407. Выработаны ли арбитражной практикой какие-либо правила об условиях, при которых уступка в принципе оборотоспособного требования невозможна или незаконна?
Речь идет не о тех случаях, когда уступка требования принципиально невозможна (например, по причине его неспособности быть объектом гражданского оборота), а о случаях, когда то или другое требование, в принципе способное к перемене личности своего носителя, не может быть уступлено в определенной конкретной ситуации по причинам, внешним по отношению к самому требованию.
Так, арбитражные суды отмечают незаконность уступки в принципе оборотных требований совершенной:а) в условиях неисполнения первоначальным кредитором лежащих на нем обязанностей по отношению к должнику (встречных обязанностей), вытекающих из того же договора, что и уступленное требование (см., например, постановления Президиума ВАС РФ от 26.05.1998 N552/98 и N553/98[256], от 30.03.1999 N6925/98[257], от 09.10.2001 N4215/00, от 14.12.2004 N11079/04 и др.[258]);
б) в условиях, когда срок действия договора, из которого возникли уступленные требования, еще не истек (см. постановления Президиума ВАС РФ от 30.04.1996 N7083/95, от 30.07.1996 N1136/96[259]; от 10.09.1996 N 1617/96, от 29.10.1996 N3172/96, от 29.04.1997 N1435/97 и N4966/96, от 27.05.1997 N584/97, от 25.11.1997 N2233/97, от 17.11.1998 N4735/98).
Ни одно из этих правил не имеет под собой достаточных оснований; оба они базируются на единой методологической ошибке.
1. Первая ситуация – уступка требований из двусторонне обязывающих (взаимных) договоров – смущает современную отечественную арбитражную практику кажущейся противоречивостью положения, складывающегося в результате уступки. С одной стороны, у должника появляется новый кредитор; с другой – на этого нового кредитора не переходит обязанностей (не переводится долгов), лежавших на прежнем кредиторе. Куда они деваются? На первый взгляд, создается впечатление, что таковые... попросту прекращаются, ибо первоначальный кредитор должен «полностью выбыть из обязательства».
Такое рассуждение действительно смущает: без согласия контрагента-должника последнего лишают принадлежащих ему прав. Допустить же, что корреспондирующие этим правам обязанности также ложатся на нового кредитора, также невозможно, ибо перевод долга немыслим без согласия кредитора (контрагента). Рассуждение заводит нас в логический тупик.Причина этого тупика – в неправильности исходной посылки. Верно, что кредитор в результате уступки должен выбыть из обязательства, но вот вопрос: какого обязательства? Ответ очевиден: только из того, в котором он является кредитором. Статус должника по другому, встречному обязательству за ним сохраняется, перевода долга из него действительно не происходит. Участник договора, прежде состоявший в двух обязательственных правоотношениях с одним и тем же лицом, в результате уступки требования оказывается в двух обязательствах с двумя различными лицами: (1) со своим договорным контрагентом, уступившим принадлежавшее ему требование, но сохранившим статус должника по другому, встречному обязательству, и (2) с третьим лицом – новым кредитором, приобретшим требование, ранее принадлежавшее его договорному контрагенту. Так, продавец, поставивший часть причитающегося с него товара, вправе уступить требование об оплате поставленной партии, оставаясь при этом должником по множеству других обязательств (отгрузить оставшийся товар, устранить недостатки товара, восполнить недостающие элементы комплекта и т.п.).
Как видим, фактором, подтолкнувшим практику к ошибочному решению вопроса[260], стало неправильное определение соотношения понятий об обязательстве и договоре. Обязательство – это гражданское правоотношение, состоящее из требования (права требования) и корреспондирующей ему юридической обязанности совершить определенное действие, в то время как договор – это юридический факт, одно из оснований возникновения правоотношений, в частности – обязательственных. Из одного и того же договора, а тем более – из различных юридических составов, в которые этот договор включается, может возникнуть масса разнообразных обязательств (правоотношений).
Глубоко ошибочно мнение, согласно которому каждый договор порождает только одно правоотношение, которое в зависимости от случая может быть односторонне направленным (договор займа, договор безвозмездного хранения) или иметь взаимную направленность (подавляющее большинство договоров); в последнем случае одно и то же лицо приобретает статус как должника, так и кредитора по одному и тому же обязательству. Это неверно; такой вид обязательства не укладывается ни в одно из известных определений этого понятия[261]. В каждом отдельно взятом обязательстве каждый его участник либо должник, либо кредитор, но не то и другое вместе; фигуры «должнико-кредитора» или «кредиторо-должника» гражданское право не знает. Статус кредитора и должника возможно соединить в одном лице лишь в том случае, если речь идет о как минимум двух различных обязательствах, в одном из которых интересующее нас лицо является кредитором, в другом – должником. Уступка требования, составляющего содержание первого из обязательств, никак не влияет на судьбу второго обязательства, пассивным участником которого это лицо продолжает оставаться. Лицо выбывает из одного обязательственного отношения, предоставляя свое в нем место цессионарию, но сохраняет свой статус (в данном случае – должника) в другом обязательственном правоотношении, хотя бы возникшем из одного и того же договора с первым.2. Второй случай широко известен под названием уступки требований из обязательств, имеющих длящийся характер, т.е. обязательств, не нарушенных к моменту уступки. Сложившаяся арбитражная практика свидетельствует о том, что правила об уступке к таким требованиям не применяются, объясняя это... продолжением договорных отношений должника с первоначальным кредитором (цедентом). Так, в частности, в постановлениях Президиума ВАС РФ от 29.04.1997 N1435/97 и N4966/96 отмечено, что занесенные на корреспондентский счет суммы взаимных требований «подпадают под общее течение счета»; до подведения окончательного сальдо при закрытии счета уступка отдельных требований по счету не может быть произведена.
В другом деле (см. постановление Президиума ВАС РФ от 10.09.1996 N1617/96), констатируя недействительность договора уступки требований сумм задолженности за услуги по пользованию системами водопровода и канализации, Президиум отметил, что правила об уступке «...не могут быть применены» к требованиям из подобного договора, в частности, «...потому, что обязательство, неисполнение которого явилось основанием для его заключения, носит длящийся характер. В нем сохраняются тот же состав лиц (... монополист по оказанию услуг пользования водопроводом и канализацией, и... пользующаяся этими услугами) и основания возникновения правоотношений между ними. Поскольку основное обязательство не прекратилось, не может быть произведена уступка права требования по нему». Выходит, что можно уступать только требование «по обязательству», которое... прекратилось? Но ведь требование (субъективное право) – это и есть элемент содержания обязательственного правоотношения (обязательства)! Как можно уступить прекратившееся, т.е. переставшее существовать, требование?[262]Совершенно очевидно, что и этот подход основан на смешении понятий об обязательстве (требовании, правоотношении) и договоре (основании возникновения правоотношений). Если между ними не делать надлежащего различия, то действительно складывается впечатление о внутренней противоречивости (парадоксальности) ситуации: с одной стороны, уступка требований вроде бы производится, но с другой, несмотря на произведенную уступку, цедент продолжает состоять в обязательственных отношениях с должником («из обязательства не выбывает»). В действительности никакого противоречия тут нет: цедент выбывает из одного обязательственного отношения, предоставляя свое в нем место цессионарию, но сохраняет свой статус в других обязательственных правоотношениях, хотя бы возникших из одного и того же договора с первым.
Крутой поворот в подобной практике был намечен постановлением Президиума ВАС РФ от 09.10.2001 N4215/00. Договор уступки требования, возникшего из договора поставки газа (типичного «длящегося обязательства»), устоял в Президиуме ВАС РФ, указавшем, что уступка «...конкретного требования...
оплаты поставленного газа за определенный расчетный период» вполне возможна, несмотря на его возникновение в рамках длящегося договорного обязательства – лишь бы уступаемое требование было бесспорным, существующим (возникшим) и не было обусловлено встречным исполнением[263].3. В одном из дел (см. постановление ФАС УО от 04.10.2005 NФ09-2577/05-С6) указано на невозможность уступки требований, хотя бы и оборотоспособных, но совершенной в период действия судебного запрещения, наложенного судом (в порядке обеспечения иска) на совершение сделок исполнительным органом организации-цедента.
Вопрос об основательности этого вывода находится в сфере общего учения о силе судебных актов вообще и о силе судебных обеспечительных мер в частности. Не вдаваясь в него подробно, как непосредственно не относящийся к нашей тематике, позволим себе заметить лишь, что наделение судебных актов о принятии обеспечительных мер абсолютной силой, т.е. их распространение на неопределенный круг лиц, противоречит принципу недопустимости постановления актов о правах и обязанностях лиц, не участвующих в деле. Нуждается в специальном изучении и вопрос о допустимости и основательности применения такой обеспечительной меры, как наложение запрещения на совершение сделок, поскольку в такой формулировке подобный запрет влечет ограничение гражданской правоспособности, допустимое лишь на основании прямого указания закона. Норма процессуальных кодексов о допустимости принятия такой обеспечительной меры, как наложение запрета совершения определенных действий, слишком общая, чтобы ее можно было рассматривать в качестве подобного указания.