельности) высказано не было (см., например, постановления от 27.06.2000 N2028/00 и от 22.03.2002 N7378/01). ФАС ДО прямо высказался в том смысле, что «...гражданское законодательство не содержит специальных правил, ограничивающих возможность передачи кредитором права требования к заемщику по кредитному договору», ибо «...по смыслу п.2 ст.308, п.1 ст.382 Гражданского кодекса РФ путем уступки права требования осуществляется перемена лиц в обязательстве, а не сторон по кредитному договору» (см. постановления от 03.11.2003 NФ03-А49/03-1/2734, от 16.02.2004 NФ03-А37/03-1/3699)[277].

3. Известно дело, в котором Президиум ВАС РФ косвенно признал возможность уступки по договору цессии права требования государственной дотации (см. постановление от 02.11.1995 N5681/95). Следовательно, таковое не было сочтено судом требованием, «неразрывно связанным с личностью кредитора».

Полагаем, что вывод этот носит в значительной мере случайный (единичный) характер и никак не может приниматься в качестве общего руководства. Сомнения в его правильности рождаются, во-первых, из-за неясности вопроса о том, являются ли государственные и муниципальные бюджеты основаниями возникновения обязательственных правоотношений. Иными словами, нуждается в выяснении, в первую очередь, вопрос о том, имеет ли получатель бюджетных средств право требовать их предоставления? Во-вторых, совершенно очевидно, что если такое требование и имеется, то вытекает оно явно не из гражданских правоотношений; по этой причине возможность применения к этому требованию общих норм ГК об уступке также весьма сомнительна. Наконец, в-третьих, с точки зрения действующего БК (абз. 10 ст.6) дотациями называются «...бюджетные средства, предоставляемые бюджету другого уровня бюджетной системы РФ на безвозмездной и безвозвратной основе», т.е. денежные средства, предоставляемые строго определенному субъекту и к тому же на особых условиях, предопределенных специфическими качествами субъекта – получателя дотаций. Как видим, в противоположность мнению Президиума ВАС РФ, требование выдачи государственной дотации связывается в своем возникновении и содержании с личными качествами субъекта-носителя, т.е. является неразрывно связанным с личностью кредитора.

4. ФАС ВВО (постановление от 02.10.2002 NА29-63/02-2э) указал, что не противоречит ст.383 ГК уступка требования выдачи выигрыша по облигациям муниципального займа. Против такого вывода трудно что-либо возразить, поскольку обязательство выдачи выигрыша состоит, как правило, в денежном платеже либо ином имущественном предоставлении, а его возникновение и содержание никак не связываются (и не могут быть связаны) с личностью кредитора по этому обязательству.

ФАС МО констатировал, что не могут рассматриваться в качестве неразрывно связанного с личностью кредитора требования (1) заимодавца по возврату предоставленного займа (постановление от 11.10.2004 NКГ-А40/9460-04[278]), (2) лицензиара к лицензиату на получение платежей по патентному лицензионному договору (постановление от 07.04.2005 NКГ-А40/2201-05), а также (3) требование, возникшее из неосновательного сбережения кредиторского имущества (постановление от 03.08.2005 NКГ-А40/6046-05). И с этими выводами трудно не согласиться.

5. Едва ли не единственным примером применения Президиумом ВАС РФ ст.383 ГК в ее «чистом» виде можно назвать вывод о невозможности уступки права на получение компенсации за объекты социальной сферы, передаваемые государству конкурсным управляющим в рамках дела о банкротстве (постановление от 26.11.2002 N8218/02). С чисто теоретической точки зрения такой подход абсолютно оправдан, поскольку имеет целью защиту кредиторов несостоятельного должника, которым, ясное дело, ничего не гарантирует уступка требования компенсации, если таковая будет осуществлена без адекватного встречного предоставления. С чисто же практических позиций довольно сомнительно то, что величина государственной компенсации за переходящие в его собственность объекты соцкультбыта будет хоть сколько-нибудь соответствовать их рыночной стоимости; нет уверенности и в том, что выплата такой компенсации будет своевременной.

6. ФАС МО (постановление от 31.05.2004 NКГ-А40/4066-04) посчитал невозможной замену выгодоприобретателя, исполнившего какую-либо из обязанностей по договору страхования или предъявившего страховщику требование о выплате страхового возмещения (ст.958 ГК), без согласия страховщика. Мотивы этого соображения изложены в постановлении чрезвычайно туманно: сперва говорится об основательном применении судом первой инстанции ст.383 ГК, т.е. о признании уступки требования к страховщику незаконной по причине неразрывной связи этого требования с личностью его носителя, а затем – потому, что в подобных ситуациях личность кредитора приобретает существенное значение для должника (ст.388 ГК). Видимо, все-таки, поскольку в принципе арбитражный суд признал такую уступку возможной, хотя и с согласия должника (страховщика), следует признать правильным именно последнюю мотивировку, т.е. ссылку на ст. 388, а не 383[279].

В более поздних делах (постановления от 09.09.2004 NКГ-А40/7072-04, от 21.02.2005 NКГ-А40/12806-04 и от 05.07.2005 NКГ-А40/4575-05) тот же суд признал невозможной уступку требования по обязательству из причинения вреда, риск которого был застрахован кредитором. Суд указал при этом на ст.383, а также на ст.387 и 965 ГК, согласно которым переход требования к лицу, ответственному за причиненный вред, осуществляется именно в порядке суброгации и, следовательно, не может быть произведен по договору уступки. См., однако, определение ФАС МО от 20.03.2006 по делу NКГ-А40/10673-05-Ж.

7. ФАС ПО (постановления от 24.06.2004 NА65-9018/2003-СГ3-33, от 28.02.2005 NА65-9018/2003-СГ3-33) указал, что неразрывно связанным с личностью кредитора и потому не подлежащим уступке является право требования заключения договора, возникшее у кредитора в силу его победы на торгах, проводившихся в форме конкурса. Основанием к такому выводу является само понятие о конкурсе как такой форме проведения торгов, при которой победа в торгах предопределяется наилучшими инвестиционными или социальными условиями, предложенными участником торгов. Ясно, что возможность такого предложения предопределяется в значительной мере личными качествами участника-победителя. Вместе с тем необходимо заметить, что само по себе это соображение еще недостаточно для того, чтобы безоговорочно отвергнуть возможность обсуждаемой уступки: необходимо принять во внимание, что ее совершение не приведет к прекращению обязательств победителя конкурса по выполнению предложенных им инвестиционных или социальных условий. Носителем таких обязанностей останется победитель конкурса, в то время как приобретенное им по итогам торгов право перейдет к цессионарию. Нарушение цедентом принятых на себя инвестиционных или социальных обязательств позволит должнику отказать в заключении договора не только ему, но и цессионарию, а если договор уже заключен – то расторгнуть его, на основании ст.386 ГК.