Круглый стол СРАВНИТЕЛЬНАЯ ФИЛОСОФИЯ

На пути к новой парадигме - сравнительный анализ постнеклассической методологии и восточных учений On the way to the new paradigma: comparative analysis of the Post-non-classical methodology and eastern teachings

Автандилян Е.А.

Московский институт открытого образования, г. Москва E-mail: aea8888@yandex.ru

This report is the attempt to compare some positions of the Post-non-classical methodology and eastern teachings (on the base of Hinduism).

Because of such analysis, it is made a conclusion, that reconciliation of the methodological knowledge of East and West is possible.

Keywords: Post-non-classical methodology, positions of Hinduism, information, metainfor­mation, subject, cycle of transformation, transcendentat.

Буддийские идеи в философской культуре России: сравнительный вектор рецепции

Buddhist ideas in the philosophical culture of Russia: the comparative vector of reception

Бернюкевич Т.В.

Забайкальский государственный университет, г. Чита E-mail: bernyukevich@inbox.ru

Последнее десятилетие в отечественной компаративистике отмечено стремлением отве­тить на вопрос, в чем состоит специфика российских компаративистских исследований. В данном контексте заслуживает внимания труд В.А. Кожевникова «Буддизм в сравнении с христианством». Работа Кожевникова - это не просто детальный очерк жизни и деятельно­сти Будды и буддийской общины, а попытка демонстрации радикальной противоположно­сти буддизма христианству и западной культуре в самых своих основах. Этот труд свиде­тельствует об особенностях восприятия буддизма в русской религиозной философии.

В исследованиях, посвященных истории философии и истории востоковедения отмечает­ся, что в качестве теоретико-методологических оснований включения буддийской филосо­фии в историю мировой философии в работах Ф.И. Щербатского выступили идеи русского академического неокантианства, в частности философов А.И.

Философ-необуддист Б.Д. Дандарон пытался создать концепцию, которая должна опи­раться на достижения как восточной, так и западной философской мысли и не противоре­чить современным достижениям науки. Содержание идей буддийской метафизики Дандарон стремился выявить с помощью их соотнесения с идеями известных европейских и русских философов, тем самым пытаясь обосновать универсальность идей буддийской философии.

Работы вышеназванных философов свидетельствует о применении компаративных мето­дов анализа буддийских идей не столько для решения историко-философских задач, сколько для создания собственных концепций.

Осмысление истины в поэме Фарид Ад-дина Аттара «Язык птиц» Understanding of Truth in Farid al-Din Attar_poem Manteq al-Tayer

Федорова Ю.Е.

Институт философии Российской академии наук, г. Москва E-mail: Juliia_Fedrorva@mail.ru

Истина (хакк) - основополагающая категория в исламской культуре, которая тесно свя­зана с философскими категориями «явное - скрытое» (захир - батин). Механизм осмысле­ния истины как взаимоотношение «скрытого» и «явного» можно иллюстрировать на приме­ре любой из сфер деятельности мусульман, поскольку данные категории пронизывают каж­дую из них. Анализ поэмы «Язык птиц» персидского поэта-суфия Фарид ад-Дина Аттара (XII век) позволит нам выявить в структуре текста и наглядно продемонстрировать, как про­исходит осмысление истины через соотношение категорий «явное» и «скрытое». Ведь любое поэтическое произведение в исламской культуре изначально имеет два плана (внешний и внутренний).

Мы рассмотрим основные смысловые фрагменты поэмы «Язык птиц» и сосредоточим внимание на ключевых моментах, связанных с осмыслением истины:

1. раскрытие понятия «истина» в исламской культуре через взаимодействие категорий «явное» и «скрытое»;

2. описание соотношения Бог-мир как способа осмысления проблемы истины;

3. демонстрация механизма осмысления истины как соотношения категорий «явное - скрытое» (захир - батин) на конкретных примерах:

1) «явное - скрытое» как принцип построения литературного произведения (поэма «Язык птиц);

2) «явное - скрытое» как модель для создания конкретных поэтических конструктов и способ их соотнесения с философскими понятиями.

Рассмотрение механизма осмысления истины, реализуемое Аттаром в поэме «Язык птиц», позволяет нам выявить особенности смысловой организации иранской культуры. Во- первых, именно в поэзии наиболее полно раскрывается своеобразие этой культуры, по­скольку произведения поэтического характера несут на себе отпечаток особенностей теоре­тического мышления своих создателей. Во-вторых, в суфийском поэтическом творчестве можно обнаружить влияние процедуры мышления представителей иранской культуры в ка­тегориях «явное - скрытое». Именно она отвечает за специфически исламский способ пони­мания истины, который лежит в основании всей культуры.

Сравнение арабской и западной философии в свете проблемы самобытности и подражания

Фролова Е.А.

Институт философии Российской академии наук, г. Москва E-mail: islamphil@mail.ru

Что отличает современную арабскую философию, если таковая есть, от философии ки­тайской, японской, американской, французской, немецкой и т.д., что отличает каждую из них от других? Если не переходить в плоскость исторических экскурсов, ментальности народов, накладывающей какую-то печать на стиль философствования, то думается, что раз­личия между «философиями», представленными разными культурами, будут сводиться, с одной стороны, к особенностям традиционных для культур сюжетов, стилей и, с другой сто­роны, к различиям в постановках и решениях проблем, которыми озабочены данные культу­ры.

И все же арабская философия не является воспроизведением западной мысли. Она отно­сится к ней выборочно, отсеивая те направления и школы, которые находит непригодными для анализа проблем, перед которыми стоит арабский мир, и аккумулирует нужные для их исследования и изложения. Поэтому как философский анализ ситуации в арабском мире, так и анализ состояния самой философии, которая «написана по-арабски», являются уже про­дуктом собственной мысли, не определяемой влиянием Запада.

Можно ли считать “Buddhist Logic” Ф.И. Щербатского простым переводом его книги «Теория познания и логики по учению позднейших буддистов»?

Is “Buddhist Logic” by Th. Stcherbatsky just the translation of his book Teoriya poznaniya i logika po ucheniyu pozdneishih buddistov?

Канаева Н.А.

Институт философии Российской академии наук, г. Москва E-mail: kumari53@yandex.ru

“Buddhist Logic” (1930) — одна из поздних работ Ф.И. Щербатского, написанная по- английски самим автором. Она содержит исследование и переводы с санскрита и тибетского языков известного «Учебника логики» («Ньяябинду») Дхармакирти (VII в.) с комментарием «Тика» Дхармоттары (IX в.) и ряда фрагментов авторитетных сочинений крупных индий­ских логиков. Как показывает сравнение текстов, “Buddhist Logic” не является буквальным переводом более ранней работы Ф.И. Щербатского «Теория познания и логика по учению позднейших буддистов» (1903-1909), поскольку представляет итоги почти двадцатилетних исследований и размышлений автора.

Различия фиксируются и в исследовательской части, и в прилагаемой подборке перево­дов, и в научных аппаратах. Одним из отличий “Buddhist Logic” является более детальное структурирование перевода «Ньяябинду», эксплицирующее логическую последовательность тем, составляющих логико-эпстемологическую теорию буддистов.

Второе отличие — в использовании разных концепций перевода: первый перевод реали­зует принцип перевода в первую очередь смысла оригинала; второй — принцип перевода как можно более близкого оригиналу. В первом случае в перевод в скобках инкорпорирова­ны разъяснения Ф.И. Щербатского, помогающие понять смысл, во втором для сложных мест приводятся выдержки из санскритского оригинала и тибетского перевода. Эти выдержки даны в постраничных сносках, открывающих специалисту «лабораторию» исследователя.

В текстах двух книг наблюдается также множество концептуальных расхождений. В частности, в первой книге Ф.И. Щербатской предпочитал использование методологии И.Канта, что привело к изрядной «кантианизации» индийских логико-эпистемологических концепций (например, индийцем приписывается использование концепции схематизма по­нятий), во второй исследователь занимает более объективную позицию и отмечает не только сходства, но и отличия позиций буддистов и Канта, ничего не говорит про схематизм поня­тий.

Компаративистские исследования Нисиды Китаро Comparative studies of Nishida Kitaro

Карелова Л.Б.

Институт философии Российской академии наук (Институт философии РАН), г. Москва

E-mail: lbkarelova@mail.ru

Первые шаги в области философской компаративистики были сделаны западными фило­софами в Х1Х в. Однако не менее интересны и значимы, на наш взгляд, компаративистские исследования, предпринимавшиеся восточными философами, воспринимавшими и исследо­вавшими западную философскую традицию с позиций собственной культуры. Здесь стоит упомянуть не только такие имена, как Шри Ауробиндо, Радхакришнан, но имена японских философов Нисиды Китаро, Ниситани Кэйдзи, Вацудзи Тэцуро, Абэ Масао и др., которые не столь известны в России.

На их примерах можно продемонстрировать возможности применения компаративист­ских методов, результатом которого стало появление оригинальных философских систем, предлагавших новые подходы к решению актуальных философских проблем, в частности к проблеме субъекта.

В контексте данного выступления предполагается сосредоточить внимание на одном частном примере компаративисткого исследования, предпринятого Нисидой Китаро, кото­рое, на наш взгляд, не утратило свою значимость и по сей день. Это - его сравнение класси­ческой логики Аристотеля, которую он называл «логикой грамматического субъекта», и ло­гику буддийских текстов махаяны, определяемую им как «логига предикатов». Каждая из сравниваемых логик, как следует из рассуждений Нисиды Китаро, задает определенную форму дискурса, оказывая влияние на формирование «философии бытия» на Западе» и «фи­лософии небытия» в Азии.

Роль трансверсальных ценностей в философской компаративистике Role transversal values in philosophical komparativistic

Колесников А. С.

Санкт-Петербургский государственный университет, г. Санкт-Петербург E-mail: kolesnikov1940@yandex.ru

Современное формирующееся «сетевое общество», в котором коренным образом меняет­ся система социальных взаимодействий и формируются поведенческо-этические кодексы эффективного существования в нем человека, ставит вопросы сети взаимозависимости как основы для трансверсальных ценностей. Трансверсальные ценности в плюральном мире от­ражают разнообразие и универсальность этапов морального развития. Антропологическое или кросс-культурное исследование обеспечивает людей достаточным подтверждением то­го, что культура определяет, как мы интерпретируем и взаимодействуем с миром и другими людьми. Она также обусловливает, как мы ведем себя в пределах этого мира и как мы уста­навливаем, что такое право и моральный порядок. Культурные различия часто вызывают недоверие среди людей из других культур и в результате иногда порождают среди них кон­фликты.

Люди, принадлежащие одной культуре, имеют один важный показатель, который мог различать народные отношения и поведение - их уровень или этап морального развития. Лоуренс Кольберг(1980) , Директор Центра Морального развития и образования в Гарвард­ском Университете, разъяснил значение уровня и этапа морального развития в понимании человеческого поведения в других обществах. Кольберг изучал моральную аргументацию людей других культур, преподнося им гипотетические моральные дилеммы. Он идентифи­цировал шесть культурно универсальных этапов морального развития.

До-стандартный уровень. Этап 1: гетерономная мораль (развивающаяся аномально, спе­цифически). Этап 2: Индивидуализм, инструментальная цель и обмен.

Стандартный уровень. Этап 3: Взаимные интерперсональные ожидания, связь, и интер­персональное соответствие. Этап 4: Социальная система и совесть.

Пост-стандартный или принципиальный уровень. Этап 5: Социальный контракт.

Этап 6: универсальный этический принцип, или совесть, которая безотносительна к внешним обстоятельствам и рассудочным соображениям.

Соотношение единого и множественного.

Специфика решения проблемы в средневековой персидской традиции (на материале поэмы Махмуда Шабистари «Цветник тайны»)

Multiple and The One. Specificity of the problem solution in medieval Persian tradition (based on the “Garden of Mystery” by Mahmud Shabistari)

Лукашев А.А.

Институт философии Российской академии наук, г. Москва E-mail: andrew_l@inbox.ru

Исследование выполнено при поддержке Совета по грантам резидента РФ для молодых ученых (проект МК-5558.2012.6 Ресурс религиозной толерантности в средневековом пер­сидском суфизме и возможности его применения в условиях современной России).

Вопрос о соотношении единого и множественного занимает особое место в мусульман­ской философии: концепция божественного единства - основа всего исламского вероучения. Ни один средневековый мусульманский философ не мог в своих трудах обойти проблему соотношения Единого Бога и множественного мира. Существуют различные варианты ее решения. Мы сравним интерпретации данного соотношения в суфизме у персидского и арабского авторов - Махмуда Шабистари и Ибн Араби.

По Ибн Араби, множественный мир и Единый Бог - противоположные понятия: находя взаимное соответствие друг в друге, они не имеют общего, которое бы их объединяло внут­ри себя. Таковое взаимное соответствие осуществляется благодаря особой категории му­сульманской философии - «утвержденные воплощенности». Они находятся в Боге, вещи мира являются их отражением. Единство мироздания обеспечивается благодаря третьей по отношению к множественному миру и Единому Богу вещи - Совершенному Человеку, кото­рый объединяет их, не включая в себя.

Шабистари иначе выстраивает разбираемое соотношение. Для него нет ничего иного Бо­гу. Последний объединяет в себе и мир и утвержденные воплощенности. Любая разделен- ность или двойственность для Шабистари иллюзорна.

В рассмотренных системах мы видим две процедуры выстраивания противопоставления: объединение противоположных понятий третьим, которое не включает в себя первые два и инкорпорирующее объединение противоположностей в Боге, что приводит к отрицанию множественности как таковой. Различия заключаются в способе выстраивания категориаль­ных отношений и могут свидетельствовать о разных интуициях, лежащих в основе теорети­ческих построений авторов, из различным культурных традиций.

Как сравнивать и различать аскетические практики разных культур? How to compare and contrast ascetic practices of different cultures?

Насыров И.Р.

Институт философии Российской академии наук, г. Москва E-mail: ilshatn60@mail.ru

В аскетических практиках мистических направлений различных культур имеется много схожего. В компаративистской литературе прослеживается тенденция рассматри­вать наличие общности как следствие влияния и заимствования, что, с нашей точки зре­ния, только снижает степень понимания сути проблемы. Трудно оспаривать наличие взаимовлияния и заимствований, которые имеют место на стыках различных культур, особенно близких друг к другу географически и исторически, как в случае с христиан­ской и исламской культурами. Специалисты указывают на сходство между христиан­ским аскетизмом, мироотречной практикой (зухд) раннего ислама и буддийским аске­тизмом. Но необходимо различать важные, настоящие сходства и различия разных аске­тических практик, от внешних и малозначащих. Выполнение этой задачи достижимо посредством сравнения духовно-практической деятельности ранних исламских мистиков (суфиев), направленной на «отрешение от мирского» (зухд), с античным, христианским или буддийским аскетизмом не с точки зрения содержательной общности или инаково- сти (путем сличения внешних атрибутов арсенала аскетов - пост, материальное само­ограничение, обуздание плоти и пр.), а с точки зрения логико -смысловой общности или инаковости путем выявления онтологических моделей, лежащих в основе этих аскетиче­ских практик. Это позволяет показать, что некоторое сходство между аскетическими практиками разных конфессий и духовно-практической деятельностью ранних суфиев, «отрешенных от мирского», свидетельствует о случайных совпадениях, а не о сходстве типологического и генетического характера.

Понятие природы Атмана в учении Ямуначарьи The concept of Atma in the philosophical System of Yamunacarya

Псху Р.В.

Российский университет дружбы народов, г. Москва E-mail: r.pskhu@mail.ru

Анализ текста Атмасиддхи, написанного основателем философской системы ви- шишта-адвайта-веданты Ямуначарьей,показывает, что понимание природы души в ми­ровоззрении этого мыслителя может быть представлено в виде следующих тезисов: 1) атман внутри каждой личности, называемый в Упанишадах самосветящимся суще­ством, есть ни что иное как «я», субъект, действующий во всех актах познания ( jnatr), другими словами, атман проявляет себя как вечное самосознание; 2) отношение между каждым атманом и его сознанием таково, что последнее образует особое свойство или качество, которое неотъемлемо принадлежит своему обладателю (dharmin, gunin). Дока­зательству и объяснению этих тезисов Ямуначарья посвящает вышеупомянутый трактат, центральной темой которого и является обоснование вишишта-адвайтистского понима­ния природы души, а также ряд разделов из текста Самвитсиддхи, где Ямуначарья всту­пает в полемику главным образом с представителеями адвайта -веданты. Данная тема представляет отдельный интерес для компаративных изысканий внутри индийской тра­диции. В частности, интерес представляет сравнение концепции Ямуны о душе с ко н- цепциями Шанкары (адвайта-веданта) и Рамануджи (основатель школы вишишта- адвайты). Подобный компаративный анализ проливает свет на некоторые процессы формирования основных философских концептов вишишта-адвайта-веданты, а также особенностей ее дискуссионной деятельности в ведантиской среде.

Как возможна методология философской компаративистики? Logic-and-meaning approach in comparative philosophy

Смирнов А.В.

Институт философии Российской академии наук, г. Москва E-mail: asmirnov@iph.ras.ru

1. Дилемма: язык исследователя — язык исследуемой культуры; рациональность иссле­дователя — рациональность исследуемой культуры

a) условия корректности осознания выбора как дилеммы: случай «восточных культур»

2. Неразрешимость дилеммы в этой формулировке и следствия для методологии:

a) инаковость «восточных» культур безошибочно диагностируется и новичками, и ма­ститыми исследователями

i) инаковость не оставляет иного выхода, нежели «вживание»; «вживание» как методо­логия соответствует крайней трактовке цивилизационного подхода.

a) беда этой методологии та, что мы никогда не можем доказать в терминах своей куль­туры, что постигли другую культуру, и наоборот: барьер инаковости непреодолим

b) другой выход — тот или иной вариант универсалистской позиции: постепенное при­ближение к истине, метод проб и ошибок, интервальный подход, т.д.

i) универсалистская позиция требует универсального языка и понимания культур как существенно единых, специфичных второстепенно

a) беда здесь та, что мы уже должны знать объект, чтобы таким образом исследовать его

c) таковы чистые типы; на деле нередко у универсалистов есть явные следы вживания и наоборот: трудность проведения этих позиций как чистых

3. Альтернатива дилемме: культура как способ смыслополагания и человек как суще­ство, способное к смыслополаганию

a) понятие процедуры смыслополагания; ее единство и возможность вариативности

4. Смыслополагание едино как чистая способность и вариативно как осуществленность: человек универсален как смыслополагающее существо, однако типы рациональности, про­изводные от способности смыслополагания, различны и могут быть несводимы

5. Такому пониманию культуры соответствует методология логико-смыслового иссле­дования

a) культура как чистый тип и культура как текст

b) примеры применения ЛС-методологии к исследованию западной и арабской культур

c) ЛС-методология позволяет показать инаковость и вместе с тем преодолеть ее барьер: она свободна от ограничений универсалистского и цивилизационного подходов.

Индийские названия нуля (по материалам древних и средневековых трактатов) Indian names of zero (based on ancient and medieval treatises)

Хмуркин Г.Г.

Московский государственный технический университет им. Н.Э.Баумана, г. Москва

E-mail: hmurkin@mail.ru

Древние и средневековые индийские авторы часто прибегали к нумерационной системе бхута-самкхья (санскр. исчисление сущностями). В этой системе каждая цифра обозначалась словом, выражающим понятие, легко увязываемое с соответствующей цифрой; эти слова записывались друг за другом и в совокупности соответствовали позиционной записи числа. Для нуля использовалось не менее 35 наименований: ananta, antarikSa, abhra, ambara, ambuda, asat, AkAza, kha, gagana, chidra, jalada, jaladhara, jaladharapatha, div, nagna, nabhas, payoda, payodhara, puSkara, pUrNa, pRthu, pRthula, bindu, megha, randhra, varIya, vindu, viyat, viSNupada, viSNupAda, vihAyas, vRhat, vyoma, zUnya, zUnyabiMdu. Основные значения этих терминов концентрируются вокруг нескольких понятий, связанных с: 1. атмосферой; 2. не­бом; 3. эфиром; 4. пространством; 5. пустотностью; 6. бесплодностью; 7. ложностью; 8. неполноценностью; 9. округлостью; 10. пухлостью.

Смыслы 9-10 увязываются с геометрией символа нуля. Здесь мы имеем дело с присвое­нием имени в тот момент, когда индийский ученый, вводящий новый термин, уже знаком с таким обозначением (оно могло быть занесено в Индию греками).

Смыслы 5-8 согласуются с функционированием цифры ноль в составе десятичной запи­си числа. Соответствующие названия могли подбираться при наличии оформившегося поня­тия нуля, т.е. даваться индийскому, независимо изобретенному нулю.

Семантические оттенки 1-4 присущи примерно 80% приведенных наименований.

Смыслы 1. Наиболее естественным объяснением обращения к атмосферной тематике может служить семантика пустоты.

Смыслы 2. Понятия небо и атмосфера в результате семантических сдвигов зачастую по­лучали одинаковые наименования, поэтому группа 2 предположительно может быть реду­цирована к группе 1. Другая возможность состоит в том, что имена, означающие небо, могли присваиваться нулю потому, что небосвод воспринимался древними как нечто круглое.

Смыслы 3 и 4 представляют наибольшую трудность, мы ограничимся ссылкой на их бли­зость к 1, 2, 5 и 10.