<<
>>

Приложение G Стенограмма рабочей группы Центра правовых и экономических исследований «Независимые комиссии, независимые прокуроры» (Москва, Baker amp; McKenzie, 21.02.2012)

УЧАСТНИКИ:

Жуйков В.М., заместитель Председателя Верховного Суда в отставке, доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист Российской Федерации, главный эксперт Центра правовых и экономических исследований

Морщакова Т.Г., заместитель председателя Конституционного Суда в отставке, доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки Российской Федерации, заслуженный юрист Российской Федерации, главный эксперт Центра правовых и экономических исследований

Наумов А.В., доктор юридических наук, профессор Новиков И.А., эксперт Центра правовых и экономических исследований

Новикова Е.В., доктор юридических наук, научный руководитель Центра правовых и экономических исследований

Радченко В.И., первый заместитель Председателя Верховного Суда в отставке, профессор, заслуженный юрист Российской Федерации, главный эксперт Центра правовых и экономических исследований

Салыгин Е.Н., декан факультета права НИУ ВШЭ, кандидат юридических наук, доцент

Субботин М.А., кандидат экономических наук, генеральный директор научно-консалтинговой компании «СРП-Экспертиза», старший научный сотрудник Института мировой экономики и международных отношений РАН, заместитель директора Центра правовых и экономических исследований

Тихомиров Ю.А., первый заместитель директора Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации, доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки Российской Федерации

Файерстоун Т., представитель Министерства юстиции США, посольство США в Москве

Федотов А.Г., кандидат юридических наук, эксперт Центра правовых и экономических исследований, адвокат

Шаститко А.Е., доктор экономических наук, профессор МГУ им.

М.В. Ломоносова, директор Центра исследований конкуренции и экономического регулирования РАНХиГС при Президенте России Ясин Е.Г., научный руководитель НИУ ВШЭ, научный руководитель Экспертного института НИУ ВШЭ, доктор экономических наук, профессор

НОВИКОВА Е.В.:

  • Приветствую, дорогие коллеги! Томас Файерстоун согласился рассказать об интересующей нас проблеме, связанной с независимыми комиссиями и независимым прокурором.

ФАЙЕРСТОУН Т.:

  • Я расскажу о парламентском расследовании и независимых прокурорах.
    Оба института у нас (в США) существуют уже давно. Конгресс (и Палата представителей, и Сенат) имеет право провести расследование, обе палаты имеют право требовать документы и получать свидетельские показания. Они также имеют право предоставить свидетелям, которые вызваны для дачи показаний в Конгрессе, иммунитет. Это очень важно, потому что по американскому законодательству любой человек, который дает показания, имеет право ссылаться на пятую поправку к Конституции (в российской Конституции имеется сходная статья 51), которая устанавливает право не давать показания против себя. Если свидетель отказывается от дачи показаний, ссылаясь на пятую поправку Конституции, то прокурор в обычном уголовном деле или Конгресс, когда он ведет расследование, имеет право предоставить свидетелю иммунитет. Это обещание не использовать его показания против него в рамках уголовного дела, что нейтрализует право не свидетельствовать против себя. Поскольку показания не могут быть использованы против самого свидетеля в рамках уголовного дела, право не давать показания со ссылкой на пятую поправку исчезает.

Это очень важный прокурорский прием, мы его используем в деятельности прокуратуры ежедневно. Вызываем свидетеля, и, если он отказывается от дачи показаний, можно предоставить ему иммунитет и таким образом заставить его дать показания. Это очень важное право, очень важный прокурорский прием, и Конгресс также имеет это право при проведении расследований. Если свидетель отказывается от дачи показаний после предоставления ему иммунитета, то он может быть посажен в тюрьму. Так что это очень сильный рычаг давления.

ЖУЙКОВ В.М.:

  • А почему? Эта поправка действует только в рамках уголовного процесса? Поэтому он может быть посажен?

ФАЙЕРСТОУН Т.:

  • Потому что иммунитет — это судебный ордер.

ЖУЙКОВ В.М.:

  • За отказ от дачи показаний свидетель может быть посажен?

ФАЙЕРСТОУН Т.:

  • Да, если ему предоставлен иммунитет.
    Иммунитет формально — это судебный ордер. А отказ от дачи показаний при предоставленном иммунитете — это неисполнение судебного ордера. Если свидетель не дает показания после представления иммунитета, то получается, что он отказывается исполнять судебный ордер, и за это можно посадить в тюрьму, пока идет расследование. Это может быть два года, три года.

ЖУЙКОВ В.М.:

  • То есть получается, что ответственность наступает не за отказ от дачи показаний, а за отказ исполнить судебное предписание?

ФАЙЕРСТОУН Т.:

  • Да, формально — да.

ФЕДОТОВ А.Г.:

  • Я, как адвокат, хотел бы, чтобы у нас было так же.

РАДЧЕНКО В.И.:

  • А я как раз, как судья, не хотел бы, чтобы у нас такое было.

ШАСТИТКО А.Е.:

  • Позвольте уточнить. Хорошо, а если свидетель не отказывается давать показания, но в своих свидетельских показаниях он ничего ценного не сообщает, как тогда быть?

МОРЩАКОВА Т.Г.:

  • Так тому и быть. Обычные показания.

ЖУЙКОВ В.М.:

  • Сошлешься на 51 статью Конституции у нас — тебя посадят не за отказ от дачи показаний против самого себя, а за неуважение к суду, потому что суд тебя просит, а ты его не уважаешь.

ФАЙЕРСТОУН Т.:

  • Но у вас нет этой практики. Если свидетель дает ложные показания в рамках парламентского расследования Конгресса, то это является уголовным преступлением, и такой человек может быть посажен в тюрьму. Таким образом, Конгресс имеет право заставить свидетелей, других субъектов расследования предоставить документы, дать показания и может наказать их за дачу ложных показаний. Это, конечно, ограниченный набор следственных мероприятий. При расследованиях у палат Конгресса нет права прослушивать телефонные разговоры, проводить обыски, организовать негласное наблюдение, работу под прикрытием (undercover operations).
    Эти оперативные мероприятия они не имеют права проводить.

Хотел бы привести два примера. В США в 1927 году был огромный скандал, который называется «Teapot Dome». Этот скандал связан с тем, что министр природных ресурсов (Secretary of the Interior) А. Фолл (Albert Bacon Fall) взял взятку и за это предоставил земли, где добывается нефть. Он дал своему другу, юристу, право сдавать в аренду земельные участки, за взятку. Был скандал, но Министерство юстиции не хотело расследовать это дело, потому что министр юстиции (Attorney General) был назначен президентом, министр природных ресурсов тоже был назначен президентом, — они были друзья. Министр юстиции не хотел вести расследование против своего друга и политического союзника, поэтому Министерство юстиции вообще ничего не делало. Сенат возбудил свое дело, начал проводить свое собственное расследование, требовал документы. Один из тех, у кого Сенат требовал документы, отказался их предоставить, сказав, что «Сенат не имеет права требовать у меня документы, Сенат — это не следственный орган, он не имеет такого права». Сенат обратился в суд, дело дошло до Верховного суда, и Верховный суд постановил, что Сенат имеет право провести расследование. Хотя это не написано в американской Конституции, Верховный суд определил, что право принимать законы, право выделять деньги из бюджета предусматривает и другие дополнительные права, которые нужны для того, чтобы осуществлять эти основные функции. Верховный суд сказал, что невозможно принимать разумные законы, не имея права расследовать основные факты, допрашивать свидетелей и т.д. В результате Верховный суд постановил, что это — конституционное право Сената. Несмотря на то что в Конституции буквально так не написано, тем не менее Конгресс обладает этим правом, и это право необходимо для того, чтобы Конгресс выполнял свои основные функции. Так возникла эта доктрина. Она уже почти сто лет существует в американском праве благодаря этому решению Верховного суда от 1927 года.

Второе дело, на которое я хотел обратить внимание, это дело «Уотергейт» 1973 года. Это был скандал в отношении президента Р. Никсона, и ключевым моментом в раскрытии этого преступления было решение одного из помощников президента дать показания. Это был Джон Дин, главный юридический советник президента. Важно отметить, что тогда шло сразу несколько расследований этого скандала. Министерство юстиции вело свое расследование, кроме того, специальный прокурор, о котором я расскажу позднее, также провел свое расследование, и обе палаты Конгресса — и Сенат, и Палата представителей — также проводили свои расследования. Дин сказал: «Я расскажу все о преступлениях президента, но я хочу иммунитет». Прокуратура (Министерство юстиции) отказалась дать ему иммунитет, и специальный прокурор также отказал в иммунитете. Но Сенат ему иммунитет предоставил. Благодаря этому решению Джон Дин дал показания в Сенате, и на основании его показаний все дело было разоблачено. Это показывает важность сенатского расследования, потому что без этого института, без этой возможности и полномочий Сената предоставить иммунитет важным свидетелям дело «Уотер- гейт» вряд ли было бы раскрыто.

Было много примеров работы различных комиссий, они расследовали дело «Iran-Contra» (дело Оливера Норта) в 80-е годы и другие важные дела. В рамках этих дел Верховный суд принял много судебных решений о полномочиях Конгресса вести расследование. Верховный суд не раз постановлял, что это одно из основных прав парламента, важная составляющая американской демократии, потому что должен быть контрбаланс президенту, поскольку нельзя доверять Министерству юстиции проведение расследования в отношении помощников президента, в отношении политических фигур, которые были назначены президентом. Это крайне важный институт, и без него американской демократии просто не существовало бы, как мне кажется. Такова роль в США института парламентского расследования.

Теперь я хочу сказать несколько слов об институте независимого прокурора.

Здесь дело обстоит намного сложнее, и хотя это тоже очень важный институт, но в США его история менее удачна. Первый независимый прокурор был назначен Никсоном в связи со скандалом «Уотергейт» в 1973 году. Тогда никакого законодательства о независимом прокуроре в США не существовало. Никсон сам, по политическим причинам, решил назначить специального прокурора, потому что понял, что никто не будет доверять результатам расследования Министерства юстиции, поскольку министр юстиции (Attorney General) был назначен Никсоном и, кроме того, один из предыдущих министров юстиции также был замешан в этом скандале. Этот бывший министр юстиции Дж. Митчелл (John Newton Mitchell) собирал деньги у корпораций для уплаты преступникам, чтобы они не давали показания против Никсона. Так что сам министр юстиции совершил воспрепятствование правосудию, за что потом он был осужден и получил тюремный срок.

Поэтому Никсон понял: раз его Министерство юстиции также замешано в этом скандале, нельзя доверять ему расследование этого дела, поэтому он назначил независимого прокурора. Формально это было так: Никсон назначил нового министра юстиции

Э.              Ричардсона (Elliot Richardson), который по просьбе Никсона назначил независимого прокурора — Арчибальда Кокса (Archibald Cox). Это был профессор гарвардского университета (Harvard Law School), известный демократ, известный политический противник Никсона, чтобы всем было понятно, что это действительно независимый человек. Он оказался слишком независимым и начал требовать у Никсона документы и доказательства. Никсон отказался их представить, тогда независимый прокурор обратился в суд, но Никсон отстранил его от должности. Никсон дал указание министру юстиции Ричардсону отстранить независимого прокурора, но министр отказался это сделать. Тогда Никсон снял министра с должности и дал заместителю министра (William Ruckelshaus) указание отстранить независимого прокурора, но заместитель министра также отказался это сделать. Никсон уволил заместителя министра, и только третий руководитель Министерства юстиции (Robert Bork) отстранил независимого прокурора.

Это все произошло в один день, в субботу вечером 20 октября 1973 года, эти события называются «Saturday Night Massacre», потому что убрали сразу трех независимых прокуроров.

МОРЩАКОВА Т.Г.:

  • Почти серийное убийство.

ФАЙЕРСТОУН Т.:

  • Да, почти серийное убийство. Потом назначили нового независимого прокурора (Leon Jaworski), который тоже был известным демократом.

ЖУЙКОВ В.М.:

  • Но чуть позже Никсон все же представил доказательства, по требованию судьи предоставил документы, пленки аудиозаписи. Я встречался с этим судьей, он мне это рассказывал.

ФАЙЕРСТОУН Т.:

  • Да, в конце концов, он все предоставил. Но это было уже в период расследования второго независимого прокурора, который тоже потребовал эти доказательства — документы, пленки, но Никсон опять отказался. Дело рассматривалось Верховным судом, и Верховный суд принял решение, что президент обязан предоставить все доказательства независимому прокурору. В результате Никсон сам ушел в отставку, потому что независимый прокурор расследовал дело, раскрыл весь этот скандал, Сенат готовил обвинение в отношении президента, и Никсон ушел в отставку, чтобы ему не было предъявлено это обвинение, которое по-английски называется «impeachment» (импичмент). Это был первый этап в возникновении института независимого прокурора: без законодательства, без законодательной базы, просто политическое решение, процедура не была урегулирована, поэтому все это оказалось в суде, произошли эти сложные события, когда Никсон убрал независимого прокурора.

После этого скандала в 1977 году Конгресс принял закон о независимом прокуроре. Закон был направлен на то, чтобы не повторились такие ситуации, и определил процедуру назначения специального прокурора и его полномочия. Этот закон называется по-английски «The Ethics in Government Act» 1977 года — закон о соблюдении этических правил при осуществлении государственных полномочий. Неофициально его еще называют «Independent

Counsel Statute». В нем самое главное — это обязанность министра юстиции назначить специального прокурора, когда возникают credible allegations, достоверные подозрения, достаточные основания считать, что имеет место нарушение закона со стороны определенных лиц — это президент, вице-президент, государственный секретарь (Secretary of State). Закон устанавливал ограниченный перечень этих лиц, и если возникали подозрения в отношении лиц, которые находятся в этом перечне, то министр юстиции был обязан просить специальный суд назначить специального прокурора. Это был специальный суд, который постоянно существовал в период действия «The Ethics in Government Act» 1977 года, он состоял из трех судей, которые формально назначали этого независимого прокурора. Специальный суд формировался Конгрессом и, по обращению министра юстиции, назначал независимого прокурора. Кандидатуру независимого прокурора определял суд, а не министр юстиции. Конгресс имел право сделать запрос министру юстиции (генеральному прокурору), чтобы он обратился в суд с просьбой о назначении специального прокурора.

МОРЩАКОВА Т.Г.:

  • То есть и суд тоже независимый, не входящий в судебную систему.

ФАЙЕРСТОУН Т.:

  • Здесь участвуют все три ветви власти — законодательная, исполнительная и судебная.

Министр юстиции имел право сам обратиться в суд либо Конгресс имел право попросить министра обратиться в суд. Если бы он отказался, он должен был объяснить свое решение. Здесь два важных момента — специальный независимый суд и то, что генеральный прокурор был лишен дискреции в вопросе неназначения специального прокурора, если возникали подозрения в отношении лиц, имеющихся в перечне: президент, вице-президент, члены президентского кабинета, члены аппарата президента, высокопоставленные сотрудники Министерства юстиции, ЦРУ, Налоговой службы и Комиссии президента во время предвыборной кампании президента. Если были претензии в отношении этих лиц, то генеральный прокурор был обязан обратиться в суд с просьбой назначить независимого прокурора, а если возникли вопросы в отношении других высокопоставленных лиц, то он имел право либо обратиться, либо не обратиться.

ШАСТИТКО А.Е.:

  • Значит, у генерального прокурора только два варианта — либо он обращается, либо он подает в отставку. Не может быть такого, что он по каким-то своим причинам не обращается в суд, но в отставку не подает, и никаких последствий при этом не возникает?

ФАЙЕРСТОУН Т.:

  • Здесь есть тонкости. Сначала формально он имел право. Потом были приняты поправки в закон, и по этим поправкам он, как только получал информацию в отношении перечисленных лиц, уже был обязан провести предварительное расследование. Если он пришел к выводу, что подозрения необоснованны, он имел право не обращаться в суд. Но тогда он должен был объяснить свое решение, объяснить, почему результаты его предварительного расследования привели к выводу, что нет обоснований для этих подозрений. Очень сложная процедура.

ФЕДОТОВ А.Г.:

  • Если факты свидетельствуют, что надо проводить расследование и нужен независимый прокурор, а генеральный прокурор говорит: «Нет, не надо», — и не запускает эту процедуру, то что будет?

ФАЙЕРСТОУН Т.:

  • Конгресс имеет право сделать формальный запрос, чтобы генеральный прокурор обратился в суд с просьбой назначить независимого прокурора.

ФЕДОТОВ А.Г.:

  • Конгресс, минуя генерального прокурора, может инициировать процедуру, чтобы возник независимый прокурор, или не может?

ФАЙЕРСТОУН Т.:

  • Дело в том, что Закон утратил силу 12 лет назад, он уже не действует. Когда закон действовал, если генеральный прокурор отказывался обратиться в суд, он должен был представить доклад Конгрессу, объяснить, почему он отказался обратиться в суд. Этим все заканчивалось.

ФЕДОТОВ А.Г.:

  • А если Конгресс не согласен с этим?

ФАЙЕРСТОУН Т.:

  • Насколько я знаю, такого не было.

ФЕДОТОВ А.Г.:

  • То есть — фактически не было. И процедура не описана. Иначе говоря, этого не происходит, потому что генеральный прокурор, который в очевидной ситуации отказался бы обращаться в суд с просьбой о назначении независимого прокурора, просто совершил бы официальное самоубийство?

ФАЙЕРСТОУН Т.:

  • Он сам попал бы под подозрение.

НОВИКОВ И.А.:

  • Правильно ли я понял, что если такое происходит, у Конгресса в любом случае остается право самостоятельно, без вмешательства генерального прокурора, провести собственное расследование?

ФАЙЕРСТОУН Т.:

  • Конечно, совершенно верно. Но потом, после известного дела Клинтона, закон о независимых прокурорах утратил юридическую силу, потому что было мнение, что независимый прокурор по этому делу К. Старр (Kenneth Starr) действовал в интересах республиканцев, что дело дошло до другой крайности, когда независимый прокурор стал инструментом политической оппозиции президенту. Закон отменили.

Сейчас процедура назначения специальных прокуроров определяется подзаконными актами Министерства юстиции. Если возникает подозрение в отношении политического лица, если будет конфликт интересов, если Министерство юстиции проведет расследование, то генеральный прокурор имеет право назначить специального прокурора. Но это дискреционное полномочие. Хотя должность называется «специальный прокурор», по сути, это тот же самый независимый прокурор, назначить которого имеет право генеральный прокурор. Если он в известной ситуации этого не делает, он будет должен объяснить свое решение. Специальный прокурор назначается из числа уважаемых юристов, которые не находятся на государственной службе, и он должен отчитываться перед генеральным прокурором, а генеральный прокурор должен отчитываться перед Конгрессом о результатах этого расследования. Но все это сейчас происходит под руководством Министерства юстиции и генерального прокурора.

ФЕДОТОВ А.Г.:

  • Известен скандал с губернатором Иллинойса, который торговал местом сенатора, освобожденным Обамой. Здесь назначался специальный прокурор?

ФАЙЕРСТОУН Т.:

  • Это было обычное уголовное дело, которое расследовалось в обычном порядке, обычным, не специальным, прокурором. Это был федеральный прокурор Чикаго. Он независим, потому что относится к федеральной системе, губернаторы не имеют никакого отношения к федеральной власти, так что федеральный прокурор провел расследование в отношении губернатора штата. Здесь никакого конфликта нет.

ФЕДОТОВ А.Г.:

  • Хорошо, начался этот процесс против губернатора Иллинойса. По какой процедуре его отстранили от должности губернатора? Он продолжал исполнять должности губернатора, а против него вели следствие? Как это было?

ФАЙЕРСТОУН Т.:

  • Это не требуется, да. Я думаю, что он сам ушел.

ЖУЙКОВ В.М.:

  • Для привлечения к уголовной ответственности не требуется никого отстранять. У них нет иммунитета. В США был случай, когда федерального судью посадили по законам штата, он сидел в тюрьме штата и продолжал получать федеральную зарплату, потому что у него были полномочия. Это очень известный случай.

НОВИКОВА Е.В.:

  • Я вынесла из сказанного Томасом, что не бывает никакого взвешенного баланса между ветвями власти в отсутствие инструмента точечной, адресной подстройки, балансировки между ними.

ФАЙЕРСТОУН Т.:

  • Совершенно верно.

НОВИКОВА Е.В.:

  • Это необходимый и важный подстроечный механизм, без которого не бывает правового государства, значит, мы на правильном пути, и остается эту идею воплотить, предоставив профессиональному обществу качественный экспертный совет. Какова может быть палитра его применения в России? У нас какие-то формы гражданского контроля формально уже существуют, например, в виде парламентских расследований, которые очень уязвимы и малоэффективны именно в силу многочисленных недостатков, заложенных в закон. Есть опыт работы независимых комиссий в таких странах, как Канада, Австралия. Интересен опыт США, поскольку он демонстрирует не только отработанные процедуры, но и серьезные противовесы между ветвями власти, а также гарантии эффективности работы комиссии, например иммунитет свидетеля.

Поэтому мы должны четко структурировать эти институты применительно к России. На мой взгляд, в их содержание вполне логично может войти задача общественной экспертизы по знаковым уголовным делам, которая может подкрепляться ее статусом и общественным доверием, которые имеют независимые комиссии и независимые прокуроры.

Если представить совокупность этих элементов как единый пакет, отражающий нашу инициативу, остается понять, кому он может быть адресован. Однако, по опыту других стран, мы понимаем, что есть три принципиальных условия функционирования независимых комиссий — это независимое правосудие, независимая пресса (в нашей стране, с учетом ее специфики, прежде всего телевидение) и третий важный элемент — наличие оппозиции.

МОРЩАКОВА Т.Г.:

  • Наличие оппозиции — это условие для создания всех этих форм.

НОВИКОВА Е.В.:

  • Ни одной из этих предпосылок у нас на сегодня нет. Но если идти от обратного — и у нас появится политическая, идеологическая и юридическая составляющие для появления этого института, то это challenge, нереальный по сложности!

ЯСИН Е.Г.:

  • Мое убеждение, что институты сами по себе не работают, они есть тогда, когда есть люди, которые их толкают. В сегодняшней ситуации имеется более-менее благоприятная обстановка, заключающаяся в том, что люди, которые хотят использовать результаты выборов 4 декабря, проявляют активность — это оппозиция. Есть какие-то люди в аппарате правительства и в аппарате администрации президента, которые, может быть, тоже хотят. Нужно подать идею и искать союзников. Хотя в Правительстве, наверное, никто этого не захочет. Это ведь контроль за ними.

Что касается независимых прокуроров, должен сказать, что моя попытка понять, насколько и каким образом укоренено слово «независимый» в российском сознании, показывает, что это примерно как суверенная демократия. То есть можно что угодно, но независимый — это как? А кто будет управлять? А кто будет командовать?

НОВИКОВА Е.В.:

  • Это наш главный вопрос.

ЯСИН Е.Г.:

  • Перед нами западные эксперты в лучшие времена, в 90-е годы, ставили вопрос о том, что нам нужна независимая комиссия по тарифам, чтобы она не зависела от энергетиков, других министерств. Мы создали эту независимую комиссию, но ее сразу «припаяли» к какому-то заму, потом к какому-то министру — и все, и там сидит товарищ, который очень успешно ищет, кому подчиняться, всегда находит, нет проблем. Нам в этом деле придется многое начинать сначала.

ФЕДОТОВ А.Г.:

  • Я предложил бы прислушаться к тому, что сказал Томас. Он сказал, что не было закона, который устанавливал бы правомочия вести независимое расследование (в данном случае мы говорим про парламент) или требовать документы, но Верховный суд сказал: «Это — составная часть конституционализма, без этого нет конституционного строя» (во всяком случае — в США). Судьи Верховного суда истолковали это особым способом: создание независимых комиссий — это составная часть конституционных полномочий парламента.

МОРЩАКОВА Т.Г.:

  • Еще один интересный довод прозвучал: не может быть разумных законов, если у парламента нет инструмента контроля.

НОВИКОВА Е.В.:

  • Это замкнутый круг, который должен быть разорван этим инструментом.

ТИХОМИРОВ Ю.А.:

  • Обратите внимание, что американская система весьма специфична, она сильно децентрализована во всех своих построениях. Что можно взять? Конечно, это соблазнительный сюжет, но идеи независимого прокурора при той прокурорской системе, которая есть у нас, предполагает, что вы должны врастить почку в тот ствол, который к этому будет расположен. То, что было предложено, конечно, небезынтересно, но я пока не представляю, как это вписывается в нашу систему, если мы не предложим других конструктивных сюжетов.

РАДЧЕНКО В.И.:

  • Юрий Александрович прав, потому что у нас несколько не та среда и административная структура выстроена не так, как в США. Кто такой независимый прокурор? Возникает ситуация, когда (гипотетически), допустим, кто-нибудь из министров, которого президент сдавать не хочет, оскандалился. В такой ситуации парламент должен иметь право назначить независимого прокурора, как человека, который вообще никоим образом не связан с действующей вертикалью прокуратуры, и выделить ему финансирование, предоставить право нанимать помощников. В данном случае расследование должен проводить независимый прокурор, который представит свои материалы суду. У прокурора все равно не будет конечного слова, если речь идет о преступлении. Если же речь идет не о преступлении, не об уголовном преследовании, тогда институт прокурора вообще нецелесообразно задействовать, тогда нужно применять институт парламентских или сенатских комиссий. Но в любом случае независимый прокурор должен быть независим, комиссия должна быть независима, в том числе и от того парламента, который ее сформировал. В этом суть.

Другой вопрос, кто должен и может инициировать назначение независимого прокурора. Кто, кроме парламента, может решать этот вопрос? Две палаты в парламенте — Сенат и Госдума. Совет Федерации — это звучит хорошо, но вы сами знаете, как появляются у нас сенаторы. Это может осуществлять одна Госдума, при всех ее недостатках, слабостях и несовершенствах. Такое право надо дать Госдуме.

ЖУЙКОВ В.М.:

  • По поводу парламентских комиссий. Здесь, я думаю, вполне может быть аналогия с тем, что происходит в США, подход один. Парламент осуществляет контроль, несмотря на то, что у нас в Конституции это не записано (ведь именно из-за этого возникает проблема), — но у нас же была попытка проведения расследования по Беслану. Правда, вы знаете, что это закончилось ничем.

РАДЧЕНКО В.И.:

  • В СССР была независимая комиссия.

ЖУЙКОВ В.М.:

  • В СССР была, но тогда у Верховного Совета были другие полномочия. Сейчас их нет, но я думаю, если это прямо и не прописано в Конституции, все же это право нашего парламента, Думы и Совета Федерации, это вытекает из существа парламента.

Правда, я не уверен, что скажет по этому поводу Конституционный суд в нынешнем его составе. Потому что Конституционный суд 90-х годов и действующий сегодня серьезнейшим образом отличаются друг от друга В принципе, было бы хорошо, если через независимые комиссии можно было бы осуществлять контроль. Количественные параметры и процедура — это уже детали, я говорю пока в принципе.

По поводу независимого прокурора. У нас есть существенное отличие от США. Потому что там генеральный прокурор — это министр юстиции, он — в системе органов исполнительной власти, назначаемый президентом. У нас где прокуратура? В 7-й главе Конституции «Судебная власть», она — не исполнительная власть.

МОРЩАКОВА Т.Г.:

  • Нет, это все-таки исполнительная власть.

ЖУЙКОВ В.М.:

  • Почему в главе 7-й Конституции — это понятно. Когда включили прокуратуру в 7-ю главу, там было только право прокурора поддерживать государственное обвинение, и это логично укладывалось в главу о судебной власти. А потом это убрали (там была отдельная история) и написали: «Полномочия прокуратуры определяются федеральным законом». Федеральным законом определили те полномочия, которые были еще в 95-м году, там и надзор, и следствие, и очень-очень много другого. Но тем не менее прокуратура не входит в систему исполнительной власти, которую возглавляют правительство и президент. Фактически — да, он командует, но назначается генеральный прокурор не президентом, а Советом Федерации по представлению президента, так же как федеральные судьи, поэтому в общем-то конституционно прокуратура сейчас независима. Правда, какие у нее сейчас полномочия по поводу расследования? Практически никаких. Сейчас возник еще один орган, Следственный комитет, который непонятно к какой системе относится. Раньше он, когда был создан, относился к прокуратуре, это было понятно, а теперь он вообще нигде — ни в исполнительной власти, ни в какой другой.

ФЕДОТОВ А.Г.:

  • Теперь это исполнительная власть.

ЖУЙКОВ В.М.:

  • И полномочий у прокуратуры по надзору за расследованием практически нет никаких.

МОРЩАКОВА Т.Г.:

  • Нет. За расследованием в МВД есть, а за расследованием в Следственном комитете — нет.

РАДЧЕНКО В.И.:

  • Кстати, и в МВД нет, потому что за дознанием МВД точно так же упразднили надзор. Так что прокуратура следствия не касается ни в ФСБ, ни в МВД, ни в Следственном комитете.

ЖУЙКОВ В.М.:

  • И вот предлагается, чтобы нынешний прокурор имел право возбудить уголовное дело в отношении любого министра и даже премьер-министра, только у президента — неприкосновенность.

МОРЩАКОВА Т.Г.:

  • Прокуратура не может возбудить ничего.

ЖУЙКОВ В.М.:

  • Сейчас — да. Поэтому, как назначать независимого прокурора и как он будет расследовать дело, если по УПК расследованием дел он не занимается, и более того, он даже отменять постановление следователя не может. Здесь огромное количество проблем.

РАДЧЕНКО В.И.:

  • Принять закон о независимом прокуроре — без этого он не появится.

ЖУЙКОВ В.М.:

  • То есть вне системы исполнительной власти. Так у нас прокуратура и сейчас вне системы исполнительной власти.

МОРЩАКОВА Т.Г.:

  • Нет, на самом деле она в ней. Прокуратура существует практически как внутриправительственное ведомство по надзору за законностью.

ТИХОМИРОВ Ю.А.:

  • Конечно, практически да.

МОРЩАКОВА Т.Г.:

  • И надзирает она за законностью прежде всего ведомственных актов.

ТИХОМИРОВ Ю.А.:

  • Но это де-факто, Тамара Георгиевна. Это же не модель, это де-факто.

МОРЩАКОВА Т.Г.:

  • По функциям. Она надзирает за законностью ведомственных нормативных актов и за законностью действий должностных лиц любого уровня.

ЯСИН Е.Г.:

  • Я полагаю, что мы можем создать некую негенеральную прокуратуру или отдел расследований в парламенте и включить в состав ее полномочий назначение независимых прокуроров для участия в таких делах, которые расследуются парламентом. То, что потом придется изменять много законодательных актов и находить этому место, вопрос понятный. Нужно начать дискуссию, потому что это новый институт. У нас никогда не было независимых учреждений в системе власти, и если вы вводите разделение властей, то появление таких институтов неизбежно.

Какие-то инструменты контроля, прежде всего со стороны парламента, абсолютно необходимы. Суд — это то, куда обращаются за результатом, и понятно, что мы имеем те суды, какие есть, но надо искать себе союзников. У нас есть два слоя. Один слой — это то, что мы можем предложить содержательно с точки зрения права. Нормы, какие-то подходы, независимое расследование, независимый прокурор, общественные советы и так далее — это все надо предложить. Мы не можем остаться в стороне. Если мы беремся выполнять некую функцию общественного, так сказать, эдвайзе- ра, советника, то мы должны учитывать эту политическую сторону. Безусловно, нужны контакты с оппозицией. Но принципиальный вопрос заключается в том, что нужно, чтобы это была не внесистемная оппозиция, а демократическая оппозиция, то есть это были бы и представители парламентских партий, и представители непарламентских партий и организаций, которые участвовали бы в развитии институтов, в разработке каких-то правовых норм. Там будут споры, драки, что-то не будет получаться, но что-то, может быть, и получится. Мы должны исходить из того, что независимая оппозиция, в конце концов, дойдет до того, что состоятся выборы, и она тоже получит какие-то места в парламенте. Значит, они будут там действовать с более широкими правами. Кто у нас в правительстве может быть союзником? Я не знаю.

НОВИКОВА Е.В.:

  • Думаю, в правительстве могут найтись те структуры, которые заинтересованы в активизации новых форм гражданского общественного контроля.

ЯСИН Е.Г.:

  • Система описана самим Путиным в его статье про экономику, где он говорит: «И следствие, и прокуратура, и суд, и правоохранительные органы, все — одна цепочка, которая работает против бизнеса». Мы можем даже без ссылки это цитировать, потому что кто-то из нас это сочинил, я не показываю пальцем. Вы лучше меня понимаете, что такая система не в состоянии выполнять свои функции, если мы хотим иметь демократическое государство хотя бы «на пять копеек». Поэтому есть экспертный слой, который мы оставляем за собой, но должны быть какие-то политические ответвления, которые будут это реализовывать, потому что без этого усилия абсолютно бессмысленны.

МОРЩАКОВА Т.Г.:

  • Есть много форм общественного контроля, и при нашем полном параличе во всех официальных структурах мы должны предлагать их все. Мы сейчас даже представить себе не можем, что окажется наиболее приемлемым. Одну идею я знаю, как звучавшую уже, правда, совершенно тайно и непублично, но практически, и это была идея именно о независимых прокурорах. Ее уже обсуждали, но у нее есть, конечно, совершенно явные структурные или институциональные дефекты в том, как она предлагается, потому что предполагается, что эти независимые прокуроры будут «помощниками прокуратуры» в каком-то смысле. Они будут независимыми, но они будут пользоваться какой-то поддержкой прокуратуры, может быть, аппаратом, оргтехникой, потому что представить в нашей социальной и общественной среде независимую институцию, которая не имеет никакой опоры, никто не может, все двери закрыты. Если этой форточки, через которую происходит общение с другой частью официальной, но парализованной системы, нет, то ничего вроде как и невозможно. Но вопрос в том, чтобы создать целую группу независимых прокуроров, чтобы они были как бы в спящем состоянии и в нужный момент вступали в действие. Эта идея уже есть.

Идею независимой экспертизы, безусловно, надо дальше развивать, не давать ей увянуть, она существует уже реально, и Совет по правам человека при президенте проводит много экспертиз. Я знаю другие, неправительственные, в том числе профессионально действующие, организации, которые проводят очень много экспертиз с участием профессионалов. Но они в основном касаются юридических вопросов, а не вопросов социального развития, контроля правительственных ведомств, поскольку пока этот контроль официально возложен на прокуратуру, а парламент, по сути, такого контроля не осуществляет. Есть идея как-то соединить комиссии, которые мы хотели бы видеть как независимые, прежде всего экспертные инстанции (потому что в них должны действовать не должностные лица), с институтом уполномоченного по правам человека. Но мы должны обсудить следующее: если такие комиссии назначены, если они действуют, если они имеют публичное поручение, допустим, от парламента в какой-то области что-то предпринять, то главный вопрос связан с итогами их деятельности, с обязательностью этих итогов. Это касается и уполномоченного по правам человека, потому что по Федеральному конституционному закону у уполномоченного нет никакого права, кроме права получить в месячный срок от органов, в которые он направил свои рекомендации, их реакцию на предложенные им меры. Эти органы должны прореагировать и сообщить уполномоченному о принятых мерах в письменной форме.

Но что означают в нашей концепции «принятые меры», это мы знаем, допустим, из ответа ГПУ на рекомендации Совета по поводу второго приговора по делу Ходорковского и Лебедева. Они сказали: «У нас в уголовном праве все в порядке, мы все необходимое уже сделали. Другие же общие предложения были уже отвергнуты общественностью». Что на самом деле является просто откровенной неправдой — и при ответе на первый пункт, что все сделано, и при ответе на второй, что общественность будто бы предложения по общим вопросам не поддержала. Даже то, с чем ГПУ сумело согласиться, например с необходимостью расширения участия присяжных по делам об экономических преступлениях, оно тут же торпедировало, сказав, что это якобы разрушит весь УК. При чем здесь УК, вообще непонятно, потому что речь идет о процессуальном законодательстве, и Совет предложил меры, как обеспечить, чтобы процессуальное законодательство в его нынешнем виде было приспособлено к возможности передачи дел из суда любого уровня при ходатайстве о рассмотрении дела с участием присяжных в ту инстанцию, где такой суд присяжных уже существует, и это, собственно, не требует дополнительных финансовых ресурсов. Кроме того, надо еще учесть, что государство сильно сэкономило на этом суде, когда оно исключило половину составов из его компетенции, хотя институт рассчитан был на более широкое применение, чем сейчас это имеет место. Это около 600 дел в год, которые рассматриваются по всей стране с участием присяжных — это же вообще мизерная цифра!

ЖУЙКОВ В.М.:

  • Это еще до того, как был изменен закон, а сейчас еще меньше. Из миллиона — 500—600 дел.

МОРЩАКОВА Т.Г.:

  • Ресурс есть — составление списков присяжных по всей стране обеспечивает эту деятельность, и ничего не нужно добавлять, но даже по этому поводу мы получили отказ. Поэтому что я вижу из всех предложенных форм? Комиссии, как мне кажется, могли бы быть приняты легче всего, в том числе и при их соединении с уполномоченным по правам человека, именно в связи с тем мотивом, что «комиссия представила, но мы же знаем, как нам от этого оборониться, как нам устоять, несмотря на всякие рекомендации комиссии». Самый легкий путь двухвариантный: предложить парламенту модифицировать закон «О парламентских расследованиях». В нем ничего нет, но он есть, и это дает зацепку. Мы можем предлагать изменить этот закон, расширяя в нем возможности для контрольных функций парламента. Эта проблема решается проще, но это будет бессмысленно, если все будет ограничено уголовными делами. Предмет надо полностью менять, потому что иначе это попадает в сферу конкуренции с официальными инстанциями уголовного преследования, у которых возможностей и институциональных, и финансовых, и кадровых гораздо больше. Добавлять парламентское расследование в качестве части к тому, что проводят эти официальные инстанции, никак нельзя. Надо, внося изменения в этот закон, идти по другому пути, чтобы предмет деятельности органов, осуществляющих парламентское расследование, расширять. Но все равно остается вопрос о том, как прописать в этом законе меры по результатам расследования.

ЖУЙКОВ В.М.:

  • Независимые парламентские комиссии, как я понимаю, действуют для того, чтобы решить вопрос о привлечении кого-то к ответственности. А идея общественной комиссии, как правило, — защитить человека, который был незаконно привлечен. Конечно, очень логично связать это с деятельностью уполномоченного по правам человека. Нужно связать это с Федеральным конституционным законом «Об Уполномоченном по правам человека», внести туда дополнения, чтобы на основании выводов комиссии закрепить за уполномоченным по правам человека право самому обратиться в суд соответствующей инстанции с тем, чтоб суд рассмотрел это.

ЯСИН Е.Г.:

  • А комиссии при ком? Чьи комиссии?

МОРЩАКОВА Т.Г.:

  • Они ни при ком. В том-то все и дело, что это комиссия, которая, хотя она учреждается публичной властью, не требует обязательного существования закона о комиссиях на все случаи, а требует принятия конкретного акта об учреждении каждой конкретной комиссии.

ЖУЙКОВ В.М.:

  • Как добиться, чтобы наша власть утвердила состав комиссии?

НОВИКОВ И.А.:

  • Возложить на нее формальные обязанности.

МОРЩАКОВА Т.Г.:

  • Тут же возникает проблема: финансирование государственное, а комиссия независимая?

РАДЧЕНКО В.И.:

  • Я никакого противоречия не вижу.

МОРЩАКОВА Т.Г.:

—Я не вижу противоречия, я вижу здесь определенную сложность.

ФЕДОТОВ А.Г.:

  • Решение о том, что комиссия рождается, может принимать только тот орган, который может распоряжаться бюджетом.

МОРЩАКОВА Т.Г.:

  • Который может выделить финансы.

РАДЧЕНКО В.И.:

  • Вспомним, что нам в Канаде говорили: «А бывает и так, что у комиссии в середине работы закончились деньги». Сенат им больше не дает, и комиссия прекращает работу.

ФЕДОТОВ А.Г.:

  • Но это в середине.

РАДЧЕНКО В.И.:

  • Поэтому мы в начале года, допустим, при формировании государственного бюджета 0,001 процента закладываем на финансирование такой комиссии и определяем, кто вправе этими деньгами распорядиться — парламент, уполномоченный по правам человека, правительство.

НОВИКОВА Е.В.:

  • Общий кошелек.

МОРЩАКОВА Т.Г.:

  • Общий кошелек — это лучше всего, потому что это большая гарантия независимости.

ФЕДОТОВ А.Г.:

  • На мой взгляд, идея эта — просто классная. Потому что она учитывает реалии нашей страны. Если будет бюджет, то обязательно появятся комиссии.

РАДЧЕНКО В.И.:

  • Это точно.

НОВИКОВА Е.В.:

  • Будет столько желающих сразу!

МОРЩАКОВА Т.Г.:

  • Вот это, я полагаю, следующая фраза. Появится бюджет и появится желание его распилить. И тогда профанация идеи очень опасна, понимаете?

ЖУЙКОВ В.М.:

  • Как можно называть комиссию общественной, если она создается парламентом или премьером?

ФЕДОТОВ А.Г.:

  • Она не общественная, она — независимая.

НОВИКОВ И.А.:

  • Дело в том, что общественный контроль, в принципе, — это непременный атрибут.

МОРЩАКОВА Т.Г.:

  • Атрибут институтов государства.

НОВИКОВ И.А.:

  • Вопрос общественного контроля — это то поручение, которое дает общество. То есть теперь уже очередь государства обеспечить функционирование этого института за счет бюджета. Это естественная форма функционирования.

МОРЩАКОВА Т.Г.:

  • Это правда, но это — демократическая оценка.

ФЕДОТОВ А.Г.:

  • Вы абсолютно правы. Но это проблема процедур — чтобы был назначен некоррумпированный человек.

НОВИКОВ И.А.:

  • Нет-нет, нам надо продумать такую систему, чтобы она работала независимо от того, кого назначат.

НОВИКОВА Е.В.:

  • И кто ее финансирует.

НОВИКОВ И.А.:

  • Здесь было высказано несколько очень хороших идей, Томас говорил о парламентских расследованиях, парламентских комиссиях и о независимом прокурорском расследовании. Независимое прокурорское расследование было потом сведено на нет в результате изменения законодательства, но парламентское расследование осталось. Что касается вопроса парламентского расследования, мы говорим о нескольких очень важных моментах. Первый момент — это защита тех людей, которых называют информаторами. Должна быть железобетонная защита. Поэтому здесь мы обязательно наталкиваемся на необходимость дополнительного закона. Независимо от того, о каких комиссиях мы говорим, мы обязательно нуждаемся в новом законе о защите этих людей, свидетелей, и он должен понуждать людей к разговору, раскрытию информации.

Кроме того, Томас говорил, что правомочия по проведению независимых расследований принадлежит Минюсту, Сенату и Палате представителей, причем палатам раздельно. И он сказал: «У нас известен случай с Никсоном, когда никто не дал свидетелю иммунитета, но ему иммунитет дал Сенат». То есть только один из нескольких органов.

НОВИКОВА Е.В.:

  • Многосекционность корабля должна быть.

НОВИКОВ И.А.:

  • Мы должны продумать комиссию как институт, который будет функционировать на равных условиях, независимо от того, кто ее назначил. Но после того как кто-то ее назначил, она должна быть самостоятельным институтом, который пустится уже в свободное плавание в течение определенного срока и будет должен выполнить свою функцию независимо ни от чего. После своего возникновения комиссия уже не должна быть регулируемой, вот что важно.

Еще один момент, на который я обратил бы внимание, — порядок назначения независимых или специальных прокуроров. Неважно, кто инициирует этот процесс — далее вопрос разрешается судом из трех судей, которых выбирает парламент. И уже судьи назначают независимого прокурора, который будет проводить расследование.

МОРЩАКОВА Т.Г.:

  • Это разумная вещь, но только, упаси бог, если у нас будет создан такой суд из трех судей. У нас уже есть дисциплинарное судебное присутствие из шести судей, три из которых из Верховного суда, а три из арбитражного суда.

НОВИКОВ И.А.:

  • Да, но это вопрос абсолютной открытости, публичности — доступа общества к информации едва ли не на ежедневной, еженедельной основе. Вы представляете, если в нашем обществе, которое интересуется этими вопросами, будет доступ к такой информации? Как будет функционировать этот институт? Может ли он быть манипулируемым? Ответ — да, но надо просто продумать какие-то дополнительные инструменты. При наличии полной гласности, открытости этот институт будет более независим.

ЯСИН Е.Г.:

  • Я считаю, что мы должны подготовить текст, доклад, опубликовать его и провести обсуждение. Предложить его для обсуждения в парламенте, в общественной палате, в каких-то еще местах, где присутствуют средства массовой информации, чтобы этот доклад прозвучал. Учитывая его мягкий экспертный характер, он никаких революций не произведет, но создаст некое настроение, может быть, если мы будем активно продвигать его.

Мы должны рассчитывать на то, что наши предложения должны стать инструментом в руках тех людей, которые будут заниматься этими вопросами. Поэтому вопрос парламентских расследований — это дело парламента. Но такого парламента, в котором есть соответствующие партии.

СУББОТИН М.А.:

  • Можно и нужно обсуждать механизмы, необходимые для развития институтов общественного контроля в дальнейшем. Сегодня говорили, что американский опыт построен на том, что это федеративное государство, сильно децентрализованное, и тамошняя система совсем не похожа на российскую. С моей точки зрения, это как раз плюс для России, потому что в нашей централизованной системе институт независимых прокуроров вводить намного легче, чем в стране, где действует размытая по регионам власть. Другими словами, можно попробовать обернуть минусы сложившейся ныне в России системы государственного устройства во благо.

В свое время предприниматель А. Лебедев в письме кандидату в президенты Владимиру Путину предлагал использовать опыт института специальных прокуроров США для повышения эффективности борьбы с коррупцией. Он предложил в качестве первого расследования дело Магнитского. Кроме того, он указал на возможность подать иск российского государства к Березовскому и Абрамовичу об истребовании незаконных доходов от «Сибнефти», поскольку они сами в лондонском суде признали, что не платили за этот актив. Наконец, Лебедев отметил важность института независимых спецпрокуроров для «возврата украденных и отмытых за рубежом денег», которые он оценил в сумму свыше 500 млрд долларов: «Журналистам известны основные факты, счета, юрисдикции, юристы, физические и юридические лица, задачи расследований и даже расценки юридических процедур, но пока непонятно, какому правоохранительному органу в России представить эту информацию. Это должна быть структура, которая не помогает этим самым коррупционерам, а такую в настоящее время найти непросто»[544].

С одной стороны, в стране пропала функция контроля, а с другой — отстроена вертикаль власти, которая остро нуждается в таком институте.

Теперь по поводу институтов, которые можно было бы использовать для осуществления контроля. В России есть фактически два омбудсмена, один — действующий, по правам человека, второй — предполагаемый, по инвестициям (обсуждается идея создания такой структуры), и, в принципе, есть еще Общественная палата. Она появилась как квазипарламент, как попытка организовать обратные связи власти с обществом в отсутствие нормального парламента, нормальных партий. Можно думать и обсуждать проблему трансформации Общественной палаты, когда она не будет исполнять несвойственные ей функции квазипарламента, а будет заниматься каким-то другим общественно полезным делом. Многие вопросы становления гражданского общества можно было бы решать в рамках трехсторонних переговоров парламента, правительства и некоего «профсоюза» гражданских организаций в форме Общественной палаты. Поскольку проблемы экологии, градостроительства, исторических памятников, гражданских прав и многие другие будут требовать своего решения еще многие годы, Общественная палата в своем новом качестве могла бы иметь право на запросы, инициировать проведение экспертиз, расследований и т.п. Это, конечно, в идеале.

<< | >>
Источник: Е.В. Новикова, А.Г. Федотов, А.В. Розенцвайг, М.А. Субботин. Верховенство права как фактор экономики / международная коллективная монография ; под редакцией Е.В. Новиковой, А.Г. Федотова, А.В. Розенцвайга, М.А. Субботина. — Москва : Мысль,2013. — 673 с.. 2013

Еще по теме Приложение G Стенограмма рабочей группы Центра правовых и экономических исследований «Независимые комиссии, независимые прокуроры» (Москва, Baker & McKenzie, 21.02.2012):

- Авторское право России - Аграрное право России - Адвокатура - Административное право России - Административный процесс России - Арбитражный процесс России - Банковское право России - Вещное право России - Гражданский процесс России - Гражданское право России - Договорное право России - Европейское право - Жилищное право России - Земельное право России - Избирательное право России - Инвестиционное право России - Информационное право России - Исполнительное производство России - История государства и права России - Конкурсное право России - Конституционное право России - Корпоративное право России - Медицинское право России - Международное право - Муниципальное право России - Нотариат РФ - Парламентское право России - Право собственности России - Право социального обеспечения России - Правоведение, основы права - Правоохранительные органы - Предпринимательское право - Прокурорский надзор России - Семейное право России - Социальное право России - Страховое право России - Судебная экспертиза - Таможенное право России - Трудовое право России - Уголовно-исполнительное право России - Уголовное право России - Уголовный процесс России - Финансовое право России - Экологическое право России - Ювенальное право России -