4.2. Результаты эмпирического изучения возрастных особенностей субъективной картины жизненного пути. Выделение целостных жизненных сценариев по результатам осуществления факторного анализа.
Таким образом, мы провели эксплораторный факторный анализ, исходными данными для которого явились результаты 259 респондентов (130 старших подростков и
129 младших подростков), оформленные в виде таблицы 259 Х 56 (в столбцах указаны категорий событий), где в каждой клетке размещалось число событий определенной категории, отмеченных отдельным подростком в качестве значимых при описании перспективы жизни.
Как и предполагает факторный анализ, факторы, имеющие наибольшее собственное значение (первые), вбирают в себя большее количество категорий и, как следствие, позволяют представить более детализированный и содержательный анализ жизненного плана. Так, категории событий, составившие первый фактор, в совокупности представляют собой «сценарий», который, на наш взгляд, может быть назван как «Все успеть». Подобный жизненный сценарий простирается надолго вперед – вплоть до окончания жизненного пути, каждый возрастной этап которого отмечен каким-либо ярким событием. Как ближняя, так и дальняя жизненная перспектива оказываются достаточно насыщенными, эмоциональные знаки событий – разнообразны, жизненные сферы, к которым они принадлежат – вариативны. Наличие подобного плана на будущее позволяет предположить активность и многогранность личностной позиции подростка и желание проявить себя в различных направлениях будущего: и в семейной жизни (которая раскрывается здесь прежде всего в аспектах супружеских отношений и заботы о стареющих родителях), и достижении финансового благосостояния, и в реализации социальных взаимодействий (прежде всего в их негативном аспекте – как осуществление планов мести). Широта подобных взглядов на будущее позволяет оценивать жизненные планы как во многом сформированные и устойчивые.
Второй сценарий, на наш взгляд, описывает ближайшую временную перспективу, которая простирается до обрывающего ее события, связанного с рождением ребенка.
Получить высшее образование, трудоустроиться, создать собственную семью и обзавестись детьми – все, что наличествует в подобном сценарии. Заметно, что его создают нормативные события юности и молодости, отсутствие каких-либо нетипичных событий позволяет угадать «предрешенный» характер такого плана, который подкрепляет неготовность (или нежелание) самого подростка предположить, что произойдет дальше – в зрелости и старости – тех возрастах, стройное видение психологического, личностного, событийного содержания которых в современном обществе отсутствует. Руководящаяидея подобного плана на будущее, описанная нами в девизе «Все как у людей», возможно имеет свои истоки в обретении подростком в ходе отрочества «предзаданной идентичности» (Marcia, 1976.) или протекании личностного развития подростка по
«конформному типу» (Калитеевская, Леонтьев, 2006).
Третий сценарий был назван нами «Поиск и создание близких отношений». Создающие его события – появление домашнего питомца, переживание единения с друзьями, встречи с далеко проживающими родными и с одноклассниками после выпуска из школы (два завершающих были обобщены в категории «Другое») – подчеркивают потребность в связности с другими людьми, переживании привязанности подростком, предвидящим разворачивание будущего по подобного рода сценарию. Как правило, насыщенность жизненной перспективы таких подростков невелика, как невелика и готовность (желание) респондента предвидеть дальние события, описать содержание зрелых и поздних возрастов. По-видимому, выраженная потребность в дружбе, являющаяся нормативной чертой подросткового возраста, нашла свое иллюзорное удовлетворение и отражение в формировании целей, которые ставит себе на будущее подросток здесь. Жизненный план, возникающий как результат дифференциации и интеграции мотивов и ценностных ориентаций, подчеркивает высокую значимость близких отношений со сверстниками и интимно-личностного общения в отрочестве.
Четвертый сценарий, который достаточно редко встречался нам в жизненных перспективах респондентов, описывает «Жизнь в старости» через события, наполняющие ее, – рождение внуков, появление правнуков и ретроспективное осмысление собственной жизни.
Несмотря на то, что указанные события являются нормативными и типичными для переживания в завершающем жизненный цикл возрасте, их перечисление на линии будущего позволило нам предположить наличие высокого уровня развития временных представлений соответствующих подростков, а также признать, что страх перед будущим и концом жизни, часто переживаемый в отрочестве (Сапогова, 2005), отсутствует у них. В описании данного сценария важно сказать, что жизненная перспектива некоторых респондентов оказывается созданной сочетанием двух, реже – трех различных сценариев. И, к примеру, наличие полных представлений о «Жизни в старости» отнюдь не означает размытость и недифференцированность представлений о ближней временной перспективе, которые не всегда (иначе бы они вошли в четвертый фактор), но часто сопутствуют им и тем самым дополняют субъективную картину будущего. Данный сценарий позволяет нам убедиться в том, что «личная старость», а именно личные занятия, интересы, склонности пожилых людей мало понятны подросткам, а образ пожилого человека во многом тождественен образу бабушки /дедушки, как окруженныхвнуками и занятых заботой о подрастающем поколении, что, важно отметить, совпадает с одной из значимых категорий, в терминах которой пожилые люди осмысляют свое поведение, - категорией родства и семейного положения (Краснова, 1997). На наш взгляд, в содержании фактора отразились также и социокультурные особенности понимания старости как возраста, а именно – ориентация на внешние показатели (здесь – наличие определенной роли в семье), имеющие большую ценность по сравнению с внутренними (духовные ценности, смысложизненные ориентации) показателями, отличающая представления о пожилом возрасте как самих пожилых людей, так и представителей других возрастных групп в современном российском обществе (Краснова, Марцинковская, 1998).
Пятый сценарий, описывающий моменты приобретения дорогостоящих личных вещей и яркие ситуации праздников и торжеств был назван нами «Жизнь приятная» и в отличие от предыдущего сценария отличался самостоятельностью, то есть редко был дополнен какими-либо другими элементами планов на будущее, а также значительной распространенностью в подгруппе младших подростков.
Отсутствие указаний на какие- либо средства достижения привлекательных целей, роль других людей в их достижении (подчеркивается потребность приобрести «личные», «свои» вещи) или желание проявить участие к ним в совокупности позволяют охарактеризовать подобные взгляды на будущее как незрелые, мало продуманные и, на самом деле, представляющие собой отнюдь не жизненные цели (потому как в них незаметен результат осмысления мотивов собственного поведения), а актуальные желания подростков, в которых находит свое отражение потребность занять высокий статус в группе сверстников, обрести свободу и независимость от родителей. Как правило, длительность жизненной перспективы, разворачивающейся по подобного рода сценарию – 2-4 года, то есть современному подростку хочется по распространенному в обыденной речи высказыванию - «всего и сразу». Интересно, что и жизненная ретроспектива авторов соответствующих планов на будущее также целиком состоит из непроизвольно запомнившихся прецедентов торжеств, праздников и получения в подарок дорогостоящих вещей. Отсутствие в прошлом опыта переживания успехов в учебе, интереса в познании нового, единения с друзьями, радости от появления брата или сестры или нивелировка значимости такого рода событий, как показывает данный сценарий, располагает к тому, чтобы планировать последующую жизнь исключительно с опорой на приоритеты личного обогащения и приятного, праздного времяпрепровождения.Шестой сценарий содержательно оказывается очень близким описанной выше
«Жизни в старости» и также разворачивается в преклонные годы. Наряду с заботой о
внуках его наполняет желание реализовать себя в творчестве, причем достичь высших проявлений собственного Я в поэзии, музыке или иных видах искусства. Интересно, что наступление подобного рода пиковых переживаний предвидится подростками в старости
– времени, когда социальная активность будет закономерно сужена и наступит долгожданный отдых от жизни, грани переживания которого подростками мы уже описывали выше.
Также как в четвертом сценарии старости отводится здесь предельно значимая роль как периоду жизни – она словно не завершает ее, а, напротив, открывает и реализует собой «жизнь настоящую» с ее искренними и долгое время откладываемыми стремлениями, чаяниями, мечтами, попытками осмыслить происходящее и найти себя в нем. Удивительно, как надолго современные подростки готовы отложить осуществление важных, но при этом интимных и глубоко личных поступков для себя, предваряя их осуществление реализацией нормативных задач развития молодости и зрелости, направленных на достижение социального статуса и подобающего семейного положения.Так и анализ седьмого фактора позволяет нам продолжить эту мысль и снова обращает наше внимание на «феномен отложенной жизни», который характеризует жизненную перспективу современных подростков. Предпочитающие данный сценарий обязательно позволят себе «жить по-настоящему» или, как часто пишут подростки на
«Линиях жизни», - «отдыхать от жизни», после достижения успеха в карьере. Уже в отрочестве отправными моментами происходящего стали для них те, что связаны с развитием интересов и увлечений, их ориентация на профессиональное, карьерное развитие в жизни четка и выражена, это – типичные «трудяги» (Пряжников, 2000), ценность созидающей деятельности, труда для которых оказывается предельной, но не единственной, что заставляет планировать отдельное время в перспективе будущего для реализации менее важных, но все-таки дорогих сердцу целей, - «жизни для себя». Иные цели, как уступающие по приоритету профессиональным, не называются, но подразумеваются для реализации в течение «жизни для себя», завершающей индивидуальный жизненный путь.
Восьмой сценарий, в который вошли такие события как «Получение второго высшего образования» и «Переезд в другую страну», по нашему мнению, описан в субъективной картине будущего подростками, не удовлетворенными актуальной ситуацией, что выразилось в отрицании ценности прожитой жизни (в ней отсутствуют или названы единичные значимые события), готовности впоследствии сменить и образование, и страну жительства.
Если мы рассмотрим категории событий, которые близки к данному фактору, но не достигают в корреляции с ним значимых коэффициентов – «Значительные личные достижения во внешкольной деятельности», «Путешествия», «Достижение успехав труде» , то сможем предположить наличие высокой мотивации достижения у «авторов» такого сценария и их ориентированность на успех и значительные результаты, которая омрачается пониманием невозможности добиться желаемых целей в реалиях современного российского общества. Подобные представления о будущем созвучны данным социологических опросов, согласно результатам которых распространенным среди современной молодежи является желание покинуть страну, которое преимущественно обусловливается желанием улучшить жизненные условия и найти новые возможности для самореализации (ВЦИОМ, пресс-выпуск №1986, 2012).
Девятый сценарий, отличающийся особой цельностью и самостоятельностью, позволяет нам охарактеризовать его как «Достижение автономии и личной независимости». Для подростков, предпочитающих его, основными вехами будущего становятся содержательные или формальные степени расширения личной свободы – достижение совершеннолетия, осуществление переезда от родителей, переживание себя независимым и свободным. Задача обретения автономии является нормативной для подросткового возраста и настолько субъективно важной для подростков, создающих для предстоящей жизни подобного рода сценарий, что основные средства ее решения, как и критерии достижения самостоятельности, «простираются» в их представлениях далеко за пределы отрочества и становятся поворотными моментами уготованной судьбы.
Оставшиеся факторы более трудно интерпретировать: ввиду малого собственного значения они оказываются сформированными как правило только двумя событиями. Это позволяет нам охарактеризовать их уже не как сценарии и типы целостного видения перспективы будущего, но как отдельные тенденции, описывающие субъективную картину будущего современных подростков. Факторизация данных как математический алгоритм дает нам возможность произвольно задать размерность факторной модели, но необходимость учитывать критерии Кэттелла и доли воспроизводимой дисперсии не позволяют в данном случае сузить размерность модели до 9-ти факторов, что, однако, кажется нам содержательно оправданным и облегчает интерпретацию данных.
Итак, 10-й фактор, в который вошли такие переменные как «Вступление в пробный брак» и «Беременность» обозначил собой встречающееся в перспективах только младших девочек-подростков сочетание выделенных значимых событий жизни, которое в представлениях респондентов оказывается не дополненным какими-либо другими важными ситуациями, что позволяет охарактеризовать подобную субъективную картину будущего как фрагментарную, неполную, ставшую, по нашей догадке, результатом осознания актуально значимых целей и мотивов-стимулов (но не смыслообразующих мотивов), которые хотя и побуждают деятельность, лишены своей главной функции –
функции смыслообразования, порождения личностных смыслов (Леонтьев А.Н., 1977). Мы полагаем, что ориентировочная функция подобного образа будущего редуцирована, а задача осознать свою жизненную позицию и осмыслить свою жизнь не как случайное сочетание разрозненных событий, но как целостный направленный процесс еще не решена подростком. Отсутствие в субъективной картине будущего каких-либо иных событий обращает внимание на суженность интересов девочек, их фактическую поглощенность вопросами выстраивания отношений с противоположным полом и осмысления своей будущей роли супруги, партнера по браку, но не матери, так как события, связанные непосредственно с рождением ребенка и его последующим воспитанием, отсутствуют в планах респонденток.
Содержание 11-го фактора может быть охарактеризовано нами как «Жизнь увлекательная и зрелищная»: действительно, в его состав вошли те категории событий, которые позволяют нам угадать в подростке, разместившем их на собственной Линии будущего, охотника до приключений, ценителя ярких и насыщенных мероприятий, которые, по-видимому, дают ему возможность удовлетворить достаточно сильную потребность в новых впечатлениях и разнообразии жизни. Подобные перспективы редко обрисованы респондентами и также мало позволяют нам понять собственно образ будущего, так как, на наш взгляд, отражают актуальные интересы и тревоги подростков, проецируемые ими в будущее. В ряде исследований (Прихожан, 1998, 2000) подчеркивается, что субъективная убежденность подростка в наступлении «Конца света» является проявлением высокого уровня тревожности, психической напряженности, пессимистичных установок на будущее. В нашем исследовании, представления о «Конце света» как важном событии личной перспективы интерпретируются нами как тяга к чему- то неизвестному, магическому, очарованность непознанным, которая характеризует многих современных подростков.
Одиннадцатый фактор более содержателен и включает в свой состав 4 категории событий, характеризующих ближайшую временную перспективу. Подобное сочетание является достаточно устойчивым и отличает представления о будущем некоторой части младших подростков. Будущее заканчивается для них с выпуском из школы, видение того, что произойдет дальше, сформировано как знание о нормативных этапах взросления и социализации человека, при этом все последующие за сдачей ЕГЭ явления личной жизни актуально не переживаются как важные, субъективно интересные и, как следствие, не становятся предметом размышлений и анализа. Подростки, рассматривающие свое будущее как «написанное по подобному сценарию», успешны в учебе, причем достижения в школьной жизни являются для них основным источником радости и
позитивных эмоциональных переживаний, получение которых очень важно для них и расценивается как поворотные моменты перспективы. Сосредоточенные на имеющихся успехах, они, по нашей догадке, сузили сферу своих интересов до учебных, что привело к закономерному упрощению иерархии мотивов.
Анализ 13-го фактора позволил нам выделить отдельный тип представлений о будущем, характеризующихся предпочтением негативных и печальных событий временной перспективы, наиболее часто упоминаемыми из которых стала утрата близких людей и личная смерть. Сосредоточение на подобных неизбежных и трагичныъх, но при этом редко называемых подростками ситуациях предстоящей жизни может быть обусловлено разными причинами, среди которых – формирование ненадежной привязанности к матери в младенчестве и раннем детстве (Бурменская, 2011), высокий уровень тревожности учащихся (Прихожан, 2000), наличие в прошлом травмирующих событий, при этом, на наш взгляд, функция подобного рода представлений о будущем - не ориентировать подростка в предстоящей жизни и дать средства осмыслить свою мировоззренческую позицию, а, возможно, на опыте осмысления и «внутренней подготовки» к утратам, которые придется понести, способствовать формированию принятия факта их неизбежности.
Содержание 14-го фактора скудно: сформировавшие его события позволяют нам охарактеризовать подобный тип представлений о будущем как незрелый, достаточно инфантильный, мало представленный в выборке и отражающий актуальные весьма узкие интересы представивших его подростков. В нем нашли отражение интересы, связанные с удовлетворением личных потребностей и получением удовольствия от жизни в самых примитивных его формах - приятных, увеселительных мероприятиях.
Выделенный в модели 15-й фактор, как и описанный выше 4-й фактор, позволяет нам увидеть часто встречающееся в субъективной картине будущего подростков сочетание значимых событий завершающего жизнь возрастного этапа, а именно:
«Наступление старости» и «Позитивные изменения в жизни своего будущего внука». Как правило, оно оказывается всегда дополненным какими-либо другими важными этапами молодости и зрелости, при этом само по себе подчеркивает устойчивость представлений о старости как особом этапе выполнения семейных функций и освоения новой для личности семейной роли – бабушки или дедушки.
Последний, 16-й фактор, также как и непосредственно предшествовавшие ему, не позволяет нам выделить и описать целостный «сценарий» будущего, а лишь обращает наше внимание на сопутствующие друг другу в перспективах будущего подростков события, связанные с получением среднего образования, наглядно показывающие
осведомленность подростков об этапах такого обучения и профильных учреждениях, в которых его можно приобрести.