2.2.3. Особенности субъективной картины жизненного пути у слепых подростков в сравнении с их нормально видящими сверстниками.

Анализ различий в том, как осмысляются слепыми и зрячими подростками

особенности траектории жизненного пути и какие значимые события выделяются ими в качестве поворотных моментов прошлого и будущего, позволяет представить более глубокое описание уже найденных различий и осуществить целостный анализ такого

сложного, динамичного и уникального феномена как образ мира.

Особенности субъективной картины жизненного пути современных подростков, общие для слепых и нормально видящих подростков.

Анализируя Линии жизни, представленные слепыми подростками, мы прежде всего, как и предполагали, обнаружили значительную схожесть основных элементов субъективной картины жизненного пути, а именно: идентичными оказались значительные части категорий событий (31 событийная категория из 61 в анализе жизненной ретроспективы и 38 категорий из 59 в анализе представлений о будущем); в представленности жизненных сфер в субъективной картине жизненного пути мы обнаружили также значительное совпадение с той лишь разницей, что как ретроспективах, так и в палитре значимых жизненных целей слепыми подростками «дополнительно» указываются те их них, что связаны с заботой о здоровье, реализацией заведомо недостижимых целей (только в представлениях о будущем) и получением новых

впечатлений, ярких эмоций6. В феноменологии значимых событий прошлого

6 Появившиеся в повествовании о значимых событиях прошлого и будущего слепых «новые» жизненные сферы были конкретизированы в таких событиях как «перенесение операции на глазах», «полная слепота», надежда на «улучшение зрения» впоследствии (жизненная сфера «Здоровье»); «полететь в космос», «стать водителем-дальнобойщиком», «стать игроком Сборной России по футболу» (жизненная сфера

современными подростками, как правило, называются «начало обучения в школе»,

«начало посещения интересующих факультативных занятий, появление хобби», «поездки на отдых, экскурсии», в представлениях о будущем в отрочестве нормативным следует считать наличие таких событий как «вступление в брак», «рождение ребенка», а также

«начало профессиональной деятельности, устройство на работу». Иначе говоря, универсальными структурными компонентами субъективной картины жизненного пути современных подростков являются социально детерминированные события, представляющие этапы нормативного развития человека в российской культуре. Примечательно, что сопоставление данных результатов с исследованиями воспоминаний о важных событиях прошлого у взрослых (Нуркова, 2009) подтверждает это, так как взрослыми вспоминались как важные этапы прожитой жизни, а подростками мыслятся в качестве значимых событий будущего во многом одни и те же ситуации, отражающие содержание российского жизненного сценария.

Также мы обнаружили совпадение субъективной длительности перспективы будущего – способность (готовность, желание) предположить, чем будут насыщены отдельные возрастные этапы взросления распространяется как у слепых, так и у зрячих подростков преимущественно на юность (18-22 года) молодость (23-27 лет), и раннюю взрослость (28-39 лет) – в совокупности вбирающих в себя более 80% процентов всех перечисленных значимых событий жизненной перспективы. Попытки обозначить конкретную событийную наполненность более поздних возрастов – редки в обеих подвыборках, как и указание на предполагаемую длительность жизненного пути (возраст смерти). Притязания слепых подростков прожить в среднем 78 лет (индивидуальный разброс: 70 – 90 лет) значимо не отличаются от намерений их зрячих сверстников уйти из жизни в поздней старости – 82 года (индивидуальный разброс: 60 – 96 лет), и, как показывают наши результаты, мало рефлексируются в отрочестве – не более чем 10% подростков. Значительное сходство мы обнаружили и в анализе структуры жизненной ретроспективы – отмеченные определенными значимыми событиями, у подростков в ней представлены все возрастные периоды прошлого от младенчества и до актуального

возраста, при этом: мало насыщенными оказываются периоды раннего детства,

«Нереалистичные мечты, неосуществимые планы»), «побывать в пустыне», «увидеть осьминога», «съездить в Латинскую Америку» (жизненная сфера «Получение новых впечатлений, ярких переживаний»).

младенчества и младшего дошкольного возраста, а основное сосредоточение значимых событий оказывается в непосредственно предшествующих актуальному возрасту одном- двух годах жизни.

2011), совсем не проявил себя в ретроспективах слепых подростков, что, на наш взгляд, прежде всего обусловлено смещенностью границ отдельных возрастных этапов взросления слепых, признание которых позволяет нам прогнозировать наличие пика воспоминаний в более поздних возрастах. Таким образом, событийная плотность отдельных возрастных этапов как прошлого, так и будущего в представлениях слепых и зрячих подростков, имеет определенные различия, которые, однако, не достигают значимого уровня, что позволяет признать ее универсальной характеристикой субъективной картины жизненного пути в отрочестве.

Также структурное сходство субъективных картин жизненного пути выделенных подвыборок респондентов мы обнаружили в том, что временные дистанции относительно первого значимого события будущего у них совпадают (Uэмп=2196,5, р=0,3), составляя в среднем четыре с половиной года. Опираясь на эти данные, мы можем сказать, что субъективное настоящее современных подростков продлевается за пределы актуального возраста и заканчивается , как правило, с поступлением в ВУЗ, которое представляет собой наиболее часто упоминаемое субъективно значимое событие будущего. Однако, длительность «оперативного прошлого» (временной промежуток между последним важным этапом жизненной ретроспективы и актуальным возрастом) значительно варьирует, что позволяет признать не только ее культурную обусловленность, но и ее взаимосвязь с социальной ситуацией развития субъекта.

Кроме того, универсальными характеристиками представлений о течении собственной жизни современных подростков является включение в них событий, связанных с участием других людей, приписывание другим лицам (как правило, родным и друзьям) важной роли в реализации жизненного сценария, а также позитивность планов на будущее (в отличие от эмоциональной оценки прожитой жизни).

Таким образом, описав идентичные для слепых и зрячих подростков структурные компоненты субъективной картины жизненного пути, мы можем понять ее универсальные особенности, которыми являются: широта тематического разнообразия планов на будущее, представленность различных жизненных сфер, обязательное включение как в жизненную ретроспективу, так и в планирование будущего нормативных для российского культурного сценария событий и ситуаций, связанных с участием других значимых лиц, позитивность планов на будущее, событийная плотность отдельных возрастных этапов

как прошлого, так и будущего, а также протяженность временной дистанции будущего. Интересно обратиться к поиску и обсуждению различий в результатах выполнения методики «Твоя линия жизни» слепым и зрячими подростками, которые помогают нам понять групповые особенности субъективной картины жизненного пути современных подростков и охарактеризовать их направленность.

Первое, что обращает на себя внимание в сопоставлении данных, – значимо превосходящая таковую у нормально видящих подростков событийная насыщенность жизненной рестроспективы (Uэмп=4032, р=0,00) и жизненной перспективы (Uэмп=5489, р=0,05) слепых. Несмотря на то, что событийная плотность отдельных возрастных этапов, о которой мы упоминали выше, оказывается у выделенных подвыборок респондентов сходной, совокупное количество значимых ситуаций, сосредоточенных в прошлом и будущем, оказывается существенно большим у слепых. Важно отметить, что каждый из

51-го слепого подростка, принявшего участие в исследовании, выполняя тест, отметил и важные этапы прошлого, и будущего, при том что вариант фрагментарного заполнения

«Линии жизни» (когда полностью отсутствует либо упоминание об уже произошедших событиях или планах на будущее) встречается не реже чем у каждого десятого нормально видящего старшеклассника, что является здесь значимым расхождением (χ2эмп=8,09>χ2кр=6,63, p=0,01 - в представленности прошлого на «Линии жизни»;

χ2эмп=5,02 >χ2кр=3,84, р=0,05 - в представленности будущего на «Линии жизни»).

совокупности эти данные позволяют утверждать, что размышления о течении собственной жизни, планирование перспектив и осмысление прожитого, на основании которого подростком конструируется сценарий целостной жизни, являются более привлекательным предметом рефлексии именно для слепых. Большая детализированность временной перспективы слепых не может здесь быть объяснена как следствие их большей лингвистической компетентности или более высоким уровнем развития самосознания, а, как мы интерпретируем ее, является подтверждением того, что слепые подростки значимо больше времени уделяют внутренним размышлениям и рефлексии собственных переживаний, ввиду объективной узости спектра социальной активности и контактов с другими людьми. И если, как мы показали в анализе семантического пространства восприятия мира, основой для конструирования образа Я для нормально видящих подростков является определение своего места в пространстве многообразных отношений с окружающими людьми и рефлексия себя как осуществляющего тот или иной вид общественно-полезной деятельности, то для их слепых сверстников поиск себя будет осуществляться прежде всего в процессе ориентировки в пространстве внутреннего мира. Подтверждают это предположение и результаты сопоставления представленности различных жизненных сфер в жизненных ретроспективах и планах на будущее

подростков. Как мы сказали выше, феноменология жизненных ситуаций, обрисованных подростками, во многом совпадает, однако, доли слепых подростков, отмечающих хотя бы одно значимое событие, связанное с «Учебой в школе, школьной жизнью» в автобиографических воспоминаниях или «Получением среднего специального или высшего образования» в перспективах будущего, то есть повествующее о собственной включенности в широкий социальный контекст, в план социального взаимодействия (а именно эти жизненные сферы, выделенные как обобщение категорий всех названных подростками событий, прежде всего и обрисовывают его) значимо ниже (φ*эмп=1,9>φ*кр=1,64, р=0,05 и φ*эмп=1,73>φ*кр=1,64, р=0,05 соответственно). Конечно, интерпретируя получившиеся расхождения, мы обязаны упомянуть о том, что объективно единицы инвалидов по зрению могут претендовать на получение высшего образования, что обусловило малое количество значимых событий, связанных с этой жизненной сферой, но с одной стороны, в нее также нами были включены различные этапы получения среднего специального образования (и, возможно, ее следовало назвать

«Получение образования после школы»), с другой стороны, мы не обнаружили значимого перевеса в событийной насыщенности какой-либо иной жизненной сферы у слепых, которая бы описывала социальные взаимодействия («Межличностные отношения»,

«Будущая семья», «Профессиональное развитие»), что позволило бы нам предположить

«перераспределение» сфер социальной активности. Но мы останавливаемся на предположении о том, что сферы социальной активности для слепых не являются теми жизненными возможностями, используя которые, они могут реализовать значимые для себя цели и личностные стремления, что снижает активность субъекта именно в этих сферах до минимума и сосредоточивает ее в иных жизненных сферах, которые отсутствуют на Линиях жизни зрячих подростков, а именно: «Получение новых впечатлений, ярких переживаний», «Здоровье», «Нереалистичные мечты» (только в субъективных жизненных перспективах). Сопоставление долей респондентов в данном случае некорректно (Гублер, 1978), что, однако, не отнимает у нас возможности подчеркнуть, что репертуар возможных видов деятельности слепого подростка расширяется за счет включения в него, во-первых, деятельности воображения, приобретающего характер оторванной от реальности мечтательности у каждого пятого (!) слепого подростка; во-вторых, стремлений разнообразить обыденную жизнь в совершении экзотических путешествий и инициировании ситуаций, связанных с получением яркого чувственного опыта; в-третьих, заботы о собственном физическом самочувствии, часто приобретающей форму оптимистичных надежд на внезапное улучшение зрения, либо благополучный исход очередной операции на глаза. Поэтому мы склоняемся к тому, чтобы охарактеризовать внутреннюю жизнь слепых как более разнообразную и

интенсивную по сравнению с внутренней жизнью их зрячих сверстников. При этом важно понимать, что разнообразие переживаний слепых вызвано зачастую не наличием эмоционального отклика на события, происходящие в мире, но значительной продуктивностью воображения, рисующего ситуации, в которых слепыми подростками иллюзорно удовлетворяются потребности в познании нового, безопасности, самореализации. В своем анализе мы подтверждаем вывод, сделанный в исследовании Н.Г. Морозовой (Морозова, 1986), о том, что представления значительной части слепых подростков о своей будущей профессии неадекватны. Вообще, содержание профессиональной перспективы в субъективной картине будущего в значительной степени подчинено влиянию индивидуальных особенностей развития личности и психологических особенностей социальной группы, к которой относит себя субъект, но не является универсальным. Так, анализируя представления о будущем слепых подростков, мы редко находили в единичных из них какие-либо упоминания о любых аспектах, связанных с осуществлением профессионального труда. Доля слепых подростков, представивших хотя бы одно значимое событие, затрагивающее сферу осуществления работы, составляет только 62%, тогда как среди их зрячих сверстников она значимо выше

(χ2эмп =9,28>χ2кр=6,63, p=0,01) и составляет 82%. В п. 1.3. мы показали, что значительная

часть исследователей склоняется к признанию наличия у слепых иждивенческой установки (Яковлева, 2009; Малкова, 2009), выражающейся в субъективной уверенности в том, что многое за них должны сделать другие, неверии в собственные силы и пассивной жизненной позиции, инертности. Обнаруженная закономерность может подтверждать этот вывод, как подтверждает его и тот факт, что у тех слепых подростков, которые как- либо охарактеризовали представления о профессиональной перспективе, притязания освоить определенный вид профессиональной деятельности значимо чаще бывают нереалистичны (φ*эмп=2,82>φ*кр=2,31 р=0,01). Мы не можем не привести здесь высказывание С.Дерябни (цит. по Сорокин, 1982) о том, «что неадекватные мечты (а по сути грезы) у слепого ребенка могут либо парализовать его активность, замещая собой реальную деятельность, либо, наоборот, приобретая элементы реальности, активизировать ее в направлении достижения неосуществимой цели». Важно упомянуть, что несмотря на значительную разницу в содержании профессиональных целей, структура представлений о развитии себя как профессионала в будущем оказывается сходной у слепых и зрячих подростков, а именно: она, как правило, содержит, указание на возраст начала трудовой деятельности, притязания достичь в ней успеха (критерии которого часто не формулируются или бывают абстрактны), подразумевающие карьерное развитие профессионала, а также понимание необходимости завершить трудовую деятельность в связи с достижением пенсионного возраста. Таким образом, мы можем признать

универсальной особенностью субъективной картины будущего представление о стадиальности развития себя как субъекта труда. Нам важно здесь вернуться к анализу семантического пространства образа мира, описывая которое мы признали, что

«представления о будущей карьерной перспективе являются для слепых подростков безусловно привлекательным предметом размышления и рассматриваются как сфера реализации себя в будущем». На первый взгляд, этот вывод противоречит редкому упоминанию любых событий профессиональной перспективы в качестве значимых на

«Линии жизни». Однако, все-таки доля слепых, обозначающих хотя бы единичное событие карьерной перспективы (62%) значимо преобладает в их подвыборке (φ*эмп=2,78>φ*кр=2,31 р=0,01), причем размещение его на линии будущего, по нашей догадке, имеет характер предпочтения нормативной, типичной стадиальности жизненного пути, воспроизведения в личных представлениях о будущем культурно заданных образцов развития во взрослости. Возможно, некоторое расхождение результатов вызвано также и тем, что эмоциональный знак представлений о работе как ведущей деятельности взрослости может быть безусловно положительным (что и выявила методика сортировки понятий), при этом личная готовность осуществлять ее (выражающаяся в размещении событий профессиональной перспективы на «Линии жизни») низка, возможно из-за неверия в собственные силы.

Возвращаясь к отмеченной нами особенности субъективной картины будущего слепых – включению в нее нереалистичных мечтаний, - мы должны отметить те из них, что выражают надежды на спонтанное восстановление зрения в будущем, отличающие каждый четвертый протокол. В совокупности (если рассматривать все значимые события жизненной перспективы слепых) получается, что каждый третий слепой подросток, формулируя важные для достижения цели будущего, отмечает среди них и те, которых ему никогда не достичь. Признавая найденную закономерность интересной, мы, однако, не можем с достоверностью принять здесь ее устойчивость применительно к слепым подросткам, потому как распространенность тенденции ставить перед собой только достижимые цели в будущем среди слепых подростков составляет 70% и это является значимым преобладанием (φ*эмп=3,01>φ*кр=2,31 р=0,01).

Субъективная картина жизненного пути как целостный психический образ, в

котором отражены пространственно-временные характеристики жизненного пути может рассматриваться как мотивационный образ, жизненный сценарий или жизненная программа (Ахмеров, 2005; Кроник А.А. в соавт., 2005), конкретная направленность которой отвечает психологическим характеристикам социальной ситуации развития подростка. Осуществление процедуры эксплораторного факторного анализа с использованием метода вращения Varimax normalized, исходными данными для которого

явились результаты 51 слепого подростка (рассматривались только значимые события будущего), оформленные в виде таблицы 51 Х 45 (в столбцах указаны категории событий будущего), где в каждой клетке размещалось число событий определенной категории, отмеченных слепым подростком, позволило нам выделить и описать 10 жизненных сценариев будущего слепых подростков7. Аналогичная процедура8 привела к выделению

16-жизненных сценариев будущего зрячих подростков (Приложение 2., Рис.2.3.-2.4.,

Табл.2.8., Табл.2.10), которая получит подробную интерпретацию в следующем п.2.3. Здесь же отметим наиболее существенные расхождения в мотивационной направленности жизненных сценариев, характеризующих представления о будущем слепых подростков и их нормально видящих сверстников.

Первое, что стоит отметить,- это значительно большая вариативность жизненных программ зрячих подростков, которая обусловливается большим разнообразием возможных сочетаний значимых событий будущего, при том, что каждое такое сочетание образовывается из связи трех важных событий. При этом, сценарии будущего слепых подростков являются более содержательными (они образованы, как правило, сочетанием не менее 4-х событий), но менее разнообразными, что предполагает наличие большой схожести в том, как слепыми подростками представляется будущее. Рассматривая тематическое содержание жизненных сценариев, мы обнаружили следующие сходства: в обеих подвыборках выделяются жизненные программы, мотивационная направленность которых состоит в формировании и разрушении близких эмоциональных отношений (F7 у

слепых подростков и F3 у зрячих9); в реализации прежде всего нормативных событий

жизненного пути (F4, F6 и F2); переживании приятных и радостных моментов (F8, F9, F10 и F5); в достижении автономии и личной независимости (F1,F3 и F9). При этом, только слепых подростков характеризует готовность прожить, как мы ее назвали, «пробную жизнь» (F2), то есть осуществить как выбор, так и перевыбор значимых жизненных альтернатив (к примеру, вступить в брак – расторгнуть его – вступить во второй брак); а также заметное разнообразие и преобладание событий, связанных с получением ярких впечатлений и позитивных эмоций, которые часто вызываются поездками в новые места,

пребыванием на праздниках, но не самостоятельными достижениями. Эти две

7 Визуальный анализ графика собственных значений (Приложение 2, Рис.2.3) позволил предположить по критерию Кэттелла существование 10-факторной структуры, объясняющей 57% дисперсии (Приложение 2, Табл.2.7).

8 Исходными данными для эксплораторного факторного анализаявились результаты 259 респондентов, оформленные в виде таблицы 259 Х 56 (в столбцах указаны категорий событий), где в каждой клетке размещалось число событий будущего определенной категории, отмеченных отдельным подростком в качестве значимых при описании перспективы жизни.

9 Далее в скобках будет сначала указываться номер фактора в 10-факторной структуре слепых подростков, затем номер фактора в 16-ти факторной структуре зрячих.

закономерности были отнесены нами к групповым особенностям субъективной картины жизненного пути как компонента образа мира.

Продолжая рассмотрение результатов, мы выделили еще одну групповую особенность субъективной картины жизненного пути – ее эмоциональный знак, который определяется нами как преобладающий эмоциональный фон перечисленных в представлениях о прошлом и будущем значимых событий. Так, мы с уверенностью можем признать, что взгляды на предстоящую жизнь как слепых, так и зрячих подростков оптимистичны – в будущем подростков, по их представлениям, ждут преимущественно светлые и позитивные события, однако, слепых подростков отличает менее позитивное восприятие прожитой жизни. Доля слепых подростков, отметивших в своем прошлом хотя бы одно печальное или трагическое событие, вдвое выше, что является значимым

расхождением (χ2эмп=14,5> χ2кр=6,63, р=0,01). Концентрация событий с отрицательным

эмоциональным знаком в прошлом слепых также велика – 40% и значимо превышает таковую у их зрячих сверстников (φ*эмп=3,28>φ*кр=2,31 р=0,01). Сгущение в прошлом негативных событий формирует образ слепого подростка как «пострадавшего»,

«потерпевшего», несмотря на то, что слепыми упоминаются достаточно распространенные негативные события, характеризующие жизненный опыт большинства детей («покусала собака», «упал с лестницы», «сломал ногу», «ударился головой»). Поскольку «рассказ о важном жизненном опыте структурируется с нарративными целями, то есть в перспективе значения и смысла, а не изложения факта как такового» (Bruner, Feldman, 1996, С. 293), мы можем предположить, что смысловая направленность жизни слепых подростков – часто пассивное подчинение воле обстоятельств, отказ от активного

преобразования действительности. Похожий вывод позволяет нам сформулировать факт

=4,02>

χ2кр=3,84, р=0,05) «события среды» (Ананьев, 1977), то есть такие события, которые произошли не по инициативе личности, вне зависимости от ее участия, тогда как в представлениях о прошлом зрячих подростков превалируют события «поведения человека в среде». При этом возможно и альтернативное объяснение найденной закономерности, состоящее в том, что обыденные для нормально видящих детей события в переживании слепых приобретают смысл стрессовых и часто психотравмирующих ситуаций, непроизвольно запечатлевшихся в автобиографической памяти ввиду своего эмоционального накала. Высокая тревожность, неверие в собственные силы, неприятие себя, характеризующие слепых детей (Малкова, 2009), формируют низкую стрессоустойчивость, большую восприимчивость к различным негативным жизненным ситуациям, составляющим в совокупности субъективную картину прошлого.

Мы предполагали, что доля событий, связанных с участием значимых Других, будет выше как в представлениях о прошлом, так и в представлениях о будущем слепых подростков. Интересно, что доля событий, связанных с участием значимых Других в субъективной картине будущего слепых и зрячих подростков оказывается сходной, причем упоминания на «Линии жизни» (отрезок «будущего») касаются одних и тех же людей: преимущественно собственных детей (более 60% подростков указывает их), внуков и родителей. Единственное, что отличает представленность значимых Других – это то, что в их число в представлениях о будущем слепых подростков не входят какие- либо социальные взрослые (учитель, тренер, кумир). Круг лиц, с которыми слепые подростки связывают значимые свершения своего будущего уже и вбирает в себя только членов нуклеарной семьи и самых близких друзей, тогда как у обычных подростков в него входят и прародители, и представители более широких социальных слоев. То есть, значимые Другие слепых подростков – это люди, с которыми устанавливаются эмоциональные отношения, тогда как у зрячих подростков - это и те, с кем возможны деловые и партнерские контакты. Подтверждение выдвинутой гипотезе мы нашли в анализе автобиографических воспоминаний, в которых доля слепых подростков, указавших на важную роль родителей в своей судьбе, значимо превысила таковую у их нормально видящих сверстников (φ*эмп=2,65>φ*кр=2,31, р=0,01), хотя общие доли событий, связанных с участием значимых Других, оказались примерно равными. На наш взгляд, описанный сдвиг был вызван объективной зависимостью слепых подростков от воспитывающих взрослых и высокой потребностью в получении поддержки и помощи от них, интенсивность которых выше в семьях слепых детей. Также, мы уже говорили об этом, потребность в автономии от родителей отличает нормативный ход взросления и характеризует только одну из наших подвыборок, тогда как ее манифестация придется на последующие возраста у слепых подростков.

В завершении коснемся групповых различий в представленности значимых

«семейных» событий в субъективных представлениях о будущем слепых и зрячих подростков. Создание своей семьи упоминается в качестве значимого события будущего подавляющим большинством как слепых (82%), так и зрячих подростков (77%), что позволяет признать его универсальной характеристикой субъективной картины жизненного пути в отрочестве. Сходной является также и детализированность представлений о семье: и слепые, и зрячие подростки в большинстве своем предвидят конкретный возраст вступления в брак, возраст рождения первого ребенка, предполагаемое количество детей. То есть структурируются представления о семье одинаково. Единственное содержательное расхождение, обнаруженное нами при сравнении результатов слепых и зрячих подростков, касается возраста вступления в брак:

у слепых подростков он оказывается значимо ниже (Uэмп=2917,5, р= 0,04). Средний возраст создания семьи у нормально видящих подростков – 24 года (мода – 25 лет), тогда как у их слепых сверстников – 22,03 (мода – 20 лет). Контролируя влияние фактора пола респондентов, мы провели раздельное его сопоставление у слепых и нормально видящих девочек, а также у слепых мальчиков и нормально видящих мальчиков, и нашли выявленную закономерность повторяющейся в отдельно взятых гендерных срезах, что утвердило нас в независимости обнаруженных расхождений от пола подростков Как следствие, мы интерпретируем стремление слепых подростков вступить в брак раньше своих зрячих сверстников как проявление особенностей социальной ситуации развития, которая не подразумевает, как правило, получение инвалидом по зрению высшего профессионального образования, а ограничивается его кратким послешкольным обучением в среднем специальном учебном учреждении. И если основные этапы будущего зрячего подростка часто структурированы как «Окончание школы» -

«Окончание ВУЗа» - «Трудоустройство» - «Создание семьи», то у слепого подростка, о чем мы писали выше, часто вовсе отсутствует третий из представленных этапов, а окончание СУЗа закономерно приходится на более ранний возраст, следовательно, сдвигается и возраст вступления в брак. При этом интересно, что возраст рождения первого ребенка оказывается равным (М=25,6; Uэмп=1321,р=0,3), что вызвано предпочтением слепых подростков увеличить диадический период супружеских отношений до 4-5 лет, тогда как нормально видящие подростки планируют обзавестись первенцем в первый год супружества. На наш взгляд, стремление вступить в брак раньше в сочетании с намерением значительно отсрочить возраст рождения первого ребенка подчеркивает стремление слепых подростков создавать и поддерживать близкие эмоциональные отношения, всегда находиться в кругу близких людей: по завершении пребывания в интернате, специфику общения со сверстниками внутри которого мы описали выше, перейти в аналогичную среду среднеспециального учебного учреждения, а затем, минуя этап формирования партнерских отношений в ходе осуществления профессиональной деятельности, инициировать создание семьи, основными функциями которой, в представлениях слепых подростков, как мы полагаем, будут рекреативная и функция эмоциональной поддержки и принятия (Карабанова., 2005а).

Также в сравнении представлений о семье мы обнаружили, что доля слепых подростков, демонстрирующих готовность иметь в будущем более чем одного ребенка значимо превосходит таковую среди их нормально видящих сверстников (χ2эмп=4,13>

χ2кр=3,84, р=0,05), что интерпретируется нами не как особая потребность окружить себя

детьми в будущем, реализоваться как родитель, но как специфический, характерный именно для слепых подростков способ структурирования субъективной картины

будущего, когда ее единицы – значимые события - представляют собой ситуации формирования и поддержания близких эмоциональных отношений, создания высокой интенсивности доверительных, теплых контактов. Скудость событийной насыщенности будущего, неизбежно возникающая в результате зачастую полного отсутствия фактов, связанных с реализацией профессиональных перспектив, компенсируется размещением на

«Линии жизни» деталей будущей семейной жизни, к которым мы здесь относим рождение второго и последующих детей.

Таким образом, сопоставление субъективных картин жизненного пути слепых и нормально видящих подростков позволяет нам выделить и описать устойчивые и групповые особенности образа мира, сформированные в условиях воспитания подростка в специфичной социальной ситуации развития. Устойчивые особенности сказались прежде всего в совпадении структурных компонентов субъективной картины жизненного пути, тогда как групповые различия проявились в большей событийной насыщенности жизненной перспективы и ретроспективы слепых; появлении в планах на будущее слепых подростков нереалистичных ожиданий, намерений существенно улучшить свое здоровье и внести значительное эмоциональное разнообразие в повседневную жизнь; содержании профессиональных планов (мало рефлексируемых слепыми подростками); мотивационной направленности жизненного сценария; эмоциональном знаке субъективных представлений о прошлом, который оказывается отрицательным у слепых подростков; преобладании «событий среды» в автобиографических воспоминаниях незрячих; исключении слепыми подростками любых социальных взрослых и лиц, с которыми не установлены близкие доверительные отношения, из референтной группы и, как следствие, из жизненной перспективы и ретроспективы; частных характеристиках представлений о семье – возрасте вступления в брак и ожидаемом количестве детей.