434. Каким образом арбитражная практика толкует норму п.1 ст.389 ГК? Должен ли договор уступки требования заключаться в простой письменной форме в случаях, когда такая форма требуется нормативным актом, или же в случаях, когда уступаемое требование возникло из сделки, фактически облеченной в простую письменную форму, хотя бы таковой по законодательству и не требовалось?
1. Буквальное толкование спорной нормы должно, по идее, приводить к последнему выводу: в простую письменную форму должен облекаться договор уступки такого требования, которое возникло из сделки, фактически совершенной в простой письменной форме, независимо от того, требовалась ли такая форма в данном случае законом, или нет (см.
постановления ФАС ДО от 03.06.2003 NФ03-А16/03-1/995; ФАС ЗСО от 09.09.2002 NФ04/3371-419/А75-2002, от 07.07.2003 NФ04/3154-837/А46-2003; ФАС СКО от 20.10.2003 NФ08-3989/2003, от 07.09.2005 NФ08-4019/2005). Верно и обратное правило: даже если, согласно законодательству, сделка, являющаяся основанием возникновения уступаемого требования, должна была бы быть облечена в простую письменную форму, но в действительности оказалась совершена с нарушением этого условия[315], договор уступки требования из такой сделки облекать в письменную форму не обязательно. Правильность именно такого толкования следует из того, что п.1 ст.389 ГК ставит форму договора цессии в зависимость от формы совершенной сделки, т.е. формы, в которую сделка-основание фактически облечена. Совершенно справедливо указал ФАС ПО (постановление от 10.06.2004 NА12-2222/04-С32): «...при отсутствии письменной формы обязательства в договоре в соответствии со ст.389 ГК не требуется совершение его уступки в письменном виде».2. Имеется, однако, и арбитражная практика, считающая правильным иное толкование рассматриваемой нормы. Так, ФАС МО (постановление от 15.04.2003 NКГ-А40/2109-03) разъяснил, что «... перемена лица в обязательстве осуществляется по сделке, совершенной с соблюдением требований, предъявляемых к форме основной сделки». Важны, следовательно, не фактически соблюденные, а нормативно предъявленные требования к форме основной сделки – именно они и предопределяют форму сделки цессии. ФАС ПО (постановление от 29.07.2003 NА06-55-8/03) посчитал правильным вовсе отказаться от признака письменной формы сделки-основания уступаемого требования, указав, что «уступка требования, основанного на сделке, должна быть совершена в соответствующей письменной форме».
Оснований для такого толкования мы, признаться, не усматриваем.435. Известны ли арбитражной практике случаи оформления договора цессии способами иными, чем предусмотренные ст.389 ГК?
Да, такие случаи известны; основанием для их признания служат, как правило, специальные нормы законодательства. Так, например, уступка грузополучателем своего требования к перевозчику (в том числе о возмещении убытков, причиненных в процессе перевозки) оформляется посредством учинения передаточной надписи на накладной (см. постановления Президиума ВАС РФ от 09.11.1995 N5723/95, от 13.10.1998 N2070/98).
436. Встречались ли в арбитражной практике случаи уступки требований, подлежащие государственной регистрации?
1. Президиум ВАС РФ (информационное письмо от 28.01.2005 N90, п.13) указал, что государственной регистрации в соответствии с п.2 ст.389 ГК подлежит «...переход требования по договору ипотеки в результате уступки требования по основному обязательству». Состоятельность этого утверждения как минимум сомнительна. Помимо того, что п.2 ст.389 ГК говорит о необходимости государственной регистрации именно уступки требования, а не его перехода по иному основанию, установленному законом[316], нельзя не задать и вопрос о том, какое требование удостоверяется договором об ипотеке. Ипотечное право (право ипотечного залогодержателя) представляет собой по своей природе ограниченное вещное право, содержание которого никак не может исчерпываться обыкновенным требованием.
2. ФАС ВВО (постановление от 03.06.2004 NА17-254/15/3) указал на применение п.2 ст.389 ГК, согласно которому «уступка требования по сделке, требующей государственной регистрации, должна быть зарегистрирована в порядке, установленном для регистрации этой сделки», к договору уступки... прав арендатора недвижимого имущества[317]. В деле шла речь о договоре аренды, уже исполненном со стороны арендодателя, т.е. договоре, по которому ко времени уступки имущество фактически уже было предоставлено (передано) в аренду.
Права же арендатора, согласно ст.606 ГК, включают в себя его возможности владеть и (или) пользоваться полученным в аренду имуществом, т.е. возможности совершать такие действия, которые не представляют из себя требований.3. ФАС ВСО (постановление от 02.08.2004 NА33-17748/03-С1-Ф02-2995/04-С2) констатировал необходимость государственной регистрации уступки требований, возникших из договора продажи предприятия как договора, подлежащего государственной регистрации на основании п.3 ст.560 ГК.
4. ФАС ДО (постановление от 23.12.2002 NФ03-А04/02-1/2421) отметил, что государственной регистрации подлежит уступка требований, возникших из любой сделки, фактически прошедшей государственную регистрацию, хотя бы по законодательству таковая и не требовалась.
5. ФАС ЗСО (постановление от 09.06.2004 NФ04/3201-1030/А45-2004) указал на применение п.2 ст.389 ГК, согласно которому «уступка требования по сделке, требующей государственной регистрации, должна быть зарегистрирована в порядке, установленном для регистрации этой сделки», к договору уступки... товарного знака. При этом суд руководствовался соображениями, во-первых, о том, что право на товарный знак подлежит государственной регистрации и, во-вторых, о том, что «...договор об уступке товарного знака... не противоречит положениям гл.24 ГК». Несостоятельность данного решения очевидна: положения гл.24 ГК посвящены вопросам уступки требований, т.е. обязательственных прав, в то время как право на товарный знак является правом исключительным (абсолютным) и, будучи по своему содержанию правом на собственные активные действия управомоченного лица непосредственно в отношении товарного знака (воспроизведение и использование), никак не может считаться требованием. Ясно, что в силу названных причин договор уступки товарного знака никак не может противоречить «положениям главы 24 ГК» – нормам, трактующим не об уступке товарного знака, а о совершенно другом, хотя и имеющем сходное терминологическое обозначение, институте (уступке требования).
Ср., впрочем, с постановлением того же ФАС ЗСО от 30.08.2004 NФ04-5906/2004(А67-4042-38), в котором прямо утверждается, что «...договор уступки товарных знаков не является договором уступки требования».6. ФАС ЦО (постановление от 25.11.2003 NА09-3262/03-9), анализируя довод о ничтожности уступки требования, возникшего из договора продажи нежилого помещения, как совершенной без государственной регистрации, резонно заметил, что законодательство «...не предусматривает обязательной государственной регистрации всех сделок в отношении недвижимого имущества. Обязательной государственной регистрации в силу п.2 ст.558 и п.3 ст.560 ГК подлежат лишь сделки купли-продажи предприятий и жилых помещений». Поскольку спор касался уступки требования по договору продажи нежилого помещения, «...первоначальная сделка (договор купли-продажи) и последующие договоры (уступки) не подлежали государственной регистрации и к ним не должны применяться нормы, предусмотренные п.2 ст.389 ГК».