ПРОБЛЕМЫ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ ЯЗЫКОВЫХ ОТНОШЕНИИ, РАССМАТРИВАЕМЫХ В КОНТЕКСТЕ РЕЧЕВОГО АКТА
В этом разделе я попытаюсь в какой-то мере мотивировать допущение о том, что в лингвистической репрезентации необходимо обращение к речеактовым свойствам языковой структуры. Естественно, что языковое выражение само по себе не является речевым актом, речевой акт конституируется употреблением языкового выражения в контексте разнообразных представлений (beliefs).
Тем не менее существуют некоторые свойства формы и содержания языкового выражения, которые прямо или косвенно соотносятся с тем речевым актом, который может осуществляться посредством произнесения данной языковой формы. В первых двух из приводимых далее примеров область действия квантора превосходит область действия показателя иллокутивной силы. На материале последнего примера, приводимого в этом разделе, будут рассмотрены разнообразные способы представления инверсии подлежащего и сказуемого в немецком языке, которая обычно производится в главных предложениях, в препозиции к которым находятся обстоятельственные придаточные предложения. Те пары предложений, в одном из которых она используется, а в другом не используется, соответствуют некоторым случаям неоднозначности структуры составляющих и неоднозначности интерпретации в английском языке.1.1. Способы представления области действия квантора. Представление различных кванторных значений может требовать предикатной структуры, на которой один из рассматриваемых кванторов имеет широкую область действия. Представление о широкой области действия квантора может потребоваться для объяснения неоднозначности конкретного предложения, содержащего два кванторных слова, или для объяснения семантических различий между двумя кванторными словами, такими, например, как any ‘любой’ и every ‘каждый’, которые могут использоваться в тождественном синтаксическом контексте. Подобные случаи отмечались в работах Картунена (Karttunen 1977) и МакКоли (McCawley 1977), где приводились примеры, в которых кванторы могут иметь более широкую область действия, чем выраженные в этих предложениях предикаты, такие, как know ‘знать’ (с косвенными вопросами) и request ‘просить’ (с иллокутивной силой просьбы).
Однако совершенно аналогичные виды неоднозначности или различий в области действия кванторов наблюдаются в прямых вопросах и в повелительных предложениях без эксплицитного перформативного префикса. Как замечает Л. Карт- тунен (Karttunen 1977, 32), для (2) существует два возможных толкования, в одном из которых every student ‘каждый студент’ имеет более широкую область действия, чем what grade ‘какая оценка’:(2) John knows what grade every student deserves. ‘Джон знает, какой оценки заслуживает каждый студент’.
(3) a) John knows that there is a certain grade which every stu
dent deserves ‘Джон знает, что существует определенная оценка, которую заслуживает каждый студент’, b) For every student,- John knows the grade whatever it might
be, which he; deserves. ‘В отношении каждого студента,-
Джон знает оценку (какой бы она ни была), которую онг- заслуживает’.
Эти два прочтения перифразируются в (За) и (ЗЬ), и основным источником семантического различия признается то, что область действия выражения every student шире области действия не только выражения what grade, но и выражения John knows ‘Джон знает’. Таким образом, данное различие не может быть представлено как различие между областями действия кванторов в рамках составляющей, выполняющей роль дополнения при John Knows1.
Идентичная форма неоднозначности наблюдается и в вопросительных предложениях, маркированных передвижением влево wh-форм и инверсией (это наблюдение Картунен приписывает Р. Д. Халлу (Hull 1974):
(4) What grade does every student deserve?
‘Какой оценки заслуживает каждый студент?’
Вопрос (4) имеет два толкования, которые могут быть перифразированы как (5а) и (5Ь):
(5) a) Q (every student deserves grade x) A.: C-.
‘Q (Каждый студент заслуживает оценку дг) А.: С-.’ b) For every student у I ask you (to tell me) what grade у deserves. ‘Для каждого студента у я прошу (сказать мне), какую оценку заслуживает у’ (Karttunen 1977,33).
При адекватной репрезентации второго прочтения составляющая со словом every не может быть помещена в область действия вопроса.
Следовательно, если бы иллокутивная сила вопроса была всего лишь прагматическим префиксом собственно языкового суждения, мы могли бы ожидать, что вопросительное предложение (4) не может иметь толкования (5), требующего соответствующего семантического элемента, в отношении которого выражение every student имеет более широкую область действия. Поскольку толкование с более широкой областью действия является возможным, прагматическая репрезентация иллокутивной силы вопроса становится малоправдоподобной.Еще один пример с квантором, имеющим область действия более широкую, чем элемент, связанный с иллокутивной силой, приводит Дж. МакКоли (McCawley 1977). Это наблюдение делается на основе того факта, что (6а) отличается от (6Ь):
(6) a) Take any one of the apples. ‘Возьми любое из яблок’.
b) Take every one of the apples. ‘Возьми каждое из яблок’.
Согласно распространенному представлению (ср. Quine 1960) any репрезентируется семантически с помощью квантора общности, имеющего максимальную область действия2. Признавая, что any и every являются воплощениями кванторов общности, можно отнести тонкие различия между (6а) и (6Ь) на счет некоторого различия между семантическими репрезентациями. Единственным возможным конструктивным различием в этом случае может быть различие в области действия квантора общности и иллокутивного элемента REQUEST ‘ПРОСИТЬ’ (или другого эквивалентного ему элемента, выражающего разрешение), как это представлено в (7а) и (7Ь):
(7) a) (Yx: х is one of the apples) (I request you (you take x))=any ‘(Vx: x есть одно из яблок) (я прошу тебя (ты возьми х)) =апу'.
(7) b) I request you (Vx: х is one of the apples) (you take x) = every (McCawley 1977, 396).
Для того чтобы any было представлено как квантор V, имеющий более широкую область действия, чем вариант квантора V, представленный формой every, квантор общности в (7а) должен включать в свою область действия элемент REQUEST ‘ПРОСИТЬ’.
Как отмечает МакКоли, этот анализ проблематичен не только в силу предубеждений, вызываемых кванторным анализом слова any (см.
ссылки в примечании 2). Репрезентация в (7Ь) помещает квантор общности в область действия просьбы, что делается в соответствии с тем фактом, что, следуя (6Ь), необходимо взять все яблоки. Предложение (offer), сделанное в (6Ь), выглядит более щедрым, чем в (6а), однако похоже, что репрезентация в (7а) специфицирует несколько предложений, каждое из которых делается в отношении отдельного яблока. Далее часть трудностей может быть связана, как указывает МакКоли, (McCawley 1977) с тем фактом, что именная группа (ИГ) one of the apples стоит в единственном числе, a any в сочетании с ИГ во множественном числе, обозначающей предлагаемые предметы, не исключает той возможности, что адресат возьмет все предлагаемые предметы. Поэтому различение единственного и множественного числа в английском языке вводит дополнительный семантический и прагматический фактор в проблему репрезентации. Другим фактором, сохраняющим правдоподобность (7а), может быть природа просьб и предложений, а именно та их особенность, что они не требуют обязательного выполнения. Так, например, говорящий может сделать п предложений, по одному для каждого из п яблок; однако это не обязывает адресата принять каждое из этих предложений, как было бы в случае приказа. А в (7Ь) говорящий предлагает взять все яблоки именно потому, что содержание сделанного предложения включает в себя квантор общности.В приведенных примерах есть предложения (sentences), репрезентация которых требует включения перформативной составляющей в область действия квантора. Последний таким образом остается вне сферы действия иллокутивного элемента. Для подобных примеров невозможно найти прагматическое объяснение (если принимаются стандартные допущения о разграничении кванторов и связываемых ими переменных), так как кванторы являются собственно языковыми, а не прагматическими элементами. Трудно понять, как область их семантического действия может распространяться на такое прагматическое явление, как речевой акт, если речевой акт не репрезентирован как-либо грамматически. Я вернусь к этому вопросу в одном из последующих разделов.
1.2. Случаи семантической или структурной неоднозначности. Обстоятельственные конструкции могут иметь интерпретации (которые более подробно будут рассмотрены чуть позже), представленные таким, например, предложением:
(8) I’ll be at home all day (,) in case you need me. ‘Я буду дома целый день, если я тебе понадоблюсь’.
В прочтении этого предложения без паузы после первой сентенциальной составляющей (clause) в форме in case S выражена причина, из-за которой говорящий остается дома. В прочтении с паузой предпочтительной интерпретацией является та, в которой обстоятельственная конструкция модифицирует акт утверждения, информирования и т. д. Иначе говоря, я информирую тебя о следующем факте, который может быть тебе полезен в том случае, если я тебе буду нужен. Обратите внимание на то, что в английском языке эти две возможности исчезают, если обстоятельственная составляющая находится в препозиции; остается лишь одно прочтение — ‘с целью информировать’:
(9) In case you need me, I’ll be at home all day.
Б. Корнулье (Cornu Her 1978) приводит интересное наблюдение, сделанное (по его словам, М. Вийомом) в отношении синтаксического контраста в аналогичных немецких предложениях. Употребление обстоятельственных составляющих в препозиции в немецком языке обычно приводит к инверсии подлежащего и глагола, что и наблюдается в (10а). Однако существует и другая форма этого предложения: без инверсии (10Ь). В интерпретациях этих вариантов предложения наблюдаются различия, аналогичные отмеченной неоднозначности (8) в английском3:
(10) a) Wenn du mich brauchst, bleibe ich den ganzen Nachmittag
zu Hause. ‘Если я тебе понадоблюсь, я буду целый день дома’.
b) Wenn du mich brauchst, ich bleibe den ganzen Nachmittag zu Hause. ‘Если я тебе понадоблюсь, я целый день дома’. В варианте предложения, в котором обстоятельственная составляющая вызывает обычную инверсию, эта конструкция трактуется как модификатор глагола bleiben в главном предложении. В другом толковании, без инверсии подлежащего и сказуемого, эти конструкции трактуются «как независимые замечания, сделанные в отношении всего предложения, а не как модификаторы сказуемого» (Curme 1922, 595).
Неинвертированный словопорядок после обстоятельственной конструкции передает либо контрастность данного предложения в дискурсе, либо, как в (10Ь), мотивы утверждения или информирования. Первое толкование, ассоциированное с (10а), является более обычным, если только после обстоятельственной составляющей не следует пауза; предложения типа (10Ь) являются не вполне приемлемыми без паузы. Пауза представляется естественной, если обстоятельственная составляющая каким-либо образом «отторгается» от главного предложения, то есть находится в отношении, необычном для обстоятельственной составляющей, стоящей в препозиции к главному предложению.Представляется очевидным, что это различие определяется различиями в структуре составляющих и может быть представлено как различие в скобочной записи аналогично представлению неоднозначности в (11):
(11) John said that Harry left in order to make trouble. ‘Джон сказал, что Гарри ушел, чтобы наделать хлопот’.
Таким образом, неоднозначность в английских предложениях
(11) и синтаксические различия между (10а) и (10Ь) в немецком могут быть представлены аналогичным образом. Если принять, что перформативные сентенциальные составляющие являются семантико-синтаксическими элементами, то можно утверждать, что они выполняют функцию «раздвигающего» элемента, внедряющегося между утверждаемым главным предложением и обстоятельственной составляющей:
(12) a) I ASSERT (I will be at home all day (in case you need
me)).
b) I ASSERT (I will be at home all day) (in case you need me).
(13) a) I ASSERT ((Wenn du mich brauchst) (bleibe ich den gan-
zen Nachmittag zu Hause))4. “Я УТВЕРЖДАЮ ((на тот случай, если я тебе понадоблюсь) (я буду дома целый день))’.
b) (Wenn du mich brauchst) I ASSERT (ich bleibe den gan- zen Nachmittag zu Hause). ‘(На тот случай, если я тебе понадоблюсь) Я УТВЕРЖДАЮ (я буду дома целый день)’.
Интерпретация модифицирующего отношения следует непосредственно из композиционно-структурных отношений между обстоятельственной конструкцией и другими составляющими.
В том случае если перформативные сентенциальные составляющие все же не признаются синтактико-семантическими составляющими, соответствующие различия должны быть представлены иными и, надо сказать, менее единообразными способами. Некоторые из подходов такого рода, выдвигавшиеся для описания английских обстоятельственных конструкций, будут рассмотрены в последующих разделах этой статьи, там же будут рассмотрены и следствия, вытекающие из подобных подходов для описания английского языка. В представленных немецких примерах задействованы два типа перемещения придаточного предложения. В одном случае представлена обычная операция перемещения в препозицию, помещающая обстоятельственную конструкцию слева от подлежащего, возможно, в позицию комплемента того же 5 с сохранением структуры. В этом случае используется инверсия подлежащего и сказуемого. С прагматической точки зрения сочетание обстоятельственной конструкции и главного предложения находится в области действия утверждения. В немецком языке обстоятельственные конструкции, находящиеся в препозиции, имеют статус, во многом сходный со статусом английских расщепленных или эмфатически выделенных обстоятельственных конструкций; в вопросительных предложениях они практически не встречаются. В отличие от английских обстоятельственных конструкций, находящихся в препозиции, они не имеют в связи с этим прагматических свойств «неутверждаемости» и фоновости.
Для представления обстоятельственной конструкции, употребляющейся без инверсии подлежащего и сказуемого, необходимо, видимо, постулировать действие еще одного правила перемещения,
вероятно, в позицию топикального узла в s5. В отношении обоих случаев препозиционально употребленных обстоятельственных конструкций напрашивается сравнение с топикализированными именными группами в немецком языке, которые обычно соответствуют обобщающим местоимениям в последующем предложении. Именно поэтому вариант (10Ь) является несколько необычным для немецкого языка, поскольку в нем нет ни инверсии, ни обобщающего местоимения.
В более прагматизированном описании правило перемещения обстоятельственной конструкции в топикальный узел не используется. Вместо этого в подобном описании постулируется факультативность инверсии подлежащего и сказуемого и допускается порождение как (10а), так и (10Ь). Особый фильтр помечает в этом случае комбинации наречия + NP как неправильно построенные или отклоняющиеся от нормы, в то время как механизм коммуникативных умозаключений, базирующийся на Максиме Способа выражения, обеспечивает недостающую интерпретацию с использованием речевых актов (ср. соответствующее предложение в работе Mittwoch 1979, обсуждаемое в разделе 4).
Рассмотренный пример важен тем, что указывает на возможность обнаружения таких способов описания предложений (10а) и (10Ь), как и аналогичных неоднозначных высказываний в английском языке, в которых не используется синтаксический перформативный элемент. Однако каждый из названных подходов предполагает усложнение грамматики немецкого языка: либо из- за постулирования двух видов перемещения в препозицию, либо из-за допущения порождения избыточных структур и отфильтро- вывания неинвертированных предложений. Если перформативная сентенциональная составляющая включается в описание, то различия между (10а) и (10Ь) становятся совершенно закономерными. В (10Ь) инверсия не производится просто потому, что обстоятельственная конструкция и именная группа подлежащего не являются здесь смежными, так как между ними внедрена перформативная составляющая. Этот пример важен и в другом отношении: он показывает, что в тех случаях, когда наличие перформативной составляющей играет решающую роль, обстоятельственная конструкция находится вне области действия перформативного элемента, то есть совершенно так же, как и рассмотренные в предыдущем разделе кванторы.
2.