Коммуникативное направление исследования коммуникативной компетентности

Коммуникативное направление исследования КК связанно в большей степени с проблемами эффективности общения, межличностными аспектами коммуникации и психологической культуры личности.

Заметное влияние на развитие этого научного понятия оказали работы философа и психолога Рома Харре [Harre, 1979] и социального психолога Майкла Аргайла [Argyle, 1981]. Так, например, Р. Харре, исследуя повседневную жизнь людей, исходил из предположения, что основным мотивом человека, определяющим его поведение в социуме, является уважение других людей. Анализируя его социально-психологическую теорию, в основе которой лежали идеи символического интеракционизма, О. И. Муравьева [Муравьева, 2003] отмечает, что это уважение, согласно Р. Харре, достигается человеком через самовыражение (вербально и невербально), которое производит определенное впечатление на других людей, а его способность интерпретировать и понимать свое социальное окружение определяет характер социального взаимодействия. Необходимым внутренним ресурсом, позволяющим быть социально компетентным, выступает в этом случае знание паттернов или сценариев социального поведения, обеспечивая тем самым выбор социальной роли, которая соответствует социальной ситуации. Вместе с тем в процессе социального взаимодействия важно следить за уместностью своих поступков и их понятностью окружающим. Такое понимание социального взаимодействия, на наш взгляд, позволяет рассматривать коммуникативную (социальную или социального взаимодействия, по Р. Харре) компетентность как некий личностный ресурс, имеющий когнитивную основу, выражающийся в определенных умениях

и дающий человеку возможность эффективно (в смысле «производить желаемое впечатление») взаимодействовать с окружающими.

Исследования, проводимые М. Аргайлом и его сотрудниками, были связаны с анализом различных ситуаций социального взаимодействия (social situations). Определяя цель своей работы, они, прежде всего, исходили из практических соображений. Такого рода ситуационный анализ (social situation analysis), по их мнению, был крайне важен для обучения навыкам социального поведения (social- skills training), поскольку в своей практической деятельности психологи часто сталкивались с необходимостью не только обучать клиентов социальным навыкам, но и объяснять значение и правила той или иной ситуации социального взаимодействия. Исследователи даже сравнили это с обучением игре в сквош: сначала нужно объяснить правила игры, а затем учить бить по мячу: «It was like teaching someone to play squash by first explaining the principles of the game and then teaching him how to hit the ball» [Argyle и др., 1981, с. 1]. Такая постановка вопроса во многом согласуется с представлениями Р. Харре о социальной компетентности и в то же время, на наш взгляд, связана с необходимостью осознания ситуации участниками социального взаимодействия, однако, категория сознание отсутствует в формулировке проблемы.

Вторым побудительным мотивом для разработки ситуационного анализа послужили результаты исследований, которые показывали, что на поведение человека влияют и его личностные черты, и ситуация, в которой это поведение реализуется. Исследовательский интерес группы М. Аргайла в этом случае был связан с изучением основных параметров социальной ситуации и характером взаимосвязи последней и личностных черт в контексте их влияния на поведение человека в ходе социального взаимодействия: «We need to know the main situational variables, and the ways in which they combine with personality characteristics to produce behaviour» [Там же, с. 2]. На основе своих и полученных другими экспериментальных данных исследователи выявили систему универсальных факторов, определяющих ситуацию социального взаимодействия, наиболее значимыми из которых оказались структура цели (goal structure),

условием достижения которой является данная ситуация; знание правил поведения (rules) в конкретной ситуации и умение преодолевать трудности (skills to overcome difficulties).

Однако обращает на себя внимание тот факт, что еще в 60-е годы прошлого века М. Аргайл предпринимает попытку междисциплинарного анализа социального взаимодействия (social interaction). В 1969 году выходит его книга Social Interaction [Argyle, 1969], где он обсуждает различные аспекты социального взаимодействия на основе теоретических и эмпирических данных, накопленных к тому времени в различных отраслях психологии и, кроме того, в психиатрии, антропологии, лингвистике и этологии. Именно в изучении социального взаимодействия М. Аргайл видит ключ к пониманию человеческой сущности, поскольку межличностные отношения представляют собой важнейшую сторону жизни человека, а любые нарушения в этой сфере, по его мнению, порождают социальные проблемы. Исследователь приходит к выводу, что социальное взаимодействие во многом предопределено на биологическом и социальном уровнях. Биологически оно детерминируется строением нервной системы, инстинктивно по своей природе и служит удовлетворению биологических потребностей человека. Социально оно зависит от усвоенных в процессе социализации моделей взаимодействия (patterns of interaction), в которых в виде правил и норм сконцентрирован культурный опыт предыдущих поколений. Кроме того, важную роль в социальном взаимодействии М. Аргайл отводит речи (следовательно, и языку) и невербальной коммуникации. Овладевая в детстве языком, человек получает доступ к культуре, точнее к ее вербальному содержанию, и имеет возможность изучать его, модифицировать и передавать последующим поколениям. Невербальная коммуникация (поза и мимика) в социальном взаимодействии, по его мнению, является средством выражения эмоций и отношения (attitude) к партнеру. Таким образом, М. Аргайлу удалось по- новому взглянуть на сущность социального взаимодействия в его попытке учесть всю многогранность исследуемого феномена, что выделяет эту работу на фоне

господствующих в то время тенденций в западной психологии.

Предложенная М. Аргайлом трактовка социального взаимодействия во многом сближает его с современным пониманием коммуникации (как взаимодействия), что, по всей вероятности, и давало отечественным исследователям [Емельянов, 1985; Муравьева, 2003; Михайлова, 2009] основание интерпретировать его «социальную компетентность» как коммуникативную. М. Аргайл связывал с социальной компетентностью способность человека на основе определенных умений оказывать желаемое влияние на других людей в ситуациях социального взаимодействия. Он писал: «By social competence I mean the ability, the possession of the necessary skills, to produce the desired effects on other people in social situations» [Argyle, 1981, с. 160]. Что касается коммуникации (communication), то в работах М. Аргайла она трактуется узко, как передача сообщений. Однако полученные его группой [Argyle и др., 1981] в ходе исследования ситуаций социального взаимодействия эмпирические данные, касающиеся коммуникации в узком смысле, представляют несомненный интерес. Исследователи анализировали эти ситуации с точки зрения проявляющихся в них аспектов языка (вокабуляр, грамматика, акцент, интонация и др.) и зависимость между ситуацией и передаваемым сообщением. Так, например, было найдено, что эффективность коммуникации зависит от соответствия ситуации передаваемому сообщению, особенно если информация эмоционально окрашена или неприятна. Способ передачи сообщения (личная встреча, письменно, по телефону) зависит от характера взаимоотношений между коммуникантами и поставленных целей. Акцент, диалект и в некоторой степени вокабуляр свидетельствуют о принадлежности человека к той или иной социальной группе и могут затруднять понимание. В целях облегчения понимания передаваемого сообщения партером по коммуникации темп речи может замедляться, а голос становиться громче.

Таким образом, языковые особенности и характер взаимосвязи между ситуацией и передаваемым сообщением вносят свой вклад в эффективность коммуникации и, следовательно, социального взаимодействия в целом.

Отечественные исследования КК в русле коммуникативного направления начинаются в 1980-е годы работами Ю. Н. Емельянова, Ю. М. Жукова и Л. А. Петровской. По мнению О. И. Муравьевой, введение этого понятия в проблематику социально-психологических исследований было «продиктовано логикой развития представлений о межличностном общении», что позволило объединить различные «теоретические подходы к проблеме эффективности общения» и дать возможность «практического выхода в область реальных межличностных отношений» [Муравьева, 2003, с. 10].

Следует признать, что определение КК во многом зависит от исследовательской позиции в понимании коммуникации. Кроме того, общение как научная категория занимает прочные позиции в отечественной науке. Такая ситуация вносит дополнительные трудности в анализ подходов разных авторов к исследуемой проблеме и вызывает необходимость семантического согласования понятий общение и коммуникация.

Так, отечественная психология базируется на принципе единства общения и деятельности в соответствии с теоретической концепцией общения, разработанной А. А. Леонтьевым в 1970-х годах [Леонтьев А. А., 1974, 2005]. Полагая общение системообразующим фактором, он определил данный научный концепт как «систему целенаправленных и мотивированных процессов, обеспечивающих взаимодействие людей в коллективной деятельности, реализующих общественные и личные, психологические отношения и использующих специфические средства, прежде всего язык» [Леонтьев А. А., 2005, с. 240]. Другими словами, общение и деятельность оказываются диалектически связанными или, как отмечают Д. А. Леонтьев и И. Б. Ханина,

«представляют две стороны проявления социальной природы человека во взаимодействии с миром и другими людьми» [Леонтьев Д. А., 2011, с. 27]. Таким образом, общение понимается как реальность человеческих отношений, и любые

его формы включены в ту или иную совместную деятельность. Кроме того, через общение формируется общность индивидов, включенных в эту совместную деятельность.

Что касается коммуникации, то, по меткому замечанию В. Б. Кашкина [Кашкин, 2000, эл. ресурс], «определений у коммуникации приблизительно столько же, сколько и авторов работ о ней». Общеизвестно, что в трактовке коммуникации различают два подхода: механистический и деятельностный. С точки зрения механистического подхода, коммуникация представляет собой

«однонаправленный процесс кодирования и передачи информации от источника и приема информации получателем сообщения» [Копылова, 2005, с. 40]. Очевидно, что при этом так же механистически понимается и сам человек, действия которого подчиняются определенным правилам, а внешняя среда рассматривается как шум или помехи. Деятельностный подход к пониманию коммуникации характеризуется, по мнению Н. В. Копыловой, процессуальностью, континуальностью и контекстуальностью. Коммуникация трактуется как «сложный, многоплановый процесс установления и развития контактов между людьми, порождаемый потребностями в совместной деятельности и включающий в себя обмен информацией, выработку единой стратегии взаимодействия, восприятие и понимание другого человека» [Там же]. Следует отметить, что такое, более широкое, толкование коммуникации роднит это понятие с общением в трактовке А. А. Леонтьева, что позволяет использовать термины общение и коммуникация как синонимы, семантической сутью которых является взаимодействие человека с миром и другими людьми.

Вместе с тем для дальнейшего анализа различных трактовок понятия коммуникативная компетентность представляется целесообразным рассматривать параллельно и авторские интерпретации понятий коммуникация и общение.

Полагая общение основой человеческой деятельности, Ю. Н. Емельянов трактует его с точки зрения взаимодействия: «Общение … предполагает общность и соизменения взаимодействующих людей» [Емельянов, 1985, с. 6]. КК,

которая «формируется благодаря интериоризации социальных контекстов» [Там же] выступает, по его мнению, условием результативности взаимодействия с окружающими. При этом исследователь (видимо, находясь под влиянием представлений М. Аргайла) связывает КК со степенью «успешности задуманных актов влияния и используемых средств произвести впечатление на других» [Там же, с. 10]. В более поздней работе Ю. Н. Емельянов определяет КК как «уровень обученности взаимодействию с окружающими, который требуется индивиду, чтобы в рамках своих способностей и социального статуса успешно функционировать в данном обществе» [Емельянов, 1991, с. 6].

Разделяя мнение О. И. Муравьевой [Муравьева, 2003] о некоторой противоречивости предложенного определения КК и способах ее «приобретения», обращаем внимание на следующее. Связывая основу КК не только с владением

«языком и … кодами общения», но и с «особенностями личности индивида в целом, в триединстве его чувств, мыслей и действий, развертывающихся в конкретном социальном контексте» [Емельянов, 1985, с. 8], Ю. Н. Емельянов никак не отражает это в представленном определении. Вместе с тем он предпринимает попытку неограниченно расширить категорию КК до регулирующей «всю систему отношения человека к природному и социальному миру, а также к самому себе как синтезу обоих миров» [Там же], что слабо согласуется с «уровнем обученности», поскольку основу подобного отношения к миру, возможно, стоит искать в самом человеке, что выводит проблему уже на онтологический уровень.

К числу несомненных достоинств разработанной модели следует отнести динамический характер КК, тонко подмеченный Ю. Н. Емельяновым. Возможно, это было сделано интуитивно, поскольку сам автор термин развитие не использует. По его словам, «[п]риобретение коммуникативной компетентности … есть движение от интер- к интра-, от актуальных межличностных событий к результатам осознания этих событий (курсив – И. А.), которые закрепляются в когнитивных структурах психики в виде умений и навыков и служат индивиду при дальнейших контактах с окружающими» [Емельянов, 1985; с. 6-7]. Такое

понимание характера КК открывает, на наш взгляд, перспективу исследования проблемы в контексте культурно-исторической парадигмы.

Заметный вклад в разработку категориального содержания КК внесла Л. А. Петровская. Занимаясь проблемами социально-психологического воздействия в контексте «оптимизации форм межличностного общения» в совместной деятельности, она рассматривала социально-психологический тренинг как средство повышения социально-психологической компетентности его участников [Петровская, 1981/2007, с. 153], обозначая этот конструкт как «компетентность в общении» в своей более поздней работе [Петровская, 1987/2007]. Обращает на себя внимание тот факт, что уже в это время в исследуемом научном понятии соединяются две его базовые категории: компетентность и общение, хотя смысловой акцент у Л. А. Петровской ставится на общении, которое она понимает как «сложное переплетение перцептивных, коммуникативных [и] интерактивных элементов» [Петровская, 1989, с. 15]. Кроме того, автор выделяет различные уровневые компоненты в структуре общения: репродуктивный и продуктивный уровни общения, поверхностное и глубинное общение, манипулятивную и субъект-субъектную формы общения. И, как отмечает Л. А. Петровская, «каждый из этих аспектов реализует свою определенную функцию…: есть немало ситуаций, когда оптимальным … оказывается общение стандартизованное, поверхностное и манипулятивное» [Там же]. В таком контексте проблема развития компетентности в общении рассматривается как овладение человеком различными уровнями общения, причем этот процесс носит двоякий характер: «с одной стороны, это приобретение каких-то новых знаний, умений и опыта, а с другой стороны, это коррекция, изменение уже сложившихся форм» [Там же, с. 28].

Следует упомянуть, что в работах Л. А. Петровской понятие КК носит как более узкий характер и ассоциируется с коммуникативной составляющей общения (обмен информацией) [Петровская, 1996а], так и более широкий смысл и употребляется синонимично «компетентности в общении» [Жуков, 1990; Петровская, 1996b]. Кроме того, в более поздних работах [Петровская, 1996а,

1996b] и в соавторстве с другими исследователями [Жуков, 1990] смысловой акцент уже смещается в сторону компетентности. КК трактуется как «система внутренних ресурсов, необходимых для построения эффективного коммуникативного действия в определенном круге ситуаций межличностного взаимодействия» [Жуков, 1990, с. 4]. Анализируя природу компетентного общения, Л. А. Петровская выделяет следующие компоненты в структуре компетентности в общении: 1) компетентность человека в самом себе (ориентация в собственном психологическом потенциале); 2) компетентность в партнере (понимание его психологического потенциала); 3) компетентность в ситуации и 4) компетентность в задаче. Развитие же КК происходит за счет «развития умений человека обратиться к исследованию собственного психологического потенциала» [Петровская, 1996а, с. 105].

О. И. Муравьева в своем диссертационном исследовании, которое носит междисциплинарный характер, связывает личностное развитие человека с появлением в структуре его КК более эффективных коммуникативных стратегий. Средством развития КК может служить специально разработанный тренинг, который, в отличие от других видов групповой психологической работы, нацелен на стимуляцию и развитие коммуникативного самосознания. Автор определяет КК как «интегральное психологическое свойство человека, обеспечивающее, с одной стороны, возможность и характер реализации человеческой сущности в каждой конкретной ситуации общения и взаимодействия, с другой стороны, позволяющее достигать согласия с партнером и организовывать согласованные действия» [Муравьева, 2001, с. 7]. В свою очередь, КК, являясь интегральной характеристикой, включает в себя множество взаимосвязанных компонентов: когнитивные, эмоциональные, поведенческие, личностные, мотивационные и ценностно-смысловые составляющие [Муравьева, 2003] и позволяет человеку проявлять коммуникативную гибкость в любой ситуации общения.